Отличительной особенностью литературного процесса последних лет стало появление нестандартных интерпретаций известных хрестоматийных произведений. Рушатся старые схематичные представления и о таком крупнейшем русском писателе, как М. Горький. Традиционные трактовки программных горьковских произведений ("Старуха Изергиль", "Песня о Буревестнике", "На дне", "Мать") представляли писателя как "буревестника революции", певца гордых и сильных героев, обличителя ложного гуманизма, первооткрывателя образа рабочего-революционера. К сожалению, не получили должного раскрытия вопросы о мифологических истоках его самых, казалось бы, известных образцов (Сокола, Данко, Ларры, Луки, Сатина), о глубоком и стойком интересе художника к народно-религиозному творчеству. А ведь это также составляет существо горьковского художественного освоения мира, коренящегося в глубинах русской духовной культуры, его сознательное и интуитивное воспроизведение народнопоэтического взгляда на мироздание, связанного во многом и с религиозными представлениями.

С малых лет будущий писатель бессознательно соотносил религиозные образы с реальными людьми и даже незаметно для себя замещал одни другими. Для него, например, "Богородица добрая, как бабушка" 1 . Представлялось Алеше Пешкову и то, что его "мать, может, ходит по земле вместе с Божией матерью" (XV, 81). Словом, как писатель М. Горький формировался в общении с глубоко религиозными людьми, о чем хорошо свидетельствует его повесть "Детство".

Какие же еще имеются основания для приведенной выше постановки проблемы?

Одним из важнейших вопросов творчества М. Горького является вопрос: "Что есть человек?" С особой остротой он был поставлен в поэме "Человек" (1904) и созвучном ей монологе Сатина в драме "На дне" (1902). Однако уже в своих первых рассказах писатель внимательно присматривается к человеку, стремится понять его и, видимо, не случайно в качестве заглавий для некоторых произведений он берет имена героев-рассказчиков: "Макар Чудра", " Емельян Пиляй ", " Старуха Изергиль"... На раннем этапе творчества Горького интересует не столько характер, личность как проявление индивидуального в человеке, сколько некое универсальное понятие человеческой природы, познать которую и стремится писатель. Социальная же детерминированность поведения и отношений людей для него не является в это время определяющей и в целом мало значит. Думается, что и босяки, и "выламывающиеся" из своего класса персонажи привлекают в этот период внимание Горького именно в силу своей деклассированности. Писатель сумел увидеть в босяке человека и возбудил любовь читателей к людям "дна". Все это хорошо почувствовал Л. Н. Толстой. "Мы все знаем, - записал он в своем дневнике о Горьком, - что босяки - люди и братья, но знаем это теоретически; он же показал нам их во весь рост, любя их, и заразил нас этой любовью. Разговоры их неверны, преувеличены, но мы все прощаем за то, что он расширил нашу любовь" 2 .

Таким образом, свои первые произведения Горький создает как бы под знаком "собирания" воистину человеческого. Важнейший объем авторского внимания - человек и человеческое как сущее. Хотя вместе с тем писатель стремится выявить и суть бесчеловечного, антигуманного. Он желает найти в действительности жизненные ориентиры, необходимые для самоопределения в противоречивой, "пестрой" действительности.

Разумеется, при этом Горький должен был иметь перед собой определен-

стр. 23


--------------------------------------------------------------------------------

ный прецедент, иметь своеобразную "точку отсчета". Такой "точкой отсчета" и стало для него народно-религиозное творчество, пронизанное светлыми началами человечности, высокими идеалами нравственности. Обостренное внимание Горького к религиозной духовной культуре было вполне объяснимо. Ведь еще Ф. М. Достоевский в свое время справедливо подчеркивал: "Всякая нравственность выходит из религии, ибо религия есть только формула нравственности" 3 .

Итак, стремясь найти жизненные ориентиры, Горький во многих ранних рассказах активно использует мифологические, в том числе библейские, образы, мотивы, понятия. С точки зрения опосредованного воспроизведения писателем религиозно-фольклорных образов особого внимания заслуживает рассказ "Старуха Изергиль".

