Ономастика (греч. ονομαστικη - искусство давать имена, от ονομα - имя, название) - раздел языкознания, изучающий имена собственные, их происхождение и функционирование. К собственным именам относятся личные имена людей (антропонимы), названия местностей (топонимы), мифических существ и божеств (теонимы), клички животных (зоонимы) и др. Термин ономастика обозначает также совокупность собственных имен, они представлены в соответствующих словарях1 . Изучением собственных имен в художественной литературе занимается поэтическая ономастика. Здесь речь пойдет прежде всего об антропонимах и топонимах в художественных текстах.

В эпических, лироэпических и драматических произведениях система персонажей, как правило, влечет за собой систему имен. Не названными по имени обычно остаются фоновые персонажи, о которых упоминается вскользь, лица "без слов" в пьесах и т.д. Например, в повести А. С. Пушкина "Пиковая дама" старой графине Анне Федотовне почти постоянно сопутствует дворня, исполняющая ее приказания: "Старая графиня *** сидела в своей уборной перед зеркалом. Три девушки окружали ее. Одна держала банку румян, другая коробку со шпильками, третья высокий чепец с лентами огненного цвета"; "Не прошло двух минут, графиня начала звонить изо всей мочи. Три девушки вбежали в одну дверь, а камердинер в другую". Но воспитанница графини названа: Лизанька, Лизавета Ивановна, и это сразу выделяет ее как сюжетную героиню. В то же время приемом изображения главного героя может быть, напротив, его безымянность - в особенности на фоне названных по имени второстепенных лиц. В рассказе И. А. Бунина "Господин из Сан-Франциско" заглавный герой, его жена и дочь не имеют имен, в отличие от эпизодических персонажей: коридорного Луиджи, старика лодочника Лоренцо. Так подчеркнута безликость богатых туристов, совершающих ритуальное путешествие по Европе: "Господин из Сан-Франциско - имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил - ехал в Старый Свет на целых два года, с женой и дочерью, единственно ради развлечения". Собственные имена в художественном произведении выполняют различные функции, наиболее важные среди них следующие.

1. Назывная (номинативная). Писателю необходимо как-то обозначить персонажа, и это легко сделать, наделив его именем. Оно обычно выбирается с учетом тех или иных - в зависимости от темы произведения - антропонимических норм. В художественной литературе широко используется социально-знаковая функция имен, отчеств, фамилий, прозвищ, присоединяемых к антропонимам титулов (князь, граф и т.п.), соответствующих форм обращений. Так, в России XVIII в. "крестьянских девочек часто называли Василисами, Феклами, Федосьями, Маврами. Девочка, родившаяся в дворянской семье, такого имени получить не могла. Зато в дворянских семьях бытовали тогда такие женские имена, которые были неупотребительны у крестьянок: Ольга, Екатерина, Елизавета, Александра"; "со времени Екатерины II официально было узаконено, что особ первых пяти классов следовало писать с отчеством на -вич; лиц, занимавших должности с шестого класса до восьмого включительно, предписывалось именовать полуотчеством, всех же остальных только по именам"; "периодом окончательного "офамиливания" населения страны можно считать вторую половину XIX века" (когда стали давать фамилии бывшим крепостным крестьянам)2 . Сословная семиотика имен закреплена в пословицах: Наши вичи едят одни кала-

стр. 58


--------------------------------------------------------------------------------

чи; Без вотчины, так без отчества; Богатого по отчеству, убогого по прозвищу; По имени называют, по отчеству величают.

Точность воспроизведения в художественной литературе антропонимических норм способствует эффекту достоверности изображения. На этом фоне значимы разного рода отступления от норм: Татьяна Ларина (с ее именем "неразлучно воспоминанье старины иль девичьей"); Аркадий Долгорукий, но не князь, а "просто Долгорукий" ("Подросток" Ф. М. Достоевского).

