В 1739 г. В. Н. Татищев привез в Петербург и представил на обсуждение часть своего труда "Истории Российской". Замечания и отзывы были разнообразны и противоречивы. Многие критиковали автора за тяжеловесность изложения. Некоторые видели в его труде "опровержение православной веры и закона". Пожалуй, не было лишь одного упрека - в отсутствии добросовестности. Никто из современников и ближайших последователей В. Н. Татищева не сомневался в его авторской честности. Уже в конце XVIII в. И. Н. Болтин, образованнейший историк своего времени, в полемике с Н. Леклерком и М. М. Щербатовым постоянно опирался на "Историю" В. Н. Татищева, подчеркивая, в частности, критический подход ее автора к источникам.

Вопрос об авторской честности В. Н. Татищева встал лишь в начале XIX в., когда A. Шлецер сформулировал новые требования научной критики, а Н. М. Карамзин, приступивший к работе над "Историей государства Российского", обвинил первого русского историка в вымыслах и подлогах. Все ссылки В. Н. Татищева на рукописи, неизвестные историку XIX в., все известия, происхождение которых представлялось неясным, Н. М. Карамзин квалифицировал как вымыслы. Такая резкая характеристика B. Н. Татищева как историка вызвала многочисленные выступления в его защиту. Серьезного внимания в этой связи заслуживают, например, мнения и аргументация C. М. Соловьева и К. Н. Бестужева-Рюмина 1 . В конце прошлого столетия появилась работа И. Сенигова, целиком посвященная источниковедческому значению труда В. Н. Татищева 2 . Широко сопоставляя летописные известия с текстом первой (неопубликованной) редакции "Истории", И. Сенигов проанализировал характер источниковедческих приемов В. Н. Татищева и сделал попытку определить некоторые источники "Истории". В результате он пришел к выводу, что "тенденциозность" В. Н. Татищева выражается лишь в сокращении известий клерикального характера. "Быть может, - резюмировал исследователь, - найдется изобретательный критик, который в этих опущениях усмотрит намеренное искажение фактов русской истории, но мы решительно отказываемся... произнести таковой приговор над первым русским историком" 3 .

Важнейшие итоги работы И. Сенигова были в дальнейшем приняты крупнейшим знатоком русских летописей А. А. Шахматовым. По его мнению, текст первой редакции "Истории" целиком построен на материалах источников, и лишь "перевод" сочинения на современный автору язык и "изъяснение" "темных мест" привели к таким переделкам текста источников, которые и навлекли подозрение в подлогах 4 .

Следует отметить, что А. А. Шахматов вообще очень внимательно относился к показаниям В. Н. Татищева. В последней своей крупной работе, посвященной реконструкции "Повести временных лет", он неоднократно ссылается на В. Н. Татищева. А. А. Шахматов не только использовал его материалы, но с вниманием относился к соображениям и предположениям историка 5 .

К "Истории Российской" неоднократно обращались и многие советские исследователи. В ряде общих работ по историографии можно найти замечания о методах работы В. Н. Татищева над источниками 6 . В отдельных исследованиях дается обоснование

1 С. М. Соловьев. Писатели русской истории XVIII века. "Архив историко-юридических сведений". СПБ. 1855. Кн. 2, 1-я пол. и др.; К. Н. Бестужев-Рюмин. Биографии и характеристики. СПБ. 1882.

2 И. Сенигов. Историко-критическое исследование о новгородских летописях и о российской истории В. Н. Татищева. М. 1887.

3 Там же, стр. 307.

4 А. А. Шахматов. К вопросу о критическом издании "Истории Российской" В. Н. Татищева. "Дела и дни". Кн. I. Птгр. 1920, стр. 81.

5 А. А. Шахматов. "Повесть временных лет". Т. I. Птгр. 1916, стр. I, II, XVIII, XXIII.

6 См. Н. Л. Рубинштейн. Русская историография. М. 1941, гл. 4; М. Н. Тихомиров. В кн. "Очерки истории исторической науки в СССР". Т. I. M. 1955, стр. 179 - 189; Л. В. Черепнин. Русская историография до XIX века. М. 1957. Лекция 7.

стр. 214
возможности использования известий "Истории" 7 , рассматриваются особенности работы В. Н. Татищева над источниками 8 .

