Еще в XIX в. И. И. Срезневский ставил важный вопрос: "...подчиняются ли правилам склонения русского те слова иностранные, которые вошли в русский язык, или же они остаются неизменяемыми?" И сам же отвечал: "Вообще говоря, подчиняются, а затем есть исключения, определяемые модой. Русский человек, не знающий этой моды, их склоняет, говорит без пальта, под пальтом, а мода над ним смеется.
Что эта мода - законодательное собрание по части языка что ли? Или только мода, которая защищает сегодняшнее и смеется над вчерашним? Но против моды говорить опасно. Да и не нужно: можно обождать, раньше или позже она сама против себя скажет"1 .
История становления и развития системы несклоняемых имен в русском языке доказала правоту И. И. Срезневского в том, что салонная, книжная речь - "мода" взяла вверх над "народным языком" и установила сначала неписаный закон: в русском языке подобные слова не склоняются.
Сегодня это настолько очевидно, что трудно представить другое. А отголоски прошлого напоминают о себе. У В. Ерофеева заявлено: "Из всех знаков препинания я хотел бы быть тирем" или в песне "Чашку кофию я тебе горячего налью...", или в передаче "Аншлаг": "...Мне больно и грустно, я бру не включаю, я глаз не смыкаю". И если вопрос о склонении кофе на слуху, то об изменении слов типа бра и тире в рамках нормативного употребления не может быть и речи. Склоняемая форма кофий, употреблявшаяся вплоть до XIX в., является определенным оправданием в противоречиях родового использования этого слова. Согласно сегодняшнему подходу в родовой классификации несклоняемых существительных, слово кофе, как существительное неодушевленное, должно относиться к среднему роду. Да и носители языка чувствуют аналогию этого слова с кафе, клише. Однако устаревшая изменяемая грамматическая форма, заимствованная по утверждению М. У. Картоева2 , не из английского, не из французского, а из немецкого, оправдывает употребление этого слова в мужском роде. Большинство лексикографических источников определяют лишь это употребление нормативным, но речевая практика вносит свои изменения. В словаре-справочнике А. Н. Тихонова слово кофе дается в мужском роде, допускается и средний3 .
Однако с пальто, о котором размышлял И. И. Срезневский, дело обстоит гораздо определеннее. И. Г. Милославский продолжает эти размышления: "Н. С. Трубецкой, например, считал существительное пальто уже настолько русским, что полагал допустимым изменять его по падежам, как обычные русские существительные, такие как село, зерно, колесо и т.п. Андрей Белый мог писать: "Мы в польтах осенних сидели". Сейчас, в последней четверти века, можно видеть, что жизнь определила судьбу существительного пальто иначе"4 .
Признавая точку зрения И. Г. Милославского, заметим, что не все слова-заимствования поддаются ассимиляции в языке-получателе. Если английские заимствования митинг, дансинг получили в русском языке парадигму первого субстантивного склонения митингу, на митинге, то иначе обстоит дело с заимствованиями на гласный.
Как уже отмечалось, пальто, метро, бра, воспринимаемые как обычные слова русского языка, которые не имеют синонимов, вовлекались в систему русского словоизменения, но слова с финалями -и (кабуки, такси), -е (пенсне[э], канапе [э], -у [какаду, кенгуру) образовали
стр. 41
--------------------------------------------------------------------------------
внутри этой системы свою подсистему. Не поддаваясь общим правилам и аналогиям, подчиняются собственным правилам и аналогиям, потому что чужеродность их морфологического облика обнаруживается при сопоставлении их финалей с флексиями склоняемых существительных.
