Предметом настоящей публикации являются два официальных отзыва о научной деятельности известного фольклориста Марка Константиновича Азадовского (1888 - 1954), на протяжении 1920-х - середины 1950-х годов бывшего одной из ключевых фигур отечественной науки о "живой старине". Оба отзыва, хранящиеся в личном деле ученого, вышли из стен Пушкинского Дома, где М. К. Азадовский в течение многих лет руководил Отделом фольклора, и относятся ко второй половине 1940-х годов.

стр. 86


--------------------------------------------------------------------------------

Первый документ, не датированный, с полной уверенностью можно отнести к июню 1946 года. В это время Институт литературы (напомним, что таково название Пушкинского Дома в данный период) готовил в Президиум Академии наук представление на М. К. Азадовского в связи с его выдвижением на звание члена-корреспондента Академии. Представление датировано 12 июня 1946 года.1 В документе говорится, что кандидатура фольклориста "обсуждена и единогласно утверждена Ученым Советом". Публикуемый ниже отзыв о научной работе, естественно, полностью положителен - отдает должное научному авторитету ученого, внесшего весомый вклад в развитие отечественной фольклористики.

Второй отзыв о научной деятельности М. К. Азадовского также не датирован, и носит он прямо противоположный характер. Все труды М. К. Азадовского, оценивавшиеся исключительно положительно в первом отзыве, здесь подвергаются идеологическому клеймению. Этот отзыв, мы полагаем, был составлен в первой половине 1949 года в связи с увольнением ученого из Пушкинского Дома вследствие развернувшейся печально памятной "антикомпаративистской" кампании, исковеркавшей жизнь многим отечественным ученым-гуманитариям.

Сигнал к развязыванию "борьбы с космополитизмом" был подан докладом "Советская литература после постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года о журналах "Звезда" и "Ленинград"" А. А. Фадеева, прозвучавшим на XI пленуме правления Союза писателей. 29 июня 1947 года доклад был опубликован в "Литературной газете". Критикуя книгу И. М. Нусинова "Пушкин и мировая литература" (1941), в которой говорилось о влиянии на творчество поэта восточной и западноевропейской культур, глава Союза писателей задался вопросом, кто является родоначальником тех идей, которые лежат в основе данной монографии. "Их родоначальник - Александр Веселовский, основатель целой литературной школы в России, последователи которой и до сих пор подвизаются в наших университетах, - утверждал А. А. Фадеев. - Я бы сказал, что школа Александра Веселовского, выкристаллизовавшаяся в конце прошлого и начале нынешнего века (он начал писать в начале шестидесятых годов) - это та школа, которая противостоит великой русской революционно-демократической школе Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Она является главной прародительницей низкопоклонства перед Западом известной части русского литературоведения в прошлом и настоящем".2

Формула идеологических обвинений была произнесена ("низкопоклонство перед Западом"), имя родоначальника "криминальных" идей названо (А. Н. Веселовский, от чьей фамилии была образована оскорбительная лексема "веселовщина"), оставалось только выявить круг современных ученых, чьи труды должны были стать предметом специальных нападок. Одно из имен А. А. Фадеев, кстати, назвал в своем докладе: это был В. Ф. Шишмарев - ученик А. Н. Веселовского, автор только что вышедшей книги "Александр Веселовский и русская литература" (Л., 1946). В том же номере "Литературной газеты", в котором был опубликован доклад А. А. Фадеева, была напечатана статья В. М. Сидельникова "Против извращения и низкопоклонства в советской фольклористике". Наряду с Анной Ахматовой, выявившей западноевропейские источники пушкинской "Сказки о золотом петушке", к исследователям, "низкопоклонствующим перед Западом", В. М. Сидельников причислил и М. К. Азадовского: "Лженаучную, в корне порочную "теорию" Ахматовой повторял на все лады ленинградский фольклорист М. Азадовский. Он возвел и другие сказки Пушкина к иностранным источникам, в частности немец-


--------------------------------------------------------------------------------

1 Петербургский филиал Архива Российской Академии наук. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 6. Далее: ПФА РАН.

2 Фадеев А. А. Советская литература после постановления ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года о журналах "Звезда" и "Ленинград" //Литературная газета. 1947. 29 июня. N 26. С. 1.



стр. 87


--------------------------------------------------------------------------------

ким".3 Так был сформулирован первый пункт обвинений против М. К. Азадовского: объектом поругания стали блестящие статьи ученого об источниках сказок Пушкина, написанные в 1930-е годы.

