Рассуждение - емкое понятие. В широком смысле слова рассуждение едва ли не синоним мышления. Без него нет не только художественного произведения, но и самого человека, этого "мыслящего тростника" (Б. Паскаль). Рассуждения, суждения, рассудок, предрассудок и т.д. - однокоренные слова, обозначающие акты сознания человека, выражающего свое отношение к окружающей действительности, свою оценку. Исследование правил рассуждений, т.е. движения мыслей, выраженных в совокупности суждений (предложений), связанных друг с другом, - в компетенции логики. Именно она занимается нормативными, т.е. правильными рассуждениями, квалифицируя их по разным основаниям: истинные - ложные, дедуктивные, индуктивные, от противного, правдоподобные и др. "Неправильные" рассуждения типа софизмов, парадоксов логика также изучает, указывая, в чем их ошибочность. Логические законы и теории показывают, как должно рассуждать, чтобы добыть истину.

Используя богатства родного языка, художник создает вторичный язык - образный, особую, эстетическую реальность. Система образов в художественной литературе часто формируется рассуждающим сознанием автора и/или персонажей. Л. Н. Толстой 18 августа 1857 г. записывает в дневнике: "Не могу писать без мысли" 1 . Рассуждения пронизывают все этапы художественного творчества: от замысла произведения до последней точки в нем. Но ни художественный образ, ни произведение в целом никак не сводятся к рассуждениям. Именно это имеют в виду, когда повторяют В. Г. Белинского: искусство не доказывает, а показывает, оперирует образами, а не силлогизмами 2 . Подобно тому как далеко не всякого говорящего прозой можно отнести к прозаикам, нельзя считать художественное произведение рассуждением только потому, что оно пронизано мыслью.

С точки зрения логика, рассказ Толстого "После бала" может служить наглядным примером сложного умозаключения (рассуждения) по схеме: тезис - антитезис - вывод. Вначале рассказчик напоминает своим слушателям о распространенном тогда в обществе взгляде на роль окружающей среды - она "заедает" (тезис). Затем - и это основная сюжетная линия рассказа - данный тезис опровергается. Случай, свидетелем которого был герой-рассказчик, перевернул его представления об армии, он отказался и от мечты стать военным, от службы вообще и даже от своей любви. Итогом его размышлений является неприятие того, что делают многие другие и с чем они, очевидно, согласны. Но даже внешняя схожесть структуры рассказа с логическим рассуждением гораздо беднее его художественного смысла.

В письме к критику Н. Н. Страхову Толстой писал о работе над "Анной Карениной": "...Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собой, для выражения себя, но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами никак нельзя; а можно только посредственно - словами описывая образы, действия, положения" 3 .

Писатель подчеркивает, что мысли, рассуждения неустранимы из искусства, однако последнее не сводится к ним. Дело не в словах, а в их "сцеплениях", создающих художественный эффект. "Если же бы я хотел сказать словами, - читаем у Толстого, - все то, что имел в ви-

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

ду выразить романом, то я должен бы был написать роман тот самый, который я написал, сначала..." 4 . В создании художественных образов наряду с логикой (т.е. с понятийным, теоретическим мышлением) участвуют и другие духовные силы - интуиция, воображение. Процесс художественного творчества синкретичен, со скрытыми составляющими. Художественный образ, как и произведение в целом, есть результат сложного взаимодействия, т.е. взаимного дополнения "логического" и "нелогического". Гегель отмечал, что в подлинно художественном творчестве чувственное и духовное сливаются воедино 5 . Сознание целостно, и, определяя специфику художественного творчества, не следует только противопоставлять образное мышление понятийному; в любом случае нужно иметь в виду условность такого противопоставления. Показательно признание А. С. Пушкина в период работы над "Борисом Годуновым": "Я пишу и размышляю. Большая часть сцен требует только рассуждения; когда же я дохожу до сцены, которая требует вдохновения, я жду его или пропускаю эту сцену - такой способ работы для меня совершенно нов. Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить" 6 .

