Тургенев принадлежал к тем писателям, которые стремились при соблюдении внешней объективности повествования ненавязчиво, внелогическими способами направлять читательское восприятие. И случайные, казалось бы, детали в тургеневской поэтике начинали вдруг приобретать глубокий смысл.

Так, например, в романе "Отцы и дети" Тургенев вскользь упоминает, что в гостиной у стариков Базаровых висит портрет Суворова. У Кирсановых тоже хранился портрет полководца, но оказался он в задней половине дома, в комнате Фенечки. Вошедший к Фенечке Павел Петрович увидел "лампадку перед большим темным образом Николая чудотворца", по стенам - плохие фотографические изображения Николая Петровича и самой Фенечки, "а над Фенечкой - Ермолов, в бурке, грозно хмурился на отдаленные Кавказские горы" 1 . Наличие этих портретов в помещичьих домах вполне объяснимо. Базаров говорил Аркадию, что его дед по матери, секунд-майор, "при Суворове служил и все рассказывал о переходе через Альпы" (с. 118). При нем, видимо, и появился в гостиной суворовский портрет. Дед Аркадия, Петр Кирсанов, "боевой генерал 1812 года" (с. 7), судя по некоторым деталям, долгое время находился в южной армии, которой командовал Ермолов, представлявший и военную, и гражданскую власть на Кавказе. Отец Базарова Василий Иванович, познакомившись с Аркадием, вспоминает: "Я у вашего дедушки в бригаде служил..." И с гордостью добавляет: "Тех-то, в южной-то армии, по четырнадцатому, вы понимаете (и тут Василий Иванович значительно сжал губы), всех знал наперечет" (с. 110). Старик Базаров имел в виду декабристов, выступивших на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 г. В другом месте Тургенев сообщал, что сын генерала Кирсанова Николай "родился на юге России, подобно старшему своему брату Павлу" (с. 7). Возможно, Петр Кирсанов служил под началом Ермолова и раньше, во время войны с Польшей 1794 г. Недаром, описывая комнату Фенечки, Тургенев вводит такую подробность: "Вдоль стен стояли стулья с задками в виде лир; они были куплены еще покойником генералом в Польше во время похода" (с. 36-37). Очевидно, Петр Кирсанов и привез в свой дом портрет полководца, перед которым преклонялся. Но почему штаб- лекарь Василий Иванович Базаров, женившись на майорской дочери и став хозяином маленького именьица, сохранил в своей гостиной на почетном месте суворовский портрет, а наследник генерала Кирсанова Николай Петрович поспешил запрятать портрет Ермолова в дальние, недоступные посторонним комнаты? Когда Евгений Базаров называл себя "самоломанным" (с. 119) или утверждал, что "всякий человек сам себя воспитать должен" (с. 34), - это не только его личное убеждение, но прежде всего - уроки его отца. Упоминая родословную отца, Базаров называл себя "лекарским сыном и дьячковским внуком" (с. 76). А в разговоре с Павлом Петровичем он "с надменной гордостью" заявил: "Мой дед землю пахал" (с. 50). Таким образом, его дед по отцу Иван Базаров был бедным сельским дьячком, которому, чтобы прокормить свое семейство, приходилось крестьянствовать наравне с односельчанами. Духовная среда в то время являлась замкнутой кастой, жившей по своим нерушимым порядкам. Дьячковский сын должен был пройти обучение в бурсе, а потом или наследовать место отца, или, если повезет, заботиться о более высокой церковной карьере. Василию Ивановичу Базарову необходимо было обладать незаурядной волей и целеустремленностью, чтобы, вопреки традициям воспитавшей его среды, самостоятельно устроить свою судьбу. Вместо изучения богословской премудрости, он увлекся естествознанием,

