Жаргон (от фр. jargon - испорченный, непонятный язык, отличающийся от общепринятого) - разновидность социального диалекта. Им пользуются разные общественные группы: профессиональные (напр., артисты, шахтеры, моряки, журналисты, научные работники, врачи и др.), по интересам (филателисты, рыболовы, спортивные болельщики, рокеры, театралы), возрастные (школьники, студенты), общественные слои (в прошлом - сословия: например, купечество, аристократия, духовенство), представители так называемого дна общества (нищие, бродяги, преступники и пр.).
Жаргон - не самостоятельный язык, а лишь слова и выражения (лексика и фразеология) национального языка, отличающиеся особой экспрессивной окраской, которая приобретается путем переосмысления слов и выражений, метафоризации и метонимизации понятий, сокращения слов, искажения их звукового строя, но в то же время и за счет выхода из литературной нормы. Жаргон - это "настоящий язык в языке"1 . Составляющие жаргон слова и выражения называются жаргонизмами или арготизмами. За многовековую историю своего существования арго стал из некогда замкнутого языка нищих, бродяг, преступников французского общества, каким его живописали В. Гюго, О. Бальзак, Э. Сю и др., синонимом ненормативного языка (и не только французского). В научной литературе встречаются оба термина - жаргон и арго, хотя в сущности речь идет об одном и том же явлении. Мы будем использовать в качестве основного - понятие жаргона, а в качестве синонимов - арго (фр. - argot), сленг (англ. - slang).
Иногда можно слышать, как говорят о неглупом человеке: у него котелок варит. Это не требующий перевода жаргонизм. Вдумаемся: слово "голова" заменяется словом "котелок". В котелке может что-то вариться, т.е. создаваться нечто новое, да и формой он немного похож на голову. Жаргонизм "котелок" отличается более насыщенной семантикой, в нем новые смысловые акценты. Однако он справедливо воспринимается как вульгаризм с оскорбительным оттенком. Как только не называют голову человека - и арбузом, и тыквой, и черепком, и пр. Читаем у В. В. Маяковского:
"И не повернув
головы кочан
и чувств
никаких
не изведав..."
("Стихи о советском паспорте")
Замещая собой общеупотребительные обозначения предметов и явлений, жаргонизмы, таким образом, имеют синонимы (например, на школьном жаргоне хвост - задолженность в учебе; базар - разговор; училка - учительница; предки - родители; отфутболить - отвадить). Но есть немало и "самопроизвольно" возникших жаргонизмов, не имеющих синонимов. Их не всегда легко объяснить. Приходится обращаться к специальным словарям жаргонов, к примечаниям в художественной литературе. Далеко не все поймут такой, например, жаргонизм из рассказа В. И. Даля "Петербургский дворник": "перетырить жулилу коньки и грабли". Сам Даль поясняет: "передать помощнику-мальчишке сапоги и перчатки".
Для понимания жаргона решающее значение имеет контекст. В "Очерках бурсы" Н. Г. Помяловского мы знакомимся с языком бурсаков, насыщенным жаргонизмами. Однажды у одного из них кто-то из товарищей украл завтрак. Состоялся следующий разговор: "-Господа, это подло наконец! - Что такое? - Кто взял горбушку? - С кашей? - отвечали ему насмешливо. - Стибрили? -
стр. 73
--------------------------------------------------------------------------------
Сбондили? - Сляпсили? - Сперли? - Лафа, брат!". "Все эти слова, - замечает повествователь, - в переводе с бурсацкого на человеческий язык означали: украли, а лафа - лихо!" Но вне контекста не все из этих жаргонизмов понятны.