В зависимости от темы, жанра произведения видоизменяются принципы подбора антропонимов. Например, в произведении на историческую тему писателю необходимо воссоздать колорит эпохи. В "Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удаюго купца Калашникова" М. Ю. Лермонтова изображается время правления Ивана Грозного. Не случайно жену Калашникова зовут Аленой Дмитревной, т.е. дана народная, русифицированная (а не церковная - Елена) форма имени. Царскогс" опричника зовут Кирибеевичем: в XVI в. наряду с христианскими именами употреблялись некалендарные, особенно часто в отчествах3 . В антропониме Степан Парамонович Калашников показательны и каноническое имя, и отчество, вероятно, восходящее к слову парамонарь (искаженное пономарь), и фамилия, указывающая на "именование отца по занятию: калачник - пекарь или продавец калачей"4 .

Создание местного колорита также требует соответствующего подбора собственных имен. Например, в романе М. Ю. Лермонтова "Герой нашего времени" (повесть "Бэла") действие происходит на Кавказе. Рассказчик, странствующий офицер, едет по Ксишаурской долине, где течет Арагва, видит Гуд-Гору. Горцы носят характерные восточные имена: Бэла, Азамат, Казбич.

2. Наряду с назывной функцией собственные имена персонажей нередко выполняют и характерологическую, т.е. подчеркивают какие-то свойства личности. Такую функцию в жизни в прошлом часто выполняли прозвища: Плакса, Змея; впоследствии они перерастали в фамилии: Плаксин, Змиев.

В художественной литературе прозвище персонажа почти всегда отражает его характер. Например, герой рассказа Л. Н. Толстого "Утро помещика" Юхванка Мудреный получил свое прозвище, вероятно, за то, что изъяснялся очень сложно, непонятно, мудрено. Он умел долго владеть вниманием собеседника, строя заумные фразы, не говоря при этом ничего существенного.

К прозвищам близки говорящие имена. Они широко использовались в античной комедии. Например, один из героев комедии "Кубышка" Плавта носит имя Мегадор, образованное от слов mega (гр.) - "много" и doron (гр.) - "дар": он "не скупится на приготовления к свадьбе с бесприданницей, беря на себя все расходы свои и соседа. Имя его сестры Евномии обозначает "благозаконие" - она и заботится о том, чтобы ее сын узаконил свои отношения с девушкой"5 . Эта традиция оказалась прочной. В особенности типичен данный прием для литературы классицизма. Например, в комедии Д. И. Фонвизина "Недоросль" легко определить по фамилиям доминанту характера или род занятия: Простаковы, Скотинин, Вральман, Цифиркин, Кутейкин, Милон, Правдин, Стародум (последняя фамилия, данная положительному герою, отразила свойственную автору-просветителю веру в одну - на все времена - истину). "Говорящими именами" часто наделяются комические персонажи в литературе любого направления. В "Истории одного города" М. Е. Салтыкова-Щедрина действие происходит в городе Глупове, где живут глуповцы. В "Ревизоре" Н. В. Гоголя порядок на улицах наводят полицейские Держиморда, Свистунов, Пуговицын. Унтер Пришибеев - главный герой одноименного юмористического рассказа А. П. Чехова. Названия деревень из поэмы Н. А. Некрасова "Кому на Руси жить хорошо" отражают тяжелую жизнь крестьян: Заплатово, Дырявино, Разутово, Знобишино, Горелово, Неелово, Неурожайка.

Однако семантика собственного имени не всегда лежит на поверхности, поэто-

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

му необходимо проводить специальные исследования. Например, фамилия Елдырин (рассказ Чехова "Хамелеон") соотнесена с глаголом елдыжить (вятский диалект) - "вздорить, затевать ссоры, придираться, особенно при дележе"6 . Важен также фонетический облик фамилии. Смешно звучат: Ляпкин-Тяпкин (судья в "Ревизоре"), Оболт-Оболдуев (помещик из поэмы "Кому на Руси жить хорошо").