Однако среди некоторых наших исследователей замечается скептическое отношение к "Истории Российской", а ряд из них вообще предпочитает не пользоваться материалами В. Н. Татищева. Более того, в последнее время С. Л. Пештич сделал попытку подкрепить конкретным материалом характеристику В. Н. Татищева, данную Н. М. Карамзиным. Еще в статье, опубликованной в 1946 г., он подверг сомнению известия В. Н. Татищева, связанные с Волжской Болгарией 9 . В своей недавно вышедшей книге "Русская историография XVIII века" 10 автор переносит эти сомнения на всю "Историю Российскую". Ввиду того, что в работах С. Л. Пештича негативное отношение к материалам В. Н. Татищева нашло наиболее законченное выражение, а также потому, что именно на эти работы ссылаются противники "засорения" исторической науки "домыслами" В. Н. Татищева, представляется необходимым обратить внимание на ту аргументацию, которой С. Л. Пештич обосновывает свои выводы.

И. Сенигов, сравнивая текст первой редакции "Истории" с различными летописями, исходил из того, что подход автора к источникам в первой редакции должен быть идентичен этому же подходу во второй редакции. С. Л. Пештич строит свои выводы также на сопоставлении первой редакции "Истории" с летописными текстами. При этом он утверждает, что уже на первом этапе работы В. Н. Татищев "1) подновлял язык (а иногда его архаизировал), сознательно распространяя и переделывая смысл древнего текста, 2) добавлял известия из нелетописных отечественных источников и источников иностранных, 3) вставлял свои рассуждения или версии для объяснения или связи одних фактов с другими" 11 .

Два последних положения С. Л. Пештича вряд ли говорят против добросовестности В. Н. Татищева. Еще И. Сенигов отмечал факт подновления языка историком. И это не удивительно, если учесть, что В. Н. Татищеву приходилось сводить известия летописей, самых различных по времени возникновения и летописным традициям.

Не исключено, что в "Истории" встречаются и "архаизмы": как-никак, В. Н. Татищев родился в ХVII веке. К тому же работа над источниками так или иначе оказывает влияние на язык исследователя. Однако насколько этот факт важен для установления источниковедческого значения "Истории Российской", С. Л. Пештич не пишет. В его исследовании указаны случаи "сознательной переделки" В. Н. Татищевым "сообщений летописи". Очевидно, от убедительности этих примеров и зависит обоснованность главного вывода. Аргументируя свое положение о том, что В. Н. Татищев вообще переделывает и искажает летописный текст, С. Л. Пештич приводит три примера. В первом из них отмечается, что "краткое сообщение "Повести временных лет" под 1038 годом - "Ярослав иде на Ятвягы" - В. Н. Татищев уже в первой редакции снабжает такими подробностями: "И победи я, но град не може взяти" 12 . Для сравнения С. Л. Пештич пользуется только текстом "Повести временных лет", изданной в 1950 г. по Лаврентьевскому списку, который, кстати, вообще не был знаком В. Н. Татищеву. В Хлебниковском и Погодинском же списках Ипатьевской летописи можно найти слова "и победи" 13 . В Густинской летописи читаем: "и победи их" 14 . Московский свод конца XV в. сообщает, что "Ярослав не може их взяти" 15 . Новгородская V, Тверская, Никоновская и некоторые другие летописи, также отметившие

7 См. Б. А. Рыбаков. Боярин - летописец XII века. "История СССР", 1959, N 5, стр. 77; А. В. Арциховский. Древнерусские миниатюры как исторический источник. М. 1944, стр. 17.

8 М. Н. Тихомиров. Василий Никитич Татищев. "Историк-марксист", 1940, N 6; его же. О русских источниках "Истории Российской" в кн. В. Н. Татищев. История Российская. Т. I. М. -Л. 1962, стр. 39 - 53.

9 С. Л. Пештич. О "договоре" Владимира с волжскими болгарами 1006 года. "Исторические записки". Т. 18. 1946.

10 С. Л. Пештич. Русская историография XVIII века. Л. 1961, стр. 226.

11 Там же, стр. 237.

12 Там же, стр. 237 - 238.

