На левом берегу р. Оми, в центре Омска, стоит памятник. На фоне белой мраморной стелы - отлитая из металла скульптура венгерского коммуниста- интернационалиста, героя гражданской войны в Сибири, пламенного публициста, поэта Кароя Лигети, казненного колчаковцами в 1919 году. Такой же памятник установлен на берегу Дуная, в пригороде Пешта, в парке, названном Омским. Это дар сибиряков своим побратимам-пештцам. Имя Кароя Лигети, его пламенная публицистика и стихи хорошо известны и дороги сибирякам и венграм. Когда говорят о Лигети, неизменно вспоминают и о его отважной спутнице - жене, друге, соратнице Зофии Венцкович-Лигети.

Зофия родилась в Вильне (Вильнюс) в 1901 г., в семье коммерсанта, владельца магазинов "Музыкальная компания" поляка Людвига Венцковича. В Вильне прошли ее детство и ранняя юность. Здесь она училась в коммерческом училище. Здесь же в доме у подруги, дочери рабочего, услышала впервые о революционной борьбе. После начала первой мировой войны отец Зофии перевел свое дело подальше от линии фронта, в тыловой, тихий, как ему казалось, сибирский город Омск. Он действительно был тыловым, но далеко не тихим. Здесь кипела бурная политическая жизнь, и 16-летняя Зося с жаром окунулась в нее. Она сблизилась с членами большевистской фракции местной социал-демократической организации1 . Навсегда покинув роскошный особняк отца, вместе с группой товарищей, владевших иностранными языками (группа получила название "Иностранной коллегии"), Зося вела пропагандистско-агитационную работу в лагерях для военнопленных, где томились венгры, румыны, немцы, сербы, чехи, словаки, поляки. Хрупкая рыжеволосая девушка ходила в темные, смрадные бараки и рассказывала военнопленным о том, кто такие большевики, к чему они стремятся.

5 марта 1917 г. Зофия Венцкович была принята в члены партии большевиков. Партийный билет ее подписан З. И. Лобковым - первым председателем Омского городского комитета партии. К этому времени среди польских и венгерских военнопленных она была уже признанным агитатором. В своих воспоминаниях Зофия рассказывает, как была организована в лагере агитационно- пропагандистская работа; существовали даже двухмесячные курсы агитаторов. В объявлении о приеме на них указывалось, что слушателями могут стать лишь те товарищи, которые готовы отдать все свои способности, все свое время делу борьбы за освобождение трудящихся. Темы занятий "определялись злобой дня... Ленинское слово подхватывалось на лету. Его статьи, выступления, любые подписанные

ГАЛКИНА Тамара Ивановна - кандидат исторических наук, доцент Омского сельскохозяйственного института; ЮРАСОВА Мария Клементьевна - член Союза писателей СССР (Омск).

1 В ту нору социал-демократическая организация в Омске была объединенной. В октябре 1917 г. произошло давно назревшее размежевание. Омская партийная организация, освободившись от меньшевиков, стала подлинно большевистской.

стр. 133

им документы переводились на венгерский язык, горячо обсуждались и принимались к немедленному руководству. Материалы центральной партийной печати переводились прямо с листа, тут же на собраниях, и быстро становились всеобщим достоянием"2 .

В августе 1917 г. в лагере Зофия познакомилась с венгерским коммунистом, участником революционных выступлений в Венгрии Кароем Лигети, высланным из Иваново-Вознесенского лагеря военнопленных за большевистскую агитацию. Зофия и Карой полюбили друг друга и соединили свои жизни. Когда в Омском лагере начала создаваться организация большевиков-интернационалистов, большевистская фракция Омского комитета РСДРП поручила Карою возглавить работу среди военнопленных. В письме на родину своему другу 10 октября 1917 г. Лигети писал: "Мы все стали большевиками, отсюда мы повезем домой большевиков, таких людей, которые будут уметь бороться на баррикадах"3 . После Октябрьской революции колючая проволока, отделявшая лагерь от города, была разорвана. Военнопленным в Советской России были предоставлены политические права.