В декабрьском номере журнала "Октябрь" была опубликована подборка статей, в которых обсуждалось научное наследие А. Н. Веселовского. В. Ф. Шишмарев, В. Шкловский, Н. Глаголев пытались защитить имя великого русского филолога.4 Совместная статья И. Дмитракова и М. Кузнецова, напротив, уличала его в "низкопоклонстве".5 Помимо предшественников, повинных в названном "грехе" (О. Сенковский, В. Стасов, Алексей и Александр Веселовские), объектом нападок здесь становится и В. Я. Пропп с его книгой "Исторические корни волшебной сказки" (Л., 1946). Выполнение идеологического заказа властей было подхвачено в статье В. Кирпотина.6 Основным объектом его критики стали ученые, которые когда-либо писали (естественно, положительно) о А. Н. Веселовском: В. Ф. Шишмарев, В. Шкловский, В. М. Жирмунский. В этом контексте В. Кирпотин называл и имя М. К. Азадовского, который в своих работах 1930-х годов о А. Н. Веселовском доказывал, что корифей русской филологии сформировался как ученый под влиянием передовых идей 1860-х годов, т. е. идей Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского. Статьи М. К. Азадовского об А. Н. Веселовском позволили рьяным "борцам" с "космополитами" выдвинуть против выдающегося фольклориста второй пункт обвинений.

В течение 1948 года идеологи от науки обозначили круг филологов, намеченных в качестве жертв очередной политической кампании. Это уже не только В. Ф. Шишмарев и В. М. Жирмунский, но также М. П. Алексеев, И. П. Еремин, Б. В. Томашевский, Б. М. Эйхенбаум, А. С. Долинин и др. Из фольклористов и этнографов особым нападкам подверглись В. Я. Пропп,7 П. Г. Богатырев и М. К. Азадовский. В феврале в Москве в Институте этнографии АН СССР были организованы "дискуссии", на которых оголтелой критике были подвергнуты "порочные" методы этих ученых. Главными объектами разоблачения в Институте этнографии стали отмеченные "низкопоклонством перед Западом" труды П. Г. Богатырева (руководителя Сектора фольклора в московской части Института этнографии) и В. Я. Проппа (его книга "Исторические корни волшебной сказки" оказалась удобной мишенью для новой идеологической кампании). Однако в опасном контексте в Москве упоминалось и имя М. К. Азадовского. В. И. Чичеров в своем выступлении подчеркивал: "Говоря о Веселовском, нужно прежде всего выяснить, в каком отношении он стоял к передовым течениям русской общественной мысли своего времени, был ли он действительно предшественником революционного марксизма, как это хотели представить акад. Шишмарев, чл.-корр. В. М. Жирмунский, проф. М. К. Азадовский и некоторые другие ученые. На этот вопрос нужно со всей решительностью ответить отрицательно. Веселовский, как это уже убедительно доказано в ряде последних выступлений (в Академии общественных наук и других учреждениях), был всегда далек от революционных демократов".8 Таким образом,


--------------------------------------------------------------------------------

3 Сидельников В. М. Против извращения и низкопоклонства в советской фольклористике //Там же. С. 3.

4 Шишмарев В. Ф. Александр Веселовский и его критика // Октябрь. 1947. N 12. С. 158 - 164; Шкловский В. Александр Веселовский - историк и теоретик // Там же. С.174 - 182; Глаголев Н. К вопросу о концепции А. Н. Веселовского // Там же. С. 182 - 186.

5 Дмитраков И., Кузнецов М. Александр Веселовский и его последователи // Там же. С. 165 - 174.

6 Кирпотин В. О низкопоклонстве перед капиталистическим западом, об Александре Веселовском, о его последователях и о самом главном // Октябрь. 1948. N 1. С. 3 - 27.

7 Кузнецов М., Дмитраков И. Против буржуазных традиций в фольклористике (О книге проф. В. Я. Проппа "Исторические корни волшебной сказки") // Советская этнография. 1948. N 2. С. 230 - 239; Тарасенков А. Космополиты от литературоведения // Новый мир. 1948. N 12. С. 124 - 137.

8 Соколова В. К. Дискуссии по вопросам фольклористики на заседаниях Сектора фольклора Института этнографии // Советская этнография. 1948. N 3. С. 43 - 44.



стр. 88


--------------------------------------------------------------------------------

главный тезис, который лежал в основе статей М. К. Азадовского о А. Н. Веселовском,9 - научные труды А. Н. Веселовского есть порождение молодой демократической филологии 1860-х годов - был подвергнут идеологическому опровержению, за которым неизбежно должны были последовать опасные для автора выводы.

28 февраля в Институте этнографии прошло заседание Ученого совета, посвященное критическому обсуждению теоретических положений А. Н. Веселовского. С. П. Толстов, директор Института, в своем длинном выступлении коснулся и трудов М. К. Азадовского: "До сих пор в нашей фольклористике остаются нераскритикованными некоторые работы проф. М. К. Азадовского, например, его работы об источниках сказок А. С. Пушкина, где совершенно в духе тенденций, которые развивались в литературоведении в начале 30-х годов, все фольклорное наследство Пушкина в области сказки сводится к сборнику Гриммов и к другим книгам зарубежных авторов".10

Это обвинение было подхвачено М. М. Кузнецовым: "М. К. Азадовский, вслед за А. Ахматовой, говорит, что источником знаменитой пушкинской сказки о золотом петушке послужил рассказ Ирвинга (...) Общность сказок Пушкина и Ирвинга можно обнаружить, однако, только при условии выхолащивания из них идейного содержания, при создании абстрактной схемы сюжета, т. е. встав на путь идеалистического формализма. Метод указания таких аналогий, какой находим в данной работе М. К. Азадовского, почти совершенно не раскритикован фольклористами".11