Словом, жаргон - это корпоративный, т.е. свойственный любой - открытой или закрытой - общности людей, лексический комплекс (жаргон военных, политиков, студентов и др.), один из слоев единого языка. Он нередко облегчает общение в той или иной группе, среде и в то же время он иногда обособляет представителей данной группы, профессии, отделяет их от непосвященных. У Н. В. Гоголя в "Мертвых душах" есть великолепная сценка карточной игры на вечеринке у губернатора. Игроки пользуются собственным жаргоном, который они создали, "перекрестив" на свой лад названия карт: "Почтмейстер... ударял по столу крепко рукою, приговаривая, если была дама: "Пошла, старая попадья!" - если же король: "Пошел, тамбовский мужик!" А председатель приговаривал: "А я его по усам! А я ее по усам!" Иногда при ударе карт по столу вырывались выражения: "А! была не была, не с чего, так с бубен!" Или же просто восклицания: "черви! червоточина! пикенция! или: "пикендрас! пичурущух! пичура!" и даже просто: "пичук!" (Гл. первая.)
В контексте общеупотребительного национального языка функцию жаргона может выполнять иностранный язык. Это особый случай формирования и распространения жаргона. Иностранные слова могут открыто заимствоваться (шоп, шопы - от англ. сущ. shop - магазин; бутик - от фр. сущ. boutique (f) - лавка, небольшой магазин; шоу - от англ. сущ. show - зрелище, показ); заимствоваться скрыто, т.е. калькироваться (высокая мода - от фр. словосочетания la haute couture); жаргонизмы могут формироваться путем смешения "французского с нижегородским": аскать - выпрашивать (к англ. глаголу ask добавляется русское окончание; мэнша - девушка (к англ. сущ. тал прибавлен русский суффикс ша) и др. В России XVIII - XIX вв. своеобразной языковой межой, отделявшей "верхи" общества от "низов", был французский язык. Нельзя не вспомнить эпопею Л. Н. Толстого "Война и мир", начинающуюся французской речью в салоне фрейлины. Читатель сразу же погружается в языковую атмосферу "высшей знати Петербурга". "На изысканном французском языке" здесь "не только говорят, но и думают". И не в одном поколении. Иноязычной речи в романе немало, она выполняет множество функций, одна из которых, весьма заметная, быть сословным жаргоном.
Жаргонизмы часто близки к профессионализмам, т.е. словам и выражениям, используемым в какой-либо профессии (деятельности) по необходимости, поскольку они адекватно передают ее особенности. Однако жаргонизмы и профессионализмы не одно и то же. Профессионализмы, широко используемые в отрыве от порождающей их профессии (вида деятельности), в обыденной речи, утратив изначальный смысл, становятся жаргонизмами. Отнесение тех или иных слов (выражений) к жаргонизмам или профессионализмам нередко вызывает споры, это одна из нерешенных проблем в науке. К примеру, одни исследователи считают, что слово баранка - профессионализм, рожденный в среде водителей. Но в технической литературе, в учебниках по автовождению нет профессионального выражения баранка - используется слово руль. Баранка - жаргонизм, созданный по схожести одной части руля с баранкой. Еще пример. Слово кастрюля, конечно, профессионализм в поварском деле, но жаргонизм, скажем, у физиков, именующих, неофициально, в обыденной речи кастрюлей синхрофазотрон (очевидно, по схожести процессов "варения" и в кастрюле, и в синхрофазотроне).
Жаргон может быть средством тайноречия заинтересованных в том слоев, групп. Свой язык создавали так называемые тайные общества (например, еретические движения в христианстве - альбигойцы, тамплиеры и др., масонские ложи; им пользовались мелкие торговцы - офени, странствующие ремесленники, в
стр. 74
--------------------------------------------------------------------------------
конспиративных целях тайный язык используется в мире преступников - так называемая блатная музыка, или феня, и др. В упомянутых очерках Помяловского бурсаки создают свой тайный жаргонный язык в форме кличек: "Митаха, Элпаха, Тавля, Шестиухая Чабря, Хорь, Плюнь, Омега, Ерра-кокста, Катька и т.п.". Между тем жаргон и тайноречие (тайный язык) - понятия не во всем совпадающие, перекрещивающиеся. Тайный язык - разновидность условного языка, созданного с целью сокрытия подлинного смысла, значения слов и выражений. С такой целью создаются далеко не все жаргоны. Другими словами, лексика тайного языка может быть и не жаргонной.