Нередко выразительность антропонима заключена в соотношении его компонентов. Например, в романе Достоевского "Идиот" сочетание имени и фамилии главного героя: Лев Мышкин - указывает на противоречивость его характера: князь благороден, способен пробуждать в людях добрые чувства, но в то же время абсолютно не приспособлен к жизни7 . Фамилия Шариков (рассказ М. А. Булгакова "Собачье сердце") напоминает о псе Шарике, от которого произошел персонаж, объясняет его желание уничтожить всех кошек в Москве. Комичное имя Полиграф Полиграфович подчеркивает стремление героя к оригинальности.

В основе имени персонажа может лежать аллюзия. В комедии В. В. Маяковского "Клоп" герой "слегка" изменяет фонетический облик фамилии, "облагораживая" ее: был Присыпкин, а стал Пьер Скрипкин. Происходит обыгрывание фамилии: "Ну, что такое Присыпкин?.. А Пьер Скрипкин - это уже не фамилия, а романс!". Аллюзия может указывать на реальное лицо: и по смыслу, и по звучанию фамилия Угрюм-Бурчеев (один из градоначальников города Глупова в "Истории одного города") напоминает об Аракчееве, отличавшемся угрюмым нравом. Градоначальник Грустилов - это, конечно же, Александр I, который после войны 1812 года превратился в меланхолика, впал в мистицизм. Аллюзия может быть литературной: например, имя главной героини романа Булгакова "Мастер и Маргарита" должно напомнить читателю о героине "Фауста" И. В. Гете. Перекличка может основываться также на однотипности имен. В "Евгении Онегине" "речные" фамилии носят Онегин и Ленский, что подчеркивает литературную условность8 . Позднее Лермонтов называет своего героя Печориным, как бы сближая его с Онегиным, что было отмечено В. Г. Белинским: "Несходство их между собою гораздо меньше расстояния между Онегою и Печорою. Иногда в самом имени, которое истинный поэт дает своему герою, есть разумная необходимость, хотя, может быть, и не видимая самим поэтом..."9 . В этом же ряду - Волгин (главный герой романа Н. Г. Чернышевского "Пролог").

3. В ходе сюжета произведения, в разных ситуациях общения персонаж может именоваться по-разному. Резким переломам в судьбе иногда сопутствует смена антропонима (как и в жизни - при пострижении в монахи, поступлении на сцену и пр.). В комедии А. Н. Островского "Лес" Счастливцев и Несчастливцев - сценические фамилии странствующих актеров, отражающие их театральные амплуа: Счастливцев - комик, Несчастливцев - трагик. Жизнь же у обоих героев несчастная. В пьесе "Без вины виноватые" главная героиня, пережив личную драму и поступив на сцену, меняет имя: из Любови Ивановны Отрадиной превращается в Елену Ивановну Кручинину. Обе фамилии - говорящие. Героиня расстается и с именем Любовь: ведь причиной ее страданий была любовь к недостойному человеку, и носить то же имя после разрыва с прошлым было бы слишком тяжело.

Однако такие случаи редки. Обычно изменяется не само имя, а его форма. В "Войне и мире" Л. Н. Толстого вначале в светском обществе Безухова называют просто Пьером, после же получения наследства он - граф Безухов, богатый и знатный, завидный жених. Своеобразным политическим барометром служит то или иное наименование французского императора в русском светском обществе: Бонапарт, даже Буонапарте (так подчеркивается его неблагородное корсиканское происхождение), Наполеон10 . Но не все разделяют господствующую точку зрения. Князь Андрей сначала восхищается личностью полководца, поэтому не называет его Бонапартом, для него он только Наполеон.

стр. 60


--------------------------------------------------------------------------------

4. Выбор антропонимов во многом диктуется принципами литературного направления, которые разделяет писатель. Так, в произведениях русского классицизма широко использовались античные (и псевдоантичные) имена: Тирсис, Сильван, Критон. Не менее популярны "говорящие" имена, образованные от русских корней, в особенности в сатире. Например, в стихотворении В. Л. Пушкина "Вечер" упоминаются Ветрана, Змееяда, Надутсв, Нахалов, Вралев, Буянов, Рубинов и т.н.