Тезис о "низкопоклонстве" М. К. Азадовского перед Западом, аргументированный тем, что он указал на немецкие источники литературных сказок А. С. Пушкина, нашел развитие и в Ленинградском университете, где М. К. Азадовский возглавлял кафедру фольклора. 1 апреля 1948 года на Ученом совете филологического факультета заведующий секцией (позднее - кафедрой) советской литературы А. Г. Дементьев выступил с докладом "За большевистскую партийность в литературоведении", ориентированным на "программную" статью "Против буржуазного либерализма в литературоведении", опубликованную в газете "Культура и жизнь".12 Доклад А. Г. Дементьева был напечатан в "Вестнике Ленинградского университета". Там провозглашалось: "Защитником и продолжателем Веселовского является и М. К. Азадовский. Именно ему принадлежит сомнительное "открытие" немецких источников сказок Пушкина, по поводу которых не надо быть ученым, чтобы сказать, что "здесь русский дух, здесь Русью пахнет"".13 Через несколько дней после заседания Ученого совета на филологическом факультете прошло партийное собрание, где основным докладчиком выступил тот же А. Г. Дементьев, заклеймивший ученых, которые создали "культ Веселовского".14

Логика критики истинных ученых лежала вне науки. Они оказались заложниками своего времени. Об уровне "научности" критики сталинской эпохи О. М. Фрей-


--------------------------------------------------------------------------------

9 См.: Азадовский М. К. А. Н. Веселовский как исследователь фольклора // Изв. АН СССР. Отделение обществ, наук. 1938. N 4. С. 85 - 120; Азадовский М. К. Литературное наследство академика Веселовского (К 100-летию со дня рождения) // Резец. 1938. N 6. С. 23 - 24.

10 Чичеров В. И. Обсуждение на заседаниях Ученого Совета Института этнографии основных недостатков и задач работы советской фольклористики // Советская этнография. 1948. N 3. С. 148 - 149.

11 Там же. С. 154.

12 Против буржуазного либерализма в литературоведении (По поводу дискуссии об А. Веселовском) // Культура и жизнь. 1948. 11 марта. N 7.

13 Дементьев А. Г. За большевистскую партийность в литературоведении // Вестник Ленинградского университета. 1948. N 4. С. 85.

14 См. подробнее: Азадовский К. М., Егоров Б. Ф. 1)0 низкопоклонстве и космополитизме: 1948 - 1949 // Звезда. 1989. N 6. С. 157 - 176; 2) "Космополиты" // Новое литературное обозрение. 1999. N 36. С. 83 - 135.



стр. 89


--------------------------------------------------------------------------------

денберг однажды заметила: "...у нас логика вставляется в мозги в механизированном виде, и зависит не от объекта суждения, а от рук вставляющих".15 В данном случае "руки вставляющих" указали объект идеологического порицания, и научное сообщество искренне или подневольно принялось искать заранее определенные власть имущими "грехи" в трудах М. К. Азадовского.

Мрачным фоном кампании "борьбы с космополитизмом", которая все явственнее стала приобретать антиеврейский характер,16 очень скоро стало разворачивающееся "Ленинградское дело", направленное против партийной верхушки Ленинграда. В 1949 году поход против "космополитов" уже не мог ограничиться исключительно "критикой", устной или письменной, - требовались оргвыводы. И они не заставили себя ждать.

Судьба М. К. Азадовского была предопределена. В начале 1949 года он еще продолжал оставаться во главе Отдела фольклора Пушкинского Дома.17 В его индивидуальном плане на этот год значились работа над книгой "Фольклор в русской литературе" (ученый хотел переиздать некоторые из своих статей по данной проблематике) и подготовка 9-го выпуска сборника "Советский фольклор".

Сохранившиеся протоколы заседаний Отдела свидетельствуют, что на заседаниях 3, 10, 12 января и 21 февраля председательствовал еще М. К. Азадовский. 9 марта его заменила А. М. Астахова:18 глава Отдела фольклора был болен. 27 марта 1949 года дирекция Пушкинского Дома, в отсутствие М. К. Азадовского, обязала Отдел фольклора провести заседание, посвященное обсуждению работы М. К. Азадовского.19 Заседание вела А. М. Астахова, которая во вступительном слове акцентировала внимание на том, что в последние годы М. К. Азадовский много болел, не мог заниматься делами Отдела, но, несмотря на это, не принял единственно верного в таких обстоятельствах решения об уходе с должности.

Выступления других членов Отдела более точно отвечали требованиям "политического момента". В. А. Кравчинская указывала на то, что по вине М. К. Азадовского до сих пор не закончена работа над третьим томом "Русского фольклора":20 "Предложение дирекции написать вводную статью к III тому "Русского фольклора" с признанием ложности и политической вредности теории Веселовского и с марксистско-ленинским обоснованием принципов советской фольклористики было М. К. Азадовским отвергнуто. Ни в своих научных трудах, ни в периодической прессе М. К. Азадовский не отказался от своих ложных концепций, несмотря на ряд статей, разоблачающих его как апологета Веселовского. Не отказался М. К. Азадовский и от своих ошибочных работ об иностранных источниках сказок Пушкина".21 Аналогичным было выступление и П. Г. Ширяевой. А. П. Разумова, бывшая в это время аспиранткой М. К. Азадовского, упрекнула его в том, что он,


--------------------------------------------------------------------------------

15 Пастернак Б. Пожизненная привязанность: Переписка с О. М. Фрейденберг. М., 2000. С. 205.

