В журнале "Русская словесность" (N3, 1998) была опубликована статья Л.А.Колобаевой, посвященная анализу бунинского рассказа "Чистый понедельник". Хотелось бы дополнить и в чем-то оспорить выводы статьи, опираясь в интерпретации на теорию аналитической школы психологии Карла Юнга. Проза Бунина действует на читателя магически: о ней хочется говорить, спорить, выдвигать новые интерпретации.

В основу сюжета положена история любви двух замечательно красивых и обеспеченных молодых людей в канун первой мировой войны и трагических социальных потрясений в России. История несчастливая и трагическая, по крайней мере для рассказчика и одновременно героя событий. В чем причина неудавшейся любви? Ведь нет никаких внешних препятствий, реального соперника или соперницы, но есть нетрадиционный любовный треугольник, в котором роль мешающего третьего сыграло Бессознательное героини, чье имя так и осталось неизвестным, впрочем как и имя героя.

Отсутствие имен, с одной стороны, придает всей истории символический характер (каждый волен подставить имя из собственной биографии); с другой стороны - это и способ некоторого отчуждения от героев и, особенно, героини, которая так и остается непонятой ни героем, ни автором, по-видимому. Она "зачем-то училась на курсах", редко посещая их, зачем- то разучивала "Лунную сонату", читала мистику, со вкусом обедала и ужинала, при этом зачем- то выражая недовольство этим процессом. Постоянно подчеркивается противоречивость ее действий и высказываний. И действительно, как-то трудно совмещаются ресторанные посиделки и посещения монастырей; модные лекции и капустники в МХТ, роскошь квартирного интерьера, эстетство в одежде и литературных пристрастиях с интересом к древнерусским летописям и нравственному учению Толстого. Возникает ощущение, что это некое следование моде того времени и объясняется влиянием эпохи 10-х гг., с ее разочарованностью в политике, преобразованиях, уходом в эстетство и богоискательство. Тем более что исторический фон в этом рассказе Бунина дан очень достоверно с использованием конкретных исторических личностей - Качалова, Сулержицкого, Москвина и др., что также создает контраст: безымянность героев и совершенно подлинные имена их окружения. Смысл этого приема очевиден: безымянность можно объяснить еще и личностной пассивностью героев - они никак не проявили себя в том мире и обществе, в котором живут. Но не только этим объясняются контрасты поведения героини, но еще и тем, что ее душою завладели силы бессознательного, что является неизбежным для каждого в его личностном становлении. Юнг писал, что подобно физическому развитию, каждый должен развиваться духовно. Это неодолимое требование внутреннего развития он назвал процессом индивидуации или требованием Самости1. Процесс этот сложен, и амбивалентность, полярность или оппозиционность заложена в нем изначально. В качестве разъяснения он приводил понятие энантиодромии Гераклита или "регулирующей функции противоположностей"2. Отсюда и противоречивость характера героини как отражение внутренней борьбы, конфликта в душе, и шире - конфликтности самой жизни.

Действительно, основным художественным приемом в рассказе является противопоставление, или антитеза. Выстраивается целая система оппозиций: герой - героиня, неопределенность героев - определенность исторической эпохи и места действия, взаимная любовь, не имеющая внешних препятствий - трагический финал, непредсказуемый сначала, религиозность героини - праздный светский образ жизни. Оба замечательно красивые, молодые, созданные друг для друга, тем не менее расстаются из-за решения героини уйти в монастырь, которое и для читателя и для рассказчика является неожиданным, особенно, если принять во внимание их образ жизни. Позволяя себе сутками лежать на диване (вполне в духе Обломова), объедаясь при этом шоколадными конфетами, принимая ухаживания и ласки героя, героиня, между тем, оказывается, помышляла об аскетизме монашества: "Нет, в жены я не гожусь...". "Странная любовь!" - думал и я".

Странная, но вполне объяснимая: желание любви сексуальной и боязнь ее почти на грани патологии, оправдываемая цитатой из романа Толстого. Очевидно, и боязнь обычной семейной жизни, ассоциируемой с обывательщиной и статусом заурядной купчихи. Но почему нельзя служить Богу и быть счастливой с человеком, который любит тебя как преданно и глубоко?

Объяснения этой странной любви могут быть самыми разнообразными: воспитание в старообрядческой семье, настроения и мода на необычность, свойственные эпохе. А можно использовать методы аналитической психологии и попытаться разобраться в том, что скрывается в душе героев.