Зофия выступала на собраниях, митингах, принимала участие в дискуссиях, руководила занятиями в кружках пропагандистов, много сил и внимания отдавала открывшемуся клубу интернационалистов. Карой с февраля 1918 г. стал редактором издававшейся в Омске венгерской газеты "Forradalom" ("Революция"), органа Омской организации венгерской группы Интернациональной коммунистической рабочей партии иностранных пролетариев. Разъясняя военнопленным мировое значение российской революции, газета 24 марта 1918 г. писала: "Каждый пролетарий должен понять, что русская революционная Республика - великое достижение пролетариата всего мира, гарантия грядущей мировой свободы, которую каждый рабочий, если нужно, должен защищать с оружием, ценой собственной жизни".

В мае 1918 г. вспыхнул спровоцированный Антантой контрреволюционный мятеж Чехословацкого корпуса. Эшелоны мятежников растянулись по всей линии Сибирской железной дороги. Омск оказался в огненном кольце. Вместе с сибиряками на защиту Советской власти встали интернациональные отряды, сформированные в основном из бывших военнопленных. Самый крупный отряд был направлен на Восточный фронт - под Новониколаевск (Новосибирск), откуда вели наступление отборные части противника. Командовал этим отрядом Лигети. В этом отряде Зофия была и бойцом, и политработником. В Омском партархиве хранится регистрационный бланк члена партии из ее личного дела, в нем в графе "род занятий" записано: "С мая по август 1918 года - боец, политработник отряда Красной Гвардии".

Под Новониколаевском завязались упорные, тяжелые бои. Плечом к плечу сражались венгры, русские, румыны, поляки, немцы. Все эти дни Зофия была среди бойцов. В бою ее видели там, где огонь был сильнее, атаки злее. Один из бойцов интернационального отряда, бывший наборщик газеты "Forradalom", К. Девешка в своих воспоминаниях пишет: "Помню ее разгоряченное лицо, развевающиеся на ветру рыжие волосы... Ее обращение к бойцам было необыкновенным: "Дорогие, милые мои мадьяры, вперед! Только вперед!" И она повела бойцов в атаку. Люди шли за ней... Ее называли Огненной Софьей"4 .

7 июня 1918 г. Омск был захвачен многократно превосходящими силами интервентов. Чтобы избежать окружения, отряд Лигети начал прорываться через вражеские тылы на северо-запад, к Тюмени, на соединение с частями Красной Армии. Шли почти наугад, незнакомыми проселочными дорогами, измотанные, голодные, оборванные. Больных и

2 A parttortenelem hiradoja, Budapest, 1959, N 1, 149.old.

3 Ligeti K. Valagatott irasai. Budapest. 1957, 13.old.

4 DeveskaK. Sziberiai naplo. Budapest. 1962, 7.old.

стр. 134

раненых несли на носилках. Кулаки из окрестных деревень встречали красногвардейцев-интернационалистов враждебно, называли их беглыми "немцами", отказывались продавать продукты, прятали лошадей, скот. Во многих селах висели объявления начальника военного округа Временного сибирского правительства о поимке "беглых" пленных. Все чаще отряд сталкивался с белоказаками, кулацкими бандами. Пробиваться приходилось с боями, а по пятам шла погоня, высланная из Омска.

12 июня отряд вышел к Иртышу. На берегу его раскинулось село Карташово. Здесь, на прибрежных песках, под высоким крутояром красногвардейцы столкнулись с белоказаками, а с реки их обстреливали шестидюймовки и пулеметы с белогвардейского парохода "Семипалатинец", на борту которого находился 1-й Омский офицерский карательный отряд под командой штабс- капитана Н. Н. Казагранди, проявившего (как аттестовали его в штабе) исключительную энергию в преследовании омских советских деятелей.