16 См. воспоминания: Штейн А. Как я был космополитом // Вопросы литературы. 1994. Вып. 3. С. 214 - 219; Бенина Е. Из книги воспоминаний: Во время послевоенной идеологической бойни // Там же. 1995. Вып. 4. С. 226 - 261.

17 Помимо М. К. Азадовского в это время в Отделе фольклора работали А. М. Астахова, В. А. Кравчинская, А. Н. Лозанова, М. Я. Парижская (Мельц), Г. Г. Шаповалова и П. Г. Ширяева. В Отделе с 1 октября 1948 года числился и В. Г. Базанов, который по совместительству продолжал также работать в Карело-Финской базе Академии наук (Петрозаводск). Коллектив Фонограммархива возглавлял Ф. А. Рубцов. Под его руководством работали С. Д. Магид и А. Г. Кудышкина. Заведующим гальванопластической и звукозаписывающей лабораторией являлся Н. И. Клочков; помогала ему В. А. Виноградова (см. индивидуальные планы: ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 1 - 1949. N 9).

18 ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 1 - 1949. N 22.

19 Там же. Оп. 2. N 649. Л. 34 - 36, 54 - 56 - два экземпляра протокола заседания.

20 Речь идет о трехтомной коллективной монографии "Русский фольклор" - учебном курсе, работа над которым началась еще в предвоенные годы. См. прим. 15 к отзыву N 2.

21 ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 38.



стр. 90


--------------------------------------------------------------------------------

уже в ходе "антикомпаративистской" кампании, включил в список литературы для подготовки к ее кандидатскому экзамену работы А. Н. Веселовского.

В протоколе заседания Отдела фольклора записано следующее постановление:

"1) Считать, что руководство Отделом фольклора со стороны проф. М. К. Азадовского в последние годы было очень слабым, что и явилось причиной незавершенности ряда трудов Отдела и общей разлаженности работы коллектива.

2) Что главной, определяющей причиной такого положения в Отделе фольклора был методологический кризис, который до сих пор не преодолен М. К. Азадовским, что укрепляло в нем его ошибочные научные концепции, а также имело свое влияние его тяжелое физическое состояние, вызванное длительными болезнями" (ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 40 - 41).

Параллельно с Пушкинским Домом удар по М. К. Азадовскому и другим ученым готовился и в Ленинградском университете. 30 марта 1949 года состоялось собрание преподавателей филфака ЛГУ, а через несколько дней, 4 апреля, партийное собрание факультета, на котором в очередной раз идеологическому осуждению был подвергнут ряд профессоров университета. Газета "Ленинградский университет" сообщала: "В обстоятельном докладе секретаря партийного бюро факультета Н. С. Лебедева, а также в выступлениях (...) многих других на основе многочисленных фактов было убедительно доказано, что профессора В. М. Жирмунский, Б. М. Эйхенбаум, М. К. Азадовский и Г. А. Гуковский не только не включились в борьбу за чистоту марксистско-ленинской науки о литературе, но и до сих пор во многом остаются на объективистских позициях эстетствующего формализма, не освободились от компаративистской методологии".22 Если в 1948 году "критика", направленная против "космополитов", еще пыталась сохранить хоть какие-то очертания наукообразности, то в 1949 году в речах участников собрания звучали выпады, достойные печально известных судебных процессов 1930-х годов. М. К. Азадовского один из выступавших назвал "человеком с абсолютным отсутствием советской чести, чувства советского человека, с абсолютным отсутствием чувства патриота".

5 апреля 1949 года в большом актовом зале главного здания университета состоялось открытое заседание Ученого совета филологического факультета, ставшее позорной страницей в истории филологической науки. М. К. Азадовский, как и Б. М. Эйхенбаум, на заседании не присутствовал: оба они слегли с сердечными приступами. На Ученом совете в окончательном виде в выступлении И. П. Лапицкого23 (по-своему "легендарная" фигура в отечественной филологии) были сформулированы обвинения в адрес М. К. Азадовского, которые вскоре нашли полное отражение в публикуемом ниже отзыве о научной деятельности ученого.

