Многие вышедшие у нас за последние два года1 книги по проблемам современной Франции свидетельствуют о том, что советские историки выбирают для исследования наиболее значительные темы, дают глубокий анализ поставленных проблем, ведут острую полемику с буржуазными идеологами2 .

К сожалению, историография не всегда поспевает за событиями, и приходится признать, что некоторые актуальные внешнеполитические проблемы Пятой республики (поворот во франко-советских отношениях, наметившийся с 1964 г.; франко-американские противоречия и фактический выход Франции из НАТО) еще не получили должного отражения не только в книгах, но и в научно-публицистических статьях.

С выходом в свет работы доктора исторических наук, заведующего кафедрой всеобщей истории МГИМО проф. Ю. В. Борисова "Новейшая история Франции (1917 - 1964)" школьный учитель получил систематическое изложение узловых проблем Франции за последние полвека. Ю. В. Борисов - специалист в области новейшей истории Франции, в особенности по вопросам советско-французских отношений3 . В своей последней работе он концентрирует внимание на деятельности Французской коммунистической партии, рабочем движении и классовой борьбе. В книге ярко описаны встречи М. Кашена с В. И. Лениным, освещена деятельность руководителей ФКП и ВКТ - М. Тореза, В. Роше, П. Семара, П. Вайяна-Кутюрье, Ж. Дюкло, Г. Пери, Б. Фрашона, Г. Монмуссо и других, хорошо обрисованы Народный фронт 30-х годов и антифашистское движение Сопротивления. Политическая история сочетается в книге с анализом экономического положения. Автор показывает основные направления французской внешней политики. Однако предельная насыщенность работы фактическим материалом не только достоинство, но и некоторый ее недостаток, затрудняющий читателю выделение главных черт развития. Правда, удачно подобранные иллюстрации в какой-то мере облегчают запоминание огромного количества имен, цифр и фактов; но следовало бы уделить больше внимания теоретическим вопросам, например, дать

1 Советская и зарубежная историческая и публицистическая литература о Пятой республике за 1962 - 1964 гг. разбиралась нами ранее в специальном обзоре. См. "Вопросы истории", 1965, N 6, стр. 153 - 162.

2 Ю. В. Борисов. Новейшая история Франции (1917 - 1964). М. 1966; коллективный труд "Политика Франции в Азии и Африке (1945 - 1964 гг.)". М. 1965; Л. М. Энтин. Крушение империи. М. 1965; Р. Ф. Матвеев. В поисках точки опоры. (Политическая теория и практика французской буржуазии). М. 1965; С. С. Салычев. Идеология и политика французской социалистической партии (1944 - 1964 гг.). М. 1966; А. И. Покровский. Теория против практики. (Новые явления во французской экономике и идейная борьба). М. 1965.

3 См. Ю. В. Борисов. Русско-французские отношения после Франкфуртского мира. 1871 - 1875 гг. М. 1951; его же. Уроки истории Франции и современность. М. 1955; его же. Советско-французские отношения и безопасность Европы. М. 1960; его же. Советско-французские отношения (1924 - 1945). М. 1964.

стр. 134
обещанную в предисловии характеристику развития государственно-монополистического капитализма во Франции.

Изучение распада французской колониальной империи, предпринятое в научно- популярном очерке доктора юридических наук, профессора МГИМО Л. М. Энтина, а более обстоятельно - в коллективном труде "Политика Франции в Азии и Африке", подготовленном Институтом народов Азии АН СССР4 , представляет интерес во многих отношениях. Авторы коллективной работы предприняли довольно удачную попытку уточнить определение современного французского империализма. В нашем предыдущем обзоре историографии Франции отмечались недостатки формулировки "колониальный империализм нового типа, базирующийся на государственно- монополистическом капитализме", которую предлагали некоторые исследователи5 . В названной книге В. В. Любимова употребляет термин: "государственно-монополистический неоколониалистский империализм" (стр. 28). Это определение лаконично, точно и емко. В нем подчеркивается приоритет государственно- монополистической тенденции, получившей во Франции большое развитие, и подчеркивается вместе с тем существенная роль неоколониализма, который многие буржуазные авторы стремятся вообще не замечать, воспевая наступление "эры деколонизации".