По поводу критической ситуации, сложившейся под Карташовым, существуют разные мнения. Некоторые авторы утверждают, что здесь отряд Лигети, попав в крайне неблагоприятные условия, сдался белогвардейцам без боя. Архивные же документы свидетельствуют о другом. В сведениях штаба 1-го Омского офицерского отряда о боевых действиях за время с 7 июня по 1 сентября 1918 г. выделен раздел "Бой в селе Карташово Тарского уезда", в котором сообщается: "12 июня в селе Карташово офицерский отряд столкнулся с противником... Командовал силами противника офицер австрийской службы Карл Лигети, руководитель мадьярского движения в Сибири и редактор мадьярской газеты. После боя противник сдался"5 . О бое под Карташовым писала в своих воспоминаниях и Зофия, когда были еще живы многие участники событий - бывшие бойцы интернационального отряда, которым командовал Карой Лигети. Она вспоминает, что в бою Карой был тяжело ранен, контужен, потерял сознание и в таком состоянии был взят в плен6 .

О карташовском бое вспоминают и бывшие бойцы-интернационалисты. О Лигети, о том, что он попал в плен, "будучи ранен", упоминает в своей статье "Мадьяры в Сибири" видный деятель большевистской партии в Сибири В. М. Косарев 7 , знавший лично бойцов-интернационалистов отряда, которым командовал Лигєтрі. Воспоминания участников событий свидетельствуют о том, что, несмотря на тяжелейшую обстановку и намного превосходящие силы противника, красногвардейцы во главе со своим командиром вступили в бой и оказали сопротивление белогвардейцам. В память об этом событии в Карташове установлен обелиск. Побывавшие уже в наши дни на сибирской земле молодые посланцы братской Венгрии увезли с собой из Карташова горсть земли, и она хранится в Музее венгеро-советской дружбы в Будапеште. Но вернемся к событиям 12 июня 1918 года.

Раненого Лигети и Зофию поместили в трюм "Семипалатинца" как заложников, где держали их без пищи и воды. На пути в Тобольск "Семипалатинец" попал под артобстрел красной флотилии, высланной из Тюмени. Один из снарядов угодил в трюм, где находились пленники. Карой был ранен вторично. Подоспевший белогвардейский транспорт взял "Семипалатинца" на буксир и отвел в Тобольский порт. Тяжелораненого Лигети отправили в больницу, Зофию - в тюрьму. Там ее допрашивали, жестоко истязали. Ничего не добившись, переправили в Омск. В сопроводительном письме начальника военного контроля от 29 августа 1918 г. в следственную комиссию говорилось: "При сем препровождаю по принадлежности в Ваше распоряжение жену красноармейского начальника,

5 Центральный государственный архив Октябрьской революции (ЦГАОР) СССР ф. 1460, оп. 9, д. 44, л. 3.

6 A parttortenelem hiradoja. 1958, N 4, 152.old.

7 Советская Сибирь, 26.III.1921.

стр. 135

мадьярского офицера Карла Лигети - Зофию Венцкович, как ярую большевичку, занимавшуюся при Советской власти реквизицией и агитацией"8 .

В Омске Зофией занялась контрразведка белых. Многочасовые ночные допросы, жестокие пытки... Но ничто не могло сломить ее волю. Впоследствии Зофия вспоминала: "Сорок лет прошло, а у меня и сегодня рубцы горят при мысли об этой крепостной гауптвахте, что, сукины сыны, они делали с нами"9 . Вначале Зофия ничего не знала о судьбе Кароя, не знала даже, жив ли он. Большевистское подполье Омска поддерживало связь с товарищами, томившимися в тюрьме. И Зофии сообщили, что Кароя тоже доставили в Омск, что он, тяжело раненный, лежал в арестантской палате госпиталя, а потом был переведен на гауптвахту при 1-м стрелковом запасном чехословацком полку.