В свою очередь 8 апреля было проведено заседание Ученого совета Пушкинского Дома, на котором с докладом "Итоги и задачи работы Института в свете статей партийной печати об антипатриотической группе театральных критиков" выступил Н. Ф. Бельчиков, исполнявший обязанности директора после смерти П. И. Лебедева-Полянского. Для Н. Ф. Бельчикова, ожидавшего своего официального назначения на пост директора, доклад был поводом указать Пушкинскому Дому, что в его стенах "окопались" ученые, стоящие "и до сего времени на враждебных марксизму-ленинизму компаративистских, формалистических и буржуазно-объективистских позициях", - Б. М. Эйхенбаум, Г. А. Гуковский, В. М. Жирмунский и М. К. Азадовский.24 9 мая дирекция Института литературы известила М. К. Азадовского, все еще болевшего, что, согласно кодексу законов о труде, по


--------------------------------------------------------------------------------

22 Против космополитизма и формализма в литературоведении (с партийного собрания филологического факультета) // Ленинградский университет. 1949. 7 апр. N 13.

23 Подробнее см.: Азадовский К. М., Егоров Б. Ф. Космополиты. С. 110.

24 ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 42.



стр. 91


--------------------------------------------------------------------------------

истечении двух месяцев со дня утраты трудоспособности с 23 мая он увольняется с работы. 4 августа Президиум Академии наук официально освободил М. К. Азадовского от должности заведующего Отделом фольклора.25

1

Отзыв о научной деятельности и ученых трудах профессора М. К. Азадовского

Заведующий Сектором фольклора Института литературы (Пушкинского Дома) Академии наук СССР, доктор филологических наук, профессор Марк Константинович Азадовский является одним из крупнейших советских ученых в области русского фольклора и русской литературы. Большое тематическое и фактическое значение трудов М. К. Азадовского стало уже достоянием учебных курсов, оно неоднократно отличалось (отмечалось? - Т. И.) за рубежом в специальных рецензиях и общих обзорах.

М. К. Азадовским написано свыше 200 научных работ, из них более 15 книг.1 Под его руководством или при непосредственном его участии выполнено также большое количество научных трудов его многочисленными учениками-последователями.

Научно-исследовательская деятельность М. К. Азадовского, разносторонняя по своей тематике, сосредоточена вместе с тем вокруг нескольких основных проблем.

Имя М. К. Азадовского связано прежде всего с углубленной разработкой проблем сказковедения.

Восприняв от своих предшественников принцип изучения личного начала в передаче народными сказителями традиционных сказочных сюжетов, М. К. Азадовский впервые ставил вопрос об изучении сказочника в плане литературоведческом. Такой метод в исследовании индивидуального творчества сказочника был применен им еще в 1920-х годах в книге "Сказки Верхнеленского края" (Иркутск, 1925), явившейся в свое время событием в русской и западной фольклористике. В этой книге М. К. Азадовский всесторонне изучает творчество выдающейся современной сказительницы Винокуровой (открытой М. К. Азадовским) и является первым опытом издания всех сказок одного мастера полностью. В ней вскрыта и убедительно показана глубокая обоснованность художественного творчества народного сказителя социальными и психологическими факторами, намечены пути и методы подобных исследований. Книга вызвала тогда же ряд откликов в зарубежной печати, а вводное исследование о Винокуровой в виде отдельной монографии было напечатано в международном органе фольклористов "FF Communications" (N 68; Helsinki, 1926).2 В советской науке книга положила начало целой серии научных сборников, посвященных творчеству отдельных мастеров сказки ("Сказки Карельского Беломорья, рассказанные М. М. Коргуевым", "Сказки Ф. П. Господа-


--------------------------------------------------------------------------------

25 С августа 1949 года по март 1950 года обязанности заведующего Отделом фольклора исполняла А. М. Астахова. А в середине года, 5 мая 1950 года, заведующим Отделом был назначен И. П. Дмитраков. Этот ученый относился к поколению, сформированному в 1930-е годы. По окончании войны, с апреля по октябрь 1946 года, он являлся аспирантом Института мировой литературы АН СССР, а с ноября 1946 по апрель 1950 года - аспирантом Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). В 1949 году он защитил кандидатскую диссертацию на тему "Проблема народного творчества в наследстве М. Горького". В мае 1950 года И. П. Дмитраков был направлен ЦК ВКП(б) на работу в Пушкинский Дом с возложением на него обязанностей заведующего Сектором устного народного творчества. На этой должности он проработал до 17 мая 1955 года.



стр. 92


--------------------------------------------------------------------------------

рева", "Сказки Ковалева" и др.)3 Составители их исходят из положений, впервые выдвинутых и разработанных М. К. Азадовским.

Впоследствии все отдельные наблюдения над отражением в сказках творческой личности рассказчика и все теоретические заключения по данному вопросу были М. К. Азадовским суммированы и обобщены в его книге "Русская сказка, избранные мастера" (I-II т., Academia, 1932). Вводное исследование I тома "Русские сказочники" стало основным и отправным трудом для всех, исследующих сказку.

М. К. Азадовским впервые также осуществлен опыт изучения творчества сказочника в его развитии на протяжении многих лет - путем ряда повторных записей и наблюдений.

Проблема индивидуального творчества в его взаимодействии с традицией освещается М. К. Азадовским и на материале других фольклорных жанров. В этом отношении особенное значение имела книга "Ленские причитания" (Чита, 1922), оказавшая большое влияние на все последующие работы по народной причети (см., напр., "Русские плачи", изд. "Сов. писатель", 1937, "Русские плачи Карелии", Петрозаводск, 1940).4 Книга явилась первым после старого сборника Барсова5 значительным собранием русских народных причитаний. Сопоставляя группу сибирских воплениц с олонецкими мастерами (И. А. Федосовой, Н. С. Богдановой и др.), автор вскрыл черты общерусской традиции, проявления личного таланта и элементы местные.