В художественном произведении рассуждения далеко не всегда принимают строгую форму логических фигур (суждений, умозаключений и др.), нацеленных на приращение знания, обоснование или опровержение каких- либо положений. Рассуждения в форме логических фигур свойственны в первую очередь научным, философским и иным работам, в которых материал излагается в соответствии с парадигмой рационального знания.

Можно понять старых риторов, полагавших, что рассуждения свойственны каким угодно текстам, но только не художественным. Риторика долгое время была универсальной теорией всех прозаических сочинений от обычных или деловых писем, ораторских речей до научных и философских трактатов. Однако рассуждения рассматривались ею лишь как логическая схема, способ доказательства или опровержения какого-либо положения, мысли. Рассуждение, - писал В. Плаксин, - есть "связное и полное изложение одной какой-либо истины частной или общей" 7 . Фактически рассуждения считались нормативной речевой конструкцией, строящейся по правилам логики и риторики. Они были синонимом строгой логики исследования и изложения материала и потому не относились к художественным произведениям.

Н. Ф. Кошанский (его лекции по риторике в Царскосельском лицее слушал А. С. Пушкин) выделял "два основных рода сочинений - описания и рассуждения" 8 . К описаниям (их разновидностью он считал и повествования) он относил роман, повесть, летопись, анекдот, жизнеописания, исторические сочинения и др., а к рассуждениям - сочинения "ученые" и философские, например, статьи Н. М. Карамзина ("О любви к отечеству и народной гордости", "О счастливом времени жизни"), В. А. Жуковского ("Кто истинно добрый и счастливый человек"). В. Плаксин добавляет к этому перечню публицистику К. Н. Батюшкова ("Нечто о морали, основанной на философии и религии" и др.).

Вводя "рассуждение" в систему риторических понятий, Кошанский допускает явное, лежащее на поверхности и не объясняемое им противоречие, в высшей степени показательное. С одной стороны, рассуждения и описания он определяет как два рода сочинений. С другой - относит к рассуждениям и повествование, которое "почерпывается не из заключения ума, а из событий" 9 . (Напоминаем: повествование, по Кошанскому, есть разновидность описания.) "Повествование (narratio) говорит о том, что было. Оно есть рассуждение..." 10 .Выходит, писатель все же не может не рассуждать, описывая, "что было". Более того, Кошанский конкретизирует свое определение: повествование есть рассуждение "прагматическое", "деятельное". В сущности Кошанский (как и многие другие авторы риторических руководств) использует слово "рассуждения" в двух значениях: как основной способ изложения материала по правилам логи-

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

ки (суждение, умозаключение и пр.), действительно характерный для научных, философских и пр. трактатов, и как любое выражение мысли, поскольку речь неразрывно связана с мыслью, постоянно порождается ею. Но он явно не замечает смешения понятий, и вследствие терминологической нечеткости возникает путаница: в художественных произведениях нет рассуждений, и в то же время повествование есть рассуждение.

Небольшой экскурс в риторику позволяет укрепиться в выводе: есть рассуждения - логические фигуры и рассуждения - мысли, способы выражения которых могут быть самыми разными.

В первом из этих значений рассуждение, в соответствии с риторической традицией, так или иначе сопоставляется с описанием и повествованием; все они рассматриваются в современной стилистике как композиционно-речевые формы. Их взаимодействие в тексте - один из источников стилевого (стилистического) своеобразия.

* * *

Традиционно считается, что повествованием передается динамика событий, действия, а описанием - статика предметов, явлений. Об этом много написано. А вот о рассуждении как о композиционно-речевой форме - очень и очень мало 11 ; в энциклопедических и иных справочно-информационных изданиях данный термин, как правило, даже не упоминается. Между тем мнение о том, что рассуждения редко встречаются в художественном тексте, нельзя признать верным: рассуждают (т.е. прибегают к силлогизмам, хриям и т.п.) и повествователь, и рассказчик, и персонаж, и лирический субъект. При этом часто элементы рассуждения столь тесно переплетены с повествованием и описанием, что вычленить данную композиционно-речевую форму из контекста невозможно.