В декабре 1918 г. в Омске вспыхнуло восстание. Боевая дружина открыла ворота тюрьмы. Но женский корпус был в глубине двора, и туда повстанцы не дошли. Зофия находилась в то время в карцере, в глубоком подвале. Через несколько дней узники тюрьмы узнали о подавлении восстания. Теперь каждую ночь в тюремном дворе раздавались крики: "Прощайте, товарищи! Идем на казнь". В море крови топил Колчак декабрьское восстание в Омске. Те, кто вырвался на свободу, в том числе и Лигети, ушли в подполье. В тюрьму просачивались об этом вести. Изредка Зофия получала переданные тюремной азбукой сообщения о Карое. Подпольные клички его были "Сокол", "Старший брат", "Земляк". Карой и его товарищи продолжали борьбу.

В начале апреля пришла весть о провале одной из главных конспиративных квартир. В контрразведку была взята большая группа большевиков- подпольщиков. Среди них - и Лигети. Зофии сообщили: Кароя бросили в застенок начальника колчаковской контрразведки полковника Злобина, потом перевели в тюрьму. 30 мая 1919 г. Лигети вместе с группой омских большевиков-подпольщиков был предан военно-полевому суду и приговорен к смертной казни10 .

И вот - последнее свидание. Конвоиры привели Лигети в женский корпус тюрьмы. Он тяжело опирался на костыли, ноги были перебиты. Разможжена кисть левой руки. Сабельный шрам пересекал лицо. Они обнялись. Карой сказал: "Ты должна жить, Зофика! Жить, бороться, увидеть будущее. И в этом будущем я буду жить с вами". За воротом халата Зофия ощутила клочок бумаги - записку. Кароя увели. Зофия развернула записку. Карой просил ее: "Поцелуй за меня землю Венгрии, как я в свой последний час поцелую землю России". И еще на клочке бумаги были последние стихи Лигети ("Завещание"): "Останусь я в могиле безымянной, но пламя сердца вам, друзья, отдам, чтоб, словно факел яростно багряный, могучее, оно светило вам. В последней битве буду вместе с вами, мадьяры, Красной Венгрии сыны! Мы умерли отважными бойцами, вы воскресить нас в подвигах должны"11 .

Через некоторое время Зофию вместе с другими заключенными отправили в "поезде смерти" на восток. Омская окружная следственная комиссия дала такое определение по делу N 347: "1919 год, 10 сентября. Омская окружная следственная комиссия в составе: председателя Иванова, членов Валесского и Лебедева, секретаря Могилева, рассмотрев дело о Софье Людовиковне Венцкович, установила: "Венцкович изобличается в том, что состояла членом партии большевиков, агитировала за Советскую

8 ЦГАОР СССР, ф. 236, оп. 1, д. 231, л. 388.

9 Партийный архив Омской области (ПАОО), ф. 411, оп. 3, д. 100, воспоминания З. Л. Венцкович-Лигети.

10 Колмогоров Н. Красные мадьяры. Новосибирск. 1970, с. 97, 117; ЦГАОР СССР, ф. 147, оп. 10, д. 20, л. 250; Заря, орган демократической и кооперативной мысли, 3.VI.1919.

11 ПАОО, воспоминания З. Л. Венцкович-Лкгети: Государственный архив Омской области (ГАОО), ф. 715, оп. 7, д. 267, л. 45; Интернационалисты. М. 1971, с. 85.

стр. 136

власть, т. е. в прикосновенности к большевистскому бунту, и должна быть признана опасной для государственного порядка"12 . Потом были тюрьмы: Томская, Читинская, Верхнеудинская. В Верхнеудинске партизаны освободили заключенных. В том же регистрационном бланке члена партии Венцкович-Лигети, который мы уже цитировали, в графе "род занятий", записано: "с августа 1918 г. по март 1920 г. в Тобольске, Омске, Томске, Чите, Верхнеудинске - заключенная в тюрьмах, эшелоне смерти".