Все работы М. К. Азадовского по русскому фольклору, представляя большое общетеоретическое значение, часто открывая собою новую страницу в изучении того или иного жанра, одновременно обогащают советскую науку новыми фольклорными материалами, полученными путем личной собирательской работы автора.

Будучи сам выдающимся и неутомимым собирателем, М. К. Азадовский в течение многих лет руководил собирательской работой в Союзе. Он сумел подготовить и воспитать целую плеяду квалифицированных собирателей-исследователей. Его книжка "Беседы собирателя" (1924 г.) была долгое время (как и книга бр. Соколовых "Поэзия деревни")6 настольной для всякого собирателя фольклора. Ее принципиальная часть и методические указания не устарели и по настоящее время.

Одной из центральных линий в научно-исследовательской деятельности М. К. Азадовского явилось изучение взаимосвязей устного народного творчества и литературы. Им разработан вопрос о народных истоках творчества Пушкина,7 Лермонтова,8 Ершова,9 поставлен и освещен вопрос о роли книги в устной сказочной традиции.10 Во всех этих работах кроме их фактического значения как конкретных исследований важна их принципиальная сторона. В них дано новое понимание проблемы фольклоризма в тесной связи с общей проблемой народности в литературе. Книга М. К. Азадовского "Литература и фольклор" (ГИХЛ, Л., 1938), в которой сгруппированы главные его работы в данной области, включена во все вузовские и аспирантские программы в качестве одного из основных пособий по фольклору.

Проблема народности привела М. К. Азадовского и к пересмотру вопроса о месте в русской литературе Н. М. Языкова - деятельного участника коллективной собирательской работы по фольклору в середине XIX в., возглавленной П. В. Киреевским.11 Результатом углубленной текстологической и литературоведческой работы над творчеством Языкова явилось научное полное издание сочинений Языкова.12

Другие работы М. К. Азадовского по истории русской литературы и русской культуры связаны с интересом его к сибирской теме. Из них особенно следует выделить серию очерка (очерков. - Т. И.) "О декабристах",13 в которых освещена роль первых русских революционеров в этнографических изучениях Сибири.

стр. 93


--------------------------------------------------------------------------------

Долголетняя деятельность М. К. Азадовского в области фольклора и литературы, интерес его к вопросам истории культуры и общественной мысли, в особенности к истории развития идей народности, привели его к постановке и разработке вопросов истории русской фольклористики. М. К. Азадовским написан ряд статей, посвященных деятельности в области изучения фольклора Добролюбова,14 Чернышевского,15 А. Н. Веселовского,16 С. Ф. Ольденбурга,17 Н. Я. Марра18 и др. Среди этих исследований особенно надо отметить работы по критическому освоению наследия А. Н. Веселовского и статьи о Добролюбове и Чернышевском, в которых впервые раскрыто все значение в деле изучения фольклора представителей революционной демократии. В обширной статье "Советская фольклористика за 20 лет"19 исследуется содержание и характер нового, современного этапа в развитии науки о фольклоре. Все эти работы уже получили общее признание и определение понимания и характера развития науки в исследованные периоды и роли отдельных деятелей. Наконец, в самые последние годы М. К. Азадовским создан большой труд (около 80 п. л.) "История русской фольклористики", в котором на основе разработки огромного материала рассматривается вся русская фольклористика на всем протяжении ее развития.20 В этом труде подвергнуты пересмотру как все прежние работы по изучению деятельности отдельных исследователей фольклора, так и общие концепции развития науки о фольклоре. Все вопросы истории фольклористики заново разработаны и освещены с позиций советской исторической науки. Развитие русской науки о фольклоре также показано в связи с историей русской общественной мысли и русской литературы и на фоне общеевропейского литературного и общественного движения (работа печатается в Изд(ательст)ве Ак(адемии) наук СССР).

М. К. Азадовский много содействовал проникновению идей советской науки в Зап(адную) Европу опубликованием рецензий и обзоров в зарубежных изданиях (напр., "The science of folklore in the USSR" - VOKS. 1933. VI; то же на французском языке; "Le folklore revolutionnaire" - Humanite, 1933, 15. XII и др).21 Некоторые из работ М. К. Азадовского были переведены на иностранные языки.

