Представляете, как мне, в общем-то, еще очень молодому словеснику, было, как это говорят эстрадники, "волнительно" идти на уроки коллег конкурса "Учитель года России 2001". Тем более что Россия была представлена действительно вся. Судите сами: Тында, Магадан, Алтай, Пермь, Владимирская область, Ханты-Мансийский край, Астрахань, Выборг, Кабардино-Балкария, Бурятия, Сибирь, Калмыкия, Воронеж, Абакан, Калининград. Перечень авторов, чьи произведения были исходным материалом работы учителей, значительно скромнее, хотя и в нем были неожиданные всплески. Опять же судите сами: четыре Александра Пушкина, Леонида Андреева аж целых два, и по одному: Михаил Лермонтов, Гай Валерий Катулл (!), Александр Блок, Марина Цветаева, Александр Островский, Иван Гончаров, Тимур Кибиров, Владимир Маяковский. И один эпос, причем бурятский. И детей не обидели - были все: от V до XI класса.

Происходило все это действо в очень хорошей школе в Солнцево, в гимназии N 1542. Смело говорю, хорошей по многим причинам. Во-первых, два дня все присутствовавшие на конкурсе получали огромное удовольствие от общения с доброжелательными, умными, интересующимися литературой; во-вторых, радовала встреча с приветливыми, красивыми, вежливыми учителями, болеющими абсолютно искренно и всерьез и за детей - родных - и за учителей - чужих; в-третьих, было удивительно приятно и хорошо в чистых, красивых, уютных, оснащенных по последнему слову классах.

Сразу хочу оговориться: я пишу только об уроках, т.е. только о том, что, на мой взгляд, определяет лицо учителя. Ведь не о рок-фестивале или поп-звезде эта статья, чтобы анализировать внешний вид и умение петь, играть, танцевать и пр. Это, собственно, о самой идеологии конкурса. А мы договорились осмыслить уроки.

Фамилии учителей называть не буду. Не потому, что "победителей не судят", а потому, что речь здесь идет не о достоинствах и недостатках конкретных учителей, а о тенденциях в литературном образовании в нашей стране. А победители и их слава... Ну, Бог с ними...

Самое, наверное, здесь сложное - определить, каким же он должен быть, этот лучший урок в России в этом году, "рабочим" или "полетным"? Конечно, это дело уважаемого жюри, но ведь и нам, рядовым учителям, тоже интересно. "Вдруг кто-нибудь из нас тоже захочет стать учителем года!", - думала я, отправляясь гимназию в N 1542. Было ли у членов жюри точное представление о критериях оценки уроков, не берусь утверждать. Судя по их растерянным лицам, по тому, как они недоуменно переглядывались, забывая о своей высокой миссии, для них многое было просто непонятно. А коли так, будем опираться на свой вкус и, хоть и небольшой и не передовой, педагогический и методический опыт.

Удивительным для меня стало большое количество (9) уроков по лирике. Это притом, что изучение лирического произведения и его анализ являются самыми трудными, а порой провальными местами школьного курса литературы. Мне довелось в 2000-2001 году быть членом Независимой экзаменационной комиссии, перед моими глазами прошло много детских сочинений, претендовавших на медаль, но те, которые были написаны по лирике, оставляли желать много лучшего.

Как мне кажется, можно выделить ряд неверных тенденций, которые проявляются в современном литературном образовании и как в зеркале отразились в кон-

стр. 6


--------------------------------------------------------------------------------

курсных уроках. Первой из них я считаю отсутствие литературоведческой концепции урока. Непродуманность целей, смысла, собственно, главного вопроса: а зачем это, собственно, делается. К сожалению, приходится сказать, что практически все конкурсные уроки грешили этим. Особенно очевидно зиял концептуальный провал там, где учитель настаивал на новой трактовке анализируемого художественного произведения.

Так, умный, думающий, бесспорно, интересный учитель, хотела, что называется, "показать товар лицом". Тема урока была сформулирована традиционно (что учитель и сама отметила): "Стихотворение А. Блока "О доблестях, о подвигах, о славе..." Восприятие, истолкование, оценка." Но содержание было совсем не традиционным... Стихотворение хрестоматийное, его интерпретации посвящены десятки, а может, и сотни работ, но учитель решила всем доказать, что в творчестве Блока и конкретно в этом стихотворении много загадок. Главный вопрос урока: куда поставить логическое ударение во фразе:

Твое лицо в его простой оправе

Своей рукой убрал я со стола.