В эпоху сентиментализма грубые имена почти не использовались. Допускалась только благозвучная ономастика. В повести Н. М. Карамзина крестьянская девушка носит имя Лиза, употребляемое в дворянской среде. Впрочем, и поведение, и речь девушки не типичны для крестьянской среды11 . Романтики нередко изображали чужую страну или отдаленную эпоху, и ономастика в их произведениях не только соответствовала выбранной теме, она была непривычна для читателя, "экзотична". Например, героини "южных" поэм Пушкина носят имена Зарема и Земфира.

Для писателей-реалистов важнейшей (хотя, конечно, не единственной) становится социально-знаковая функция имени, его соответствие / несоответствие антропонимической норме Отсюда тонкая нюансировка наименований персонажей: значимы все компоненты антропонима, а также титулы, к ним грисоединяемые (граф, князь), формы обращений (Ваше благородие, превосходительство, сиятельство, преподобие, степенство и пр.).

Выбирая имена героям "Войны и мира", Толстой стремился к тому, чтобы они звучали естественно: "Имена действующих лиц - Болконский, Друбецкой, Билибин, Курагин и др. - напоминают известные русские имена. Сопоставляя действующие неисторические лица с другими историческими лицами, я чувствовал неловкость для уха заставлять говорить графа Растопчина с князем Пронским, с Стрельским или с какими-нибудь другими князьями или графами вымышленной, двойной или одинокой фамилии. Болконский или Друбецкой, хотя не суть ни Волконский, ни Трубецкой, звучат чем-то знакомым и естественным в русском аристократическом кругу. Я не умел придумать для всех лиц имен, которые мне показались бы не фальшивыми для уха, как Безухий и Ростов, и не умел обойти эту трудность иначе, как взяв наудачу самые знакомые русскому уху фамилии и переменив в них некоторые буквы"12 . Не только фамилии, но и имена толстовских героев полностью соответствуют антропонимической норме первой половины XIX века. Андрей, Петр, Николай, Мария, Наталья, Софья, Елена - в дворянской среде эти имена были обычны, как и их французские аналоги: Пьер, Николя, Мари, Натали, Софи, Элен.

Изображая другую среду, писатель сохранял тот же принцип при выборе имен. Например, в повести "Казаки" герои названы Лукашка, Марьянка, Ерошка, Улита. Известно, что прототипом Ерошки был старый казак Епишка, с которым Толстой много общался. Налицо созвучие имен. Кроме того, здесь важна форма имени, где используется суффикс -к , имеющий оттенок пренебрежения. Такое обращение друг к другу характерно в народной среде. Все же в основном так названы молодые казаки, стариков именуют уважительно, за исключением дяди Ерошки, которого казаки не понимают и немного презирают.

В рассказе "Утро помещика" изображается крестьянская среда. В именах крестьян также присутствует суффикс -к : Давыдка, Юхванка. Употребляются народные формы имени: Арина (вместо: Ирина). Кроме собственных имен у крестьян есть прозвища: Давыдка Белый, Юхванка Мудреный. (В русской деревне прозвища помогали различить крестьян, носящих одинаковые имена, позднее многие прозвища легли в основу фамилий.) Не имеют прозвищ в рассказе только члены большой семьи зажиточного крестьянина Дутлова. Показательно, что и имена их даны в основной форме, без суффикса -к : Клим. Таким образом, семья, вероятно, пользуется уважением в крестьянской среде. А вот очень бедный крестьянин назван Чурисенком, хотя он уже пожилой человек.

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------

5. Имена героев могут становиться нарицательными, что обычно свидетельствует о типичности характеров: Дон Жуп - донжуан, Обломов - обломовщина. Употребление собственного имени в значении нарицательного является емкой характеристикой, такой прием называется антономасией: "...Ловласов обветшала слава..." ("Евгений Онегин"). Этот прием, называемый также прономинацией (латинская калька с гр. антономасия), распространен в обычной разговорной речи: "Отелло вместо ревнивец, Эскулап - вместо доктор, Дон Кихот - вместо рыцарь благородства"13 . Он широко представлен в дружеских посланиях начала XIX в., например: "Не слышен наш Парни российский ]..." (А. С. Пушкин "К Батюшкову")14 .

