При изучении комплекта брюссельской газеты "Le Nord" в связи с работой над т. IV "Летописи жизни и творчества А. И. Герцена" нами был обнаружен в N 263 от 20 сентября 1865 г. неизвестный текст писателя. Приводим его в нашем переводе с французского:

"Господин редактор! Органы русского правительства обвинили меня в том, что я неведомо каким образом принимал участие в злосчастных пожарах, которые опустошают Россию. Это ложь, абсолютная клевета. Я обратился к многим газетам, прося их поместить мой протест. В этом протесте я требовал, чтобы анонимные клеветники предстали перед судом - швейцарским или английским. Почти все газеты поместили мое письмо. Вы не сочли нужным это сделать, и мне нечего было возразить против этого. Но Вы сочли справедливым напечатать в своей газете обвинение, извлеченное из "Инвалида", забыв при этом поместить мое письмо. Не удивляйтесь же, сударь, что я обращаюсь к Вам еще раз, прося опубликовать в Вашем следующем номере настоящее письмо. Я требую доказательств, я требую судей. Это все, что я могу сделать. Я бы сделал процесс "Инвалиду", "Московским ведомостям" и пр., я бы, наконец, потребовал охранной грамоты от императора, чтобы предстать перед русским судом. Но Вы достаточно хорошо знаете Россию, чтобы понять, что это невозможно. Примите, господин редактор, мои лучшие пожелания. Алекс[андр] Герцен. Chateau Boissiere, под Женевой, 8 сентября 1865 г.".

Итак, перед нами открытое письмо, затерявшееся на газетных листах и ранее не публиковавшееся в изданиях сочинений Герцена. Однако обстоятельства, непосредственно ему предшествовавшие и вызвавшие его, нашли отражение в других, уже известных документах.

стр. 184

В августе - сентябре 1865 г. в связи с пожарами, охватившими летом того года северо- западные, а затем и центральные губернии России, в русской реакционной печати развернулась очередная клеветническая кампания против Герцена. Сигналом послужила редакционная статья "Сведения о пожарах в Северо-Западном крае", напечатанная 17 августа 1865 г.1 в N 170 официальной губернской газеты Виленский вестник" (с. 1 - 2). В статье якобы на основании следственных данных "виновниками поджогов" объявлялись "шайка польских эмигрантов" и "шайка самых красных русских революционеров (герценская)" - "агенция Герцена в Тульче"2 , как "уточнялось" далее.

18 августа, т. е. на следующий день, статья была перепечатана в Петербурге газетой Военного министерства "Русский инвалид" (N 171), что еще более подчеркнуло официальный характер сообщаемых сведений. За "Русским инвалидом" последовали "Северная почта" (газета Министерства внутренних дел, N 170 от 20 августа) и "Московские ведомости" (N 172 от 20 августа), которые принялись активно муссировать сенсационную новость и в передовых М. Н. Каткова, и в корреспонденциях с мест, обрушивших потоки инсинуаций против "герценистов-поджигателей" (NN 175, 176, 180, 181, 183, 187 от 24, 25, 30, 31 августа, 2, 7 сентября и т. д.).

Известно, сколь серьезно отнесся Герцен к этому новому "кому грязи Каткова та компании"3 , при всей абсурдности самих измышлений. Уже 28 августа, сразу но получении N 172 "Московских ведомостей" в Женеве, Герцен пишет открытое "Письмо к издателю" с опровержением клеветы и требованием доказательств (XVIII, 404 - 405). Это письмо, отпечатанное в Вольной русской типографии в виде отдельного оттиска на французском языке, он направил во многие редакции европейских газет и частным лицам4 . Послано было оно, как мы теперь узнаём, и в "Le Nord".