Вариантов было предложено два и слова, которые предлагалось акцентировать, были выделены. Учительница сразу сказала, что анализ, видимо, может оказаться незаконченным на этом уроке. Просто как в воду глядела, ничего они не успели. Детям было откровенно трудно, т.к. символизм для них пока материал новый, сырой, а от них требовали глубокого понимания этого литературного явления. Дети предлагали свои, лежащие на поверхности ответы на вопросы, а учитель хотела третьего, пятого, десятого смыслов. Кто спорит, важно и нужно поднимать планку, но поднимать умело! А не так, придя на урок к чужим детям, требовать от них заоблачных высей. Самым потрясающим был вывод урока, который был заимствован из сочинения одной из учениц. Там ясно говорилось, и, судя по всему, учительница была согласна с этим, что решить вопрос логического ударения в этой фразе нельзя, не получается... Спрашивается, зачем тогда?

Второй подобный случай наблюдался на уроке в XI классе по рассказу Л. Андреева "Ложь". Здесь, как я поняла, были разочарованы все, потому что от конкурсантки ждали большего. На уроке меня не покидало ощущение, что дети на нем явно лишние. Учительница хочет говорить одна, делать выводы и даже рисовать. За урок нужно было, во-первых, выяснить своеобразие стиля Андреева, а во-вторых, построить модель мировосприятия автора (а может и героя... Честно сказать, я и сама не поняла, что имелось в виду). В итоге мечта учителя воплотилась в жизнь: она сама все сказала за детей, сама подвела итоги и все нарисовала. Одиннадцатиклассники за ней не то что не успели, они просто, пользуясь их же способом выражаться, "не догоняли". Уже под звонок учитель подводила итог этому несостоявшемуся уроку, пользуясь записями на доске.

Урок по раннему творчеству Владимира Маяковского был самым последним конкурсным уроком, а последнее, как говорил незабвенный Штирлиц, лучше всего запоминается. Когда я задумывалась, в чем же ее неудача, то сразу решить для себя этот вопрос не могла. Вроде бы все было неплохо. Концепцию выстраивали и выстроили, материал добротно прошли, правда, текст мало анализировали. Все-таки какое-то нарушение было в этой самой концепции. В ходе урока пришли к выводу, что Маяковский молодой все отрицает, отталкивает мир, и при этом все любит. Затем в финале слушали песню Юрия Шевчука "Родина" действительно интересно, что и Маяковский, и Шевчук в какой-то момент своей жизни называют Родину - уродиной. Копались: "почему?", но, как мне показалось, вопрос остался без ответа. Самое неприятное, что на доске была орфографическая ошибка в формулировке темы урока: "ДиОлогичность раннего творчества Маяковского". Потом учитель объяснила, что так она пишет букву А. Не обвиняйте меня в наивности и желании позлорадствовать. Я, конечно, и мысли не допускаю, что учитель не знает, как пишется это слово. Значит это только одно: нельзя так! Опять же можно

стр. 7


--------------------------------------------------------------------------------

отметить, что и эта конкурсантка не успела с финалом урока, и он ушел на дом.

Урок по творчеству Марины Цветаевой был проведен весьма агрессивно. Учительница - а в прошлом следователь прокуратуры - была в высшей степени эмоциональна. В стихах, прочитанных ею в своеобразной манере, ребята должны были отыскать звуковую доминанту и составить из нее слово. Занимались дети подобной работой впервые, но им было очень интересно. Другой вопрос: а надо ли в принципе так делать? Какой научной теорией пользовалась учительница при подготовке урока? Имеет ли такой анализ право на существование? Надо сказать, что дети сразу откликнулись на агрессивную (повторю еще раз) манеру ведения урока, чем я была крайне удивлена. Я выразила свое недоумение вслух и услышала в ответ слова коллеги из Перми. Она сказала, на мой взгляд, очень справедливо, что в натиске учителя дети почувствовали искренность и любовь по отношению и к самой Цветаевой, и к ее творчеству. К сожалению, финал урока был смазан. То ли учительница не успела сделать вывод, то ли он не был запланирован, но, одним словом, в завершение урока не прозвучали слова о важности проведенной учащимися работы.

Как вы, наверное, уже поняли, на перечисленных мною уроках все было слишком сложно, но были и такие уроки, где хрестоматийные произведения проходились - как бы это сказать - хрестоматийно, нарочито упрощенно. Хотя один урок по хрестоматийному произведению оказался вполне удачным.