Созданный писателем персонаж может быть настолько ярок и одновременно типичен, что его имя не только становится нарицательным, но и используется новыми авторами, такие персонажи называются заимствованными. При этом "заимствуются" они вместе с именами, например, в сатирическом цикле "В среде умеренности и аккуратности" Салтыкова-Щедрина изображена дальнейшая "жизнь" хорошо известных читателю персонажей Грибоедова и Гоголя15 .

Лирика - особый род литературы, здесь "на первом плане единичные состояния человеческого сознания: эмоционально окрашенные размышления, волевые импульсы, впечатления, внерациональные ощущения и устремления"16 . Здесь события изображаются контурно, собственные имена употребляются редко. Однако реальные лица и имена называются в жанре посланий: "19 октября" (1825) Пушкина, где поэт вспоминает своих друзей Пущина, Горчакова, Дельвига, Вильгельма (Кюхельбекера). Однако гораздо чаще конкретное лицо не названо: читатель должен "угадать", кто скрывается за тем или иным перифразом. Обычно собственные имена вынесены в заглавие стихотворения "Чаадаеву" (Пушкин), "Памяти Добролюбова" (Некрасов). Нередко имя адресата "зашифровано", т.е. используется купюра: "Т<ургене>ву". Обычно купюры применяются в тех случаях, когда содержание стихотворения глубоко личное. Имена реальных людей - в основе композиции акростиха.

В канонических лирических жанрах встречаются условные, литературные имена. Таковы благозвучные иноязычные имена Клариса, Милиза, Селинта (стихотворение А. П. Сумарокова "Клариса"). Героиня другого стихотворения названа Филисой ("Без Филисы очи сиры..."). Вероятно, звуки и, л, с воспринимались поэтом как особенно красивые, не случайно они употребляются практически в каждом имени. Некрасов, воссоздавая народную жизнь, дает своим героям типичные крестьянские имена: Трофим, Катерина.

Функцию собственных имен в лирике выполняют местоимения. Это происходит потому, что "лирика по изначальной своей установке безымянна. Лирическому герою <...> нет надобности называть ни себя, ни кого бы то ни было из участников лирического сюжета по имени. Достаточно того, чтобы они были упомянуты "я", "ты", "он", "она" и т.д."17 .

* * *

В художественном произведении имена персонажей составляют систему. На первый взгляд, в романе И. С. Тургенева "Отцы и дети" антропонимы могут показаться самыми обычными, почти случайными. Однако фактически каждое имя характеризует своего носителя.

Неблагозвучная, грубая фамилия главного героя, Базаров, указывает на его недворянское происхождение (его отец врач, а дед, как говорит сам герой, "землю пахал"). Базаров гордится этим, не случайно Николаю Петровичу он представляется как Евгений Васильев, используя форму отчества, обычную в народной среде. Показательно, что так люди представляются обычно в официальной ситуации18 . Герой не хочет дружески общаться с "аристократами". Имя же персонажа - Евгений - не характерно для разночинца, обычно так называли своих детей дворяне. Впрочем, мать Базарова была дворянкой. Отец же с уважением относится к дворянам, общаясь

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

с ними, он старается соответствовать их уровню. Например, говоря с Аркадием Кирсановым, он употребляет много французских слов, хотя и коверкает их. Так что родители могли вполне осознанно дать ребенку имя Евгений.

Это имя переводится с греческого как "благородный", что применительно к Базарову может показаться странным. Герой демонстрирует пренебрежение к правилам этикета: приезжая в гости к Кирсановым, он довольно грубо разговаривает с Павлом Петровичем, знакомясь с Николаем Петровичем, не сразу подает ему руку. В словах Е;азарова нередко проглядывает цинизм, особенно это заметно, когда герой впервые видит Одинцову: "Это что за фигура? На остальных баб не похожа". Однако цинизм Базарова во многом внешний, если вообще не напускной: Одинцова произвела на него очень сильное впечатление, но поскольку Базаров отрицает любовь, он никогда не признается, что ему могла понравиться женщина. Но герой ведет себя грубо далеко не со всеми женщинами. Например, он любезен с Фенечкой: здороваясь с ней, целует ее руку, что поражает Аркадия. Вероятно, Базаоову проще общаться с равной ему Фенечкой, чем с аристократкой Одинцовой. Герой способен на благородные поступки: ранив Павла Петровича на дуэли, Базаров пытается помочь своему прютивнику, сразу становится "доктором, а не дуэлистом". И эта двойственность, противоречивость характера символически отражается в дисгармоничном имени героя19 .

