Магия любви, магия сна1. Роман В. Брюсова "Огненный ангел"
В школах и классах с углубленным изучением литературы, гимназиях и лицеях гуманитарного профиля знакомство учащихся с творчеством Валерия Яковлевича Брюсова начинается еще в шестом классе. В школьной программе для этих учебных заведений для обязательного изучения на уроках литературы указаны такие произведения Брюсова: "В башне", "Сонет к форме" (6-й класс), "В глуби тайные Вселенной..." (8-й класс), "Огненный ангел" (11-й класс)2. Причем ученики уже шестого класса должны уметь рассказать о своеобразии использования в рассказе "В башне" сна как средства фиксации исторической памяти. Сновидения в литературе - тема, сложная для изучения, и эта статья поможет разобраться учителю и ученику в ее освоении при изучении романа Валерия Брюсова "Огненный ангел". Сны в романе неразрывно связаны со странными и таинственными событиями, происходящими с главными героями романа - Рупрехтом и Ренатой. Поэтому сновидения в статье ставятся в более широкий контекст всего таинственного, магического. Сама любовь становится в романе магическим явлением, а любовная тема неразрывно связана с авторским интересом к тайнам природы и человека.
Роман был впервые опубликован в 1907 - 1908 гг. Исторический роман с традиционной любовной интригой и перекличками с современностью, - так охарактеризовала его исследовательница творчества Брюсова З. И. Ясинская. В то же время ведется речь об исторической стилизации: "Историческая стилизация подчеркнуто выступает как в "Предисловии русского издателя" и "Посвящении женщине" на латинском языке (без перевода), так и в "Предисловии" самого автора записок, комментирующего длинное повествовательное заглавие, как то принято было в старинных повестях"3.
По нашему мнению, это не только и даже не столько традиционно исторический роман, сколько роман, для которого история является материалом любовной драмы и драмы, связанной с таинственными явлениями природных сил и человеческой психики, которые всегда интересовали Брюсова. В то же время роман Брюсова - это философский роман о познании, что уже можно считать доказанным исследователями творчества Брюсова. Любовь для символистов - всегда познание, путь к высшему смыслу. Любовное познание в романе весьма прихотливо связано с познанием высших сил. Главный герой Рупрехт стремится проникнуть в тайны Вселенной любой ценой, в том числе и с помощью сделки с дьяволом. "Таким образом, Брюсов конструирует сложную модель не только исторического сознания, но и модель произведения о познании, и на службу этой задаче он ставит все: любовь, исторические факты, исторические и частные судьбы, психологию, философию позитивную и оккультные науки"4.
В романе Архиепископу Трирскому предстоит однозначно ответить на вопрос: кто действует в монастыре святого Ульфа, ангел или дьявол. В новой ереси повинна сестра Мария - Рената, главная героиня романа, которую одни считают святой, другие - ведьмой. Последние признают вдохновляющего ее ангела Мадиэля дьяволом. Ю. М. Лотман рассуждал о своеобразии средневековых представлений о ведьмах. Ведьмами считались женщины, организованные в опасное меньшинство, вызывающее страх. Причем обвинителей привлекала сама противоположность качеств жертв: старость и юность, уродство и красота, т. е. ярко выраженные свойства5. Рената как раз является носительницей этих свойств, и даже сочетает в себе попеременно красоту и уродство, неправильность черт и особое очарование. Сестру Марию сопровождают чудесные явле-
стр. 36
--------------------------------------------------------------------------------
ния: под ее руками распускаются на зимних стеблях цветы, в темноте становится виден нимб вокруг головы, во время молитвы вокруг нее раздается пение невидимых существ. Подобные явления описаны в житийной литературе, в житиях Екатерины Сиенской, Терезы Авильской. Также ей сопутствуют стуки и грохот, явления, обычно сопровождающие медиумов, посредников между людьми и духами, а также святых во время искушения, т. е. она испытывает воздействие божественных и демонических сил одновременно. Соблазн распространяется вокруг Ренаты, перекидываясь на сестер монастыря, которым являются образы прекрасных юношей, напоминающих ангелов, уговаривающих монахинь вступить с ними в плотскую связь. Видения и призраки, припадки одержания у сестер, особенно усиливающиеся в сцене массового психоза в монастыре, говорят об активизации невидимого мира в любом месте, где находится Рената, бегство от этих явлений для нее невозможно. Брюсов отразил в своем романе интерес декадентских кругов к магии, спиритизму, ко всему, что касалось попыток человека вступить в контакт с оккультным (тайным) миром. А в образе Ренаты можно разглядеть черты Анны Рудольфовны Минцловой, тайной вдохновительницы Вяч. Иванова. Сам Брюсов относился к оккультизму (т. е. тайным наукам: магии, алхимии, гаданиям и т. д.) неоднозначно. С одной стороны, ему были интересны как исследователю новые веяния, но в то же время он оценивал их с изрядной долей иронии.