Наиболее сильной стороной книги является сочетание политического и экономического анализа. Приводимые цифры и факты свидетельствуют, в частности, о том парадоксальном, на первый взгляд, явлении, что колониальная политика французского империализма особенно активизировалась именно в послевоенный период, когда империя вступила на путь окончательного распада. В основе этой активизации французского империализма, как показывает В. В. Любимова, лежит рост государственно- монополистических тенденций.

Мощным орудием колониализма продолжает оставаться предоставление экономической и технической "помощи" развивающимся странам, хотя за последние годы под влиянием новых успехов национально-освободительного движения размеры этой "помощи" сократились. Произошли изменения и в направленности самой "помощи". Пытаясь все еще делать ставку на прозападную верхушку в правительствах молодых государств, правящие круги Франции начинают придавать все большее значение подготовке технических и других кадров из местного населения, надеясь привязать молодых специалистов тысячами нитей к французским монополиям (стр. 39).

Авторы сборника дают дифференцированную оценку политике Пятой республики в отношении развивающихся стран, которая в Тропической Африке выглядит иначе, чем на Арабском Востоке или в Индокитае. На Арабском Востоке французская дипломатия пытается под видом культурной помощи усилить свое идейное влияние и всячески помешать переходу арабских стран на некапиталистический путь развития. Так, используя арабо-израильские противоречия, Пятая республика продолжает оставаться поставщиком военной техники в Израиль. Во французских военных учебных заведениях готовятся кадры для израильских вооруженных сил (стр. 132 - 133). Но ряд разделов монографии, например, о французской политике в странах Индокитая, выглядит сейчас устаревшим, а довольно гибкая линия Кэ д'Орсе характеризуется авторами несколько односторонне и упрощенно.

Л. М. Энтин, не вдаваясь в детали взаимоотношений Франции с каждой из ее бывших колоний, показывает общую эволюцию и развал империи. Он отмечает характерную особенность французского неоколониализма - использование международных договоров, закрепляющих неравноправные отношения метрополии и бывших колоний, и коллективных форм империалистической экспансии под флагом "общего рынка". Не обладая столь мощным промышленным и финансовым потенциалом, как США, или столь значительными экономическими позициями в бывших колониях, как Англия, французский империализм пытается осуществить экономическую эксплуатацию колоний на "коллективной основе", но под своим руководством6 . Автор подвергает критике две

4 Авторы: Б. М. Данциг, В. В. Любимова, К. С. Петров, Г. Г. Кадымов, Н. С. Луцкая, В. А. Трофимов, Р. Г. Ланда, А. Г. Гукасян-Гандзакеци, И. М. Меликсетова, Г. А. Клейнман.

5 "Проблемы экономики и политики Франции после второй мировой войны" М. 1962, стр. 40.

6 Л. М. Энтин. Указ. соч., стр. 173.

стр. 135
основные буржуазные теории неоколониализма, рассчитанные на пропагандистский эффект - концепцию "деколонизации" и формулу "взаимозависимости". Теория "деколонизации" изображает вынужденное отступление империализма как проявление доброй воли метрополии, чуть ли не единственным желанием которой было видеть угнетенные народы колоний свободными и независимыми. Основную пропагандистскую нагрузку, по мнению Л. М. Энтина, в настоящее время несет теория "взаимозависимости". Ее творцы утверждают, что поскольку в современном мире абсолютная независимость народов "невозможна", то молодые суверенные государства должны сохранить те связи, которые существовали между ними и бывшими метрополиями, прежде всего в экономической области. Действительно, Франция продолжает сохранять ряд позиций в экономике своих бывших колоний. По данным 1963 г., на ее долю приходилось 56% экспорта и 63% импорта таких африканских стран7 . В странах Африки остаются многочисленные французские советники и специалисты, общая численность которых к концу 1963 г. достигала 43500 человек. Фактически теория "взаимозависимости", заявляет автор, прямо направлена на то, чтобы государства, возникающие на развалинах колониальной системы, продолжали оставаться "мировой деревней" и объектом империалистической эксплуатации8 .