Однако важно не только само имя, но и его форма. В романе герой в основном назван по фамилии, тем самым автор как бы подчеркивает "бунтарское" начало в его характере. Для матери, которая очень любит его, он Енюша, она называет его только так. Кстати, Николай Петрович, встречая сына после долгой разлуки, называет его Аркаша (но при Базарове он уже произносит только полное имя). Эти словоформы (Енюша, Аркаша) образованы по одной модели, так подчеркивается, что для своих родителей молодые люди - прежде всего дети, они как бы забывают об их возрасте (такие обращения, особенно Енюша, вряд ли применимы по отношению к взрослым).

Фамилия Кирсанов благозвучная, характерная для дворянского круга. Кирсан - это просторечная форма от имени Хрисанф (от греч. хрисантес - златоцветный)20 . В молодости и Николай Петрович, и Павел Петрович были счастливы. Только счастье их было недолгим (как и цветы?). В символике фамилии чувствуется оттенок аристократизма, не случайно Павел Петрович живет в строгом соответствии с принсипами (это слово герой произносит на французский манер), даже в деревне тщательно следит за своим внешним видом. Николай Петрович и Аркадий неравнодушны к природе, искусству.

Имя Аркадий ассоциируется с Аркадией. Так называлась горная область в Древней Греции, опоэтизированная в идиллиях Вергилия и других античных поэтов (отсюда выражение "аркадские пастушки"); в русле этой традиции итальянским поэтом Я. Саннадзаро создана прозаическая пастораль "Аркадия" (1504 г.). Топоним Аркадия стал условным обозначением безмятежной, счастливой жизни на лоне природы. Таким образом, имя героя намекает на его мечты о любви, счастье, на его мирный, благодушный нрав. В эпилоге Тургенев повествует о семейной идиллии Аркадия. Он быстро разочаровывается в нигилизме, впрочем, он никогда и не был истинным сторонником этого течения. Ведь Базаров далеко не всегда соглашался со своим учеником, особенно ему не нравилось, как Аркадий выражает свои мысли: "О друг мой, Аркадий Николаич! <...> об одном прошу тебя: не говори красиво". Скорее всего, Аркадия привлекала сама личность Базарова, ему хотелось подражать другу. Аркадий - увлекающийся человек, легко поддающийся влиянию других людей: сначала Базарова, потом Кати. Однако имя говорит не только о характере самого Аркадия. Тургенев отмечает, что родители героя очень любили друг друга. Ребенок рос в атмосфере любви, неудивительно, что он носит такое имя. Аркадий Кирсанов - гармоничное сочетание, и эта гармония есть в характере героя.

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

В речи повествователя, других героев Аркадий назван в основном по имени, на этом фоне выделяются случаи, когда произносится имя и отчество.Такова вышеупомянутая просьба Базарова "не говорить красиво"; слова Павла Петровича в разговоре с братом: "Аркадий Николаевич заботится о твоем воспитании" (т.е. предлагает отцу книгу Г. Бюхнера вместо "Цыган" Пушкина); и др. Очевиден иронический модус данной номинации. Но то же самое обращение в устах отца Базарова приобретает оттенок уважения: ведь перед ним настоящий дворянин, внук генерала Кирсанова.