Каковы же истоки легенды о Ларре? Прежде всего обращает на себя внимание то, что Ларра - сын земной женщины и орла. Для сказочного или легендарного героя нет ничего необычного в происхождении от брака человека и животного, человека и птицы. Обычно подобные персонажи - носители высших человеческих начал: добра, силы, красоты. Но отец Ларры лишен ореола божественности - это просто орел, что подчеркнуто фактом его смерти. В легенде о Ларре символ птицы использован не случайно. Птица в фольклоре очень часто соотносится с миром смерти. Ее функция всегда одна и та же: она переносит героя в иное царство 4 . Чаще всего в этом качестве выступают вороны, орлы. Непосредственно образы орла и смерти связаны в Новом завете. Так, в Евангелии от Матфея сказано: "Где будет труп, там соберутся орлы" (МФ. 24:29). В русской загадке: "Летит орел через немецкие города, берет орел ягоды зрелые и незрелые", отгадка - смерть.

В интересующем нас плане любопытная запись имеется в черновиках Горького: "Геркулес убил орла и освободил Прометея... Орел - хищник, питающийся кровью и мясом людей. Прометей - разум" 5 . Образ орла прямо связан здесь с мотивом смерти и жестокости. Обращает на себя внимание и параллелизм сюжетных линий легенды. Отец Ларры, орел, похищает красавицу девушку, и люди бессильны помочь: "Стрелы, пущенные в него мужчинами, упали, жалкие, обратно на землю" (I, 78). Ларре, убившему красивую девушку, тоже не страшно оружие людей. "Он приходил в племя, - замечает рассказчица, - и похищал скот, девушек - все, что хотел. В него стреляли, но стрелы не могли пронзить его тела" (I, 80 -81). А ведь это типичная функция мифологического Змея - властителя царства мертвых. Змей может принять вид птицы, чаще всего - орла, а, ударившись о землю, может принять облик красивого парня 6 . Итак, с определенной долей условности можно сказать, что Ларра - сын смерти, полуживое-полумертвое существо, лишь внешне подобное человеку, но извергнутое из жизни. Поэтому он и сеет вокруг себя смерть, живое обращая в камень. Отсюда особое значение получает попытка самоубийства Ларры. Нож, которым он бьет себя в грудь, сломался - "точно в камень ударили им" (I, 81). Камень - универсальный знак упразднения, вычеркивания из жизни 7 .

Таким образом, орлиная кровь Ларры, его сердечное окаменение объясняют бесчеловечность "отверженного". С героя-индивидуалиста снимается романтический ореол, который первоначально ощущается в нем. Бездумное следование требованиям инстинкта, стремление получать удовольствия любой ценой, полный разрыв человеческих связей - все это обесценивает и гордость, и дерзость, и красоту, изначально как бы присущие Ларре. Не только не обесценивает, но и превращает в противоположность. Ларра не умирает, но его существование - не бытие. Все, что осталось от него, - это тень и имя "отверженный": "Он стал уже как тень и таким будет вечно! Он не понимает ни речи людей, ни их поступков - ничего" (I, 81).

Разумеется, выявляя идейные истоки образа Ларры, можно обратиться и к

стр. 24


--------------------------------------------------------------------------------

философии Ницше, которая была популярна в конце XIX - начале XX в. и о которой Горький имел хорошее представление. В понимании Ницше, природа человека - злая, эгоистичная, вожделеющая власти. Самоосвобождение от всех внешних препятствий, принуждений и есть для Ницше важнейшая жизненная цель. С его точки зрения, человек должен быть свободным от чего бы то ни было и от кого бы то ни было. Все эти идеи выражает у Ницше Заратустра. И, видимо, не случайно его "любимые звери" - орел и змея. Они представляют своеобразное слияние беспредельной гордости и низости, отвергающее оппозицию земного и небесного, а по сути дела - "идеала мадонны" и "идеала содомского".

Именно таким - все отвергающим - предстает перед нами Ларра. А в итоге - он совершенно одинок: "Все даже страшно стало, когда поняли, на какое одиночество он обрекал себя. У него не было ни племени, ни матери, ни скота, ни жены, и он не хотел ничего этого" (I, 80). Ларра нарушает закон всеединства бытия, сформулированный людьми племени: "За все, что человек берет, он платит собой: своим умом и силой, иногда - жизнью" (I, 80). Вот поэтому Ларра лишается человеческой судьбы, становится "отверженным".

Примечательно, что когда Ларра решается умереть и не желает защищать себя, то люди "остановились и смеялись над ним. А он дрожал, слыша этот смех, и все искал чего-то на своей груди, хватаясь за нее руками" (I, 81). Ларра "не может умереть", ибо у него нет души, которую он словно пытается найти. В фольклоре бессмертие и неуязвимость - знак бессердечия. Показателен в этом смысле хотя бы образ Кащея Бессмертного.