Критике французской буржуазной и правосоциалистской идеологии посвящены книги Р. Ф. Матвеева, А. И. Покровского и С. С. Салычева. Старший научный сотрудник ИМЭМО кандидат юридических наук Р. Ф. Матвеев, изучающий рабочее движение во Франции, дает развернутый анализ буржуазных политических и юридических теорий, служащих "обоснованию" практики авторитарного режима. Особое внимание он уделяет программным документам различных политических партий и организаций, произведениям политических и государственных деятелей различных направлений - от крайне правых, включая активизировавшихся одно время в Пятой республике представителей военной мысли, до идеологов социал-демократии и "левого социализма". Автор приходит к выводу, что основные оценки политической обстановки, характера и роли классовых сил, а также главные направления, по которым французская реакция намеревалась вести наступление на демократические учреждения и на права народных масс, были сформулированы еще до второй мировой войны9 . Он прослеживает, в частности, генезис реакционных проектов реформы конституции10 .

Рост государственно-монополистического капитализма, как показывает Р. Ф. Матвеев, связан с глубокими изменениями в идейном арсенале правящих кругов. На смену "идеологическому плюрализму" (свободе выражения различных политических мнений), больше соответствующему эпохе свободной капиталистической конкуренции, приходит унифицированная империалистическая идеология. Автор указывает, что, позволяя профессорам и пропагандистам вести разговоры об "идеологическом плюрализме", монополии все настойчивее ориентируются на ликвидацию юридического и фактического равенства мнений, на выработку единой тоталитарной государственной доктрины, отражающей интересы крупного капитала. Подобные тенденции в буржуазных политических учениях выводятся из идеи "всеобщего интереса", якобы существующего в западном обществе. Монополии, установив свое господство над государством, провозглашают затем последнее единственным выразителем и защитником "всеобщего интереса"11 .

Вместе с тем крайне абстрактно и несовременно звучит в изложении автора другая теория, которая, по его мнению, используется юристами и теоретиками Пятой республики, - "теория легитимности". Принцип легитимизма служил некогда теоретическим оправданием реставрации Бурбонов после крушения империи Наполеона I. Если даже не принимать во внимание слишком далекую историческую параллель, приводимое ниже определение автора настолько расплывчато и не отработано, что вводимый им в оборот термин вряд ли можно считать удачным: "Представляя собой результат раз-

7 "Cahiers de l'Afrique Occidentale et de l'Afrique Equatoriale", 16 Novembre 1963, p. 15.

8 Л. М. Энтин. Указ. соч., стр. 183, 191.

9 Р. Ф. Матвеев. Указ. соч., стр. 31.

10 Ср.: A. Tardieu. La Reforme de l'Etat. P. 1934, p. 54.

11 Ср.: A. Philip. Pour un socialisme humaniste. P. 1957, p. 138.

стр. 136
двоения понятия законности, - пишет Р. Матвеев, - теория легитимности открывает путь к оправданию постоянных нарушений и фактической ликвидации буржуазной законности, лишению представительных учреждений всех их прерогатив, передаче как исполнительной, так и законодательной власти правительству и в его лице - горстке крупнейших монополий"12 . Автор явно упрощает картину, заявляя, будто в Пятой республике имеет место "ликвидация буржуазной законности", и ставя знак полного равенства между правительством и монополиями. Удачнее выглядят те места в работе, где автор показывает несостоятельность утверждений буржуазных идеологов, что режим Пятой республики есть "прямая демократия" и некое "современное государство", в котором-де используется "все лучшее, что есть как у капитализма, так и у социализма"13 .