Яркий пример аналитического повествования в сочетании с описанием - портрет Печорина в романе Лермонтова "Герой нашего времени": "Он был среднего роста...<...> Его походка была небрежна и ленива, но я заметил, что он не размахивал руками, - верный признак некоторой скрытности характера. Впрочем, это мои собственные замечания, основанные на моих же наблюдениях, и я вовсе не хочу вас заставить веровать в них слепо. <...> Скажу в заключение, что он был вообще очень недурен и имел одну из тех оригинальных физиогномий, которые особенно нравятся женщинам светским" ("Максим Максимыч").

Умение выделить каждую композиционно-речевую форму в "чистом" виде важно. Однако чаще всего весь текст состоит из повествования и описания вперемежку с рассуждениями, так что непросто отделить одно от другого. К примеру, повесть Гоголя "Невский проспект" начинается рассуждением повествователя: "Нет ничего лучше Невского проспекта, по крайней мере в Петербурге; для него он составляет все <...>. Я знаю, что ни один из бледных и чиновных ее жителей не променяет на все блага Невского проспекта <...>". Пространное рассуждение плавно переходит в описание сначала утреннего, затем полуденного, послеполуденного и, наконец, вечернего Невского проспекта. При этом в описание снова вкрапливаются рассуждения типа: "Создатель! какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и, если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Я до сих пор не могу понять, отчего это бывает <...>". Описание сменяется повествованием. Органичным сплавом разных композиционно-речевых форм рождается художественное целое. Каждая из этих форм привносит свои оттенки, меняет темп изображения, угол зрения. Сами по себе рассуждения в этом примере не самодостаточны: они, говоря словами М. М. Бахтина, "транспонированы" на "оркестровую тему" 12 , т.е. на целое.

В других случаях рассуждения играют самостоятельную партию: "Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему". Это логически выдержанный зачин не только к первой части, но и ко всему

стр. 73


--------------------------------------------------------------------------------

роману "Анна Каренина". Общеутвердительное суждение "Все счастливые семьи..." сменяется частноутвердительным: "каждая несчастливая семья...". От полного обобщения - "все" - переход к единичным случаям - "каждая". Всего двумя суждениями обозначен контекст, в котором читатель воспринимает изображение семей Облонских, Карениных, Анны и Вронского (Левины - счастливая семья). Повествование же в собственном смысле слова начинается с темы конкретной семьи: "Все смешалось в доме Облонских". Обыгрывая эту фразу, можно сказать: все композиционно-речевые формы смешались в романе классика, и от этого он только выиграл.

Вообще Толстой нередко предпосылает повествованию размышления общего характера, связанные с ним. XXIII глава предпоследней (седьмой) части "Анны Карениной" начинается рассуждением: "Для того чтобы предпринять что- нибудь в семейной жизни, необходимы или совершенный раздор между супругами, или любовное согласие. Когда же отношения супругов неопределенны и нет ни того, ни другого, никакое дело не может быть предпринято...". Анализируя стиль Толстого, В. Д. Днепров пишет: "Подобно тому как растущее ввысь здание окружено лесами, растущее здание толстовского романа окружено лесами рассуждений" 13 .Сравнение неудачное: по окончании строительства здания леса убирают. А рассуждения Толстого остаются, они неустранимы.

В художественном произведении - перефразируем другого классика - могут рассуждать все: "и мужики, и полицейместеры, и иногда даже и тайные советники" (Чехов. "Смерть чиновника"). Писатель изображает носителей живого языка, которые рассуждают по-всякому.

С формально-логической стороны, не всякий разговор (диалог) есть рассуждение, но лишь такой, в котором имеет место чередование логически связанных между собой суждений. В результате появляется новое знание, подтверждаются или опровергаются высказанные мнения. Для художника логические "тонкости" могут не иметь никакого значения.