Каковы же истоки легенды о Данко? Где можно обнаружить корни одного из самых впечатляющих горьковских образов?

В самых общих чертах история о странствиях племени, спасающегося со своим вождем от врагов, вызывает ассоциации с описанным в Библии исходом евреев из плена египетского. С библейской историей рассказ Горького сближает и один из узловых эпизодов легенды: уставшие люди подступили к Данко, чтобы выместить на нем свое отчаяние, обвиняя его в собственной трусости и бессилии: "Это был трудный путь, и люди, утомленные им, пали духом. Но им стыдно было сознаться в бессилии, и вот они в злобе и гневе обрушились на Данко... И стали они упрекать его в неумении управлять ими" (I, 94).

Подобный эпизод имеется и в Библии: "...и весьма устрашились и возопили сыны Израилевы... и сказали Моисею: разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне?.. Лучше быть нам в рабстве у египтян, нежли умереть в пустыне" (Исх. 14:11 - 12). Однако мотив "исхода" переосмыслен Горьким, что особенно заметно при сопоставлении народных вожаков. Моисей вдохновлен Богом. Он, по сути дела, лишает людей свободы и жестко дисциплинирует их. Он один - носитель высшей истины. Иное дело Данко. Отчаяние, страх, бессилие соплеменников он побеждает не сверхъестественной силой, данной от Бога, а своей человеческой любовью. Именно "великой любовью к людям" пробуждает Данко в народе веру в собственные силы. Трусливым мыслям о преимуществе рабского существования перед смертью он противопоставляет идею преодоления несчастий активным действием, решительным протестом.

Заметим, что к мотиву "исхода" Горький обращался неоднократно. Так, в рассказе "Ошибка" один из героев Кравцов возомнил, что он, "как Моисей", призван вывести людей из "ямы" жизни в "обетованную страну" (I, 111). Другой же герой этого рассказа, Ярославцев, видит "дорогу, заполненную людьми, исходящими из плена жизни" (I, 118). Тема "исхода" отчетливо звучит и в рассказе "Читатель": "Я запутался во мраке жизни и ищу выхода к свету, к истине, красоте" (IV, 126). В повести "Лето" одна из героинь заявляет, что "пришло время русскому народу перехода через черное море несчастья своего в землю светлую, обетованную" (IV, 440).

стр. 25


--------------------------------------------------------------------------------

Причем во всех случаях названная тема соотнесена у Горького, с одной стороны, с образами тьмы, смерти, с другой - света, красоты, истины. Между этими силами идет острая, напряженная борьба. Так, в рассказе "Старуха Изергиль" силы зла торжествуют, когда люди племени, утомленные тяжестью пути, озверев от злобы, хотят убить Данко. И наоборот, когда герой, жертвуя своей жизнью, совершает подвиг, то "тьма разлетелась... и пала в гнилой зев болота" (I, 95). Наступает торжество света и свободы. Гибель Данко как бы находит свой философский "обратный" коррелят в картине животворящей природы, которая являет собой образ вечного движения и победы живых сил над тлением. Беззаветный подвиг во имя людей поражает саму природу, и в ней, как память о бесстрашном герое, вспыхивают голубые искры гордого сердца.

Заключительную фазу подвига Данко символизирует "горящее сердце". Оно призвано пробудить волю у людей племени, вселить в них веру в лучшее, наполнить их жаждой свободы. Но каковы же истоки этого впечатляющего образа?

Думается, что этический смысл деяния Данко позволяет провести определенные параллели с образом Иисуса Христа. Содержание заключительной легенды в рассказе Горького хорошо показывает, что огонь любви к людям зажегся в сердце Данко от глубокого сострадания к погибающим душам. Боль за несчастных и униженных превратила Данко в человека-подвижника. Людям племени, которые под влиянием страха "уже хотели идти к врагу и принести ему в дар волю свою" (I, 93), он стремится вернуть исконные человеческие качества. Но Горький показывает, как озлобленные люди плотнее окружили Данко, "чтобы легче им было схватить и убить его" (I, 95). Движимый великим чувством сострадания, Данко "понял их думу.., и их дума родила в нем тоску" (I, 95). Этим узловым эпизодом легенда о Данко сближается с библейской историей об Иисусе Христе.