Рупрехт как человек рационального склада ума не может определенно отнести все происходящее с ним ни к "страшной правде", ни к "не менее страшным кошмарам или только к "помышлениям", поэтому, воздерживаясь от однозначного решения, пересказывает все так, "как если б то была явная действительность". В этой оговорке содержится авторская попытка создать описание странствий разума. Автобиографичность повествователя в романе предполагает последовательное воспроизведение событий от собственного рождения до момента встречи со сверхъестественным, повествователь становится летописцем сверхъестественного, призывая всех, имевших с ним дело, оставлять записи. Описать неописуемое - сложная задача, поставленная рационалистом самому себе. Требование сделать это беспристрастно, без украшений он распространяет на всех, кто столкнулся со сверхъестественным. Идея подобных описаний была характерна для всего XX в. Так, А. М. Ремизов побуждал писателей оставлять записи снов, мотивируя это в том числе возможностью последующего олитературивания сна, превращения его в текст. Повесть о сверхъестественном у Брюсова оставлена читателю не как протокол инквизиторского суда, а как дневник своего рода сверхъестественной любовной катастрофы, происходившей в течение года с героями. Похожий прием использует в романе "Имя розы" Умберто Эко, заставляя пережить послушника Адсона ряд странных событий в средневековом монастыре. Повесть Александра Кондратьева "Сны" также может служить примером сновидческой хроники.
Рупрехт причисляется автором к лучшим людям своего времени, считающим, что вера заключена не в ритуалах и внешних различиях, а в глубине сердца. Он наделен проницательным умом, стремлением подвергать опытной проверке теоретические постулаты оккультизма, отсутствием фанатизма. Его первая встреча с Ренатой происходит по сказочным канонам, когда ночлег в одиноком домике в буковом лесу подвергает сомнению все пространственно-временные категории. Случайность становится законным звеном в цепи тяжелых испытаний. Рупрехт не принадлежит ни к скептикам, ни к легковерным людям, однако им владеет вера в приметы. Лошадь спотыкается, и он попадает во власть "нечистого" пространства. Вечер рокового свидания проводит в жизни Рупрехта черту, разделяющую жизнь человека вполне обычного, хотя и обладающего просвещенным умом ученого, на две половины: "...а я, когда думаю о тысячах и тысячах случайностей, которые были необходимы, чтобы в тот ве-
стр. 37
--------------------------------------------------------------------------------
чер оказался я на пути в Нейс, в бедной придорожной гостинице, - теряю всякое различие между обычным и сверхъестественным, между miracula и natura"6. Жизнь с Ренатой в таком ракурсе выглядит как страшный сон. "Испытывал я такое ощущение, словно из темного погреба вдруг вышел на ясный свет и мой одинокий путь вдоль Рейна в Бонн казался мне непосредственным продолжением моего одинокого пути из Брабанта, а недавние дни с Ренатой - мучительным сновидением на одной из дорожных станций"7. В результате этого странного "сна" у Рупрехта происходит потеря ощущения себя как цельной личности, он перестает правильно ориентироваться во времени и в окружающем пространстве.
Огненный ангел Мадиэль так же, как Рената, связан с двумя мирами: сверхъестественным и миром людей. Явление ангела Брюсов описывает традиционно, такими они рисуются в канонической житийной литературе: "Было Ренате лет восемь, когда впервые явился ей в комнате, в солнечном луче, ангел, весь как бы огненный, в белоснежной одежде. Лицо его блистало, глаза были голубые, как небо, а волосы словно из тонких золотых ниток. Ангел назвал себя - Мадиэль"8. В житиях искушения нечистой силы, как правило, преодолеваются святыми, здесь же прямо противоположный исход: падение праведницы как наказание за неправедную любовь. Рената пытается совратить ангела, но совращает лишь человека, ангелоподобного графа Генриха. Ее преступление еще страшнее библейского грехопадения, так как она пытается соблазнить своего божественного учителя. Хотя с Мадиэлем тоже не все однозначно. Читатель остается не до конца уверен, что он - ангел света. У Фридриха фон Шпее, писавшего о процессах против ведьм, содержится такое парадоксальное утверждение о демонах, которые могут создавать видимость присутствия ангелов на ведьмовских шабашах: "Дьявол может принимать обличье ангела света, об этом говорится в Священном Писании и в многочисленных примерах из житий святых. Следовательно, и невиновных он может представить в облике призрака, что дает основание думать, что Господь Бог позволяет ему многое"9. "Господне попущение", на которое отцы церкви ссылаются при рассуждении о дьявольских искушениях, также подразумевается в романе в качестве объяснения необычного и страшного.