Более того, для своих целей он иногда рассуждает вопреки логике. У М. Е. Салтыкова-Щедрина читаем: "Служили генералы всю жизнь в какой-то регистратуре; там родились, воспитывались и состарились, следовательно, ничего не понимали". ("Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил".) В таком же стиле рассуждает рассказчик у М. М. Зощенко: "Я, конечно, человек непьющий. Ежели другой раз и выпью, то мало - так, приличия ради или славную компанию поддержать. Больше как две бутылки мне враз нипочем не употребить". ("Лимонад".)

Персонажи часто рассуждают совсем не по правилам формальной логики: важнее логика жизни, не выговариваемые, но всем понятные мотивы того или иного решения. Так, в рассказе Чехова "Хамелеон" рассуждения полицейских чинов, расследующих уличное происшествие, не подчиняются формальной логике, но алогизм речевого поведения показателен, он выявляет их менталитет и "хамелеонскую" натуру, усиливает комизм ситуации. Или разговор "двух русских мужиков, стоявших у дверей кабака против гостиницы", к которой подкатил Чичиков (первая глава "Мертвых душ"). Их замечания о том, доедет ли колесо до Москвы или до Казани, логикой не блещут, это пустое речевое топтание на месте. Но сколь колоритна зарисовка из повседневности губернского города. Во-первых, мужики используют бытовую синекдоху: колесо (часть брички) замещает бричку (целое), а также седока - Чичикова. Во- вторых, небольшое рассуждение "двух русских мужиков" проясняет и еще одну названную Гоголем подробность: они стояли у дверей кабака. Читателям несложно "угадать": побывали мужики в кабаке или только собирались войти в него. На страницах поэмы эти мужики больше не появятся, но их небольшое рассуждение впечатляет: ведь Чичиков на своем "колесе" так и не доберется до цели.

Логика художественного текста часто нелинейная (в отличие от логики научного текста), субъективная. Особенно это заметно в лирике. Если с точки зрения логики субъективизм в рассуждениях - боль-

стр. 74


--------------------------------------------------------------------------------

шой недостаток, то в лирике - это норма. Поэт излагает свои мысли, чувства (последние могут сильно влиять на мысли), передает свое настроение, через него выражает отношение к миру. "Не рассуждай, не хлопочи!.../ Безумство ищет, глупость судит,/ Дневные раны сном лечи,/ А завтра быть чему, то будет..." (Ф. И. Тютчев). В стихотворном рассуждении выражена мировоззренческая позиция.

Мотивация поведения человека зачастую есть результат взаимоотношения логического и нелогического начал в его душе. Логика не всегда в гармонии с чувствами, что хорошо передают внутренние монологи, часто имеющие форму рассуждения. Герой повести Толстого "Смерть Ивана Ильича" знает, что умирает. Но он не в состоянии согласиться с этим: "не может быть, чтобы мне следовало умирать". Ему вспоминается силлогизм из учебника по логике: "Кай - человек, люди смертны, поэтому Кай смертен". Всю жизнь он думал, что силлогизм верен "только по отношению к Каю, но никак не к нему". Ведь "он был не Кай и не вообще человек, а он всегда был совсем, совсем особенное от всех других существо; он был Ваня с мама, с папа, с Митей и Володей, с игрушками, кучером, с няней, потом с Катенькой, со всеми радостями, горестями, восторгами детства, юности, молодости. Разве для Кая был тот запах кожаного полосками мячика, который так любил Ваня? <...> И Кай точно смертен, и ему правильно умирать, но мне, Ване, Ивану Ильичу, со всеми моими чувствами, мыслями, - мне это другое дело". Передан внутренний мир обреченного больного и еще не старого человека. Другой толстовский персонаж, Пьер Безухов из "Войны и мира", дает слово князю Андрею не посещать игорного общества с попойками у Анатоля Курагина. Но Пьеру захотелось поехать к Курагину, и ум, как это обычно у Толстого, "подстраивается" под чувства. И Пьер убеждает себя, что "данное слово ничего не значит", что и Анатолю он дал "слово быть у него", наконец, что "все эти честные слова - условные вещи", "не имеющие никакого определенного смысла" (Т. 1.Ч. 1. Гл. 6).