После Тайной вечери, убедившей Христа в предательстве Иуды, Сын Божий пошел в Гефсиманский сад для молитвы. Он уже предвидел, знал, что "Сын Человеческий предан будет на распятие" (Мф. 26:2). Взяв с собой трех учеников, он вошел в глубь сада и "начал скорбеть и тосковать" (Мф, 26:37). Он просит Бога: "Отче Мой! если возможно, да минет Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты" (Мф. 26:39). По лицу Христа текли капли кровавого пота от нечеловечески напряженной молитвы. Ученики Его в это время уснули. Даже самые любящие и преданные из них не понимали трагического состояния души своего Учителя. Христос обратился к ним: "Вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников" (Мф. 26:45).

Глубокую, безмерную тоску от того, что люди племени не понимают его, вожака-учителя, испытывает и Данко. Но что удивительно, злоба-ненависть к сильному, смелому юноше лишь усиливает его любовь к соплеменникам и превращает его сердце в солнце. Дав людям свет истины, свет любви, вдохнув в их души стремление к свободе, гордый юноша погибает, не прося "ничего в награду себе" (I, 96).

Ассоциации с образом Иисуса Христа и образом Прометея здесь бесспорны. Горький вообще считал, что миф о Прометее "в искаженной форме скрыт в истории Христа" 8 . О свете истины говорится в Евангелии от Ионна, в котором Христос неоднократно называет себя светом мира, спасителем: "Опять говорил Иисус к народу, и сказал им: Я свет миру, кто последует за мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни" (Ин. 8:12). В другом Евангелии от Матфея пришествие Христа описано так: "...народ, сидящий во тьме, увидев свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет" (Мф. 4:16). А в апокрифическом Евангелии от Фомы Христос прямо уподобляет себя огню: "И сказал: тот, кто вблизи Меня, вблизи огня". Имеется и соответствующая иконография. Об одном из

стр. 26


--------------------------------------------------------------------------------

таких изображений, о картине французского художника Лафона "Христос в пещере", написал Н. С. Лесков в рассказе "На краю света": "...фигура стройная и привлекательная, лик добрый,., а на руке его пылает сердце, обвитое терновою лозою. Это "Sacre coeur", что отцы иезуиты проповедуют" 9 . Культ Sacre coeur (Пресвятого сердца Христа) возник в XVII в. во Франции и распространялся иезуитами.

Вполне возможно, что Горький, высоко оценивший названный рассказ Лескова, имел представление и о картине Лафона. Возможно и то, что совпадение "горящего сердца" из рассказа Горького с "пылающим сердцем" из рассказа Лескова случайно, но оно заслуживает внимания, так как это общее, свойственное и фольклору, и литературе уподобление сердца огню и солнцу. Типично оно и для творчества Горького. Так, в поэме "Девушка и Смерть" он пишет, что Иуда предал смерти "светлое, как солнце, Божье сердце" (I, 30). Примечательно также и то, что слово "сердце" в древнееврейском языке родственно глаголу со значением "пылать, гореть, быть накаленным". Это в свое время подметил еще П. А. Флоренский 10 .

Однако есть и существенные различия между легендой о Данко и библейскими историями. Иисус Христос хоть и Сын Человеческий, но имеет божественную природу. Христос постоянно подчеркивает, что его воля - воля небесного Отца, который послал его на землю для спасения людей. Данко же - "один из людей", его качества исключительно человеческие. Но в то же время "он лучший из всех, потому что в очагах его светилось много силы и живого огня" (I, 93). Более того, подвиг гордого юноши вызван не божественными началами, а как бы подсказан несовершенством его соплеменников, потерявших волю и мужество. Глубокое сострадание к ближним и зажгло в сердце Данко огонь любви к ним. Но не только боль за несчастных превратила обычного человека в героя, подвижника. Источник его деяния - глубокая вера в возможность пробуждения в соплеменниках человеческого. Люди племени пошли за Данко, потому что "поверили в него". Но и смелый юноша поверил в своих ближних. Так, обычного землежителя писатель наделил почти божественной силой, представление о которой почерпнул прежде всего из религиозных текстов: любовь-свет, вера спасают страждущих.

