В том образе человека, который создан русским языком и литературой, совесть занимает важное место. Это слово входит в состав многих фразеологизмов: для очистки совести, по совести, со спокойной совестью, знать совесть, поступать против совести, совесть заговорила, с чистой совестью, сделка с совестью, без зазрения совести и др.; имеет большое количество производных: совестливый, совестливо, совестливость, совестно, бессовестный, бессовестно, бессовестность, совестить, засовеститься, посовеститься, усовестить и др.

О том, что совесть высоко ценилась русским народом, свидетельствуют пословицы, собранные В. И. Далем: За совесть да за честь -хоть голову снесть; Добрая совесть - глаз (глас) Божий; Добрая совесть любит обличение; Совесть без зубов, а загрызет; С совестью не разминуться; Как ни мудри, а совести не перемудришь; У меня подушка под головой не вертится (т.е. совесть чиста); Совесть с молоточком: и постукивает и наслушивает; У кого совесть не чиста, тому и тень кочерги виселица!; Глаза - мера, душа - вера, совесть - порука.

Подобно душе, сердцу, памяти, уму, она входит в класс слов, обозначающих невидимые сущности ("органы") внутри человека и образующих наивно- языковую анатомию. "Однако совесть похожа не столько на обычный человеческий орган, сколько на особое существо - на "человека внутри человека"; ср. Совесть обличает < велит, подсказывает, не пускает, не дает спать по ночам > и т.д." (Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Под рук. Ю. Д. Апресяна. М., 1999. Первый вып. С. 87). Можно находиться в согласии или разладе с собственной совестью. Она тесно связана с душой - главным "внутренним органом" человека. Из определения в "Толковом словаре живого великорусского языка" В. И. Даля следует, что совесть и душа соотносятся между собой, как часть и целое, совесть - это сокровенная часть души, "нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души, в

стр. 19

котором отзывается одобрение или осужденье каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство, побуждающее к истине и добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда, в различной степени развития".

Поэтому любой грех, любое содеянное человеком зло являются одинаково тяжким бременем для его совести и души. В выражении "грех (злодеяние, кровь и т.п.) (лежит) на душе (на совести)" словоформы на душе, на совести нередко легко взаимозаменяются Ср. у А. К. Толстого: "Много у нас крови на душе..." ("Князь Серебряный"); у Пушкина: "Разве мало крови на твоей совести?" ("Капитанская дочка"); "На совести усталой много зла, Быть может, тяготеет" ("Каменный гость"). В "Пиковой Даме" Томский говорит Лизавете Ивановне о Германне: "...на его совести по крайней мере три злодейства". Когда Германн признается девушке, что стал причиной смерти старой графини, "слова Томского раздались в ее душе: у этого человека по крайней мере три злодейства на душе!" (здесь и далее курсив наш. - Е. А. Попова). По замечанию Н. Д. Арутюновой, "злодейства, лежащие на совести Германна, позволяют судить о его душе, т.е. нравственности Германна. Состояние совести дает ключ к пониманию души человека. Поэтому не удивительно, что Лиза легко перемещает злодеяния с совести на душу" (Арутюнова Н. Д. О стыде и совести // Логический анализ языка: Языки этики. М., 2000. С. 74).

Таким образом, "если этика - это наука о навигации в ценностно- ориентированном мире, то совесть - это встроенный в душу человека "навигационный прибор", нечто вроде морального компаса" (Шрейдер Ю. А. Этика: Введение в предмет. М., 1998. С. 185).

Но во внутреннем мире человека совесть соотносится не только с душой, но и с сердцем. В сказке Салтыкова-Щедрина "Пропала совесть" бедная, изгнанная, никому не нужная совесть, которую каждый старается побыстрее сбыть с рук, умоляет своего последнего содержателя, мещанинишку: "...отыщи ты мне маленькое русское дитя, раствори ты передо мной его сердце чистое и схорони меня в нем!" О сердце, как о месте обитания совести во внутреннем мире человека, говорят и другие примеры. Ср. у Пушкина: "В сердце его отозвалось нечто похожее на угрызение совести ..." ("Пиковая Дама"); у Салтыкова- Щедрина: "... душа моя погрузится в безрассветный мрак, а сердце перестанет быть доступным угрызениям совести" ("Христова ночь").