С жаргоном тайный язык сближает небольшой масштаб распространения. Носителем тайного языка может быть минимальная группа, состоящая из двух человек, как у героев повести Л. Н. Толстого "Юность": "...у нас с Володей установились, бог знает как, следующие слова с соответствующими понятиями: изюм означало тщеславное желание показать, что у меня есть деньги, шишка (причем надо было соединить пальцы и сделать особое ударение на оба ш) означало что-то свежее, здоровое, изящное, но не щегольское..." (Гл. XXIX. "Наши отношения с девочками").
Жаргон, наконец, может быть данью моде, языковой приметой времени, эпохи. В этом качестве он, как правило, выходит за пределы породившей его корпорации, группы и становится элементом культуры весьма широких слоев населения. Как и мода, жаргон заразителен - ведь это одна из форм языкового поведения людей. Знание жаргона, умение им пользоваться приобретают налет престижности, особенно в молодежной среде. Сегодня кто только не пользуется такими словечками, как пиар (аббревиатура выражения "public relations", взятого из американской социологии и означающего "общественные связи", т.е. выход на публичный уровень, создание рекламы); продвинутый, т.е. достигший определенного уровня, развитый; прикольный - привлекающий внимание; клевый - подходящий, прекрасный; челноки - торговцы - перевозчики товаров из-за границы; зачистка - устранение нежелательных или преступных (враждебных) лиц или групп, раскрутить кого-либо - привлечь внимание, сделать известным, тусовка - скопление людей, собрание и др.
Общенародный язык всегда неоднороден, многослоен. Жаргонизмы появляются в его лоне естественным образом как реакция на дифференциацию общественной жизни. "Только у мертвых языков не бывает жаргонов"2 . Вместе с языком в целом они также изменяются.
Жаргонная лексика непостоянна - она "кочует" из одной сферы общественной жизни в другую, либо из одного языка в другой и нередко становится общеупотребительной, проникает в язык СМИ. Трудно представить, что столь привычные нам слова и выражения, как беспримерно, дурачиться, перестаньте шутить, быть не в своей тарелке, в XVIII в. были жаргонизмами, с которыми боролся Н. И. Новиков в своем журнале "Живописец". В нашем языке активно используются, например, такие идиомы, пришедшие из различных жаргонов: картежного - втирать очки, бурлацкого - тянуть лямку, музыкантского - играть первую скрипку, церковного - раздувать кадило, производственного - попасть впросак, воровского - по блату и др.
Их жаргонность давно стерлась. Не без оснований жаргон воспринимается как сниженный (относительно нормы) уровень языковой культуры.
Вместе с тем жаргон есть словотворчество, чреватое энергией созидания новой литературной нормы. Жаргон несводим к просторечию (если под просторечием иметь в виду не книжную, не литературную, упрощенную, грубоватую речь). Он гораздо сложнее его. В жаргоне находят отражение умонастроения людей, их отношение и друг к другу, и к разным явлениям мира, в нем можно видеть и юмор, и цинизм, и иронию, и сарказм.
Нельзя признать верными встречающиеся в литературе суждения о жаргонной лексике как менее точной по сравне-
стр. 75
--------------------------------------------------------------------------------
нию с литературной, как неполноценном средстве общения людей3 . Жаргонная лексика - непременная часть литературной, вбирающей в себя языковые конструкции всех уровней. А ее точность (и далее "сочность") несомненны. Разве не точное и не яркое жаргонное обозначение лысины "арктикой"? Или злободневное словечко "подмазать" ("подмаслить")?
Подобных примеров множество.
Жаргон мало исследован, несмотря на свой почтенный возраст, сопоставимый с возрастом основных языков. Совершенно прав В. С. Елистратоз, подчеркнувший "синкретический" характер жаргона (правда, он пользуется термином арго, но не настаивает на нем)4 . За жаргонизмами - и особенности языка, и огромный мир людей, идей и вещей.
