Слово, являясь центральной единицей языка, предполагает многоаспектность описания, однако даже самый полный словарь не в состоянии отразить все стороны той или иной лексической единицы. Для создания объемного "лексикографического портрета" необходимо обращение к разным словарям, в которых слова раскрывают все свои возможности в синхронии и диахронии [Козырев, Черняк 2000: 49]. Продемонстрируем это на примере прилагательного крутой. Из толкового словаря мы узнаем о многообразии тех значений, которые слово имеет в литературном языке, об основных грамматических характеристиках прилагательного, его стилистических свойствах, фразеологических оборотах, в которые оно входит (например, крутой кипяток), особенностях ударения и др. [MAC: 2: 140]. В этимологический словарь помещается информация о происхождении слова, его исходном значении, об имеющихся параллелях в других языках (см.: [Шанский, Боброва 1994: 158]), а исторический словарь (например, "Словарь русского языка XI - XVII вв.") воссоздает историю слова на протяжении нескольких столетий - от древнерусского периода до начала формирования русской нации [Сл. РЯ XI- XVII вв.: 8: 89 - 90]. Из дифференциального "Словаря русских народных говоров" можно узнать, какие значения прилагательного имеют локальное распространение и не отмечены в литературном языке [СРНГ: 15: 330 - 332], а из словарей жаргона - о значениях, имеющих социальную ограниченность, то есть употребляемых группами людей, объединенных общностью интересов, занятий, социального положения и др. (напр., в речи уголовников крутой "авторитетный заключенный-рецидивист", а также "вооруженный грабитель, рэкетир" [Балдаев 1997: 1: 211]).

Демократизация языка, ярко проявившаяся в конце XX в., привела к тому, что "потоки сниженной, жаргонной, а нередко и нецензурной лексики вышли за пределы устной бытовой речи и стали достоянием всех жанров, требующих экспрессии" [ТССРЯ: VII]. Сформировался общий жаргон, под ним понимается "пласт современного русского жаргона, который, не являясь принадлежностью отдельных социальных групп, с достаточно высокой частотностью встречается в языке средств массовой информации и употребляется (или, по крайней мере, понимается) всеми жителями большого города, в частности образованными носителями русского литературного языка" [Ермакова и др. 1999: IV].

Прилагательное крутой как раз и относится к группе очень частотных слов русского общего жаргона. Жаргонное слово, у которого выделяется несколько лексических значений, имеет неограниченную сочетаемость и используется для оценки человека, конкретного предмета, отвлеченного понятия, действия или ситуации (см.: [Ермакова и др. 1999: 86 - 89]). Кроме того, слово крутой является вершиной большого словообразовательного гнезда: круто, крутизна, крутняк, крутость, крутота, круть [Мокиенко, Никитина 2001: 294 - 295].

Нам показалось любопытным ответить на вопрос: а что может быть крутым в фольклоре? Такую информацию можно получить из словаря языка русского фольклора, над созданием которого работают курские лингвисты. Основное внимание в этом словаре уделяется максимально полному отражению синтагматических свойств народно-песенного слова для выявления его семантической структуры и поэтической функции в разных фольклорных жанрах. Наши наблюдения строятся на основе материалов картотеки для словаря онежских былин, записанных А. Ф. Гильфердингом, и лирических песен, записанных в северных и южных губерниях во второй половине XIX века.

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

Безусловно, к общефольклорным атрибутивным сочетаниям можно отнести пары крутой берег и крутая гора, в которых прилагательное реализует значение "не пологий, почти отвесный, обрывистый" [Даль: 2: 203]. В былинах на крутой берег выходит богатырь или вылетает лебедушка (Выходил Добрыня на крутой берег: [Гильф. 2, N 79, 14]), к крутому бережку приезжает корабль и на крут бережок бросают сходенки, на крутой берег сшибают или сажают побежденного богатыря и по крутым берегам бьется волна (Изабилась-то волна по крутым берегам [Гильф. 2, N 123, 120]). В лирических песнях по крутому бережку, на котором стоит верба кудрявая или береза, бежит конь, на крутом берегу сидит девица и заливает слезами славны круты бережки, потому что к ним приплывает горе (Приплывает мое горе ко крутому бережку, Ко крутому бережку, ко желтому ко песку [Кир., N 1304]). Горы в фольклоре тоже крутые. За них уходят звери, по ним летают и поют птицы, к ним (на них или с них) идет (едет, вздымается) богатырь или молодец:

Как ехал тут Ильюша на кругу гору
[Гильф. 1,N 49, 125];

Как взошел молодец
На круту гору
[Соб., 3,N 522].