стр. 30


--------------------------------------------------------------------------------

которое во многом базировалось на материалистической основе. На поддержку отца ему вряд ли приходилось рассчитывать, и средства для платы за свое обучение приходилось зарабатывать самому. Он сам воспитывал себя, знакомясь с историей, литературой, философией, с музыкальным искусством. В разговоре с Аркадием он упоминает Горация, Руссо, гордится своими встречами с Жуковским. Он знает о необычной жизни древнего римского диктатора Цинцинната, разбирается в античной мифологии, может спеть отрывок из популярной в то время оперы Д. Мейербера "Роберт-Дьявол". Он тоже "самоломанный", и портрет Суворова, вероятно, был дорог ему не только как память о славном прошлом родни жены, но и как образец для подражания. Ведь и Суворов был таким же "самоломанным", с упорством и энергией строившим свою жизнь наперекор даже собственной физической природе. Будучи от рождения слабым и болезненным, Суворов сумел сделаться закаленным, неутомимым в опасных ратных трудах воином. Начав службу капралом Семеновского полка, закончил ее генералиссимусом. Возможно, и в формировании юного Базарова немало значили и пример Суворова, и семейные предания. Правда, упоминая рассказы деда по матери о переходе через Альпы, Базаров, рисуясь перед Аркадием нарочитым пренебрежением к своей дворянской родне, равнодушно замечает: "Врал, должно быть" (с. 118). Однако уже то, что Евгений с детства запомнил и эти рассказы, и довольно редкий, вышедший из военного обихода чин деда ("секунд-майор"), свидетельствует об огромном впечатлении, которое когда-то производили на его душу суворовские истории.

Что касается Николая Петровича Кирсанова, то Тургенев не случайно упомянул, что в детстве тот "заслужил прозвище трусишки" (с. 8). Военная романтика фамильных преданий его нисколько не привлекала. Кроме того, в любом деле он опасался идти против течения, влюбившись в дочку небогатого чиновника, что, по представлению его родителей, наносило урон семейной чести, он осмелился на брак с любимой лишь после того, как похоронил и отца, и мать. И в это же время вышел в отставку, не пытаясь раньше протестовать против не нравившегося ему места службы, выбранного для него отцом. Собрался он было за границу. Но в это время во Франции развернулись революционные события, и Николай Петрович побоялся трогаться с места даже после того, как общественные бури в Европе улеглись. Ермолов же, отличавшийся либеральным свободомыслием, при Николае I оказался в опале. Но и тогда, когда на смену Николаю пришел другой правитель, Николай Петрович не решился в своем деревенском захолустье держать на виду "крамольный" ермоловский портрет. Все это заставляет с иронией отнестись к его попыткам играть роль человека с передовыми взглядами и к его гордому заявлению: "Меня во всей губернии красным величают..." (с. 45).

Тонкими штрихами Тургенев показывает, как за внешними чертами самоуверенного, резкого рационалиста Базарова скрывается совсем иная, глубокая и лиричная натура. Базаров всячески старается уверить и окружающих, и прежде всего самого себя, что эстетическая сторона жизненных явлений ему безразлична. Он смеется над тем, что Николай Петрович играет на виолончели и читает Пушкина, и бесит Павла Петровича циничным заявлением: "Рафаэль гроша медного не стоит" (с. 52). Он бравирует перед Аркадием совершенным незнанием русской классики, утверждая, что Пушкин "в военной службе служил" и что "у него на каждой странице: На бой, на бой! за честь России!" Привыкший преклоняться перед авторитетом своего наставника, Аркадий на этот раз не выдерживает. "Что ты за небылицы выдумываешь!" - возмущенно восклицает он (с. 121). Но вероятней всего, Аркадий, сам того не подозревая, попал в точку, и Базаров намеренно "выдумывал небылицы". Во всяком случае, его родители, у которых он не был три года, помнят совсем другого Евгения. Арина Власьевна по случаю приезда сына выпросила у соседки цветов, чтобы украсить его комнату.