Автор вскрывает причины активного вторжения армии в политическую жизнь Франции в период алжирских событий. Одурманенная колониальными войнами часть французского офицерства ухватилась за теорию "психологической" или "подрывной войны". Теория "подрывной войны" использовалась, как отмечает автор, сначала для оправдания жестокого подавления освободительного движения народов французских колоний, а затем и борьбы против демократических сил французского народа. Она была подхвачена реакционерами всех мастей почти во всех буржуазных партиях, а на какой-то период - и частью руководства социалистической партии. "Ею навеяны, - говорится в книге, - не только выступления отдельных официальных лиц, но и ряд законодательных актов"14 . Однако в данном случае автор, как нам кажется, слишком абсолютизирует свое суждение: доктрина "подрывной войны" была практическим руководством лишь у неофашистских ультра, проявлявших особую активность в 1958 - 1962 годах.

Нельзя согласиться и со следующим утверждением Р. Матвеева, соответствующим, быть может, периоду образования Атлантического блока, но вряд ли применимым к сегодняшней Франции: "Правящая олигархия во Франции во многом исчерпала внутренние буржуазно-демократические средства обеспечения своего господства. Ей необходима постоянная поддержка иностранного империализма. Она чувствует, что, если прекратится такая поддержка, может закачаться и власть монополистического капитала во Франции, что не замедлит вызвать соответствующие перемены и в некоторых соседних с ней странах"15 . Во-первых, на основании такого утверждения может создаться впечатление, что французский империализм значительно ослаб, в то время как на деле государственно-монополистический капитализм на данном этапе привел его к некоторой модернизации и укреплению; во-вторых, известные внешнеполитические акты президента де Голля свидетельствуют о другом: о трезвом реализме, о стремлении получить больше самостоятельности на международной арене и освободиться от американской опеки.

В книге Р. Матвеева нет, к сожалению, развернутой критики технократических теорий, взятых ныне на вооружение идеологами буржуазии. Автор лишь приближается к постановке этого вопроса, когда пишет, что правящие круги Франции пытаются доказать, что пролетариат в настоящее время уже якобы не является передовым классом общества, выразителем интересов нации; что его идеология - научный социализм - уже "не соответствует" требованиям момента; призывают народные массы подчиниться "передовой" части общества в лице финансового капитала, иными словами "интегрироваться" в системе государственно-монополистического капитализма16 . Рассадниками технократических идей во Франции стали клубы. Их роль еще недостаточно выявлена в литературе. Как пишет Р. Матвеев, в представлении некоторых "левых" (например, членов "Клуба Жана Мулэна") смысл борьбы за демократию сводится к поискам вечных и нетленных ценностей, имеющих непреходящий, следовательно, надклассовый, характер; к попыткам "интегрировать" их в современном государственно- монополистическом капитализме. Эти "левые" полагают, что достижение демократии возможно

12 Р. Ф. Матвеев. Указ. соч., стр. 82.

13 Там же, стр. 121.

14 Там же, стр. 14.

15 Там же, стр. 9 - 10.

16 Там же, стр. 39 - 40.

стр. 137
лишь путем "самоусовершенствования", или воспитания17 , а борьбу за демократию они рассматривают только как борьбу в сфере идей.

В упрек автору содержательной и интересной в целом книги "В поисках точки опоры" можно поставить и то, что он ничего не говорит о критике буржуазной идеологии французскими коммунистами.

Критика французских апологетических теорий государственно-монополистического капитализма в сочетании с анализом новейших тенденций в развитии экономики Франции содержится в книге кандидата экономических наук, заведующего сектором ИМЭМО А. И. Покровского "Теория против практики". На примере Франции автор выдвигает и обосновывает тезис о двойственном характере, государственно-монополистического капитализма, рассматривая развитие капитализма по государственно- монополистическому пути как двусторонний диалектический процесс, в котором буржуазные идеологи не желают видеть частнокапиталистической сущности, но зато преувеличивают и возводят в абсолют его общественно-государственную форму. Капитализму приписываются ими такие свойства, как организованность, плановость, "народность".