Углубленная и разносторонняя научная деятельность М. К. Азадовского всегда сочеталась и сочетается с большой и успешной научно-организационной работой. Под его руководством Сектор фольклора народов СССР Института литературы (который М. К. Азадовский возглавляет с 1931 г.)22 стал центром научной работы по фольклору в Союзе. По инициативе и при непосредственном руководящем участии М. К. Азадовского проведен ряд фольклористических совещаний и конференций, в которых приняли участие представители разных фольклорных организаций Союза (антифашистская сессия в 1936 г., конференция в июне 1938 г. и др).23 М. К. Азадовский является организатором и главным редактором периодических сборников "Советский фольклор" - руководящего фольклористического органа.24 Он возглавляет работу по подготовке коллективного трехтомного труда Отдела фольклора "Русский фольклор",25 в котором участвуют все главные силы фольклористов Союза. Во время войны по его инициативе было проведено в Иркутске первое совещание по фольклору Великой Отечественной войны.26

М. К. Азадовскому принадлежит также большая роль по подготовке научных фольклористических кадров. В течение многих лет М. К. Азадовский возглавлял кафедры по фольклору, сперва в Иркутском университете, потом в ЛГУ, и целый ряд его учеников уже завоевали себе имя в науке.

Вся более чем тридцатилетняя плодотворная научная и научно-организационная деятельность проф. М. К. Азадовского в совокупности всех ее проявлений, отнюдь не исчерпывающе охваченная настоящим отзывом, дает полное основание к выдвижению М. К. Азадовского в качестве достойного кандидата в члены-корреспонденты Академии наук по Отделению языка и литературы. С привлечением М. К. Азадовского как выдающегося ученого-фольклориста и талантливого орга-

стр. 94


--------------------------------------------------------------------------------

низатора к непосредственному участию в руководящих работах Академии наук в качестве члена-корреспондента вопросы народного творчества будут более прочно включены в систему работ Академии.

Директор Института литературы АН СССР член-корреспондент АН СССР П. И. Лебедев-Полянский

Ученый секретарь Института литературы АН СССР Б. П. Городецкий

(ПФАРАН. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 15 - 21).

-----

1 См.: Марк Константинович Азадовский (1888 - 1954): Указ. лит. / Сост. В. П. Томина. Новосибирск, 1983.

2 Azadovsky M. Eine sibirische Marchenerzalerin. Helsinki, 1926 (Folklore Fellow Communications, N 68). См. русскоязычный вариант: Азадовский М. К. Сибирская сказочница Н. О. Винокурова // Азадовский М. К. Статьи и письма: Неизданное и забытое. Новосибирск, 1978. С. 62 - 110.

3 См.: Сказки М. М. Коргуева / Зап., вступ. статья и коммент. А. Н. Нечаева; Предисл. М. К. Азадовского. Петрозаводск, 1939. Кн. 1 - 2 (Сказки Карельского Беломорья; Т. 1 - 2); Сказки Ф. П. Господарева / Зап. текста, вступ. статья и прим. Н. В. Новикова; Общ. ред. и предисл. М. К. Азадовского. Петрозаводск, 1941; Сказки И. Ф. Ковалева / Зап. и коммент. Э. Гофман и С. Минц; Ред. Ю. М. Соколова. М., 1941.

4 Русские плачи (причитания) / Вступ. статья Н. П. Андреева и Г. С. Виноградова; Ред. текстов и прим. Г. С. Виноградова. Л.: Сов. писатель, 1937; Русские плачи Карелии / Подгот. текстов и прим. М. М. Михайлова; Статьи Г. С. Виноградова и М. М. Михайлова; Под ред. М. К. Азадовского. Петрозаводск, 1940.

5 Причитанья Северного края, собранные Е. В. Барсовым. Ч. 1: Плачи похоронные, надгробные и надмогильные. М., 1872; Ч. 2: Плачи завоенные, рекрутские и солдатские. М., 1882; Ч. З: Плачи свадебные, заручные, гостибные, баенные и предвенечные // Чтения в имп. О-ве истории и древностей российских при Моск. ун-те. 1885. Кн. 3. С. 1 - 160; Кн. 4. С. 161 - 256 (2-я пагинация).

6 См.: Азадовский М. К. Беседы собирателя: О собирании и записывании памятников устного творчества. Применительно к Сибири. Иркутск, 1924; 2-е изд. 1925; Соколовы Б. М. и Ю. М. Поэзия деревни: Руководство для собирания произведений устной словесности. М., 1926.

7 М. К. Азадовскому принадлежат более двух десятков работ о А. С. Пушкине (см.: Марк Константинович Азадовский (1888 - 1954): Указ. лит.). См. также прим. 4 к отзыву N 2.

8 См.: Азадовский М. К. 1) Фольклоризм Лермонтова//Лит. наследство. 1941. Т. 43 - 44. С. 227 - 262; 2) Статьи о литературе и фольклоре. М.; Л., 1960. С. 212 - 259.

9 См.: Ершов П. П. Конек-горбунок: Русская сказка / Подгот. текста М. К. Азадовского. Л.; М., 1933; Ершов П. П. Конек-горбунок / Ред. и коммент. М. К. Азадовского. М.; Л., 1935; Ершов П. П. Стихотворения / Ред. и коммент. М. К. Азадовского. Л., 1936. С. 5 - 38 (Б-ка поэта. Малая серия; N 28); То же. 1938; То же. 1961; Азадовский М. К. Конек-горбунок // О Коньке-горбунке: Сб. ст. Л., 1937. С. 23 - 42 и др.

10 Азадовский М. К. Сказительство и книга//Язык и литература. Л., 1932. Т. 8. С. 5 - 28.