13 "Ипатьевская летопись". СПБ. 1871, стр. 108 (варианты). По мнению А. А. Шахматова, Хлебниковский список правился по первоначальной редакции "Повести временных лет".

14 "Полное собрание русских летописей" (ПСРЛ). Т. II. СПБ 1843 стр 267

15 ПСРЛ. Т. XXV, М. 1949, стр. 376.

стр. 215
неудачу похода, указывают, что поход был зимой, а весной князь вернулся в Киев 16 . Таким образом, вопреки мнению С. Л. Пештича упомянутый текст В. Н. Татищева имеет под собой прочное основание.

Во втором случае, как говорит С. Л. Пештич, "к такому же краткому сообщению летописи под 1040 годом - "Ярослав иде на Литву" - Татищев в первой редакции добавляет: "и повоева" 17 . Пример этот сам по себе не слишком яркий. К тому же в Хлебниковском и Погодинском списках можно найти слова "и победи" 18 , а в Густинской летописи - "и победи их" 19 .

Наконец, С. Л. Пештич усматривает "добавление" к известию 1041 г. "иде Ярослав на Мозовшаны в лодиях" в следующих словах: "Много повоева и грады раззори и множество плена взя" 20 . Между тем в Новгородской V летописи содержится значительно более детализированное, хотя в целом сокращенное изложение этих событий. Из сообщения летописи, в частности, следует, что в 1041 г. было два похода Ярослава, в результате которых Казимир вернул ему 800 человек русских, плененных ранее Болеславом, "кроме жен и детей" 21 . Согласно Никоновской летописи, второй поход был в 1043 году 22 . Некоторые сведения в связи с этими событиями содержатся также в Лаврентьевской (под 1043 г.) и в Новгородской I (под 1047 г.) летописях 23 . По-видимому, в летописях сохранились фрагменты какого-то большого рассказа о походах Ярослава. "Добавление" В. Н. Татищева при этом совершенно теряется, как ничего не значащая деталь, которую могли содержать многие списки летописей.

Считая свой тезис доказанным, С. Л. Пештич стремится также выявить мотивы, которыми руководствовался В. Н. Татищев, будто бы переделывая текст "летописи". Ответ автор ищет в анализе мировоззрения В. Н. Татищева. Основу его идейных воззрений С. Л. Пештич видит в "монархических взглядах". Он обращает в этой связи внимание, например, на слова В. Н. Татищева "о братолюбии Ярополка" 24 . Между тем Никоновская летопись сообщает, что Ярополк "плакася горко зело, и возопи глаголя: "У люте мне, брате мой драгий! лучше бы мне умрети, а тебе живу быти" 25 . В этом же плане трактует С. Л. Пештич и отношение В. Н. Татищева к князю Владимиру ("оправдание и восхваление Владимира") 26 , который, по сообщению историка, убил Блуда. Но, видимо, так же можно понять и фразу одной рукописи начала XVII в.: "Иде Владимир к Киеву и уби брата своего Ераполка, лукаваго господоубийственнаго Блуда" 27 . Необходимо при этом иметь в виду, что в опубликованных летописях рассказ о Блуде явно не закончен.

С. Л. Пештич усматривает "монархические убеждения" В. Н. Татищева и в оценке историком событий 1113 г.: "Татищев в силу своих монархических убеждений хотел представить избрание Владимира Мономаха на киевский стол как дело знати, а не всего населения города, поэтому он место избрания не без умысла перенес к святой Софии" 28 , хотя очевидно, что не все население приглашало Владимира, а лишь господствующая верхушка. Это подтверждается и источниками 29 .

В том же плане (вымысел на основе монархических взглядов) С. Л. Пештич квалифицирует и описания В. Н. Татищевым внешнего облика князей. Но, во-первых, как

16 ПСРЛ. Т. IV, ч. 2-я, вып. I. Птгр. 1917, стр. 118; т. XV. СПБ 1853, стр 147 - 148; т. IX. СПБ. 1862, стр. 81.

17 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 238.

18 "Ипатьевская летопись", стр. 108

19 ПСРЛ. Т. II, стр. 267.

20 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 238

21 ПСРЛ. Т. IV. ч. 2-я, вып. I, стр. 119.

