В стихотворениях поэтов встречаются слова, которые играют особую текстообразующую роль, как, например, слово напротив в стихотворении А. Ахматовой "Третий Зачатьевский".

Переулочек, переул. . .
Горло петелькой затянул.

Тянет свежесть с Москвы-реки,
В окнах теплятся огоньки.

Покосился гнилой фонарь -
С колокольни идет звонарь. . .

Как по левой руке - пустырь,
А по правой руке - монастырь,

А напротив - высокий клен
Красным заревом обагрен,

А напротив - высокий клен
Ночью слушает долгий стон.

Мне бы только найти образок,
Оттого что мой близок срок,

Мне бы снова мой черный платок,
Мне бы невской воды глоток.
стр. 27

Максимально выделить обстоятельство напротив призвано тире: отстраняя напротив от всей следующей части предложения, тире упрочивает его самостоятельность, подчеркивает "внутреннюю энергию" (Н. С. Валгина) слова.

Однако остановиться на точке зрения, что перед нами типичное обстоятельство, мешает, во-первых, то, что обстоятельство-детерминант можно поставить в предложении непосредственно рядом со сказуемым, усилив при этом связь слова со сказуемым, - но в нашем случае такая перестановка невозможна.

В стихотворении напротив повторяется дважды. И не только само слово, но и синтаксическая конструкция целой строки, частью которой является слово напротив.

Повтор - это способ сосредоточить внимание читателя на чем-то очень важном для автора.

Первая строка, будто оборванная страшной петлей, "гулкие" и "пустынные" рифмы, противопоставление имеющегося ("свежесть с Москвы-реки") и желаемого, но невозможного ("невской воды глоток"), "мне бы", повторенное трижды и лишающее всякой надежды, -все говорит об одиночестве, тоске и безысходности. Клен, окрашенный в беспокойный красный цвет - цвет крови и пожара ("заревом обагрен"), - символ душевного смятения. Лирической героине Ахматовой неуютно, смертельно плохо в этом мире, и особенно в этом его уголке. Обстановка, место действия подчеркивают и усугубляют тревожное состояние Ахматовой - ее лирической героини, а слово напротив, усиленное повтором, становится главным в структурной организации текста.

Везде пустота и одиночество: слева ("Как по левой руке - пустырь. . . "), справа ("как по правой руке - монастырь. . . "), рядом, вокруг. Но самое страшное - напротив, т. е. прямо перед тобой, очень близко, "глаза в глаза" (ср. : "И прямо мне в глаза глядит и скорой гибелью грозит огромная звезда. . . "). Клен, что напротив, - и собеседник, и свидетель страданий ("ночью слушает долгий стон"), и alter ego поэта (в терминологии Анны Ахматовой - двойник) - то же, что душа. Напротив - внутри - в душе - тревога, предчувствие и ощущение беды.

Но слово напротив непосредственно не связано ни с одним из членов предложения, наоборот - отделено "длинным" знаком тире. В то же время в смысловом плане слово недостаточно самостоятельно и требует уточнения: напротив кого? чего?

Стихотворение написано от первого лица, следовательно, точкой отсчета становится рассказчик, лирический герой (героиня). Подразумевается: напротив меня. В таком, хоть и неявном, сочетании статус слова напротив можно определить как наречие с признаками предлога. С другой стороны, плохо сочетаясь со словами "обагрен" и "слуша-

стр. 28

ет", напротив требует слова с пространственной семантикой. Можно предположить, что перед нами предложения с неполной реализацией структурной схемы словосочетания. В развернутом виде предложения выглядели бы следующим образом: "А напротив (меня стоящий) высокий клен красным заревом обагрен"; "А напротив (меня стоящий) высокий клен ночью слушает долгий стон".

Таким образом, у слова напротив отмечаем многоуровневые связи: на уровне предложения (множественные, в том числе и имплицитные, подразумевающиеся); на уровне части текста (рисуя обстановку и место действия, напротив входит в ряд однородных обстоятельств места, выделяясь, однако, безусловной доминирующей ролью); на уровне текста всего стихотворения: напротив - внутри - в душе.

Отказавшись от уточняющих ненужных подробностей, воспользовавшись структурной схемой неполного предложения, организующим центром которого и стало слово напротив, Анна Ахматова сумела придать самому слову семантическую насыщенность, а стихотворению в целом - сжатость, выразительность и подлинный драматизм.