На крутенькой горушке стоит новый дом, а за крутой горкой - дубовая горенка. Высокая крутая-прекрутая гора есть и против двора милого (Проти милого двора Высока, крута гора, Она крутая-прекрутая, башмачками прибита [Соб., 4, N653]).

Другие сочетания с указанным прилагательным можно разделить на три группы: специфически жанровые, территориально ограниченные и идиолектно маркированные, т.е. зафиксированные в песенной речи лишь одного сказителя. Только в былинах отмечены пары крутые ребра и крутые бедра как элемент описания лошади богатыря (крутой "резко изогнутый или очерченный; выпуклый" [MAC: 2: 140]):

А он бьет коня да по крутым ребрам
[Гильф. 2, N75,397];

Илья Муромец бил коня по крутым бедрам
[Гильф. 2, N 104,34].

Также исключительно в эпосе слово крутой может использоваться для характеристики части женского тела ниже спины:

Была поляница удалая:
А жопка у ней крутенька по женьскому,
Поступочка у ней частенька по женьскому,
Поговорюшка у ней гладенька по женьскому
[Гильф. 2, N 113,36].

В онежских былинах и лирических песнях, записанных в северных губерниях, встречается сочетание крутое крыльцо:

Выходит Владимир на круто крыльцо
[Гильф., N64, 405];

Выходила красавица на крутой крылечик
[Кир., N 1371].

В СРНГ прилагательное крутой в значении "Высокий, с крутыми ступеньками (о крыльце)" [СРНГ: 15: 331] дается с пометой "фольклорное". Видимо, это не случайно. Как справедливо отмечал исследователь эпоса В. Я. Пропп, описание боярского двора в былинах реалистично во всех деталях. "В высоких теремах жили только наверху. Нижний этаж представлял собой "подклеть" или по-былинному "клеть"; здесь находились некоторые службы, склады и мастерские. На верхний этаж ведет лестница, находящаяся не внутри здания, а в особой пристройке, именуемой "крыльцом". Соответственно своему назначению такое крыльцо всегда именуется "крутое". Лестницы действительно бывали довольно круты" [Пропп 1955: 478]. Интересно, что в песнях, записанных в Курской губернии, крыльцо тоже упоминается, но характеризуется как новое или красное и никогда как крутое. Также не отмечено в курских песнях сочетание крутое зголовьицо, которое в СРНГ тоже дается с пометой "Фольк. Высокий, удобный (об изголовье)" [СРНГ: 15: 331]:

Мы постелем мягку пухову постель,
Кладем круто складно зголовьицо
[Гильф, 2, N 169, 149].

Зголовьице в былинах обычно и круто, и складно. Устойчивое тяготение эпитетов друг к другу и закрепленный порядок следования приводят к их стяжению и возникновению композита кру-

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

тоскладный "Фольк. Эпитет изголовья" [СРНГ: 15: 332], который зафиксирован в лирической песне, записанной в Олонецкой губернии:

Где, моя надежа, напивался.
Там, моя надежа, похмеляйся!
Вот тебе мягкая перина - снеги белы,
Круто-складно зголовьице - заноса,
Соболино одеяло - ночка темна,
Тебе крепки караулы - серы волки!
[Соб., 2, N 420]

Можно предположить, что сочетание крутое зголовье - языковая особенность северно-русских устно-поэтических текстов.

Кроме специфически жанровых и территориально ограниченных, в онежских былинах выделяются и индивидуальные сочетания, отмеченные в песенной речи того или иного сказителя. Следует заметить, что эти пары в той или иной степени соотносятся с уже выделенными сочетаниями. Например, в песенном лексиконе сказителя Щеголенка из Кижей нет пар крутая гора и крутое крыльцо, зато есть крутая щельга "скала" [Гильф.: 2: 300] и крутые ступеньки:

Я убью его камнями великима
Со щельги со крутою
[Гильф. 2, N119, 115];

Да идет-то покоем белодубовым
И опущается по ступенечкам по крутыим,
Да выходит на улицу на широку.
[Гильф. 2, N 118,69].