22 ПСРЛ. Т. IX, стр. 82 - 83.

23 "Лаврентьевская летопись". СПБ. 1897, стр. 151; ."Новгородская I летопись" М. -Л. 1950, стр. 181.

24 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 239, прим. 62

25 ПСРЛ. Т. IX, стр. 38.

26 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 239.

27 Государственная библиотека имени В. И. Ленина. Рукописный отдел, ф. 299 N 637, л. 185.

28 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 250.

29 См. М. Н. Тихомиров. Крестьянские и городские восстания на Руси XI - XIII вв. М. 1955, стр. 138 - 139, 143 - 144.

стр. 216
отметил М. Н. Тихомиров, подобные описания встречаются в летописях 30 . Во-вторых, как замечает А. В. Арциховский, "многие кенигсбергские миниатюры оказались довольно точными иллюстрациями этих описаний" 31 . Не исключено, что именно эти миниатюры и явились источником сведений В. Н. Татищева.

Можно отметить, что, видимо, следуя за летописями, В. Н. Татищев неодинаково относился ко всем князьям. С его резкой оценкой деятельности, например, Юрия Долгорукова, возможно, не согласятся многие современные исследователи.

Приведенный С. Л. Пештичем в качестве аргумента тезис о "монархизме" В. Н. Татищева при оценке достоверности сообщаемых последним сведений, по-видимому, вообще неудачен. В первой половине XVIII в. еще не было таких сильных антимонархистских тенденций, с которыми сторонникам монархии пришлось бы воевать столь решительными средствами, как заведомое искажение исторических источников.

Большего внимания заслуживает указание на "просветительские" взгляды В. Н. Татищева. В этом плане было с кем воевать. По мнению С. Л. Пештича, тенденциозность В. Н. Татищева проявляется в замене "известного ответа" Владимира магометанским послам: "Руси веселие есть питье, не можем без того быти" на "русом есть в веселие и здравие от пития с разумом пиемого" и фразы "со женами похоть творити блудную" на "со женами веселие творити" 32 . Нужно сказать, что мнимый ответ Владимира видоизменен уже в некоторых поздних летописях 33 . Однако можно согласиться с тем, что В. Н. Татищев в данном случае дал свое переложение. Это один из тех моментов, которые И. Сенигов квалифицировал как "иной способ повествования" 34 . Причем в рассматриваемых примерах этот "способ" вызывался, по-видимому, не столько "просветительскими взглядами" самого В. Н. Татищева, сколько желанием оградить себя от обвинения в "опровержении православной веры" 35 . Сам С. Л. Пештич отмечает, что церковь вообще возражала против издания летописей без изменения языка и содержания 36 .

Вызывает недоумение попытка С. Л. Пештича поставить знак равенства между "вымыслами" В. Н. Татищева и использованием им нелетописных источников, что не имеет ровно никакого отношения к вопросу о добросовестности историка. К тому же известно, что любой летописный свод включает в свой состав, помимо летописных записей, актовый материал, сказания, жития, предания и другие источники, достоверность которых требует той или иной проверки. Неизвестно; например, какому автору и какому времени принадлежит "ответ" Владимира магометанским послам.

В упрек В. Н. Татищеву ставится использование трудов польских хронистов, в частности Стрыйковского, которого, по мнению С. Л. Пештича, историк "старается... спрятать" 37 . Можно подумать, что пользование польскими хрониками является чем-то постыдным для историка. Такой подход к вопросу непонятен, тем более что и сам С. Л. Пештич в другом месте дает высокую оценку "Хроники" Стрыйковского и призывает "возобновить изучение польских хронистов" 38 . Примеры, приводимые С. Л. Пештичем, свидетельствуют скорее в пользу добросовестности автора "Истории" и еще раз обнажают уязвимое звено построений самого С. Л. Пештича. Последний, например, считает, что в связи с походом Владимира на болгар в 985 г. уже в первой редакции "Истории" В. Н. Татищев вкладывает в уста болгарских послов, слова: "Аще камень по воде будет плавати, то мы дадим дань" 39 . С. Л. Пештич считает, что перед нами очередной вымысел историка или (что одно и то же!) заимствование из Стрыйковского. Между тем упомянутый ответ читается в ряде летописей, в частности в Тверской и Никоновской, причем в более развернутом виде 40 .