Брюсов подчеркивает всеведение ангела, его способность являться в разных образах, превращаться в огненную бабочку, в прялку, появляться в сорванном цветке, в уголечке, в орешке, даже в образе распятого Христа. И он же искушает Ренату под видом графа Генриха. Рупрехт ищет разумные объяснения, авторитетные подтверждения своим догадкам: "Помнил я также слова Лактанция Фирмиана, уверяющего, что иногда ангелы-хранители соблазняются прелестью тех девушек, которых они должны бы оберегать от греха"10. Канон и отступление от канона соседствует у Брюсова. Согласно канону, Рената ведет строгую жизнь подвижницы, обладая даром чудотворства. Неосознанная эротика сливается с духовными воспарениями героини, подобно опыту испанской святой Терезы Авильской.
Описывая духовные путешествия во сне, Брюсов опять следует житийному канону: "В такие ночи случалось, что ангел уносил Ренату на своих крыльях далеко от дому, показывая ей другие города, славные соборы или даже неземные, лучезарные селения, - на рассвете же она, сама не зная как, всегда оказывалась на своей кровати"11. Неканонично то, что ангел и девочка спят в одной кровати. Отсюда следует неправильно понятая ею плотская любовь. Рената изменяет своему предназначению быть святой, поэтому и наказание ее ужасно, она терзаема темными силами и впадает в иллюзии. Но это с точки зрения рациональных объяснений. Концепция же Брюсова гораздо сложнее, он подвергает сомнению всякие разумные объяснения любовной страсти, показывает противоречивость героини, проявляющуюся в одновременном влиянии на нее злых и добрых духов.
стр. 38
--------------------------------------------------------------------------------
Своеобразным брюсовским ходом является идея воплощения ангела в человека. Из эпитета "ангельский" (ангельская красота, ангельская кротость) вырастает сюжетная линия об австрийском графе Генрихе фон Оттергейме. Сновидение в данном случае служит не только видением, но и отражает духовное состояние Ренаты. Если раньше ее контакт с невидимым миром был непосредственным и постоянным, то теперь этот мир отдалился. Послание от ангела приходит Ренате через сон. "Наконец, когда силы уже покидали Ренату, показался ей Мадиэль в сновидении и сказал: "Так как ты хочешь быть со мною в телесном союзе, то я явлюсь тебе в образе человека, жди меня семь недель и семь дней"12.
Граф, в соответствии с этой интерпретацией, - воплощение забывшего себя ангела с внешностью Мадиэля. Жизнь графа Генриха и Ренаты близка миру ангелов и демонов. Сначала Мадиэль, затем Генрих и более земной Рупрехт становятся защитниками и руководителями Ренаты, без них ее мучают злые силы. Точка зрения простых людей на Ренату усиливает неоднозначность ее образа. В соответствии с ней Рената оказывается ведьмой, околдовывает графа, совращает его занятиями алхимией, магией, ведовством, обращает его и себя в оборотней. Рупрехт тоже оказывается под влиянием Ренаты, словно во сне, исполняет все ее поручения. Он лишается воли не то под влиянием Ренаты, не то вследствие ее любовных чар. Рената провоцирует Рупрехта на несвойственные для него сильные эмоции, но он не в силах ни покинуть ее, ни овладеть ею13. В иные моменты она напоминает живого мертвеца, Брюсов подчеркивает автоматизм ее движений. Портреты Ренаты в таких состояниях рисуются в антураже уединенной комнаты, залитой лунным сиянием. Только в ритуале Рената может полностью сконцентрироваться, но концентрация держится на экзальтации, на чувстве, а не на мысли. Вокруг Ренаты возникает магический крут молчания и неподвижности. Она является посредником, через которого возникает пространство иных измерений, в него вовлекается и Рупрехт, а впоследствии также сестры монастыря, куда удаляется Рената.