Самым неудачным оказался урок в VI классе по анализу стихотворения А.С. Пушкина "Узник". Понятно, что сам анализ не может занять все 40 минут, но ведь есть и другие виды искусства, посвященные этому произведению. Учительница уложилась в 30 минут и явно не знала, что же делать дальше. Уже был показан видеофильм о красоте Кавказа, подарены открытки с изображением родного края конкурсантки, поставлены отметки, задано домашнее задание, но все же на 35-й минуте пришлось сказать, что урок окончен. Сказать здесь можно только то, что у учительницы нет специального филологического педагогического образования (!), она закончила историко-юридический факультет. Но после урока в своей неудаче она обвинила детей.

По внешним признакам более удачным был урок в VII классе на материале стихов Лермонтова. Но и здесь учительнице 40 минут тоже оказалось много. Но все-таки хоть какой-то анализ состоялся. Начали со стихотворения "Парус", а основным произведением было "Когда волнуется желтеющая нива". Проанализировали все: средства художественной выразительности (прочувствуйте, коллеги, дети с легкостью определили анафору, "на раз" нашли эпитеты и олицетворения, узнали музыку Варламова); композицию, смысл. Все бы хорошо, но учительница увлеклась производимым ею эффектом. Пару раз она пропустила интересные реплики детей, отвечая на них вялым "да-да", зато громко кричала "молодец и умница" за констатацию прочитанного у Лермонтова. Срыв был особенно очевиден в одном моменте: учитель попросила ребят найти слова и понятия, неясные им после первого прочтения. Она рассчитывала, что дети не знают слов "сага", "студеный". Семиклассники же знали эти слова, но поинтересовались у учителя: почему Лермонтов говорит "малиновая слива ", "румяный вечер", "сладостная тень"? На эти вопросы они получали невразумительный ответ.

На этом фоне урок по пушкинским "Цыганам" был единственным настоящим УРОКОМ из всего того, что мы видели. Выстроенная логика с началом и завершением, замечательная система вопросов к ребятам, где очевидно продумана и ситуация успеха, и проблемность. Делая конспект урока, я записала только вопросы учителя:

О чем эта поэма? Попробуйте сформулировать одним словом.

Как вы понимаете, кто такой свободный человек?

Какое из предложенных высказываний выдающихся людей о свободе вам ближе?

Так какова же задача нашего сегодняшнего урока? Попытаемся сформулировать тему.

стр. 8


--------------------------------------------------------------------------------

Каким мы представляем себе мир цыганского табора?

Когда начинается действие?

Что мы можем сказать об Алеко? Чего он хочет в жизни больше всего?

Жалеет ли Алеко о покинутом мире?

В каких соотношениях представлены два мира в сознании Алеко?

Почему миры противопоставлены?

Счастлив ли Алеко, обретя желаемое?

Когда мы чувствуем, что события принимают трагический оборот?

С какой целью автор описывает 2 похожие ситуации у Алеко и старика?

Как мы можем назвать понимание свободы Алеко?

А каким словом вы бы охарактеризовали позицию старика?

Сопоставив две эти позиции, мы можем ответить на вопрос урока, так какая из них более привлекательна для вас? А для Пушкина?

Можем ли мы сказать, что позиция старика - авторское отношение?

Ребята, а вы хотели бы для себя судьбы старика?

Какую роль в поэме играет эпилог?

Обратимся вновь к изречениям. А какое вы выбираете теперь?

Есть ли закон, который объединяет два мира, изображенные в поэме?

Мне кажется, что приведенная система вопросов любому учителю литературы скажет: да, это был хороший рабочий урок, продуманный, логичный, завершенный. Я не говорю, что на уроке демонстрировались какие-то необыкновенные способности, учительские или детские. Просто все увидели, что можно хорошо, добротно пройти произведение с чужим классом, причем сделать это так, чтобы работающему учителю не пришлось перепроходить его. Более того, в уроке был еще один сильный момент: проходилось то произведение, которое на это время запланировано по программе. На других уроках это никак не учитывается!

Были и такие уроки, где наблюдалось даже не отсутствие концепции, а непонимание смысла анализируемого художественного произведения.