В художественной литературе жаргон столь же естественен и распространен, как и в жизни. А в отдельные периоды развития литературы жаргон, по выражению Б. В. Томашевского, приобретает значение "особого художественного принципа"5 . Так, в первые годы советской власти в художественной литературе явно обозначились "тенденции к "освежению" литературного языка "революционными" элементами... Выпячивались особенности - идиомы лексические, синтаксические и фразеологические - различных диалектов и жаргонов"6 . Борьба со старым миром на поприще литературы принимала формы борьбы со старым языком (языком уходящей культуры).
Показательно в этом плане творчество В. В. Маяковского - зачинателя новой поэтической эстетики, "агитатора, горлана - главаря". У него россыпи жаргонизмов, использует он их пафосно:
"Я ухо словом не привык ласкать;
Ушку девическому
в завиточках волоска
с полупохабщины
не разалеться тронуту" ("Во весь голос").
Стихи явно диалогичны, переполнены страстью классово ориентированной поэзии. Жаргоны помогают поэту передать мятежный дух эпохи:
"На шее
кучей
Гучковы,
черти,
министры,
Родзянки...
Мать их за ноги!
Власть
к богатым
рыло
воротит -
чего
подчиняться
ей?!
Бей!!" ("Хорошо"!).
Ими поэт выплескивает всю свою ненависть к старому миру, ко всякой "дряни", мешающей, по его мнению, строительству новой жизни:
"И вылезло
из-за спины РСФСР
мурло
мещанина" ("О дряни").
Нынешний этап развития нашей страны также переломный: один общественный уклад заменяется другим. И сегодняшняя художественная литература не менее богата жаргонизмами (В. С. Высоцкий, А. А. Галич, С. Д. Довлатов, Вен. В. Ерофеев, В. О. Пелевин и др.).
Хотя жаргонная лексика в корпусе языка не основная, периферийная, но и она - своеобразная "точка зрения на мир"7 . Использовать ее или не использовать - всякий раз решает художник, исходя из своих представлений о стилистике, из своего эстетического кредо. У одних писателей минимум жаргонизмов, даже когда они обращаются к реалиям, которые без жаргонов трудно вообразить. Например, в пьесе Горького "На дне" язык обитателей ночлежки временами похож на язык мыслителей (чего стоят рассуждения Сатина о человеке), даже в карточной игре они обходятся без жаргонизмов. Всего три полустертых жаргонных слова можно найти в рассказе "Челкаш", герой которого - "заядлый пьяница и ловкий, смелый вор" (вывеска - лицо; слямзил - украл; наклюкался - напился).
Другие писатели, напротив, чрезмерно увлекаются жаргонизмами (В. В. Крестовский в романе "Петербургские тру-
стр. 76
--------------------------------------------------------------------------------
щобы"). В любом случае, наличие или отсутствие жаргона в художественном произведении сами по себе не показатели его художественности.
Художественность произведения - понятие емкое, относящееся к произведению как целому, как эстетическому качеству. Кроме того, это - понятие конкретно-историческое. Не богата жаргонизмами литература сентиментализма или романтизма (например, у Н. М. Карамзина) с ее "возвышенным", стилизованным языком, очищенным от ненормативных слов. Обычно само присутствие жаргона в художественном произведении есть свидетельство ее нацеленности на достоверное изображение жизни. Возьмем тему карточной игры - предмет описания во многих литературных произведениях. Она породила богатейший жаргонный язык. В повести Карамзина "Бедная Лиза" говорится, что Эраст - один из главных персонажей - "играл в карты и проиграл почти все свое имение". Не то, скажем, у Гоголя. Мы уже привели его описание карточной игры с участием Чичикова. По определению В. Г. Белинского, Гоголь лучше других воспроизводит русскую жизнь "во всей ее истинности"8 . Карточная игра - небольшой эпизод романа "Мертвые души" - в фокусе его внимания. Она предстает живым, "дельным занятием" со спорами игроков, жаргонизмами и иными деталями. Карточная игра - одна из самых распространенных форм времяпрепровождения чиновников и помещиков. Своего рода таинство. Чичиков приехал к губернатору далеко не поздно. "Они сели за зеленый стол и не вставали до ужина". "Все разговоры совершенно прекратились". Изменились даже физиономии играющих. После игры были долгие разговоры. Чичиков близко сходится с председателем и почтмейстером, узнает много интересного о Манилове и Собакевиче. И на следующий день на обеде у полицеймейстера Чичиков играет в вист "с трех часов после обеда до двух часов ночи". И опять же за картами он близко сходится с полицеймейстером, прокурором, а также знакомится с Ноздревым. У Карамзина карточная игра - лишь элемент общего фона жизни персонажа.