Причины несклоняемости, как нам видится, заключаются в ограничениях морфологической системы русского литературного языка. Поскольку исходная форма склоняемых существительных заканчивается только ударными [а] и [о] и безударными редуцированными [ь] и [ъ] (орфографические -а, -я, -о, -е ), то конечные ударные [у], [э] и безударные [у], [о], [э] у существительных в исходной форме (именительном падеже единственного числа) являются фонетико-фонологическими показателями несклоняемых слов. На месте безударных окончаний в русском литературном языке произносятся редуцированные [ь] и [ъ], поэтому гласные [о] и [э] в заударной позиции на конце слов свидетельствуют о том, что конечные -о и -э не флексии, а финали несклоняемых слов, не приспособленные к изменению.
Усиление системы несклоняемых имен поддерживается активным расширением сферы функционирования несклоняемых слов. Эта сфера вовлекает аббревиатуры, оканчивающиеся не только на гласный (роно, АОО, ОБСЕ) , но и на согласный (МЧС, ОБР, НТВ), фамилии с финалями -ко и -енко (Кисель-Геско, Пилипенко), которые в начале века изменялись по первому субстантивному склонению, а также топонимы на -ово, -ево, -ино (рядом с Пушкино, приехал из Зуево, подъехал к Лермонтово) . Топонимы употреблялись в неизменяемой форме сначала только в языке военных во избежание омонимии, а теперь широко распространяются в таком виде и в письменной, и в устной речи.
У несклоняемых имен значения падежа выражается с помощью синтаксических средств: назойливый папарацци (ед.ч., И.п.), в великолепных пальто (мн.ч., П.п.), из-за антикварного трюмо (ед.ч., Р.п.). В "Русской грамматике" способность несклоняемых имен реализовывать свои грамматические категории рассматривается через определение нулевого склонения, "парадигма которого состоит из омонимичных форм с нулевой флексией: <...> боа, депо, фойе"5 .
Признание скрытой парадигмы несклоняемых имен обусловлено, на наш взгляд, их потенциальной возможностью словоизменения, что входило бы в противоречие с нормами русского литературного языка. Поэтому ни одна грамматика не выделяла и не выделяет особой морфологической подсистемы иноязычных слов, подразумевая, что и для исконно русских слов, и для заимствованных существует один и тот же механизм словоизменения. Несклоняемые имена воспринимаются большинством носителей языка как содержащие корневые морфемы, несвойственные русскому языку и потому не включенные ни в одну из существующих в нем парадигм.
Я. К. Грот пытался объяснить это явление с точки зрения языкового чутья, предопределяющего языковую моду: "Затруднительно... употребление имен, которые по окончаниям своим (имеются в виду конечные звуки корневых морфем. - И. П.) не прививаются к языку, почему он или оставляет их без склонения, или дает им соответствующие прямой форме падежные окончания. Сюда относятся особенно имена среднего рода на -о, и -е, как то: депо, бюро, пальто, трюмо, кафе, алоэ, канапе, портмоне, пресс-папье. У нас, правда, немало своих имен, оканчивающихся на -о, и -е, но мы чувствуем, что в подобных словах "о" имеет совсем другое значение и не составляет приметы рода и склонения"6 .
В. В. Виноградов в 30-е годы XX в. рассмотрел подобное поведение несклоняемых слов в системе языка с позиции их грамматической адаптированности на уровне сочетаемости: "Итак, грамматическую характеристику слова составляет система всех его грамматических форм, и эта система обусловлена не только морфологическим строем слова, но и функциями слова в речи, его употреблением в "синтагме" и предложении..."7 .
В продолжение этому А. А. Зализняк в
стр. 42
--------------------------------------------------------------------------------
своем грамматическом словаре русского языка пишет, что "...у неизменяемых существительных (пальто, шимпанзе и т.д.) признается омонимия форм всех падежей и обоих чисел"8 .
Однако и сегодня, как во времена И. И. Срезневского, нормированность / ненормированность, т.е. неизменяемость / изменяемость несклоняемых слов зависит от известности их толкования и речевой популярности. Оказываясь за пределами литературной нормы, они могут изменяться через изменение окончаний при отсутствии внутрисловного выражения числовых и падежных значений.