стр. 31


--------------------------------------------------------------------------------

Она убеждена, что это будет ему приятно. Перед Аркадием Базаров старается найти утилитарное, трезво-практическое объяснение предпочтению, которое он отдает отдельным видам растений: "Акация да сирень - ребята добрые, ухода не требуют" (с. 41). А вот его отец, видимо, помнил, что акация когда-то привлекала Евгения по иной причине. Василий Иванович, выведя гостей в сад, "чтобы полюбоваться красотою вечера", говорит: " А там, подальше, я посадил несколько деревьев, любимых Горацием". Базаров, демонстрируя равнодушное непонимание, спрашивает: "Что за деревья?" И это вызывает удивление старика: "А как же... акаций". Похоже, он был уверен, что Евгению хорошо известно, какое именно дерево любил Гораций. А Базаров - "начал зевать". Не потому, что ему хотелось спать (как оказалось, он "не заснул до утра" - с. 113), а потому, что рядом был Аркадий, перед которым Базаров рисовался своим нигилизмом. Если о том, что Базаров читал Горация, можно только догадываться, то с уверенностью можно сказать, что ему знакомы были баллады Шиллера (или их переводы). Отрицая романтическую сторону любви, Базаров выражал недоумение, "почему не посадили в желтый дом Тоггенбурга со всеми миннезингерами и трубадурами" (с. 87). Назвав имя шиллеровского героя, он невольно выдает себя. Кстати, баллада Шиллера "Рыцарь Тоггенбург" была известна в России в переводе того самого Жуковского, встречами с которым гордился Василий Иванович Базаров. Далее оказывается, что Евгений знал и творчество некогда популярной создательницы романтических романов Э. Ратклифф.

Базаров поучал Аркадия, что красота природы и ее эмоциональное воздействие на человека, это - "пустяки" (с. 43). Однако свое знакомство с усадьбой Кирсановых Базаров начал с того, что с утра первым делом "обегал все дорожки сада" (с. 21). А потом водил по саду Аркадия, "толковал ему, почему иные деревья, особенно дубки, не принялись" (с. 41), советовал посадить серебристые тополя и ели. Вряд ли так мог себя вести человек, равнодушный к природе. А в родительском имении Базаров сделал Аркадию неожиданное признание: "Та осина напоминает мне мое детство; она растет на краю ямы, оставшейся от кирпичного сарая, и я в то время был уверен, что эта яма и осина обладали особенным талисманом: я никогда не скучал возле них. Я не понимал тогда, что я не скучал оттого, что был ребенком. Ну, теперь я взрослый, талисман не действует" (с. 118). Осина, вероятно, привлекала его детское внимание потому, что, по народным поверьям, это было одно из самых таинственных деревьев, о котором слагалось множество легенд. Утверждали, что листья осины дрожат от Божьего проклятья: по одним апокрифам, из осины якобы был сделан крест, на котором распяли Христа, по другим - на ней повесился Иуда. К осине не приближались в грозу, так как были уверены, что "осину гром ищет". Считалось, что вокруг нее вьется нечистая сила. Но в то же время этому дереву приписывали и магические свойства талисмана, спасающего от нечистой силы. В качестве защиты от колдунов и ведьм использовали осиновый кол. При строительстве домов крестьяне по углам вбивали осиновые колышки-обереги. Ветки осины втыкали в стены хлева или рядом с ним, чтобы защитить скот от всяких напастей 2 . Возможно, в имении Базаровых осина не случайно оказалась возле построенного когда-то сарая. Тургенев рассказывает, что мать Базарова "верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства" и т.д. (с. 113). Может быть, от нее Базаров в детстве и услышал поверья, сделавшие в его глазах обычную осину "особенным" деревом. Загадочная осина перестала волновать его воображение не только потому, что он повзрослел, но главным образом потому, что он стремился сломать, переделать собственную душу. Он теперь отрицал саму возможность существования чего-либо таинственного и в окружающей природе старался высокомерно видеть лишь прозаическую "мастерскую", в которой человек- "работник" (с. 43).