А пудожский сказитель Сорокин использует сочетание крутой кряж (кряж; "Крутой обрывистый берег реки или озера" [СРНГ: 15: 362]:

Как проснешься тут ты в синем мори,
Так будешь в Нове граде на крутом кряжу,
А о ту о риченку о Чернаву-ту
[Гильф. 1,N 70, 515].

К идеолектно окрашенным можно отнести и производные слова: крутешенько (Фепонов - Пудога), кручее (Суханов - Водлозеро) и круто-красный (Романов - Кижи):

А крутешенько Василей поворачивалсе
[Гильф. 1,N60, 119];

Скочил Добрыня легче заюшка,
Повернулся кручее горносталюшка
[Гильф. 3, N 206, 106].

Данные наречия семантически связаны с диалектным прилагательным крутой "Скорый, проворный, быстрый" [СРНГ: 15: 330]. А появление композита крутокрасный в качестве определения слова берег позволяет предположить, что перед нами наименование, называющее особое целостное понятие "постоянный эпитет (крутой) + оценочный элемент (красный)":

И скорешенько Добрыня поворот держал,
И приплыл ен ко круто-красному бережку
[Гильф. 2, N93, 58].

Таким образом, анализ атрибутивных пар с прилагательным крутой подтверждает мысль о жанровой и территориальной специфике языкового материала, несмотря на наличие центрального пласта общефольклорных сочетаний. Вероятно, привлечение к анализу языковых явлений других жанров позволит выявить новые пары и специфические конструкции (напр., крутоногий, крутоносенький - в загадках [СРНГ: 15: 332], крутожелтый - в духовных стихах [СРНГ: 15: 330] и др.). Все это говорит о том, что словарь языка фольклора должен быть жанрово дифференцированным.

Как можно заметить из материалов словарей, прилагательное крутой в фольклоре используется исключительно для характеристики конкретных предметов, в то время как в литературном языке, жаргоне и диалектной речи это слово имеет более широкую синтагматику. Тем не менее разные значения русского прилагательного в разных сферах речи объединяются общей идеей предельности признака, высшего уровня чего-либо.

Итак, обращение к словарям разного типа позволяет создать многогранный лексикографический портрет того или иного слова и раскрывает неограниченные возможности использования словарей для формирования у читателя лексикографической компетенции.

Список использованной литературы и сокращений

Балдаев 1997 - Балдаев Д. С. Словарь блатного воровского жаргона. В 2 т. - М., 1997.

Гильф - Онежские былины, записанные А. Ф. Гильфердингом летом 1871 года: В 3 т. - Изд. 2-е. - СПб., 1894 - 1900.

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

Даль - Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. - М., 1978- 1980.

Ермакова и др. 1999 - Ермакова О. П., Земская Е. А., Розина Р. И. Слова, с которыми мы все встречались: Толковый словарь русского общего жаргона. - М., 1999. - С. IV.

Кир. - Песни, собранные П. В. Киреевским: Новая серия. - М., 1917. - Ч. 1; 1929. - Ч. 2.

Козырев, Черняк 2000 - Козырев В. А., Черняк В. Д. Вселенная в алфавитном порядке: Очерки о словарях русского языка. - СПб., 2000.

MAC - Словарь русского языка: В 4-х т. - 2-е изд. - М., 1982.

Мокиенко, Никитина200/ - Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь русского жаргона. - СПб., 2001.

Пропп 1955 - Пропп В. Я. Русский героический эпос. - Л., 1955.

Сл. РЯ XI-XVII вв. - Словарь русского языка XI-XVII веков. - М., 1975 - 2000; Вып. 1 - 25.

Соб. - Великорусские народные песни. Изданы проф. А. И. Соболевским: В 7 т. - СПб., 1895 - 1902.

СРНГ - Словарь русских народных говоров; Вып. 1 -32. - Л.; СПб., 1966- 1998.

ТССРЯ - Толковый словарь современного русского языка. Языковые изменения конца XX столетия / ИЛИ РАН; Под ред. Г. Н. Скляревской. - М., 2001.

Шанский, Боброва 1994 - Шанский Н. М., Боброва Т. А. Этимологический словарь русского языка. - М., 1994.

стр. 65