30 августа датировано опровержение Герцена "От издателей" (XVIII, 406 - 408), направленное им редакторам русских газет; 1 сентября - открытое письмо "В редакцию "Инвалида" с развернутым разоблачением клеветников, в котором он писал: "Мне совершенно все равно, как обо мне думают - не только ... Катков, но все государственные ... и дворянские полиции ... Меня заботит другое: я боюсь, что эти мерзавцы оклевещут меня перед народом русским. Любовь моя к нему оскорблена, мое служение ему очернено, и вот почему я не хочу молчать и не хочу оставить на себе ни одной пылинки, ни одной брызги полицейской пены" (XVIII, 421).

Герцен отнюдь не рассчитывал на публикацию своих писем в России. Послав опровержение и обращение в редакции газет Москвы и Петербурга, он обнародовал их в "Колоколе" ("От издателей" - л. 203 от 1 сентября, "В редакцию "Инвалида" - л. 204 от 15 сентября 1865 г.) и опубликовал на его страницах еще ряд материалов, разоблачающих новые маневры Каткова: "Агентство Герцена в Тульче

1 Здесь и далее все даты даются по новому стилю.

2 Имелась в виду колония эмигрантов в Тульче на Дунае, основанная осенью - зимой 1863 г., когда там поселились братья В. И. и И. И. Кельсиевы. В течение 1864 г. к ним присоединились М. С. Васильев, П. И. Краснопевцев, В. М. Эберман, П. П. Станкевич, Левицкий, поляк П. Сливовский, чех Шварц. Будущая "фаланстера" ставила своей целью просвещение местного населения (первоначально, кроме того, налаживание путей для распространения герценовских изданий на юге России, устройство типографии). Однако отсутствие идейного единства и средств, смерть И. И. Кельсиева, болезни детей В. И. Кельсиева и его самого, разочарование последнего в революционных идеалах, а также противодействие российского вице-консула вели к распаду колонии. Это произошло после самоубийства Красвопевцева в феврале 1865 года. 9 мая (27 апреля) 1865 г. В. И. Кельсиев с семьей покинул Тульчу и переехал в Галац. О тульчинской колонии см.: Гросул В. Я. Российские революционеры в Юго-Восточной Европе. Кишинев. 1973, с. 183 - 204.

3 Письмо Герцена М. К. Рейхель от 2 сентября 1865 г. В кн.: Герцен А. И. Собр. соч. В 30-ти тт. Т. XXVIII. М. 1963, с. 100 (далее ссылки на это издание даются в тексте).

4 В частности, в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина сохранился экземпляр такого оттиска в конверте, адресованном Ф. М. Достоевскому в Висбаден, с женевским штемпелем 31 августа 1865 г. (ф. 93, разд. И, карт. 2, д. 84, лл. 2, 4).

стр. 185

и "Московские ведомости", "Первая ретирада" (л. 204); "Письмо к издателю" "Отголосков", "Ответ на предложение "Московских ведомостей" (л. 205 от 1 октября) и т. д.

Что касается "Письма к издателю" от 28 августа, то оно было опубликовано многими западными газетами. Протест Герцена получил широкий резонанс в прогрессивной европейской прессе. "Kolnische Zeitung" напечатала его в последних числах августа или начале сентября, парижские "Le Siecle" и "L'Opinion Nationale" - 2 и 3 сентября, швейцарский орган польских эмигрантов "Ojczyzna" - 3 сентября. Брюссельские демократические газеты "La Cloche", "La Rive gauche" (еженедельник французских республиканцев-эмигрантов, близкий к I Интернационалу) и другие органы передовой печати Запада также поместили это письмо Герцена, а некоторые - и редакционные статьи о смехотворности обвинений.

Позицию защитника клеветников заняла "Le Nord" - газета, издававшаяся. в Брюсселе с 1855 г. российским подданным Н. В. Поггенполем и субсидировавшаяся" из Петербурга. В N 244 от 1 сентября она перепечатала статью "Русского инвалида" с обвинениями против "агенции Герцена", не поместив полученного от него письма-опровержения от 28 августа. В своих последующих корреспонденциях газета послушно следовала за домыслами "Московских ведомостей" о поджогах5 . Редакция "Колокола" не удостоила эту "разогретую дичь" "Le Nord" специальной полемики, с презрительной иронией определив позицию рептильной газеты так: "северное сияние "Моск[овских] ведомостей" (XVIII, 431).