Тюрьмы и пытки подорвали здоровье Зофии. Врачи предписывали ей длительное лечение, покой. Но она осталась в строю. Среди партийных работников 20 - 30-х годов бытовало выражение: "Бросить на укрепление". Зофия была именно из тех коммунистов, которых "бросали на укрепление" - туда, где труднее. И очень немногие знали, каких усилий ей это стоило. Да, работала Зофия, не щадя себя, пока паралич не приковал ее к постели навсегда. Но и тут она не сдалась, продолжала заниматься общественной работой.

Началась Великая Отечественная война. Зофия, обреченная на неподвижность, вместе с австрийским коммунистом Ф. Сосколя обратилась в Ленинградский институт экспериментальной медицины с таким письмом: "Хроническая болезнь приковала нас к постелям и лишает возможности активного участия в священной Отечественной войне против фашизма. Но оставаться в эти грозные для Родины дни на положении выведенных из строя - непереносимая обида. В какой-то мере должны и можем пригодиться и мы. Зная, что Институт экспериментальной медицины сейчас усиленно разрабатывает оборонную тематику, от всего сердца просим учесть, что в случае надобности мы готовы подвергнуться любому эксперименту. Считайте нас в полном распоряжении института, используйте нас, как найдете нужным. Не откажите в нашей просьбе. Было время, когда мы с оружием в руках отстаивали в борьбе с интервентами и белогвардейцами счастье наших народов. Невыносимо сознание, что теперь остаемся вне строя. 6.VII.41 г. Зофия Венцкович-Лигети и Франц Сосколя, больные Дома старых большевиков им. Карла Маркса".

Зофия Людвиковна вела большую переписку с фронтовиками. Приводим одно из ответных писем с фронта: "Здравствуйте, тетя Зося! Письмо и Ваши частушки получили, сердечно благодарим. Я не нахожу слов, чтобы описать, отблагодарить за Вашу сердечную работу и заботу о нас - фронтовиках. Вы у нас в большом авторитете, все ребята спрашивают, нет ли письма от тети Зоей, и, как только увидят, то давай им в эту минуту. Очень Вы подымаете настроение Вашими письмами. Анашев Иван Иванович. Полевая почта 53443"13 . Это лишь одно из многих писем, присланных Зофии с фронта.

"Огненная Софья" не сдавалась. "Болезнь свою люто ненавижу, всячески стараюсь остаться человеком и, понятно, коммунистом, - писала она своей подруге, старой коммунистке, бывшей омской подпольщице Х. Козак-Лорозе. - Мне не очень легко, но от нытья, хныканья еще удерживаюсь. Вечно что-то редактирую, кого-то консультирую. Не от скуки, конечно, а от потребности жить. Плакать, если помнишь, не умела в юности, не научилась и к старости. Смею заверить - не в душевной сухости дело. Слишком уж много действительно большого горя у себя и других повидала. Кулаки требовались, зубы нужны были, а слезы, что слезы..."14 . Зофия всегда была готова помочь любому, кто к ней обращался. И верно поэтому к ней так тянулись люди. В ее новую, вильнюсскую квартиру на ул. Пожелос шли письма из Сибири, с Дальнего Востока, из Поволжья, Одессы, Венгрии. К ней приходили и приезжали люди разных профессий, поколений. Щедро делилась она с ними богатым жизненным

12 ГАОО, ф. 25, оп. 7, д. 341, л. 210.

13 ПАОО, ф. 410, оп. 3, д. 102 (дело З. Л. Венцкович-Лигети).

14 Женщины в революции. Новосибирск. 1968, с. 65

стр. 137

опытом, знаниями. Зофия Людвиковна была компетентным консультантом, активным участником поисков, исследований и публикаций документов, материалов об омских интернационалистах, о Карое Лигети, выступала в печатном органе Института истории партии при ЦК ВСРП, активно работала в Обществе советско-венгерской дружбы, переписывалась с венграми, оставшимися в Сибири.

Деятельность Зофии Людвиковны отмечена орденом Красного Знамени. Ее жизнь - пример мужества и стойкости, беззаветной преданности делу Коммунистической партии. Она умерла в 1969 г. и похоронена на военном кладбище Вильнюса.