Не вдаваясь в подробности, скажу о неудаче на уроке по "Грозе" А.Н. Островского. Темой этой занимались ученики впервые, и это не показалось им интересно. А тема была: ономастика и антропонимика в пьесе. Лично на меня самое неприятное впечатление произвело то, что сначала учительница задавила детей непонятными терминами. Дети сразу напряглись, потому что им объяснили, что на уроке надо работать и во всем помогать учителям. А здесь оказание братской помощи становилось для них весьма проблематичным. Затем конкурсантка зачитывала фрагменты статьи о. Павла Флоренского "Имена", а потом, видимо, (я не хочу обидеть учителя, но прозвучало это именно так) по доброй старой привычке она произнесла: "Ребята, послушайте сюда". Право слово, из ее уст это выглядело куда естественнее. Самым интересным был вывод урока, опять же заимствованный у Флоренского: "По имени и житие". Одно можно воскликнуть: бедная Катерина!

Столь же неудачным был урок по роману Гончарова "Обломов".

Урок был, или, прошу прощения, казался, совершенно не выстроенным. Так и не удалось понять, что же хочет учительница, о чем она, в чем цель? Там я обогатилась двумя чудесными вопросами: "В ком из вас засел Обломов?" и "Чем заполнил вас урок?"

Но самой показательной неудачей (только ли неудачей?) стал урок по "Капитанской дочке" А.С. Пушкина. После него у меня возникло чувство жалости к учителю гимназии N 1542, который только что добротно прошел это произведение с ребятами. Видимо, после того, что сообщила конкурсантка, ей придется провести еще 2-3 урока по этому произведению, чтобы у учащихся все вновь встало на место. Дети искали сказочные черты в сюжете и композиции и, представьте себе, нашли. А вот дальше было самое интересное: Гринев подарил Пугачеву заячий тулуп. Почему? А потому что он намекал этим на то, что Пугачев по характеру - заяц. Пугачев в ответ подарил Гриневу овчинный тулуп. Значит... Должна вам сказать, что, и не пытаясь этого скрыть, смеялось даже жюри. А уж на что серьезные люди?

Были также уроки, где никто не мог определить, а зачем нужно было "брать" именно это произведение и именно так его проходить.

стр. 9


--------------------------------------------------------------------------------

Hа уроке в XI классе учительница анализировала с ребятами поэму Тимура Кибирова "История села Перхурова". Это был урок комментированного чтения. Читали и каждую строчку анализировали, отвечая на вопрос: о чем болит душа у нашего современника? (А действительно, о чем?) Мое первое соображение было таково: почему явно сатирические стихи (ведь таково все творчество этого поэта) учитель читает с таким пафосом? Второе: зачем разбирать произведение именно этого поэта, по-настоящему не разобравшись в нем? Третье: почему дети узнают о центонной поэзии в начале октября, ведь они еще даже не знакомы с поэзией Серебряного века! Современность, если до нее доходит дело, обсуждается на уроках в апреле - мае, на базе полученных сведений о поэзии XX в. Правда, в защиту поэмы и учителя можно сказать, что анализировались те части, где поэт использует в качестве литературных ассоциаций произведения XVIII и XIX вв. Опять же не был сделан вывод. Зачем мы это читали? Что здесь интересного?

Другой урок. Рассказ Л. Андреева "Ангелочек". На доске читаем:

Урок доброты, милосердия и сострадания.

Словарь: статистики, вакансия, репутация.

К словарю так и не обратились.

Первые пять минут дети знакомились с учителем: узнали, откуда он, как выглядит его родина, посмотрели фотографии его жены и детей. После чего он произнес следующую фразу: "Вот видите, так что ничего страшного". Затем еще 5 минут дети угадывали возраст учителя. При этом, конечно, было очень весело, потому что все учителя знают, как "сильны" дети в определении возраста взрослых. Видимо, это должно было раскрепостить детей. Затем, сидя на стульях в кругу, дети под руководством учителя и вместе с ним взялись за руки и сказали: ЗНАЮ-ПОНИМАЮ-МОГУ. Конечно, это тоже был психологический прием. Затем, наконец, добрались до текста. Выясняли, что такое доброта, милосердие. А потом учитель прочел (правда, с маленькой ошибкой) стихотворение Лермонтова "Нищий", вызвал на середину мальчика, попросил его изобразить нищего, клал ему в руку камень и настойчиво просил рассказать, что же тот чувствует. У ребенка тряслись губы, было видно, что еще чуть-чуть, и он заплачет, но не потому что он так переживал образ нищего, а просто потому, что далеко не все дети любят участвовать в инсценировках, и учитель, претендующий на знание детской психологии, должен был об этом знать.

Обращение непосредственно к тексту рассказа произошло на 22-й минуте урока. А анализ произведения закончился следующим вопросом к детям: А вы могли бы украсть для отца? Мнения разделились... В конце урока зажигали свечи, смотрели, как они горят, говорили о скоротечности человеческой жизни. Вот и все.