30 М. Н. Тихомиров. О русских источниках "Истории Российской", стр. 45.

31 А. В. Арциховский. Указ. соч., стр. 17.

32 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 238 - 239.

33 Ср. ПСРЛ. Т. IX, стр. 42; т. XX, ч. 1-я, стр. 67; т. II; стр. 253 и др.

34 И. Сенигов. Указ. соч., стр. 280 - 281.

35 См. В. Н. Татищев. История Российская. Т. I, стр. 85.

36 С. Л. Пештич. Указ. соч., стр. 193 - 194.

37 Там же, стр. 242.

38 С. Л. Пештич. "Синопсис" как историческое произведение. Труды отдела древней русской литературы. Т. XV. М. -Л. 1958, стр. 288.

39 С. Л. Пештич. Русская историография, стр. 240.

40 Ср. ПСРЛ. Т. XV, стр. 77; т. IX, стр. 42.

стр. 217
Как можно видеть, С. Л. Пештичу не удалось доказать тезис о недобросовестности В. Н. Татищева. Для того, чтобы говорить о достоверности известий В. Н. Татищева, необходимо прежде всего выделить эти известия. Иными словами, необходимо провести сопоставление текста "Истории Российской" со всем огромным фондом летописных и нелетописных материалов, имеющихся в нашем распоряжении. Е. Н. Бестужев-Рюмин и И. Сенигов, в частности, строили свои выводы с учетом именно этого условия. В настоящее время в нашем распоряжении гораздо больше данных как о самом историке, так и о тех материалах, которые могли быть им использованы для написания "Истории". А. А. Шахматов не случайно в последний период своей деятельности обратился к В. Н. Татищеву. Он надеялся из-под слоя домыслов летописцев позднейшего времени и известий самого В. Н. Татищева извлечь древнейшие летописные традиции. Наблюдения М. Н. Тихомирова над текстом "Истории Российской" и примечаниями автора позволяют предполагать, что одну из таких традиций отражала "Раскольничья летопись", использованная В. Н. Татищевым 41 . Одного этого было бы достаточно для того, чтобы привлечь внимание исследователей к "Истории Российской". В распоряжении же В. Н. Татищева были и другие источники, неизвестные в настоящее время, в частности летописи "Хрущева" и "Еропкина", а также "Летопись Волынского" (или "Симонова" летопись), которая, возможно, имеет не меньшее значение, чем летопись "Раскольничья".

М. Н. Тихомиров выделяет особую группу источников "Истории", так называемые "топографии", или местные летописи. Не может быть сомнения в том, что В. Н. Татищев использовал эти источники уже при написании первого варианта своего труда. О "Муромской топографии" определенно известно, что она была у В. Н. Татищева лишь до 1722 года. Вместе с тем на эту "летопись" в тексте "Истории" имеется лишь одна ссылка 42 . Нельзя не согласиться с Л. В. Черепниным в том, что В. Н. Татищев фактически использовал "гораздо больший материал", чем указанный им 43 . Автор "Истории" выражал сожаление, что не имеет возможности сослаться "ни на которой (манускрипт), кроме находясчихся в постоянной книгохранительнице и монастырех" 44 . Совершенно ясно, что круг источников "Истории Российской", неизвестных в настоящее время, достаточно широк как в первой редакции, так и во второй. Перед исследователями стоит сложная задача выявления их состава и происхождения.

До самого последнего времени эта задача затруднялась отсутствием издания "Истории" В. Н. Татищева, выполненного на уровне современных требований. Исследователи вынуждены были пользоваться ставшим библиографической редкостью и во многом несовершенным изданием XVIII века. Осуществляемое в настоящее время издание "Истории Российской" будет, несомненно, способствовать скорейшему изучению и введению в научный оборот тех материалов, которые сохранил для нас основоположник русской исторической науки.

41 М. Н. Тихомиров. О русских источниках "Истории Российской", стр. 47 - 49.

42 См. В. Н. Татищев. История Российская. Т. I, стр. 285.

43 Л. В. Черепнин. Указ. соч., стр. 178.

44 В. Н. Татищев. История Российская. Т. I, стр. 91.