стр. 32


--------------------------------------------------------------------------------

Впоследствии выяснилось, что Базарову знаком и куртуазный "язык цветов", бывший в моде в дворянских кругах в конце XVIII - начале ХIХ века. Когда после размолвки с Одинцовой он вновь оказался в имении Кирсановых, в беседке, окруженной отцветшей сиренью, произошла странная сцена. Базаров с галантной игривостью, достойно кавалеров XVIII века, начал многозначительно намекать Фенечке, что докторам за услуги полагается платить, и в качестве платы попросил розу из срезанного ею букета. "Какую вам, красную или белую?" - спросила Фенечка. "Красную, и не слишком большую", - ответил Базаров (с. 138). Тургенев оставляет на волю читателя делать различные предположения о мотивах поведения героя. Может, уязвленный отказом Одинцовой, обидным для его самолюбия, Базаров решил удостовериться, что способен все-таки нравиться женщинам. Может, он стремился вытравить из собственного сердца непрошеную любовь, заглушив ее легким случайным флиртом. А может, ему хотелось чьего-то сочувствия и сострадания, и его сказанные с наигранной шутливостью слова: "Хоть бы кто- нибудь надо мною сжалился", - были далеко не шуточными (с. 136). Так или иначе, но получалось, что Базаров посредством "языка цветов" просил о любви, хоть небольшой, хоть на краткий миг. Точно так же позднее изъяснит свои чувства лирический герой стихотворения А.А. Фета:

Если радует утро тебя.

Если в пышную веришь примету, -

Хоть на время, на миг полюбя.

Подари эту розу поэту 3 .

Подозревала ли простенькая Фенечка, почему Базаров выбрал именно красную розу? Кажется, протягивая цветок Базарову, она не понимала истинной сущности этого жеста, который можно было истолковать как ответный знак благосклонности. Но почему же, когда рядом ей послышались шаги, она с испугом "отдернула протянутую руку и, закусив губы, глянула на вход беседки"? И почему, когда Базаров попытался ее поцеловать, "она дрогнула, уперлась обеими руками в его грудь, но уперлась слабо, и он мог возобновить и продлить свой поцелуй"? (с. 138-139). Что это было: минутное влечение или милостыня сердобольной женщины? Базаров, утверждавший, что "все люди друг на друга похожи как телом, так и душой" (с. 78), после знакомства с Одинцовой признался ей: "Может быть, точно, всякий человек - загадка" (с. 91). Загадкой оказалась и душа Фенечки.

В романе Тургенева дважды мимоходом упоминается о самоцветах. У Павла Петровича Кирсанова манжеты рубашки застегнуты "одиноким крупным опалом" (с. 19), а лакей Петр носит "бирюзовую сережку в ухе" (с. 7). Каждая из этих деталей характеризует внутренний мир героев. Петр, "усовершенствованный слуга" (с. 12), всячески старается подражать господам. Если Николай Петрович играет на виолончели, то Петр настойчиво, хотя и безуспешно, осваивает гитару. Не простонародную балалайку, а "благородный" инструмент, популярный в дворянской среде. Претензии же Петра на утонченную учтивость и то, что он "часто чистил щеточкой свой сюртучок" (с. 44), свидетельствует о том, что образцом для подражания стал для него Павел Петрович, отличавшийся щегольством и изысканными манерами. Недаром в конце романа мы узнаем, что Петр обзавелся, наконец, лаковыми полусапожками, вероятно, такими же, в каких появился Павел Петрович перед гостями. И бирюзовая сережка Петра - это пародийное копирование щегольских привычек Павла Петровича. Кроме того, по народным поверьям, бирюза, принося удачу, являлась еще и оберегом, предохраняющим владельца от случайной гибели. В одном из старинных лечебников об этом камне говорится: "Носящему его весельство наводит. Аще кто его носит при себе, не может быти тот человек убит" 4 . А Петр, как показывает его поведение на дуэли, был малым трусоватым и, кажется, больше всего боялся, как бы дуэлянты ненароком не попали в него самого. Поэтому бирюзу Петр постоянно носит в качестве охранительного талисмана, заботясь о безопасности своей драгоценной жизни.