Слова совесть, душа, сердце авторы "Нового объяснительного словаря синонимов русского языка" во многих случаях рассматривают как синонимы.

"Толковый словарь русского языка" под ред. Д. Н. Ушакова выделяет в этом понятии такой компонент лексического значения, как

стр. 20

оценка: "Совесть. Внутренняя оценка, внутреннее сознание моральности своих поступков, чувство нравственной ответственности за свое поведение". Почти такое же определение этого слова дает "Словарь русского языка" (М., 1961. Т. IV). Оценка связывает совесть со словом суд: "Суд. Суждение, мнение; заключение, оценка" (Там же.). Следовательно, совесть - это суд, которым человек судит самого себя. Воскресший Иисус Христос в сказке Салтыкова-Щедрина "Христова ночь" говорит грешникам: "...во имя моего воскресения я и перед вами открываю путь к спасению. Этот путь - суд вашей собственной совести". Представление о том, что такое суд совести, дает стихотворение В. Т. Шаламова "Меня застрелят на границе..."

Меня застрелят на границе,
Границе совести моей,
И кровь моя зальет страницы,
Что так тревожили друзей.

Когда теряется дорога
Среди щетинящихся гор,
Друзья прощают слишком много,
Выносят мягкий приговор.

Но есть посты сторожевые
На службе собственной мечты,
Они следят сквозь вековые
Ущербы, боли и тщеты.

Когда в смятенье малодушном
Я к страшной зоне подойду,
Они прицелятся послушно,
Пока у них я на виду.

Когда войду в такую зону
Уж не моей - чужой страны,
Они поступят по закону,
Закону нашей стороны.

И чтоб короче были муки,
Чтоб умереть наверняка,
Я отдан в собственные руки,
Как в руки лучшего стрелка.
Не бывает человека, совсем лишенного совести. Как и душа, она дается ему от рождения, но совесть может спать, дремать, с ней можно заключить сделку... И тогда, по выражению Салтыкова-Щедрина, совесть "утрачивает ту деятельную чуткость, которая обязательно напоминает человеку о ее существовании".

стр. 21

От того, насколько она справляется со своими обязанностями нравственного наставника и "строгого внутреннего судьи ... всегда нацеленного на добро, обладающего врожденным безошибочным чувством высшей справедливости" (Апресян Ю. Д. Избранные труды. М., 1995. Т. П. С. 353), зависит жизнь как самого человека, так и окружающих его людей. Не случайно в слове совесть когда-то выделялась приставка со-, обозначающая совместность, соединение (ср. собрат, соавтор, соратник, сотрудник, сообщник, соученик), а общеславянское *sъvestь значило "(по)знание, получаемое вместе с кем-либо" (Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1994. Т. 2. С. 184).

Герой поэмы Пушкина "Братья разбойники", рассказывая о своей судьбе, упоминает о том, как они с братом расстались с совестью:

Мы жили в горе, средь забот,
Наскучила нам эта доля,
И согласились меж собой
Мы жребий испытать иной:
В товарищи себе мы взяли
Булатный нож да темну ночь;
Забыли робость и печали,
А совесть отогнали прочь.
В теории Раскольникова необыкновенному человеку дано право "разрешить своей совести перешагнуть через иные препятствия ... если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует". Разумихин возражает: "Ведь это разрешение крови по совести, это (...) страшнее, чем бы официальное разрешение кровь проливать". Великий инквизитор из "Братьев Карамазовых" Достоевского считает, что с помощью трех сил, которые отверг Христос: чуда, тайны и авторитета - можно победить и пленить совесть людей для их же счастья. Победа над ней даст неограниченную власть над людьми, "ибо кому же владеть людьми, как не тем, которые владеют их совестью".

Мир, из которого люди изгнали совесть, изобразил Салтыков-Щедрин в сказке "Пропала совесть": "...ловчее стало подставлять ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. Всякую болесть (курсив автора. - Е. П.) вдруг как рукой сняло; люди не шли, а как будто неслись, ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься (...) Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница-совесть (...)мудрые мира поняли, что они наконец освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. Люди

стр. 22

остервенились, пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение". И, напротив, она, по мнению писателя, надежный гарант того, что "исчезнут (...) все неправды, коварства и насилия".