Фамилия Одинцов (а), образованная от слова одинец, "одинокий человек, бобыль"21 , намекает на одиночество ее носительницы. Муж Анны Сергеевны, вероятно, был очень одиноким человеком, во всяком случае, в романе ничего не сказано о его родственниках, а все свое состояние он завещал жене. На Анне Сергеевне он женился в 46 лет, видимо, этот брак был единственным. Хотя Анна Сергеевна носит фамилию мужа, эта фамилия полностью соответствует характеру героини. Не случайно повествователь почти никогда не называет героиню по имени, она, действительно, настоящая Одинцова. Несмотря на то, что ее все время окружают люди, у нее нет близкого человека. Она даже сестре уделяет немного внимания. Имением она управляет сама, поскольку никому не доверяет. Живет все время в деревне, в городе бывает очень редко. В своем одиночестве она во многом виновата сама. Тургенев неоднократно отмечает, что героиня больше всего на свете дорожит своим спокойствием, она боится сильных чувств, хотя втайне и мечтает о них. После объяснения с Базаровым Одинцова размышляет над возможными отношениями с этим человеком: "Нет, - решила она наконец, - Бог знает, куда бы это повело, этим нельзя шутить, спокойствие все-таки лучше всего на свете". Из эпилога известно, что хотя героиня повторно выходит замуж, но она не любит своего избранника: муж и жена "живут в большом ладу друг с другом и доживутся, пожалуй, до счастья... пожалуй, до любви". Впрочем, теперь Анна Сергеевна, скорее всего, носит другую фамилию.

Народное имя матери Базарова Арина Власьевна подчеркивает ее близость к природе, веру в приметы. Тургенев отмечает, что она "настоящая русская дворяночка прежнего времени; ей бы следовало жить лет за двести, в старомосковские времена". Кстати, в середине XVI века такое имя вполне могла бы носить и дворянка. Теперь же имена Арина, Влас характерны для крестьянской среды.

В романе есть одна загадочная героиня, даже не ясно, как ее зовут - княгиня Р. Эта буква входит и в латиницу, и в кириллицу, поэтому и читаться может двояко ("эр" или "пэ"), что, вероятно, еще больше подчеркивает ее загадочность. В конце романа читателям становится известно ее имя - Нелли, сложно сказать, русское ли оно (переделанное на английский манер) или иноязычное.

Фенечка, Дуняша - типичные крестьянские имена. Однако статус героинь не одинаков: Фенечка все же не прислуга, более того, она мать ребенка Николая Петровича, который воспитывает его как сына. Поэтому Фенечка она только для господ, а для крестьян и, в частности, для Дуняши она Федосья Николаевна. Форма имени Дуняша очень показательна: не Дунечка, как можно было бы назвать и благородную девушку (Дунечка - сестра Раскольникова в романе Достоевского "Преступление и наказание"). Прокофьич, Тимофеич - так называют пожилых слуг. Танюша, Анфисушка - имена служанок, подчеркивающие добрый, ласковый нрав Арины Власьевны.

Фамилия Ситников (от ситник - мастер, выделывающий сита, и продавец сит)22 подчеркивает недворянское происхождение героя. Отец его - хозяин кабака. "Прогрессист" чрезвычайно стесняется своего происхождения, это комический персонаж, как и Кукшина, фамилия которой содержит намек на птицу кукша из семейства воробьиных23 . Евдоксия Кукшина ничего из себя не представляет, зато старается произвести впечатление, что она - передовая женщина. Но это у нее выходит как-то неестественно, вызывает презрение, смешанное с жалостью: "невольно хотелось спросить у ней: "Что ты, голодна? Или

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

скучаешь? Или робеешь? Чего ты пружишься?"". Имя и отчество героини Авдотья Никшпишна говорит о том, что родители ее были простыми людьми. Но Ситников называет ее Евдоксией, или Eudoxie; в этом же стиле она обращается к Ситникову: "Victor, вы шалун".

Различия сословий, воспитания "прочитываются" в антропонимах внесценических, фоновых персонажей. Так, мать Николая и Павла Петровичей происходила из "фамилии Колязиных, в девицах Agathe, а в генеральшах Агафоклея Кузьминишна Кирсанова..."; чопорная тетушка Одинцовой, княжна Х...я, спрашивающая за чаем: "А что пишет кнесь Иван?"; и др.