"Одинокий опал", выбранный Павлом Петровичем для запонок, являлся излюбленным украшением римских патрициев. Плиний в "Естественной истории" рас-

стр. 33


--------------------------------------------------------------------------------

сказал об одном сенаторе, который предпочел потерю всего имущества и изгнание, но не уступил императору заветного кольца с опалом. Выбор Павла Петровича подчеркивает его утонченный аристократизм. И в то же время в средние века опал считался камнем одиночества, символом разрушенных иллюзий и обманутых надежд. Упоминанием об опаловых запонках Тургенев намекает на душевное состояние героя после печального завершения его любовной истории. Весте с тем средневековые мистики уверяли, что опал оказывает сильное воздействие на эмоциональное состояние человека, может сделать его меланхоликом, а порой "рождает злобные подозрения, сеет раздоры, омрачает разум опасениями" и т.д. 5 И если Павел Петрович с первой же встречи возненавидел Базарова, ожесточенно спорил с ним и наконец вызвал его на дуэль, то в глубинном контексте романа оказывается, что виной тому - не только разница в общественно-политических позициях героев, но и роковое воздействие опала, усиливающего агрессивность своего владельца и сеющего вражду между людьми.

Действие тургеневского романа начинается в 1859 г., когда ожидание грядущих перемен всколыхнуло все русское общество. В романе все - от сына провинциального откупщика-кабатчика до важного столичного сановника - стремятся выглядеть сторонниками прогресса. "Молодым прогрессистом" Тургенев иронично называет Ситникова (с. 100). С такой же иронией он показывает нового губернатора, "из молодых, прогрессиста и деспота, как это сплошь да рядом встречается на Руси" (с. 57). Взяв в свои руки бразды провинциального правления, улучшений в жизнь губернии он не внес, зато наломал столько дров, что министерство вынуждено было прислать для ревизии тайного советника Колязина: "Подобно губернатору, которого он приехал судить, он считался прогрессистом" (с. 58). Но, рисуясь перед Базаровым и Аркадием показным либерализмом, Колязин не преминул с удовольствием продемонстрировать перед гостями свою способность одним лишь словом приводить в трепет чиновничьи души. Прогрессистами считают себя и братья Кирсановы. И яростная полемика Павла Петровича и Базарова вызвана вовсе не тем, что аристократу-консерватору чужды реформаторские устремления разночинца-демократа, наоборот, Павла Кирсанова и Базарова объединяет и отличает от других одна и та же сокровенная, искренняя мечта о преобразовании России. Только суть этих преобразований каждому из героев представляется по-своему. Отсюда - и яростный накал их полемики, и пристрастное отношение друг к другу. Тургенев не случайно подчеркивает англоманию Павла Петровича. Это характеризует прежде всего его политические взгляды. Он считал необходимым покончить с традициями российского абсолютизма и хотел бы, чтобы Россия, как и Англия, стала парламентарной монархией. По тем временам это было весьма крамольной идеей. Недаром Тургенев замечает, что Павел Кирсанов высказывался на дворянских съездах, "дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками" (с. 33). Но в управлении государственной жизнью, по представлению Павла Петровича, главную роль следовало отвести аристократии. Он ссылался на западный образец: "Аристократия дала Англии свободу и поддерживает ее" (с. 47). Базаров же принадлежал к тем, кто требовал более радикальных перемен и выступал против всех сословных привилегий.

Как же относился к спорам героев сам автор? Ключ к разгадке авторской позиции, возможно, кроется в зарисовке, изображающей поместье Одинцовых. Расположенная "на пологом открытом холме" барская усадьба доминирует над окрестностями; рядом с ней - церковь, расписанная "в итальянском вкусе"; "за церковью тянулось в два ряда длинное село с кое-где мелькающими трубами над соломенными крышами. Господский дом был построен в одном стиле с церковью, в том стиле, который известен у нас под именем Александровского..." (с. 75). Каждая деталь этого описания многозначительна. То, что барин в своем селе выстроил церковь "в итальянском вкусе", хотя на Руси издавна существовали собственные, прекрасные традиции церковного зодчества,

стр. 34


--------------------------------------------------------------------------------

показывает, как далеко оторвались от истоков своей национальной культуры представители социальной элиты. То, что на деревенских крышах трубы видны лишь "кое-где", означает, что большинство домов топилось по-черному. Благоустраивая свои усадьбы и возводя церкви в европеизированном духе, дворяне в то же время безразличны к бедам и нуждам простого народа, за счет которого они живут. И это - один из косвенных ответов на утверждение Павла Петровича, что аристократы должны возглавить государство, так как они "уважают права других" (с. 47), и смогут защитить интересы низших сословий.