Рассмотрев новые черты капиталистической экономики, свидетельствующие о ее известной модернизации (расширение промышленной базы, увеличение государственной собственности, полнокровное сращивание банковского и промышленного капитала, развитие самофинансирования, расчленение и обособление акционерного капитала), автор переходит к аргументированной полемике с представителями современной французской буржуазной политической экономии.

Читателям известна первая книга А. И. Покровского "Французская буржуазная политическая экономия: обновление или кризис?" (М. 1961), где давалась принципиальная оценка кейнсианству, дирижизму, доктрине бескризисного развития капитализма, концепции экономики роста и реформистской теории "самоликвидации капитализма" в их французской версии. В новой книге автор приводит более веские аргументы в идейном споре с духовными оруженосцами империализма, углубляет характеристики основных направлений буржуазной экономической мысли и прослеживает эволюцию ряда новейших концепций. За несколько последних десятилетий, отмечает А. И. Покровский, идеологам французской буржуазии пришлось трижды пересматривать свою теоретическую программу в области политической экономии. Сначала они провозгласили несостоятельность классического либерализма, включая концепции поздних его представителей, теориям которых была противопоставлена "универсальная модель" Кейнса. Затем эта модель была объявлена "узконациональной" и заменена более общей концепцией "дирижизма". Наконец, в последнее десятилетие во Франции появилась (точнее, была импортирована из США) доктрина "неокапитализма". Она эклектически объединила наиболее подходящие, с точки зрения французской буржуазии, элементы предшествующих теорий18 .

Марксизм-ленинизм постоянно подвергает неослабной критике оппортунистические и ревизионистские концепции социал-демократии. Особенно актуальное политическое звучание эта критика приобретает в наши дни, когда на повестку дня в развитых капиталистических странах встала задача высвобождения масс, находящихся под влиянием социал-демократической идеологии, из-под влияния мелкобуржуазных иллюзий и вовлечения их в единый антимонополистический фронт. В этой связи следует остановиться на книге кандидата исторических наук, заведующего сектором ИМЭМО С. С. Салычева "Идеология и политика Французской социалистической партии (1944 - 1964 гг.)". Эта работа, в которой рассматривается вся послевоенная эволюция СФИО, впервые не только в советской, но и в зарубежной (в том числе французской) общественно- политической литературе суммирует с такой полнотой критику теоретических концепций социалистов Франции. Автор подвергает обстоятельной критике философские, социологические, экономические и политические идеи Л. Блюма, Ги Молле, Ж. Мока, П. Рэмбера, Ж. Изара, А. Филипа, Л. Лора, Лё Корра, П. Боннеля, С. Ля-

17 Там же, стр. 165.

18 А. И. Покровский. Теория против практики. (Новые явления во французской экономике и идейная борьба), стр. 148.

стр. 138
бэн и других теоретиков СФИО, убедительно опровергая все сколько-нибудь значительные ревизионистские тезисы французских социал-демократов.

Наиболее подробно излагает и критикует С. С. Салычев концепции Леона Блюма. "Синтез" идей К. Маркса и оппортунистов, который пытался осуществить Блюм, привел к эклектическому соединению им взаимоисключающих моментов: классовой борьбы и проповеди морального самоусовершенствования, а также "демократизма" и антикоммунизма. Философские взгляды Блюма и его последователей, как показывает автор, нельзя назвать оригинальными: они основываются на идеях неокантианства, неопозитивизма, интуитивизма и других течений буржуазной философии19 .