Контекст, в который входят рассуждения персонажа, может быть очень разнородным: работа мысли идет параллельно с самыми пестрыми впечатлениями. В художественном произведении рассуждениями создается ткань человеческих отношений.

Рассуждения могут стать основой, доминантой образа героя произведения. Показательна в этом плане повесть О. Бальзака "Гобсек". Старый ростовщик рассуждает много, охотно и "правильно" (с точки зрения логики). В его суждениях, одновременно глубоких и циничных, основанных на личных наблюдениях и огромной практике, раскрываются и его жизненное кредо, характер, и основные ценности и движущие силы общества, в котором правят бал деньги. Эти рассуждения вводят сюжет повести в широкий контекст.

Есть разные типы художников в зависимости от того, что доминирует в их творчестве вследствие особенностей таланта - ум или фантазия. Различия между ними весьма тонкие - по крайней мере, как отметил Белинский, "их не укажешь пальцем, как на карте границы государства" 14 . Сила одного таланта прежде всего в мысли (А. И. Герцен, автор романа "Кто виноват?"), другого - в художественном вымысле (И. А. Гончаров, автор "Обыкновенной истории"). Для критика оба типа таланта естественны, каждый по-своему представляет искусство.

Попробуйте убрать рассуждения из "Гобсека" (а талант Бальзака явно тяготеет к первому типу) - и повесть заметно поблекнет. Рассуждения здесь (впрочем, как и у Герцена, Салтыкова-Щедрина), можно сказать, несущая конструкция всего произведения. Белинский писал о таких художниках: "Отнимите у них эту одушевляющую их мысль, заставьте отказаться от их взгляда на предметы, - и у них нет больше и таланта, тогда как талант поэта-художника всегда с ним, пока вокруг него движется жизнь, какая бы она ни была" 15 .И это не противоречит сказанному нами: искусство не сводится к рассуждениям, но они занимают в нем свое и подчас заметное место.

стр. 75


--------------------------------------------------------------------------------

* * *

В эпических произведениях в речи повествователя - носителя авторского сознания - нередко можно вычленить относительно большие отступления, представляющие собой цепь рассуждений. Традиция бесед с читателем - давняя, глубоко уходящая в историю изящной словесности 16 . В европейской литературе ее связывают с именами Данте, Сервантеса, Г. Фильдинга, Л. Стерна и др. Имея в виду свои беседы с читателем, Фильдинг называл себя "творцом новой области в литературе" ("История Тома Джонса, Найденыша". Кн. 2. Гл. 1.) В своих рассуждениях автор иногда отходит от сюжета, расширяя рамки повествования и горизонт читательского восприятия, а также непосредственно обозначая свою позицию по какой-то проблеме. Это так называемые авторские отступления.

Приведем в качестве примера отрывок из развернутого рассуждения повествователя в "Мертвых душах" о "метко сказанном русском слове": "Выражается сильно российский народ! И если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света...". Небольшое вкрапление в повествование, поводом к нему послужило прозвище, данное Плюшкину мужиками: "заплатанной". Казалось бы, мелочь! Но, как метко отметил В. Ф. Переверзев, у Гоголя мелочи и "являются предметом его художественного творчества", потому у него нет ни "второстепенных картин", ни "неважных мелочей" 17 . Сам Гоголь в "Мертвых душах" поясняет, что такие мелочи "кажутся только тогда мелочами, когда внесены в книгу, а покамест обращаются в свете, почитаются за весьма важные дела". (Т. 1. Гл. 11.) Из мелочей, о которых рассуждает писатель, вся жизнь состоит. Можно ли обойтись без рассуждений о "мелочах"? Вопрос риторический. Формально - да. Основной смысл произведения не нарушился бы. Но прав опять же Переверзев: возможность изъятия каких-то частей из произведений Гоголя не есть "несовершенство их построений", а "особенное совершенство" 18 .