Выведя соплеменников к свету, Данко "кинул радостный взор на свободную землю и засмеялся гордо" (I, 6). Это смех победы над страхом и смертью. Совершенно иначе, как мы уже видели, реагировал на смех Ларра: "...он дрожал, слыша смех" (I, 81). Такая реакция на смех - знак принадлежности к "иному миру". Услышав смех, Ларра испугался, что указывает на нечеловеческую природу героя. "Живые узнаются по тому, что они зевают, спят и смеются. Мертвые всего этого не делают" - говорится в книге В. Я. Проппа "Мифология сказки" 11 .

Противопоставление бездушия и смеха, который свидетельствует о полнокровной, достойной человека жизни, вообще характерно для творчества Горького. Так, в рассказе "Читатель" он говорит о необходимости "возбуждать в человеке жизнерадостный смех, очищающий душу" (IV, 123). С точки зрения писателя: "Для человека необходимо смеяться, ведь смех - одно из немногих преимуществ его над животными" (IV, 124). Подобное понимание смеха дается и в повести "Исповедь": "Где смех, там человек; скотина не смеется" (IX, 369). Примечательно, что известный литературовед, родоначальник исторической поэтики А. Н. Веселовский отмечал связь понятий "смеха" и "света": греческое слово "смеяться" связано с корнем gal - "быть светлым" 12 .

Обращает на себя внимание то, что заключительные строки легенды о Данко буквально насыщены светом. Автор рисует полный сочных красок пейзаж. Вообще цветовая гамма рассказа "Старуха Изергиль" требует особого рассмотрения. Так, легенда о Ларре выписана темными тонами. Уже в самом ее начале имеется указание на тень: "...в

стр. 27


--------------------------------------------------------------------------------

той стране каждый древесный лист и стебель травы дает столько тени, сколько нужно человеку, чтобы укрыться" от "жестоко жаркого" солнца (I, 78). Здесь упоминается солнце, но оно не вызывает ассоциации со светом, так как это "жестоко жаркое" солнце.

Тень - это, по сути дела, черный цвет. А из всех цветов у черного самая конкретная и однозначная символика. Черный означает принадлежность к гибельным силам хаоса - это мрак, тьма 13 . Прочих цветов в легенде о Ларре нет. Богаче палитра в рассказе Изергиль о своей жизни. Но там цвета, за исключением темного, - лишь конкретные детали реальных жизненных обстоятельств. Легенду же о Данко завершает полный сияния и блеска, сочный, колоритный пейзаж: "А Данко и все те люди сразу окунулись в море солнечного света и чистого воздуха... Гроза была - там, сзади них, а тут сияло солнце, блестела трава в брильянтах дождя и золотом сверкала река... Был вечер, и от лучей заката река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из разорванной груди Данко" (I, 96).

Здесь показателен сам выбор цветовой гаммы: солнечный, золотой, красный. Хорошо известно, что с блеском, сиянием, с золотистым и пурпурным цветами связана святость. Особенно важен выбор красного цвета. Издавна противостояние красного и черного символизирует оппозицию жизни и смерти. Горький не случайно замечает, что "река казалась красной, как та кровь, что била горячей струей из... груди Данко". Этим сравнением он как бы подчеркивает, что благодаря подвигу Данко люди будут жить полнокровной, "горячей" жизнью, как будет жить и сама земля, "продолжая" своего героя. Следует также заметить, что ведь и имя Адам (человек) происходит от еврейского adaman - "красная земля" 14 .

Таким образом, Ларра представляет в рассказе бесчеловечность, "звериность", тьму, хаос; Данко - человечность, святость, свет. Исходя из этого, можно предположить, что трехчастная композиция рассказа "Старуха Изергиль" отражает не только последовательную смену представлений, связанных с поисками идеального героя. Замысел писателя был глубже. Думается, что части рассказа соответствуют уровням-ярусам Мирового Дерева - важнейшего мифологического символа мироздания. С этой точки зрения Ларра соответствует "низу" - царству смерти, теней. Он и возникает как тень, "темней и гуще, чем другие" (I, 77). Изергиль - с ее необыкновенной, но все-таки человеческой судьбой - воплощает "срединность". Данко же, высоко поднявший в руке сердце-солнце, символизирует "верх".

Говоря о мифологических истоках трехчастной композиции рассказа "Старуха Изергиль", следует обратить внимание и на смысловое значение имен главных героев произведения. Римляне говорили: Nomen est omen - "имя есть предзнаменование". Как же это "предзнаменование" проявляется у героев Горького? И нет ли у имен главных героев рассказа "Старуха Изергиль" тоже мифологических истоков ?