В то же время С. С. Салычев, на наш взгляд, неправомерно квалифицирует теории Блюма как центристские20 . Если в политике (например, в годы Народного фронта) Блюм и занимал определенное время центристские позиции, то в области идеологии он всегда находился на крайне правом фланге французской социал-демократии. Сам автор признает, что блюмовский идеализм и ревизионизм, в частности его концепция "гуманистического социализма", подвергались критике в самой социалистической партии. В конце жизни Л. Блюм дошел даже до такого нелепого утверждения, что действительный антагонизм в мировой политике якобы существует не между империализмом и коммунизмом, а между "социализмом" (под которым он подразумевал социал-демократию) и коммунизмом21 . Правда, в своей полемике с коммунистами Блюм не опускался до низкопробной брани подобно Сюзанне Лябэн. Но это не меняет существа дела.

Из новейших теоретиков СФИО наибольшее влияние на идеологию партии оказывает Жюль Мок. Для его социологических концепций характерно сочетание идей о распаде класса капиталистов с мелкобуржуазными иллюзиями о возможности успешного развития средних слоев в условиях современного капитализма22 . Если до второй мировой войны СФИО хотя и проводила политику классового сотрудничества, но продолжала считать себя марксистской партией, то после освобождения Франции от фашизма в результате возросшего давления крупного капитала, который не мог в условиях общедемократического подъема рассчитывать больше на одни буржуазные партии, среди французских социалистов усиливаются правые элементы. Последние заставляют партию временами порывать даже терминологическую связь с научным социализмом. В 1951 г. представители Французской социалистической партии подписали Франкфуртскую декларацию Социалистического интернационала, где говорилось: "Социализм - это международное движение, которое не требует жесткого единообразия концепций. Основывают ли социалисты свои убеждения на марксизме или на других методах анализа общества, которые вдохновляются религиозными или гуманистическими принципами, все они борются за достижение одной и той же цели - системы социальной справедливости, лучшей жизни, свободы и мира"23 . Принятая в 1962 г. Основная программа СФИО возводила принцип "нейтральности" в философии в рант официально признанного принципа этой партии. Эта программа, как показывает автор, внесла два важнейших изменения в формулировку целей партии. Во-первых, объявлялась ненужной борьба против политического господства буржуазии. Во-вторых, традиционный социалистический лозунг ликвидации капиталистической собственности заменялся программой борьбы за "экономическую и социальную демократию", не предусматривающей революционной ломки старых производственных отношений24 . Впрочем, сама социалистическая партия, как указывает автор, вскоре вынуждена была принять существенные поправки к формулировкам своей официальной доктрины: подъем демократического движения в стране заставил ее вновь подтвердить некоторые прежние принципы.

В книге приводятся интересные данные о том, какие категории рабочего класса Франции поддерживают Компартию, а какие - СФИО. Как показал анализ политических взглядов различных слоев рабочих в департаментах Нор и Сена, проведенный

19 С. С. Салычев. Указ. соч., стр. 37.

20 Там же, стр. 8.

21 "Populaire de Paris", 13.VI.1949.

22 С. С. Салычев. Указ. соч., стр. 222.

23 "SFIO. L'International Socialiste". P. 1956, pp. 27 - 28.

24 С. С. Салычев. Указ. соч., стр. 491.

стр. 139
французским марксистским исследователем Мишелем Симоном, влияние социалистов особенно велико среди низкооплачиваемых слоев рабочих, занятых, в частности, в текстильной промышленности или на предприятиях, расположенных в неиндустриальных районах. Во то же время коммунисты получают наибольший процент голосов в таких районах, где преобладают металлисты или вообще промышленный пролетариат и где уровень жизни трудящихся относительно высок. Таким образом, делает важнейший вывод автор, повышение жизненного уровня трудящихся отнюдь не ослабляет на деле влияния революционного течения в рабочем движении и не ведет к утрате рабочими классового сознания25 .

В настоящий момент СФИО, образующая основной костяк Федерации демократических и социалистических левых сил, установила плодотворный контакт с Компартией. Большая часть руководства СФИО отошла от антикоммунизма и приблизилась к тем позициям, которые занимал в 1946 г. Ги Молле, отстаивавший необходимость сотрудничества с ФКП и сохранения связи партии с марксизмом.