Тем примечательнее обнаружившийся ныне факт, что Герцен принудил "Le Nord", этот "подлейший орган" (XXVI, 52), всегда служивший рупором официальных кругов Петербурга, сыграть роль бумеранга и стать невольным орудием в борьбе свободного слова с самодержавием и его клевретами.

Такого рода тактику в отношении "Le Nord" Герцен избрал не впервые. Осенью 1861 г., когда русская тайная полиция вознамерилась подослать к Герцену наемных похитителей или убийц, он направил разоблачительные письма не только в прогрессивные французские и английские газеты, но и в "Le Nord" - от 17 или" 18 октября (текст неизвестен) и от 29 октября. Тогда редакция газеты предпочла в открытую расписаться в своей истинной близости к "русской полиции" (XII, 458): она заявила, что первого письма (отправленного одновременно редактору "Le Temps" К. -Э. Хоецкому) не получала; второе же просто не напечатала6 . Только один раз до новонайденного документа открытое письмо Герцена появилось в "Le Nord" (N 343 от 9 декабря 1861 г. - см. XV, 205 - 206), и то не полностью. Это было объяснение с дочерью генерала А. И. Михайловского- Данилевского А. А. Берновой, обвинившей Герцена на страницах газеты (N 336 от 2 декабря) в публикации подложных мемуаров отца.

Как же удалось Герцену теперь заставить "Le Nord" напечатать его протест против деспотического царского режима, в защиту свободного слова и человеческого достоинства? Дело в том, что согласно бельгийским законам газета, поместившая обвинения против определенного лица, обязана была предоставить ему место для ответного слова. Если в октябре 1861 г. "Le Nord" потерпела моральное поражение в глазах общественного мнения Европы, то теперь ей пришлось капитулировать перед судебной властью. Письму Герцена в газете предшествовал редакционный текст: "Мы получили вчера вечером через судебного исполнителя настоятельное требование опубликовать следующее письмо". После письма газета сбивчиво объясняла причины своей капитуляции, пыталась придать ей видимость добровольного акта. По ходу этих объяснений выяснялось, кроме того, отношение "Le Nord" к первому опровержению Герцена от 28 августа: "Первое письмо Герцена содер-

5 Корреспонденции из Петербурга (NN 254 и 258 от 11 и 15 сентября) дословно повторяли статьи об "агентстве Герцена" из "Московских ведомостей" от 2 и 7 сентября. В N 255 "Le Nord" от 12 сентября помещено также открытое письмо А. де Моллера из Парижа с нападками на Герцена и выражением недоверия к его протесту.

6 Герцен позаботился о том, чтобы саморазоблачение газеты перед общественным мнением Европы стало до конца очевидным, застраховав второе письмо и послав его копию в "L'Opinion Nationale", где оно и появилось (XV, 170, 172).

стр. 186

жало, помимо протеста против обвинений "Инвалида", такие упреки, которые мы не считаем возможным помещать в печати; Герцен сам понял это в конце концов, ибо тон второго письма, которое он нам адресовал, заметно отличается от тона первого". Однако и это второе письмо газета не посчитала необходимым напечатать. Оправдания же по этому поводу звучат крайне неубедительно: "основная цель", преследуемая вторым протестом Герцена, редакции "показалась достигнутой" тем, что 11 сентября в "Le Nord" была перепечатана статья "Московских ведомостей" от 2 сентября об "агентстве Герцена в Тульче".