Встречаются авторские рассуждения и в рамках сюжетного повествования, и в таком случае их едва ли можно считать отступлениями. В "Мертвых душах" есть сценка: кучер Селифан, получив распоряжение о подготовке к отъезду, долго чесал затылок. Раздумьям об этом почесывании, его значении Гоголь посвятил более десятка строчек. Еще одна "мелочь" - мелкий штрих в поведении кучера. Гоголь приковывает к нему внимание, дает ему обобщенную оценку, возводит его в типическое явление. Здесь и юмор, и тонкое психологическое наблюдение. Рассуждение автора естественно, не назойливо.

В авторских рассуждениях могут быть и элементы дидактики, поучения. Скажем, гоголевское рассуждение о порче русского языка иноземными словами: "...если слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь<...> а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе. Вот каковы читатели высшего сословия, а за ними и все причитающие себя к высшему сословию! А между тем какая взыскательность! Хотят непременно, чтобы все было написано языком самым строгим, очищенным и благородным, - словом, хотят, чтобы русский язык сам собою опустился вдруг с облаков, обработанный как следует, и сел бы им прямо на язык, а им бы больше ничего, как только разинуть рты да выставить его" (гл. 8). Это злободневное рассуждение - "поучение".

Другого типа размышление - о двух русских обывателях - Кифе Мокиевиче и сыне Мокии Кифовиче. Кифа Мокиевич - натура мечтательная, занимающаяся отвлеченными "философическими вопросами", а сын его - "богатырь" и "доброй души человек". Правда, все бегут от него прочь - "от дворовой девки до дворовой собаки", ибо за что бы он ни брался, "все или рука у кого-

стр. 76


--------------------------------------------------------------------------------

нибудь затрещит, или волдырь вскочит на чьем-нибудь носу". Выслушивая жалобы на своего "припертеня", отец отвечал: "Уж если он и останется собакой, так пусть же не от меня об этом узнают". В сущности это притча - отповедь квасному патриотизму. Предвидя упреки за обнажение пороков в российской жизни, Гоголь риторически вопрошает: "Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?" (Гл. 11).

О подобных рассуждениях Белинский говорил:

"Отступления, рассуждения, дидактика, нетерпимые в других родах поэзии, в романе и повести могут иметь законное место 19 . Несогласие вызывают лишь слова: "нетерпимые в других родах поэзии". Есть жанры, которые невозможно представить без рассуждений и дидактики. Это басни, притчи, эпиграммы, апологи. Еще в "Словаре древней и новой поэзии" Н. Ф. Остолопова (1821) отмечается, что рассуждения украшают басню 20 . "Роль басни..., - писал А. А. Потебня, - есть роль синтетическая, - она способствует нам добывать обобщения..." 21 . Рассуждения (в том числе и дидактические) в этих "сжатых" жанрах нередко принимают афористическую форму, в частности форму пословиц, поговорок, что придает таким произведениям большую убедительность и красочность: "У сильного всегда бессильный виноват...", "Беда, коль пироги начнет печи сапожник...", "А вы, друзья, как ни садитесь,/ Все в музыканты не годитесь".

Немалые возможности порассуждать автору предоставляет жанр автобиографического повествования. Так, россыпи авторских рассуждений мы находим в "Былом и думах" Герцена или в "Исповеди" Ж. - Ж. Руссо. Приведем одно из них. "При настоящей склонности к наукам, - пишет Руссо, - первое, что ощущаешь, погружаясь в них, это их связь между собой, в силу которой они взаимно притягиваются, помогают друг другу..." 22 .

Авторские рассуждения могут растворяться в повествовании в качестве суждений рассказчика. У Тургенева в "Записках охотника" рассказчик на основании долгих разговоров с мужиками, наблюдений за ними дает такую характеристику мужику: "Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: Он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо - то ему и нравится, что разумно - того ему и подавай..." ("Хорь и Калиныч"). А в рассказе "Певцы" из этого же цикла рассуждения рассказчика предстают как внутренний монолог: "Я, признаюсь, редко слыхивал подобный голос <...>Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нем и так и хватала все за сердце, хватала прямо за его русские струны".