В роман включена литания - жанр церковного песнопения, которое имитируют герои. Но их действо приобретает оттенок магического, а не церковного ритуала. Рената выступает здесь как заклинательница, а Рупрехт как ее эхо и ассистент, поддерживающий словесно-музыкальный ритм. В сцене с магическим кругом их роли меняются. Рената, вызывая в Рупрехте любовь к графу Генриху, пытается создать гармоничную триаду, однако Рупрехт все время ощущает подмену, он лишь временный заместитель графа Генриха. В литании Рупрехту предоставлена роль церковного хора, восхваляющего графа Генриха. Ритмизованная проза призвана усилить воздействие литании на участников ритуала. Литания и ритуал магического круга строятся по орнаментальным законам, на повторах и вариациях. Результатом ритуала становится не только проявление таинственных сил на земном плане, но и преобразование любовной страсти героев в их духовное единство. Но духовный экстаз Ренаты имеет явный сексуальный оттенок, подобно языческим танцам. Единение героев в молитве переходит в телесную близость, это сноподобное состояние.
В эпизоде гадания у Геердской ворожеи в тексте возникают заклинания низшей природной магии, упоминаются разные виды гаданий, составление гороскопов, ясновидение, амулеты, любовные зелья. Жилище ворожеи вполне стилизовано, в нем есть цветы папоротника, коренья, травы, кот и белый дрозд. Брюсов приводит эти образы в соответствии с достаточно распространенными представлениями о магических ритуалах. Посвящение в черную магию автор сравнивает с любовным посвящением. Сердце любопытствующего Рупрехта бьется упоительно, "как у мальчика, впервые идущего в объятия сладострастия".
Любовное и оккультное посвящения в романе дополняют друг друга, и сновидения здесь становятся своеобразными посредниками. Это - проводники из нормального в измененные состояния
стр. 39
--------------------------------------------------------------------------------
сознания, к которым можно отнести и любовь-страсть. Брюсов-символист мастерски рисует контрастные и взаимодополняющие "аспекты" страстного чувства, управляющего персонажами романа и держащего их в объятиях своей магической, гипнотизирующей силы, от которой они жаждут освободиться и, одновременно, хотят остаться в этом странном и сладком плену.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Публикация поддержана внутривузовским грантом Белгородского государственного университета.
2 Программы общеобразовательных учреждений. Литература 5 - 11 классы. Для школ и классов с углубленным изучением литературы гимназий и лицеев гуманитарного профиля / Под ред. М. Б. Ладыгина. - М., 1998. - С. 18, 20, 28, 63.
3 Ясинская З. И. Исторический роман Брюсова "Огненный ангел" // Брюсовские чтения 1963 года. - Ереван, 1964. - С. 101 - 129. - С. 105.
4 Чмыхов Л. Некоторые вопросы брюсовской теории исторического романа // Брюсовский сборник. - Ставрополь, 1974. - С. 3 - 36. - С. 98.
5 Лотман Ю. М. Охота за ведьмами. Семиотика страха // Sign Sistems Studies. - Vol. 26. - Tartu, 1998. - С. 61 - 80. - С. 72.
6 Брюсов, 1993: Брюсов В. Я. Огненный ангел. - М., 1993. - С. 42.
7 Там же. - С. 130.
8 Там же. - С. 45.
9 Демонология, 1995: Демонология эпохи Возрождения (16 - 17 вв.). - М, 1995. - С. 159.
10 Брюсов В. Я. Там же. - С. 50.
11 Там же. - С. 46.
12 Там же. - С. 48.
13 В личном сновидении Брюсову открывается та истина, что за любовью-страстью должно стоять нечто высшее, по сравнению с которым эта страсть есть лишь иллюзия. Он пишет Павловской, Курсинскому, Бальмонту 4 декабря 1896 г.: "Мне вчера снилось, что я в самом деле влюблен; мы сидели в нише громадного готического окна, и морозные стекла были голубоватыми. Лучи луны - символ земного существования. Может быть, истома наслаждений - прообраз Нирваны.
Майя! Разноцветный сон! Да будет проклято твое сияние! О бледная любовь! Это она - с распущенными волосами - заслоняет от взоров что-то иное, высшее (что не может не быть)!" - Брюсов В. Письма из рабочих тетрадей. Вступ. статья, публ. и коммент. С. И. Гиндина // Литературное наследство. - М., 1991. - Т. 98: В 2 кн. - Кн. 1. - С. 555 - 821. - С. 722.
стр. 40