Что касается недостатков книги, то, на наш взгляд, автор слишком жестко привязывает политику социалистической партии к ее идеологии, хотя известно, что ввиду крайней противоречивости доктрины СФИО (для которой характерно больше всего не позитивное, а негативное содержание - смесь антикапитализма и антикоммунизма), в этой партии наблюдается нередко прямой отказ от идеологии. Поэтому политика социалистической партии подвержена большим колебаниям и в периоды подъема демократического движения в известной мере учитывает настроение масс.

В трактовке автора СФИО выглядит несколько статично. Несмотря на то, что основные разделы книги определены четкими хронологическими рамками (1944 - 1950, 1951 - 1958 и 1959 - 1964 гг.), ей явно недостает элементов историзма, показа партии в развитии. Отсутствует, к сожалению, анализ парламентской деятельности СФИО.

Проблемы современной Франции находят широкое отражение в многочисленных статьях, общественно-политической литературе и справочных изданиях, посвященных общим вопросам. В ограниченных рамках настоящего обзора мы, естественно, не можем подробно остановиться на этой обширной области исследований. Много полезных сведений содержится, например, в такой работе, как "Современный рабочий класс капиталистических стран", написанной коллективом сотрудников Института мировой экономики и международных отношений АН СССР26 . В этой монографии поднимается важнейшая проблема социальной структуры современного капиталистического общества. В обобщающей статье В. В. Любимовой, Н. Д. Гаузнера и Н. П. Иванова подвергается критике буржуазная теория "депролетаризации" населения западных стран, одним из пропагандистов которой во Франции выступает буржуазный социолог Блетон. В составе современного рабочего класса действительно происходят существенные изменения под влиянием научно-технического прогресса, но эти изменения свидетельствуют о другом: на основе анализа данных статистики авторы приходят к выводу, что не пролетариат растворяется в "новом среднем классе", как утверждают буржуазные теоретики, а масса рядовых служащих низводится до положения пролетариев27 . Давая определение современному понятию рабочей аристократии и рабочей бюрократии, авторы подчеркивают, что именно рабочая бюрократия является теперь олицетворением политики "сотрудничества" труда и капитала28 . Однако влияние этой прослойки в рабочем классе крайне неустойчиво. В то же время в связи с растущей концентрацией производства все больше возрастает роль промышленного пролетариата как гегемона всех трудящихся.

В статье А. Г. Сергеевой и В. С. Бойцова, в той же коллективной монографии, сделана попытка систематизировать данные структурных изменений в современном рабочем классе Франции. Авторы отмечают большую пестроту национального состава рабочего класса. Обобщая опыт послевоенных классовых битв во Франции, они приходят к заключению, что "ударной силой" многих выступлений рабочего класса Франции являются трудящиеся "национализированных отраслей промышленности и транспорта.

25 Там же, стр. 231.

26 "Современный рабочий класс капиталистических стран (изменения в структуре). М. 1965.

27 Там же, стр. 36.

28 Там же, стр. 63 - 64.

стр. 140
Членство в профсоюзах среди трудящихся национализированных предприятий достигает примерно 80% против 20% среднем по стране29 .

Подводя итоги, хотелось бы обратить внимание на один общий недостаток многих работ наших историков и публицистов - невнимание к личным характеристикам общественных и политических деятелей зарубежных стран. Не приемля идею буржуазной исторической науки, состоящую в том, что "историю делают выдающиеся личности", марксистско- ленинская историческая наука вместе с тем признает ту неоспоримую истину, что история не может быть безликой, иначе она уподобится безжизненной социологической схеме. Историки обязаны не только определять место тех или иных событий в историческом процессе, но и ярко обрисовывать людей, с которыми эти события связаны.

29 Там же, стр. 288.