Авторские рассуждения - одна из составляющих образа автора, который "находит выражение и отражение в самых различных формах стиля, в отношении к очень разнотипным категориям предметов или объектов художественного изображения..." 23 . Это большая и самостоятельная тема.

Теоретики постмодернизма пишут о "смерти автора", о том, что в новой литературе "говорит не автор, а язык как таковой" 24 . Углубленный семиотический анализ художественного произведения, несомненно, вскрывает глубинные пласты текста. Однако замыкать литературу только на семиотический анализ бесперспективно.

В научной литературе можно встретить утверждения о том, что авторские рассуждения "больше свойственны нехудожественным произведениям" 25 . Приведенные примеры (а имя им - легион) показывают обратное. В художественном целом авторские рассуждения придают произведению многомерность.

Проблема рассуждений в художественном произведении емкая, как и само понятие рассуждения. Мы коснулись лишь некоторых ее аспектов. Художественная литература - единственный вид искусства, где рассуждения непосредственно наличествуют в самом произведении, воспроизводя самое интересное и таинственное из всех чудес света - внутренний мир человека, мастерскую его мыслей.

(Москва)

стр. 77


--------------------------------------------------------------------------------

1 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. - М., 1985. - Т. 21. - С. 191.

2 См.: Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. - М., 1956. - Т. 10. - С. 311.

3 Толстой Л. Н. Указ. соч. - Т. 18. - С. 784.

4 Там же.

5 См.: Гегель. Соч. - М., 1938. - Т. XII. - Кн. 1: Лекции по эстетике. С. 43.

6 Пушкин А. С. Письмо Н. Н. Раевскому-сыну. Вторая половина июля (после 19) 1825 г./Пер. с франц. // Пушкин А. С. Собр. соч. в 10 т. - М., 1962. - Т. 9. - С. 180.

7 Плаксин В. Краткий курс словесности, приспособленный к прозаическим произведениям. - СПб., 1832. - С. 154.

8 Кошанский Н. Ф. Общая риторика. Изд. 9-е. - СПб., 1844. - С. 35.

9 Кошанский Н. Ф. Частная риторика. Изд. 6-е. - СПб., 1845. - С. 50.

10 Там же.

11 Приятное исключение составляет ст. Ярыгиной Е. С. "Рассуждение как вид речевой тактики" // Русская словесность". - 2003. - N 3.

12 Бахтин М. М. Слово в романе // Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. - М., 1975. - С. 77.

13 Днепров В. Д. Изобразительная сила толстовской прозы // Днепров В. Д. Идеи времени и формы времени. - Л., 1980. - С. 221.

14 Белинский В. Г. Указ. соч. - Т. 10. - С. 318.

15 Там же. - С. 319.

16 См.:Чернец Л. В. "Как слово наше отзовется ...". Судьбы литературных произведений. - М., 1995. (Разд. 1. Гл. 2.)

17 Переверзев В. Ф. Гоголь. Достоевский. Исследования. - М., 1982. - С. 81.

18 Там же. - С. 83.

19 Белинский В. Г. Указ. соч. - Т. 10. - С. 316.

20 Остолопов Н. Ф. Словарь древней и новой поэзии: В 3-х частях. - СПб., 1821. -Ч. 1. - С. 104.

21 Потебня А. А. Из лекций по теории словесности. Басня. Пословица. Поговорка // Он же. Теоретическая поэтика. - М., 1980. - С. 90.

22 Руссо Ж. - Ж. Исповедь // Избр. соч.: В 3 т. - М" 1961. - Т. 3. - С. 208.

23 Виноградов В. В. Проблема образа автора в художественной литературе // Виноградов В. В. О теории художественной речи. - М., 1971. - С. 189.

24 Барт Р. Смерть автора // Барт Р. Избранное. Семиотика. Поэтика / Пер. с франц. - М., 1989. - С. 385.

25 См., например: Томашевский Б. В. Поэтика. - М., 1996. - С. 74.

стр. 78