Жаргонизмы в речи персонажа - весьма выразительный характерологический прием. Речь Ноздрева из гоголевских "Мертвых душ" простецкая, пересыпанная жаргонизмами: "А я, брат, с ярмарки. Поздравь: продулся в пух!., никогда в жизни так не продувался... Поверишь ли, что не только убухал четырех рысаков - все спустил". (Гл.четвертая.) Перед нами действительно "разбитной малый". Имея "страстишку к картишкам", он и о них говорит со знанием жаргонных тонкостей: "Не загни я после пароле на проклятой семерке утку, я бы мог сорвать весь банк". (Пароле - удвоенная ставка, загнуть утку - увеличить ставку.) Буквально во всем - ив жаргонной речи, и в действиях - видна его "лихость".
В других случаях Гоголь прибегает к жаргонизмам как средствам нюансировки изображения. Вот разговор Чичикова с Собакевичем. Последний соглашается продать мертвые души и сначала называет сумму, от которой Чичиков "разинул рот". Стороны спорят, называют иные суммы. И вдруг Собакевич тихо говорит на ухо Чичикову, переходя на жаргон: "Хотите угол? " Названия денег всегда обрастали жаргонными синонимами, которые были известны если не всем, то очень многим и, конечно, Чичикову (угол - это 25 руб.). "Денежный" жаргон неоднократно встречается в произведениях Гоголя. Вспомним Плюшкина, не желавшего платить "красную бумагу", т.е. 10 руб., за оформление купчей. Жаргонным словом "угол" Собакевич хотел придать разговору иную тональность - задушевность, на какую только был способен этот медведеобразный помещик. Плюшкин же использует жаргонное словечко как своеобразную мету своей молодости, вспомнив о председателе палаты, с которым был когда-то "однокорытником", т.е. вместе учился. Лишь на миг он ушел в мир воспоминаний, и на миг же на его "деревянном лице скользнул какой-то теплый луч".
О месте и роли жаргона в художественном произведении можно судить по
стр. 77
--------------------------------------------------------------------------------
рассказу А. И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Две переплетающиеся линии повествования - от имени автора (рассказчика) и героя - Ивана Денисовича Шухова - лагерника, а в прошлом крестьянина, как две хромосомы, в совокупности развертывающие целостную генетическую информацию о лагерном мире.
Это рассказ о мужественном выживании людей в условиях ГУЛАГа. Собственно жаргонной лексики в рассказе немного, во всяком случае, писатель ею не злоупотребляет. Но все более или менее значительные моменты лагерного быта окрашены жаргонизмами: ежедневная похлебка - баланда, порции хлеба - лайки, жилище зэков - вагонка, туалетные бочки - параши, ежедневные утомительные обыски - шмоны. Во всех этих случаях жаргонизмы - языковые акценты, создающие осязаемый образ лагеря и его обитателей. Вот баланда, т.е. тюремная похлебка плохого качества: "Одна радость в баланде, бывает, что горяча" (слова повествователя). В "Толковом словаре русского языка" В. И. Даля поясняется, что в торговом деле баландой называли негодный, бракованный товар. У Солженицына этот жаргонизм, впрочем, как и другие, - яркая, реалистическая деталь зэковской жизни. Не называть же баланду супом. По словам Шухова, в лагерной "больничке" кормят хотя пустым, но бульоном.