В "Карманной школе" Ф. Кривина образно представлен процесс языковой адаптации заимствованного слова, что в какой-то мере отражает и поведение несклоняемых имен:
"В словарь русского языка прибыло Иностранное Слово. <...> Иностранное Слово встретили очень любезно и, поскольку оно оказалось Существительным, предложили ему на выбор любое склонение.
- Только сначала нужно выяснить, какого вы рода, - объяснили ему.
- Пардон, - сказало Иностранное Слово. - Я изъездило столько стран, что давно позабыло свой род.
- Но как же Вы будете склоняться? - стали в тупик Параграфы.
- Склоняться? Перед кем склоняться?
- Ни перед кем. У нас это обычное правило вежливости. Склоняются Существительные в знак уважения к другим словам, с которыми они встречаются в тексте в знак признания Единых Правил Грамматики.
- Мерси, - сказало Иностранное Слово, - я хоть и безродно, но не привыкло склоняться. Это не в моих правилах.
- Тогда мы не сможем Вас принять, - сказали Иностранному Слову Существительные Первого Склонения.
- И мы не сможем, - сказали Существительные Второго Склонения.
Существительные Третьего Склонения ничего не сказали. Они были очень мягки, потому все принадлежали к женскому роду. Но их вид достаточно красноречиво говорил, что и они сами отказываются от Иностранного Слова.
- В таком случае вы не сможете принять наше гражданство, - предупредил Иностранное Слово Параграф.
- Придется Вам быть лицом без гражданства.
- О'кей! - обрадовалось Иностранное Слово. - Для меня это самое лучшее. Я презираю любое гражданство, поскольку оно ограничивает свободу Слова..."
Вот так пополняется обособленная группа несклоняемых имен, отличающаяся значительной разнообразностью своего состава. Основную ее часть составляют слова, заимствованные с характерными формальными признаками, точнее, с отсутствием их на уровне нормативного употребления.
Речевая практика употребления слов с формально невыраженными грамматическими категориями позволяет предположить, что в языке XXI века происходит усиление аналитизма и частичной утраты русским языком синтетических средств передачи грамматического значения. Почему происходит это усиление, вопрос интересный, важный и сложный.
Интересный, потому что очень любопытно было бы осмыслить логику и смысл языковых изменений, их зависимость от речевой моды, связанной с обстоятельствами экстралингвистического характера.
Важный, потому что изменение языка связано с развитием мышления, с преобразованием всех сторон культурной и общественной жизни.
Сложный, потому что в развитии языка нет ничего случайного или второстепенного, и все так тесно связано, что изменения в одном месте - расширение класса несклоняемых имен - сразу же захватывает соседние системы языка - грамматику и ортологию.
Ответ на этот вопрос позволит прогнозировать на ближайшее будущее, а может быть, и на перспективу новые преобразования в системе русского литературного языка.
-----
1 Срезневский И. И. Русское слово: Избранные труды: Учебное пособие для педагогических институтов. - М., 1986. - С. 155.
2 Картоев М. У. Почему "кофе" мужского рода? // Русский язык в школе, 1991. - N 4. - С. 71 - 72.
стр. 43
--------------------------------------------------------------------------------
3 Словарь-справочник по русскому языку: Правописание, произношение, ударение, словообразование, морфемика, грамматика, частота употребления слов / Под ред. А. Н. Тихонова. - М., 1997. - С. 260.
4 Милославский И. Г. Морфологические категории современного русского языка. - М.: Просвещение, 1981. - С. 98.
5 Русская грамматика. В 2 томах. - М., 1980. -Т. 1. - § 1221. - С. 506.
6 Грот Я. К. Филологические разыскания. Т.1. Материалы для словаря грамматики и истории русского языка. - СПб., 1876. - С. 353.
7 Виноградов В. В. Грамматическое учение о слове. - М.: Высшая школа, 1928. - С. 137.
8 Зализняк А. А. Грамматический словарь русского языка. - М.: Русский язык, 1987. - С. 5.
стр. 44