Характерно, что, описывая барский особняк, автор использует не общепринятое в искусствоведении название архитектурного стиля (например, классицизм, ампир и т.д.), а обращает читателя к воспоминанию о давно прошедшей Александровской эпохе. Базарову, оказавшемуся в этом доме, приходит на ум неожиданная аналогия: "Ведь ты знаешь, что я внук дьячка?" - говорит он Аркадию. И добавляет: "Как Сперанский" (с. 76). М.М. Сперанский, выходец из среды сельского духовенства, благодаря своему уму и незаурядным способностям, стал видным государственным деятелем во времена Александра I. В 1809 г. Сперанский представил императору обширный проект государственных преобразований, предусматривающих постепенное уничтожение крепостного права и превращение России в конституционную монархию. Причем дворянству он отводил ведущую роль в государственно-политической жизни. Так что Павел Петрович свои идеи об ограничении власти российских самодержцев заимствовал не только из исторического опыта Англии, но и из замыслов, возникших в России в начале XIX века. Недаром Тургенев отмечал, что в манерах Павла Кирсанова иногда "сказывался остаток преданий Александровского времени" (с. 47). Упоминание об этой эпохе становится лейтмотивом романа. Оно сопутствует и рассказу о Колязине, который под видом служения общественному благу успешно устраивал свои собственные дела. Тургенев писал: "В сущности, Матвей Ильич недалеко ушел от <... > государственных мужей Александровского времени" (с. 58). Вероятно, имелись в виду те, кто стремился попасть в окружение Сперанского не ради реформ, которые тот предлагал проводить, а ради того, чтобы сделать карьеру возле человека, облеченного высоким доверием государя.

Споры Базарова и Павла Петровича лишь повторяли идейную борьбу, развернувшуюся в начале века, когда большинство декабристов, считая предложенный Сперанским проект преобразований в России недостаточным, высказались за утверждение республиканского строя. Однако реформаторские искания Александровского времени закончились отставкой и ссылкой Сперанского, разгромом декабристов и жестокой николаевской реакцией. Что же касается простого народа, то как он бедствовал в курных, "черных" избах во времена Рюрика и Ивана Грозного, так в них же и оставался, несмотря на все социально-политические новшества, вводившиеся властями, начиная с Петра I и кончая Александром I. В представлении Тургенева современная ему эпоха Александра II становилась как бы повторением пройденного: та же либеральная шумиха, те же надежды на грядущие перемены, те же споры... И Тургенев опасался, что все это закончится так же, как и раньше. Недаром финал его романа построен таким образом, что в России, переживающей очередной виток правительственного реформаторства, не находится места ни Базарову с его радикальными устремлениями, ни даже Павлу Петровичу с его умеренно-либеральными идеями.


--------------------------------------------------------------------------------

1 И.С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем : В 30 т. Соч. Изд. 2-е. - Т. 7. - М" 1981. - С. 37. Далее страницы указываются в тексте.

2 Славянская мифология: Энциклопедический словарь. - М., 1995. - С. 292-295.

3 Фет А.А. ""Был чудный майский день в Москве...": Стихи, поэмы, страницы прозы и воспоминаний, письма. - М., 1989. - С. 240.

4 Домострой /Сост. В.В. Колосов. - М.: 1990. - С.246.

5 Пapнoв Е. Трон Люцифера: Критические очерки магии и оккультизма. - М., 1985. - С. 133.

стр. 35