Но наиболее неприятное впечатление производили те уроки, на которых учитель опускался до опошления художественного текста, чтобы этим якобы приблизиться к интересам детей. На конкурсе была очевидна и еще одна пагубная тенденция: явное желание "убить" выбранным автором жюри наповал. Кстати, думаю, что та же цель вдохновила учителя на обращение к творчеству Тимура Кибирова. Хочу заметить, что "хитрецы" добились своей цели: оба учителя вошли в число пятнадцати лучших учителей России.

Самый молодой участник конкурса сразу объявил, что Гай Валерий Катулл - его лучший друг. Затем он рассказывал историю взаимоотношений древнеримского поэта и его подруги Клодии. При этом он был странно фамильярен по отношению к поэту. Удивляла и употребляемая лексика. В частности, прозвучала следующая фраза: "Клодия ходила на дискотеку с разными парнями", или так: "А я ему часто говорил, Гай, неужели ты не видишь, какая она, а он не слушал". Есть и еще один момент, который не могу не отметить: учитель провоцировал детей на разговор о любви, при этом мыто с вами понимаем, что отнюдь не платонической была любовь Клодии и Катулла, дети тоже понимали это, хотя,

стр. 10


--------------------------------------------------------------------------------

слава Богу, у нас в школе не изучают подробно быт и нравы древнего Рима. Зачем же в мире агрессивного натиска секса еще и на уроке литературы в IX классе обсуждать в деталях взаимоотношения поэта и его возлюбленной? При этом все ответы детей начинались следующей фразой: "Хотя я еще не испытывал(а) этого чувства, но мне кажется, что я тоже вел(а) бы себя так, как Катулл".

Не могу не упомянуть еще об одном уроке. Это был урок по "Евгению Онегину". Честно говоря, вспомнить нечего, кроме того, что дети удивительно последовательно и со скучающими лицами воспроизводили статьи Ю.М. Лотмана. Рассказали все: и об имени героини, и дали ее характеристику, и характеристику Онегина, и наизусть почитали, но все как-то безрадостно. Главное, что я не поняла, зачем давать слушать в грамзаписи архивную запись фрагментов оперы Чайковского 1936 г. без слов? Вдумайтесь, печальный, скучный, неинтересный урок по роману в стихах Пушкина "Евгений Онегин". Ничего другого, кроме "английского сплина" или "русской хандры", такое действо вызвать не может.

Наконец, урок по бурятскому эпосу. Что можно о нем сказать? Во-первых, мы все не читали бурятского эпоса, во-вторых, учитель рассказывала о дорогом и близком ей материале; в- третьих, она хорошо подготовилась, но, в-четвертых, материал был настолько далеким от нас, что мы оказались не готовы к его восприятию. Да и трудно нам быть готовыми. Одно только можно сказать: если урок хороший, то хоть на языке австралийских племен его проведи, все будет понятно, Профессионализм как талант...

Могу попутно заметить, что странно, грустно и жутко, оттого что не было ни одного (ни одного!) урока по русскому языку. Особенно это чувствовалось в тот момент, когда учительница из Бурятии, говоря с ребятами про свой национальный эпос, знакомила их с бурятским языком. Представляете себе, на конкурсе "Учитель года России" был урок по бурятскому языку и не было по русскому! А ведь сколько разговоров о языке как о предмете национальной гордости, его красоте, величии! Что же удивляться катастрофическому снижению уровня грамотности в школах, да и в стране в целом? Зачем тогда пишутся программы, издаются учебники, разрабатываются новые курсы?

Можно себе представить, как готовились конкурсанты, и сколько народу им помогало! Но в большинстве своем они не продумали композицию урока. Не все знали наизусть тексты, не было продуманности. Теперь задумайтесь, что все те, о ком я рассказала, являются победителями краевых, областных и районных конкурсов! Значит, там, у себя, они лучшие!

В кулуарах все говорили, что истинные учителя года России - учителя гимназии N 1542. Поздравляю вас, дорогие коллеги! В редакцию журнала также приходит много интереснейших статей, уроков учителей из самых разных районов России. Значит, есть прекрасные учителя, их нужно искать. После конкурса "Учитель года России 2001" мы решили этим заняться. Пожелайте нам удачи!


--------------------------------------------------------------------------------

О наших авторах

Кружалова Анастасия Михайловна - учитель Традиционной гимназии, Москва.

стр. 11