Исследователь Г. Богач, рассматривая имя Изергиль, утверждал, что оно скомпоновано из аккерманского топонима - Исерлия и имени героини легенды Мамина-Сибиряка Кара-Нингиль. "В легенде Мамина-Сибиряка "Слезы царицы", - пишет исследователь, - повествуется о гордой и страстно любившей царице Кара-Нингиль. Это, бесспорно, то имя, которое подсказало Горькому имя героини рассказа" 15 . Думается, что более верным является иное "разгадывание" имени Изергиль. Фонетически слово "Изергиль" близко к слову "игграззиль" ("иггдразиль"). Так в скандинавских мифах называется гигантский ясень - структурная основа мира, древо жизни. Этот ясень во многом аналогичен библейскому древу познания добра и зла. Три корня Игграззиль простирались в царство мертвых, к богам и людям 16 .

Следует подчеркнуть, что в сознании героя-слушателя Изергиль действительно ассоциируется с ушедшими веками и вместе с тем со старым скрипучим дере-

стр. 28


--------------------------------------------------------------------------------

вом: "Ее скрипучий голос звучал так, как будто это роптали все забытые века, воплотившись в ее груди тенями воспоминаний" (I, 78). Примечательно, что в рассказе "Макар Чудра" старый цыган, беседующий с героем-слушателем, "похож на дуб, обожженный молнией" (I, 22). Известно, что предание о Мировом Дереве, которое обнимает корнями землю, а ветвями держит небесный свод, славяне по преимуществу относят к дубу. А дуб, в который ударила молния, получал к тому же целебные, живительные свойства. Изергиль, ассоциируясь в представлении собеседника с древом познания, действительно стремится передать ему мудрость прежних поколений, истинное знание о жизни. "Смотрели бы в старину зорко - там все отгадки найдутся", - утверждает она (I, 92).

В скандинавских мифах вечнозеленое древо жизни Игграззиль пропитано священным медом поэзии. О роли красоты в мире рассуждает и Изергиль: "Красивые - всегда смелы" (I, 93). Поэтичность ее легенд захватывает слушателя.

Итак, рассказ Горького "Старуха Изергиль" - это рассказ о познании мира, о том, что требуется прорыв от незнания к знанию, от тьмы к свету. Герой- слушатель познает то, о чем раньше не имел представления. В конце рассказа он "думал о великом горящем сердце Данко и о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд" (I, 96). А по пути познания своего собеседника ведет именно Изергиль, имя которой представляет собой анаграмму мифологического гигантского ясеня Игграззиль - древа жизни, познания добра и зла.

Каковы же мифологические истоки имени Ларра? Имя Ларра созвучно с "лары" (лат. lares) - это духи, покровители дома, почитание которых восходит к культу мертвых 17 . О "превращении мертвых в ларв - злых духов" говорит, в частности, видный исследователь М. Элиаде 18 .

В рассказе Горького Ларра, что уже неоднократно подчеркивалось, действительно предстает перед нами как полуживое-полумертвое существо. В изображениях лар использовалась животная символика: это юноши в собачьих шкурах. Первоначально культ лар сопровождался человеческими жертвоприношениями. И, видимо, не случайно у Горького Ларра совершает убийство. Это своего рода жертвоприношение самому себе.

Однако этим суть имени героя не исчерпывается. Ведь Ларра к тому же еще и "отверженный, выкинутый вон" (I, 80). А слово "отверженный" соотносится с однокоренным словом "изверг", которое является традиционным эпитетом Антихриста. Ведь и Антихрист, Сатана, был низвержен, изгнан с неба, "выкинут вон". Игра на звуковых соответствиях имени-сущности является характерной особенностью мифологического сознания. С точки зрения мифологического сознания назвать вещь, явление или человека по имени значило определить его судьбу, получить власть над ним. "Слово, - замечает по этому поводу М. Элиаде, - отражает суть обозначаемого им предмета... Имя это суть человека, и "захватить" им врага, т.е. узнать его имя, означает получить врага в свою власть. Правильно назвать - значит, сказать истину,., приобрести магическую власть" 19 . В рассказе Горького как раз в момент "разгадывания" герой и получает "имя Ларра, что значит: отверженный" (I, 80). А такой названный, "разгаданный" сын орла не страшен, вот почему люди племени смеются над ним.