Поскольку цель не показалась Герцену достигнутой, он "послал через Фонтена huissier (судебного исполнителя. - С. Л.), и это подействовало" (XXVIII, 106). Герцен пишет об этом сыну во Флоренцию 26 сентября 1865 года. Из письма становится таким образом известным, что доверенным лицом Герцена в деле публикации его протеста выступил редактор "La Cloche" и член редакции "La Rive gauche", деятель I Интернационала Л. Фонтен. По просьбе Герцена в неизвестном письме (посланном из Женевы в Брюссель, очевидно, вместе с копией рассматриваемого обращения - около 14 сентября, когда стало ясно, что и этот документ отложен в долгий ящик) Фонтен потребовал от редакции "Le Nord" объяснений, почему не публикуется второе обращение Герцена, и, не удовлетворившись ими, обратился к защите закона. Примечательно, что после рассмотренного случая, когда Герцен 16 марта 1869 г. вновь потребовал, чтобы редакция "Le Nord" поместила опровержение повторенных ею необоснованных слухов о нем, она не решилась игнорировать открытое письмо Герцена "Au redacteur". Оно было напечатано в газете 21 марта 1869 г. (см. XX, 518 - 519, 835).

Вернемся к тексту публикуемого ныне письма. Герцен требует от клеветников доказательств их обвинений: документов, подтверждений, свидетельств, твердо зная, что таковых нет. Но как же все-таки рождались измышления "полицейской прессы"? Обнаруживаемые в архивах разнообразные документы - от частных писем до "всеподданнейших" жандармских отчетов и от доносов шпионов до царских резолюций - помогают нарисовать довольно полную картину того, как стряпалась политическая клевета, сколь высокие инстанции непосредственно участвовали в ее изготовлении по прямому заказу и с благословения верховного главы государства.

Начнем с "Отчета о действиях III отделения... и корпуса жандармов за 1864 год", составлявшегося летом 1865 года. В нем есть специальный раздел "О пожарах и поджогах", ибо и в 1864 г. страна переживала это бедствие: было зарегистрировано 14569 пожаров7 . (Вот уж поистине "Соломенный город", с такой болью запечатленный в гениальном гротеске Салтыкова-Щедрина - городе Глупове!) Названный раздел примечателен самим тоном и направленностью откровений главного начальника III отделения и шефа жандармов В. А. Долгорукова. Явно в угоду прямому адресату отчета Александру II он хотел бы приписать народную беду "злоумышленной партии, стремящейся разорить Россию" (в частности, "полякам"), направив против нее "ожесточение" населения. Вспомним, что так бывало уже прежде, к примеру, со знаменитыми майскими пожарами 1862 г., по поводу которых В. И. Ленин писал: "Есть очень веское основание думать, что слухи о студентах-поджигателях распускала полиция. Гнуснейшее эксплуатирование народной темноты для клеветы на революционеров и протестантов было, значит, в ходу и в самый разгар "эпохи великих реформ"8 . И так будет не раз впоследствии.

Однако в рассматриваемом отчете за 1864 г. дальше распускаемых слухов дело пока не идет. "Высшее сословие видело в одновременности пожаров общую связь, с политической целью возбуждения пролетариата, доведения до мятежа и ниспровержения государственного порядка. Но, - вынужден признаться шеф жандармов, - тщательные разыскания этого мнения не подтвердили ... никаких фактов, которые могли бы указать на существование политической организации поджигателей, не открыто"9 . И далее, анализируя "семимесячные изыскания следственных комис-

7 ЦГАОР СССР, ф. 109, оп. 223/85, д. 29, л. 253.

8 Ленин В. И. ПСС. Т. 5, с. 29, прим.

9 ЦГАОР СССР, ф. 109, оп. 223/85, д. 29, лл. 211 - 211об.

стр. 187

сий", созданных в наиболее пострадавших губерниях Приволжского края, он вновь оправдывается: "Причины пожаров ... не открыты"; об участии "политической польской или русской партии" можно догадываться лишь по "отсутствию краж или грабежей во время пожаров". Разумеется, таких "доказательств" было маловата даже для царских законников, и Долгоруков с сожалением заключает: после 400 показаний и очных ставок "к положительному обвинению" политического толка "не представилось оснований. Таким образом, сенатору Жданову (председателю специальной следственной комиссии. - С. Л.) по стечению независимых от него обстоятельств невозможно было с полным успехом исполнить возложенное на него по высочайшему повелению вашего величества поручение"10 .