Топонимы в "Отцах и детях" также представляют интерес, особенно название (а точнее названия) имения Кирсановых. При жизни родителей Николая Петровича и Павла Петровича имение называлось Новая слободка. Скорее всего, так назвали имение сами родители. Петр Кирсанов был генералом, "всю жизнь свою тянул лямку, командовал сперва бригадой, потом дивизией и постоянно жил в провинции, где в силу своего чина играл довольно значительную роль". Сыновья Павел и Николай родились на юге России. Имение же находится в средней полосе, хотя и ближе к югу: там хорошо растут березы, акации, встречается осина. Таким образом, Кирсановы когда-то переехали сюда, т.е. это их новое пристанище, Новая слободка. Николай Петрович переименовал свое поместье, назвав его Марьино в честь рано умершей жены, которую горячо любил. Крестьяне же прозвали имение Бобылий хутор, намекая на одиночество, неустроенную жизнь братьев Кирсановых, живущих здесь.

В романе встречается один зооним - Фифи - кличка Катиной собаки. Казалось бы, не очень удачная кличка для борзой собаки, но Фифи полностью оправдывает свое милое "имя": как бы здороваясь с гостями, она подошла "поочередно к обоим гостям и ткнула каждого из них своим холодным носом в руку".

Систему собственных имен в литературном произведении можно считать достаточно явной "формой присутствия" автора в тексте. Ведь автор волен выбрать то или иное имя для своего героя, для местности, где он живет. Творческая история многих произведений свидетельствует о "муках" этого выбора.

-----

1 См.: Петровский Н. А. Словарь русских личных имен. - М., 1984; Никонов В. А. Словарь русских фамилий. - М., 1993; Федосюк Ю. А. Русские фамилии. Популярный этимологический словарь. - М., 2004; Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. - М., 1966; Поспелов Е. М. Топонимический словарь. - ГЛ., 2002 и др.

2 Горбаневский М. В. В мире имен и названий. - М., 1987. - С. 115, 124 130. См. также: Никонов В. А. Имя и общество. - М., 1974.

3 См.: Бондалетов В. Д. Русская ономастика. - М., 1983. - С. 105 - 113.

4 Никонов В. А. Словарь русских фамилий. - С. 49.

5 Ярхо В. Н. Античная драма. Технология мастерства. - М., 1990. - С. 111.

6 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. - СПб., 1996. - Т. 1. - С. 518.

7 Об антропонимах в творчестве Достоевского см.: Альтман М. С. Достоевский. По вехам имен. - Саратов, 1975.

8 См.: Лотман Ю. М. Роман АС. Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий. - Л., 1983. - С. 114 - 115.

9 Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. - М, 1954. - Т. 4. - С. 265.

10 См.:Успенский Б. А. Поэтика композиции // Он же. Семиотика искусства. - М., 1995. - С. 43 - 48.

11 О семантическом ореоле имени Лиза см.: Топоров В. Н. "Бедная Лиза" Карамзина. Опыт прочтения. - М., 1995. (Приложение 2.)

12 Толстой Л. Н. Несколько слов по поводу книги "Война и мир" // Собр. соч.: В 22 т. - М., 1981. -Т. 7. - С. 358.

13 Квятковский А. П. Поэтический словарь. - М., 1966. - С. 227.

14 См.: Свиясов Е. В. Прономинация как вид метонимии // Россия. Запад. Восток. Встречные течения. - М, 1996. - С. 115, 118, 124.

15 См.: Чернец Л. В. "Как слово наше отзовется...". Судьбы литературных произведений. - М., 1995. - С. 168 - 177.

16 Хализев В. Е. Теория литературы. - М., 2002. - С. 346.

17 Сильман Т. И. Заметки о лирике. - Л., 1977. -С. 37.

18 Бондалетов В. Д. Указ. соч. - С. 124- 125.

19 О характере Базарова см.: Маркович В. М. Человек в романах Тургенева. - Л., 1975.

20 См.: Федосюк Ю. А. Указ. соч. - С. 98.

21 Там же. - С. 146.

22 Там же. - С. 182.

23 Там же. - С. 112.

стр. 65