В чем же заключается смысловое значение имени Данко? Каково его происхождение ?

Имя Данко связано с однокоренными словами "дань", "дам", "дающий". Важнейшие слова гордого человека в легенде: "Что сделаю я для людей!?" (I, 95). Это почти то же самое, что я дам людям? Данко - человек дающий. И в этом смысле его образ перекликается с образом Прометея, отдавшего себя на величайшие муки ради блага людей. Уместно заметить и то, что в славянской мифологии имя светоносного божества Даждьбога образовано сочетанием слов "дать" и "бог". Возникают

стр. 29


--------------------------------------------------------------------------------

также и ассоциации с образом Иисуса Христа, который тоже отдал себя людям, взял на себя грехи мира: "Я пришел не судить мир, но спасти мир" (Инв. 12:47).

Мужественный, свободолюбивый герой Горького вносит в жизнь идеи любви и самоотверженности. Он стремится пробудить в людях истинно человеческие качества, которые под влиянием страха побеждены в них звериными началами. Автор замечает, что люди племени смотрели на Данко "как звери", "они насторожились, как волки" (I, 95). К сожалению, подвиг Данко - его утверждение нового отношения к жизни, человеку - так по-настоящему и не был понят соплеменниками, забывшими о своем спасителе. Осторожный человек наступил на гордое сердце ногой, и оно, рассыпавшись в искры, угасло.

Думается, что в таком повороте событий выражен протест Горького против жалких людей, лишенных подлинного горения, стремления к красоте и свободе. Они "приручили" Христа, своего Спасителя, подчинили своему пониманию мира, чтобы он не тревожил их покой, не нарушал привычного, скучного однообразия их серой жизни. Они утратили человеческую гордость, стали смиренными, терпеливыми, осторожными. Вот что говорил Горький о таком "прирученном" Христе: "Попы выдумали другого Христа, который начал с протеста против несправедливостей, с призывом к равенству и кончил смирением. Так сделали властители мира, чтобы обмануть людей труда" 20 .

В финале рассказа, говоря о мыслях, связанных с подвигом Данко, автор замечает: "И думал о великом горящем сердце Данко и о человеческой фантазии, создавшей столько красивых и сильных легенд" (I, 96). Однако в первоначальной редакции герой-повествователь открыто выражал недовольство окружающей действительностью: "И думал... о стране, в которой были герои и подвиги, и о печальном времени, бедном сильными людьми, жалком времени мизерных людей с мертворожденными сердцами" (В. I, 51).

Здесь явно звучит мотив "мертвого сердца", связанный с образом Ларры. Четко оформлена антитеза: горение, свет / холод, бессердечие, мрак. Впоследствии эти фразы были убраны Горьким. Но представление о горьких раздумьях героя- повествователя, недовольного серой, скучной действительностью, вполне передается картиной природы, замыкающей рассказ: "В степи было тихо и темно. По небу все ползли тучи, медленно, скучно... Море шумело глухо и печально" (I, 96). Такой финал рассказа был для автора закономерен. Ему необходимо было вызвать у читателя чувство протеста против "печального", "жалкого" времени, возбудить в нем стремление к иной, прекрасной и свободной жизни.

Вместе с тем Горькому важно было вселить в читателя и надежду на обновление мира. Вот поэтому, на наш взгляд, пейзажные фрагменты, обрамляющие легенду о Данко, содержат аллюзию миротворения и - одновременно - всемирного потопа, во время которого, по народным представлениям, очищается грешная земля. Связь между этими сюжетами была отмечена уже давно. Еще А. Н. Афанасьев подчеркивал, что во многих мифах "создание человеческого рода связывается со сказаниями о потопе" 21 .

Но как же конкретно в рассказе Горького выражается надежда на обновление мира?

Действие "Старухи Изергиль" развертывается на берегу моря. В поэтике раннего Горького образ моря играет очень важную роль. Простое перечисление рассказов, события которых разворачиваются на фоне моря, позволяет говорить о далеко не случайном характере этого компонента: "Макар Чудра", "Емельян Пиляй", "Песня о Соколе", "Челкаш" и др. Море у Горького - это символ бытия. Но вместе с тем это и стихия, охватывающая всю вселенную, включая небо. Вот как, к примеру, изображаются море и небо в рассказе "Челкаш": "Море выло, швыряло большие, тяжелые волны на прибрежный песок... За дождем не видно было ни мо-

стр. 30


--------------------------------------------------------------------------------

ря, ни неба" (И, 40 - 41). Здесь значение образа моря перекликается с народной символикой: оно выступает в качестве основного классификатора хаоса. Картина, нарисованная Горьким, невольно заставляет вспомнить библейское: "Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою" (Быт. 1:2).