Жаргонная лексика у Солженицына не самоцель, она естественно сочетается с общеупотребительной. Шухов вспоминает наставления "старого лагерного волка": "Здесь, ребята, закон - тайга. Но люди и здесь живут. В лагере вот кто подыхает: кто миски лижет, кто на санчасть надеется да кто к куму ходит стучать". В этой фразе представлены все пласты языка рассказа - литературного, простецки грубоватого и жаргонного {кум - чекист, пользующийся услугами осведомителей; стучать - доносить). Их соразмерное сочетание и определяет особенности художественной стилистики рассказа.
Жаргонным языком со своими гражданами разговаривает само государство, присвоив им вместо фамилий и имен "номера собачьи" вроде "Щ-854" (это номер героя рассказа) или "К-460", "Ю-48", "Б-502" и, таким образом, сделав жаргон атрибутом лагерной культуры. Его представители в лагере - надзиратели, караульщики и пр. - разговаривают с заключенными (зэками) оскорбительным, блатным языком, подчеркивая тем самым и тюремный характер лагеря, и полное бесправие зэков. Только за то, что Иван Денисович немного залежался при утреннем подъеме, ему немедленно выносится наказание - "трое суток кондея с выводом". В переводе с блатного это означает: трое суток карцера без освобождения от ежедневной работы. Наказание оказывается лживым предлогом, чтобы в обход инструкции принудить "падло" (оскорбительное обращение, означающее "последний человек", "предатель") вымыть полы в штабном бараке. Вместе с тем грубый жаргонный язык - это и самоаттестация лагерной власти. В лагерной повседневности жаргон привычен, его понимают и используют почти все. "Эй, фитили!" - кричит один зэк на других. (Жаргонизм означает: очень ослабленные, еле держащиеся на ногах люди, доходяги.) И такая лексика никак не диссонирует с нормативной, а дополняет ее, придает речи бо'лыную выразительность. Как средство усиления эмоционального воздействия, она неоднократно используется и повествователем. Так, характеризуя бригадную ответственность за невыполнение норм, он пишет: "Тут так: или всем дополнительное, или все подыхайте. Ты не работаешь, гад, а я из-за тебя голодным сидеть буду? Нет, вкалывай, падло!" В данном примере его безличные жаргонизмы - сгустки эмоций, в них переданы и отношение к лагерным порядкам, и настроение. Жаргонная лексика - это лексика мира, отгороженного колючей проволокой и "вертухаями" (постовыми). Но и в тех условиях не все ею пользуются. В языке Ивана Денисовича жаргонизмы не самые яркие (косануть от работы, т.е. освободиться от работы; подстрельнуть недокурок, т.е. приобрести, получить окурок; житуха - жизнь; нет жаргона в языке бывшего студента литературного
стр. 78
--------------------------------------------------------------------------------
факультета, лагерного фельдшера Вдовушкина, баптиста Алеши, однобригадника Шухова Цезаря и даже отсидевшего 19 лет бригадира Тюрина.
Язык многолик. Занимающие в нем свое место жаргонизмы неустранимы. Ими пользуются все и везде: и верхи и низы, и в салоне Анны Шерер, и в тюремном лагере; в научной лаборатории, и в казарме. Жаргон - динамичное социальное явление, которое следует внимательно изучать и знать.
----------
1 Гюго В. Собр. соч.: В 15т. - М., 1954. - Т. 7. - С. 457.
2 Чуковский К. И. Живой как жизнь (О русском языке). - М., 1963. - Изд. 2, перераб. - С. 117.
3 См., например: Голуб И. Б. Стилистика русского языка. Изд. 4. - М., 2003. - С. 84.
4 Елистратов В. С. Арго и культура // Елистратов В. С. Словарь русского арго. - М., 2000. - С. 574.
5 Томашевский Б. В. Стилистика и стихосложение. - Л., 1959. - С. 171.
6 Гофман В. Язык литературы. Очерки и этюды. - Л., 1936. - С. 152.
7 Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. - М., 1975. - С. 105.
8 Белинский В. Г. Поли. собр. соч.: В 13 т. - М., 1956. - Т. 10. - С. 294.
стр. 79