В 1865 г. появляются известия о новой волне пожаров, на этот раз в Польше, в Северо- Западном крае. Они рождают в голове агента III отделения в Париже те же мысли, что и в голове монарха и начальника III отделения в Петербурге, но более конкретизированные. Ю. -А. Балашевич-Потоцкий, с 1861 г. подвизавшийся в Париже и Лондоне на стезе провокаций, слежки за Герценом и польской эмиграцией, 15 августа 1865 г. так рассуждает в очередном донесении: "Не подлежит сомнению, что здесь участвуют политические шайки, имеющие сношения с эмигрантами ... это мысль Герцена и Кo ... в пожарах они видят создание пролетариата, необходимого для революции"11 .

Вот имя и названо. Теперь инспирируются показания бывшего польского повстанца В. Рудницкого. Арестованный в марте 1865 г. в Варшаве, он 13 июля "чистосердечно признается": "Я слышал, но не помню уже от кого", о "русской шайке поджигателей, которую называют агенцией Герцена в Тульче". Туда осенью-1864 г. из Парижа был послан офицер-эмигрант П. И. Краснопевцев, якобы с целью производства пожаров в Южной России. К показаниям Рудницкого добавляются измышления, "слышанные" им от "неких" Гуттары, Мрозовицкого и т. п. о том, что деятельность русских и польских "поджигателей-революционеров" субсидируется лондонским "общереволюционным обществом" "Ognisko rewolucijne" и его членом банкиром Тейлором12 . Теперь царским властям оставалось только все это опубликовать.

Закулисный ход публикации выясняется из найденного нами в архиве Каткова письма писателя П. И. Мельникова (А. Печерского), который служил в то время чиновником особых поручений при министре внутренних дел П. А. Валуеве. 24 августа 1865 г. он сообщал из Петергофа Каткову в Москву: "Статья о поджогах ... составлена в Вильне, прислана Кауфманом Милютину (генерал-губернатором Северо-Западного края - военному министру. - С. Л.), который доложил ее государю и с его одобрения напечатал, по предварительной цензуре кн. Долгорукова, которому государь велел печатать статью. Долгоруков приписал два или три места против того, что напечатано в "Вилен[ском] вестн[ике]"13 .

Клевета против Герцена, однако, не сработала. Мы уже говорили о реакции европейской общественности. А о том, как приняло измышления о "поджигателях" русское общество, пишет Мельников: "Здешние космополиты журнального и нежурнального мира, разумеется, объявили, что все это ложь с первого слова до последнего. Разумеется, они этого не печатают, ибо цензура не позволит, да и без цензуры небезопасно, зато распускают слухи", указывая на фактические ошибки в статьях. "Еще говорят, что это за выдумка "агенция Герцена в Тульче"?"14 .

О том, что "помещенная "Русским инвалидом" ... статья о пожарах, при самом появлении ее, вызвала сильный ропот", мы узнаем и из агентурной записки в III отделение от 8 сентября 1865 года15 . 1 ноября 1865 г. "Северная почта"

10 Там же, лл. 239, 239об.

11 Там же, оп. 2, с. а., д. 561, лл. 163, 163об.; перевод на польск. яз. см.: Potocki A. Raporty szpiega. T. II. Warszawa. 1973, s. 40.

12 ОР ГПБ, Материалы по польскому восстанию, тетр. 12; цит. XVIII, 652 - 653; Герцен А. И. Поли. собр. соч. и писем. Т. XVIII. Пг. 1922, с. 188 - 189.

13 ГБЛ, ф. 120, карт. 6, д. 50, л. 13.

14 Там же.

15 ЦГАОР СССР, ф. 109, оп. 1, с. а., д. 157, л. 1.

стр. 188

(N 227) в редакционной статье "О пожарах в России" вынуждена была стыдливо признать, что "далеко нет достаточного основания предположить, чтобы все пожары, опустошившие в 1864 и 1865 гг. Россию, чтобы все поджоги были делом польской или какой другой интриги". Так официозные обвинители потерпели фиаско.