Разбушевавшееся море, разразившаяся гроза очень часто являются у Горького своеобразной реакцией "стихии" на несовершенство человеческих отношений. Это видно и в рассказе "Челкаш", в котором идет речь о "драме, разыгравшейся между двумя людьми" (II, 41), и в рассказе "Дед Архип и Ленька" и в "Старухе Изергиль", где писатель выражает протест против "жалкого времени мизерных людей с мертворожденными сердцами". Вот как изображается море на последних страницах "Старухи Изергиль": "С моря поднималась туча - черная, тяжелая, суровых очертаний... С ее вершины срывались клочья облаков, неслись вперед ее и гасили звезды одну за другой. Море шумело... На месте луны осталось только мутное пятно..." (I, 91).

Данный пейзаж характеризуется признаками бесформенности, нерасчлененности, мрака. В нем как бы отражена картина первозданного хаоса. В то же время многое здесь предвещает грозу, очищение. Тьма наступившей ночи и приближающейся грозы должна неизбежно смениться светлым освещающим утром. Итоговый смысл этой картины, вызывающей аллюзию миротворения, - переход от хаоса к космосу, от тьмы к свету, от разрушения к созиданию.

Ведь именно о созидании, об активном действии, о светлых человеческих отношениях и мечтал Горький. Он всегда поклонялся людям "с живым Богом в душе", "страсти в искании Божества", связывая с ней "обновление жизни" (28, 84). С этой точки зрения и следует рассматривать интерес писателя к народной духовной культуре: к Библии, апокрифам, религиозным легендам и пр. Для него народно-религиозное творчество - источник вдохновения, свидетельство больших духовных усилий познающего человека, стремящегося постичь тайны бытия, дать ответ на вопрос о происхождении зла и - главное - путях его преодоления.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Горький М. Поли, собр. соч.: В 25 т. - М., 1972. - Т. 15. - С. 81. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома римскими и страницы - арабскими цифрами. При использовании вариантов художественных произведений цифровым данным предшествует буква "В".

2 Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. - М., 1985. - Т. 22. - С. 136.

3 Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. - Л., 1981. - Т. 24. - С. 168.

4 Пропп В. Я. Мифология сказки. - Л., 1928. - С.167.

5 Архив А. М. Горького. - Т. 12. - С. 225.

6 Славянская мифология. Энциклопедический словарь. - М., 1995. - С. 196.

7 Топоров В. Н. Конные состязания на похоронах // Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Погребальный обряд. - М., 1990. - С. 124.

8 Горький М. Собр. соч.: В 30 т. - М., 1953. - Т. 26. - С. 312. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием тома и страницы арабскими цифрами.

9 Лес ко в Н. С. Собр. соч.: В 11т. - М., 1957. - Т. 5. - С. 454.

10 Флоренский П. А. Столп и утверждение истины: В 2 т. - М., 1990. - Т. 1. - С. 270.

11 Пропп В. Я. Мифология сказки. - Л., 1928. - С. 81.

12 Веселовский А. Н. Из истории эпитета. Собр. соч.: В 2 т. - СПб., 1913. - Т. 1. - С. 65.

13 Раденкович Л. Символика цвета в славянских заговорах // Вопросы славянского языкознания. - Вып. VI. - М., 1962. - С. 128.

14 Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. - М., 1987. - Т. 1. -С. 41.

15 Богач Г. Горький и молдавский фольклор. - Кишинев, 1966. - С. 117.

16 Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. - М., 1987. -Т. 1. -С. 478.

17 Мифы народов мира. Энциклопедия: В 2 т. - М., 1992, - Т. 2. - С. 38.

18 Элиаде М. Космос и история. - М., 1987. - С. 64.

19 Элиаде М. Священное и мирское. - М., 1994. - С. 15.

20 Шкапа И. С. Семь лет с Горьким. - М., 1990. - С. 218.

21 Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу: В 3 т. - М., 1865. - Т. 2. - С.477.

стр. 31