Совесть - это голос Бога, звучащий в душе человека (подробнее о христианском аспекте совести см.: Арутюнова Н. Д. Указ, соч.; Столяров А. А. Феномен совести в античном и средневековом сознании (К постановке проблемы) // Историко-философский ежегодник. 1986. М., 1986. С. 31 - 34). Одно из прежних значений этого слова, пришедшего в древнерусский язык из старославянского, -разумение, понимание, прежде всего Божьей воли о должных и недолжных действиях (Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. М., 1989. Т. III. Ч. I).

То, что именно благодаря ей человек связан с Богом, подтверждают произведения русских классиков, в которых слова Бог и совесть часто встречаются в одном контексте: "Я, величайший преступник, убийца отца, убийца сотен тысяч людей на войнах, которых я был причиной, гнусный развратник, злодей, верил тому, что мне про меня говорили, считал себя спасителем Европы, благодетелем человечества, исключительным совершенством (...) Я считал себя таким, но Бог не совсем оставил меня, недремлющий голос совести не переставая грыз меня" (Толстой Л. Н. Посмертные записки старца Федора Кузмича). Словосочетание христианская совесть встречаем в "Капитанской дочке" Пушкина: "Как тебя назвать не знаю, да и знать не хочу... Но Бог видит, что жизнию моей рад бы я заплатить тебе за то, что ты для меня сделал. Только не требуй того, что противно чести моей и христианской совести", - говорит Гринев Пугачеву.

Однако совесть относится к числу нравственных абсолютов, поэтому не зависит от мировоззрения и религиозной веры.

Важная этическая заповедь гласит, что нехорошо упрекать и попрекать другого человека. Видимо, ее имел в виду Достоевский в "Записках из Мертвого дома", когда писал: "Попробуй кто не из каторжных упрекнуть арестанта его преступлением, - выбранить его (хотя, впрочем, не в русском духе попрекать преступника) - ругательствам не будет конца" (О попреках с точки зрения русской языковой этики см. статью И. Б. Левонтиной, А. Д. Шмелева "Попречный кус" // Русская речь. 1996. N 5). Отрицательная оценка упрека и попрека содержится в диалоге между Вронским и Анной Карениной:

"- Я не упрекаю.

- Нет, вы упрекаете! Боже мой! зачем я не умерла".

В рассказе А. П. Чехова "Отец" герой хвалит своих детей за то, что они его не попрекают за пьянство: "Потом проводил меня до самого дома и хоть бы одним словом попрекнул! (...) Мучу я вас, терзаю, срамлю, обираю, а за всю жизнь не слыхал от вас ни одного слова упрека, не видал ни одного косого взгляда".

стр. 23

Самоупреки характерны и для внешней, и для внутренней речи: "...осыпаю себя упреками, но я не могу себя переменить" (Тургенев. Дым).

Поскольку совесть живет в душе и сердце человека, то самоупреки есть не что иное, как упреки совести. Например: "Давно уже не сосало и не глодало в душе графа Каллаша так сильно и так много, как теперь; потому, быть может, еще первый раз кольнул его горький упрек совести за родную сестру" (Крестовский В. В. Петербургские трущобы); "Бесплодные сожаления о минувшем, жгучие упреки совести язвили его, как иглы, и он всеми силами старался свергнуть с себя бремя этих упреков, найти виноватого вне себя и на него обратить жало их" (Гончаров. Обломов).

Для того, у кого нечиста совесть, она - "когтистый зверь, скребущий сердце... незваный гость, докучный собеседник, заимодавец грубый, эта ведьма, от коей меркнет месяц и могилы смущаются и мертвых высылают". Такие ассоциации вызывает она у пушкинского Скупого рыцаря. Наиболее ярко состояние человека, которого мучают угрызения совести, передано великим поэтом в монологе Бориса Годунова:

Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить,
Ничто, ничто... едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою.
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося,
Тогда - беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И все тошнит и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах...
И рад бежать, да некуда... ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
Последняя фраза стала крылатым выражением.

Липецк

стр. 24