Гоголь в русской критике. Антология
М., Фортуна ЭЛ, 2008
Составитель Сергей Бочаров выделяет в гоголеведении три периода, каждому из которых в книге посвящен особый раздел. Примерно пятую часть объема тома занимает критика - от Пушкина и Белинского до братьев Аксаковых и Тургенева. Здесь царят интуиция, восторженные эмоции или публицистически изложенные претензии. Суммирующий вывод: Гоголь - мастер загадочно глубокого юмора, бичующий нравы сатирик, создатель "натуральной школы".
Второй период (и раздел) - философская и, по преимуществу, символистская критика рубежа веков. По количеству имен он, вопреки ожиданиям, выглядит пожиже, чем предыдущий. Собственно, доминирует здесь главный отрицатель Гоголя Розанов, представленный девятью статьями. Долгое время в "губителе жизни" Гоголе Розанов видит лишь "дикий хохот", чертовщину и ничего больше. Только в последних статьях происходит заметный перелом - и Розанов начинает замечать и ценить и гоголевский плач, и его захлёбывающееся лирическим пафосом любование Россией. Кроме того, здесь приводятся суждения Мережковского, Анненского, Блока, Брюсова, Белого. Но и у них "демонизм" проходит, как раньше говорили, красной строкой. Из философов-эмигрантов в книгу взят только протоиерей В. Зеньковский. Можно понять щепетильность филолога Бочарова, чурающегося нынешнего несколько экзальтированного, типично неофите кого, педалирования "православного взгляда" на вещи (поэтому-то остались "за бортом" Иван Ильин, его однофамилиец Владимир Ильин, К. Мочульский, С. Франк), однако в этом случае стоило бы, так сказать, учесть мнение и самого Гоголя, считавшего такой взгляд самым важным в себе.
Есть у Бочарова свой конёк и своя область, где он, пожалуй, лидер в нашем отечестве, - герменевтическое (понимающее) прочтение. Это, прежде всего, та "философия художественности", которая, вдохновляясь трудами Бахтина, Тынянова, Шкловского, Эйхенбаума, Пумпянского - и так далее, вплоть до недавних Лотмана, Турбина, Паламарчука, Синявского, Вайскопфа - с разным успехом в разные годы, но в целом упорно пробивала себе дорогу после революции. Работам именно этих авторов отдана тут немалая площадь. В этой, заключительной части сборника участвуют своими, скорее все же "импрессио-нистическими", статьями и писатели - Ремизов, Набоков, Битов. Приводится здесь отрывок и из поздней книги Андрея Белого "Мастерство Гоголя" - вершинного, пожалуй, достижения отечественного гоголвведения.
В то же время место В. Виноградову не нашлось - о чем составителю приходится сожалеть в предисловии. За исключением квалифицированной статьи Ю. Манна "Кафка и Гоголь" нет и работ, выводящих Гоголя в контекст мировой литературы. (Хотя бы фрагменту по-своему классической работы Елистратовой о Стерне и Гоголе все-таки надо было бы, пожалуй, приискать место.) Все это вопиет об одном: сколько-нибудь полный свод лучшего из написанного о Гоголе будет вынужденно ждать лучших времен. А пока возблагодарим инициатора и составителя антологии за эти на редкость поучительные (а местами и усладительные!) "выбранные места".