Противоречия, по Юнгу, неизбежны. Основная задача - это интеллектуальная работа, связанная с интегрированием в сознание человека тех если бессознательного, которые и порождают эти противоречия. А героиня рассказа, несомненно, находится под властью бессознательного, репрезентированного архетипом духа (так Юнг называл неодолимую жажду духовного поиска, божественного озарения и религиозности). Поэтому противоречивость поступков и чувств объяснима активизацией архетипического пласта психики. Боязнь близости тоже может быть осмысленна с этих позиций, так как этот архетип связан с той ролью, которую сыграли отцовская требовательность и строгость воспитания.

Стремление к духовному опыту выражается у героини и в интересе к древней истории, к творчеству Толстого, к древнерусским летописям, отсюда же и жажда религиозности, что согласуется с представлениями аналитической психологии о власти архетипического. Хотелось бы напомнить, что заложенное в человеческой душе стремление к духовному развитию, необязательно несет положительные изменения, так как "парафеномен духа может и угрожать наивно мыслящему человеку"3. В представлении человечества к сфере духовного относятся как божественные, так и дьявольские проявления. В ситуации, описанной Иваном Буниным, мы видим героиню, без видимых причин приносящую на жертвенный алтарь Богу любовь и свою и героя. Это не совсем оправданно, так как решение, скорее всего, принималось под влиянием традиций - ночь любви, как последний свершаемый грех перед последующим искуплением, длящимся всю жизнь, пришлась на последний день перед Великим постом.

Тема жертвоприношения, которая затрагивается в данном рассказе, также может быть истолкована по-разному. Можно увидеть в поступке девушки некое героическое начало (как автор предыдущей статьи), т.е. как пример для тех, кто слишком погряз в светской аморальности. А можно посмотреть на это и по-другому: она приносит в жертву не только себя и свою любовь, но и героя, при этом не пытаясь как-то объяснить свое решение, и это жестоко. Потом очень важно, что у нее отсутствует необходимый для таких поступков самостоятельный жизненный опыт, ведь в силу своей молодости и социального положения она так и не сумела реализовать себя в жизни, в работе, в любви. А самореализация - это непременное условие процесса индивидуации. Поэтому, скорее всего, мы имеем дело с "наивной" душой, по-своему прекрасной и чистой, но лишенной необходимого интеллектуального опыта и аналитической работы сознания.

Такая же ситуация и у героя: не в состоянии он осмыслить свое положение и справиться с бессознательным в своей душе, трагический финал любовных взаимоотношений старается заглушить развратом: "И долго пропадал по самым грязным кабакам, спивался, всячески опускаясь все больше и больше. Потом стал понемногу оправляться - равнодушно, безнадежно...". Даже через два года рана не зажила.

Согласитесь, трудно представить такой сюжет в литературе до Нового времени. Уходят в монастырь обычно из-за несчастной любви. А божественная сила скорее помогает счастью возлюбленных, а мешают козни злодеев. Да и настоящая сильная любовь всегда понималась как ниспослание Бога (дантовская традиция).

Литература XX в. опровергает традиции, как и история. Автор не дает этической оценки описываемых событий напрямую. Но он помещает историю "странной любви" безымянных героев в исторически-конкретную обстановку московской жизни 10-х гг. XX в., и трагедия несостоявшейся любви предваряет в сознание читателя трагедию страны.

В рассказе Бунина художественный прием антитезы становится и средством психологической характеристики и объяснением социальной трагедии России в эпоху войн и революций. Героиня, как и вся Россия, мечется между двумя крайностями: аскезой и роскошью, гражданской пассивностью и радикализмом, не видя середины, подвластна силам бессознательных проявлений своей души; герой также поглощен своими чувствами и также болен праздностью, находясь во власти бессознательного. Молодые здоровые хорошие люди уходят от реальности, которая вскоре уничтожит их самих. И в этом не только их личная трагедия, но и трагедия всеобщая, потому что вместо того, чтоб мыслить, анализировать и действовать, мы уходим в мистику, абстрактные рассуждения; кто-то спасает свою душу в мистике, обрекая реальный мир на войны, убийства и разрушения.

1 Юнг К. Структура психики и процесс индивидуации. М., 1996. С. 197.

2 Там же. С. 127.

3 Юнг К.Душа и миф. Киев, 1996. С. 295.