11 Азадовский М. К. Письма П. В. Киреевского к Н. М. Языкову // Изв. АН СССР. Отд-ние обществ, наук. Сер. VII. 1935. N 1. С. 1 - 44; N 2. С. 117 - 152; Письма П. В. Киреевского к Н. М. Языкову / Вступ. ст., коммент. и ред. М. К. Азадовского. М., 1935; Азадовский М. К. Киреевский и Языков (Страница из истории русской фольклористики) // Азадовский М. К. Литература и фольклор. Л., 1938. С. 133 - 153.

12 Языков Н. М. Полное собрание стихотворений / Ред. и коммент. М. К. Азадовского. М.; Л., 1934.

13 Декабристской темой М. К. Азадовский занимался всю жизнь. Первая его публикация сделана в 1925 году (Автографы А. и М. Бестужевых в Читинском музее // Декабристы в Забайкалье: Неизданные материалы. Чита, 1925. С. 95 - 97), последняя - в 1954 году (Последняя статья Кюхельбекера ("О терминологии русской грамматики") // Лит. наследство. 1954. Т. 59. С. 547 - 554). Всего ученому принадлежит более сорока трудов, посвященных декабристам: статей, публикаций, рецензий.

14 См.: Азадовский М. К. 1) Добролюбов и русская фольклористика // Изв. АН СССР. Отд-ние обществ, наук. 1936. N 1 - 2. С. 131 - 159; 2) То же // Советский фольклор: Сборник статей и материалов. М.; Л., 1936. Вып. 4 - 5. С. 3 - 27; 3) То же//Азадовский М. К. Литература и фольклор: Очерки и этюды. Л., 1938. С. 154 - 195 и др.

15 См.: Азадовский М. К. Н. Г. Чернышевский в истории русской фольклористики (Глава из курса по истории русской фольклористики) // Учен. зап. Ленингр. ун-та. Сер. филол. наук. 1941. Вып. 12. С. 5 - 18; То же // Азадовский М. К. Статьи о литературе и фольклоре. М.; Л., 1960. С. 376 - 394.

стр. 95


--------------------------------------------------------------------------------

16 В списке трудов М. К. Азадовского имеется несколько работ, связанных с научным наследием А. Н. Веселовского. В 1938 году он подготовил к републикации статью А. Н. Веселовского "Сказки об Иване Грозном" (см.: Веселовский А. Н. Статьи о сказке. 1868 - 1890. М.; Л., 1938. С. 149 - 166, 309 - 312 (Собр. соч. А. Н. Веселовского. Т. 16)). Перу М. К. Азадовского принадлежит рецензия на "Избранные статьи" А. Н. Веселовского, подготовленные М. П. Алексеевым, В. А. Десницким, В. М. Жирмунским и А. А. Смирновым (Азадовский М. К. Избранные статьи А. Н. Веселовского // Литературное обозрение. 1939. N 20. С. 52 - 55). О А. Н. Веселовском М. К. Азадовский писал в 1938 году, когда отмечалось столетие со дня рождения ученого: А. Н. Веселовский как исследователь фольклора // Изв. АН СССР. Отд-ние обществ, наук. 1938. N 4. С. 85 - 120; Литературное наследство академика Веселовского (К 100-летию со дня рождения) // Резец. 1938. N 6. С. 23 - 24.

17 Азадовский М. К. С. Ф. Ольденбург как фольклорист (К 50-летию его науч.-исслед. деятельности) // Советская этнография. 1933. N 1. С. 15 - 38; Азадовский М. К. Академик С. Ф. Ольденбург [Некролог]//Фронт науки и техники. 1934. N 3. С. 29 - 33; Азадовский М. К. С. Ф. Ольденбург и русская фольклористика // Сергею Федоровичу Ольденбургу: К 50-летию научно-общественной деятельности. 1882 - 1932. Л., 1934. С. 25 - 35.

18 Азадовский М. К. Памяти Н. Я. Марра. 1864 - 1934 // Советский фольклор: Сборник статей и материалов. М.; Л., 1936. Вып. 2 - 3. С. 5 - 20.

19 Имеется в виду статья: Азадовский М. К. Советская фольклористика за 20 лет // Советский фольклор: Сб. статей и материалов. М.; Л., 1939. Вып. 6. С. 3 - 53.

20 Имеется в виду фундаментальное исследование М. К. Азадовского "История русской фольклористики", напечатанное после смерти ученого (М., 1958 - 1963. Т. 1 - 2). Рукопись первого тома успели обсудить на Ученом совете Пушкинского Дома перед самым началом Великой Отечественной войны. Она была утверждена к печати 30 апреля 1941 года. Во время блокады М. К. Азадовский работал над второй книгой. 21 сентября 1943 года, из Иркутска, куда он был эвакуирован, исследователь писал Н. К. Гудзию: "...целый ряд глав второго тома, а также общее предисловие и пр. писались и завершались в дни и вечера бомбежек, в ночные дежурства в Институте, писались холодеющими пальцами, писались на краешке стола, заваленного всем что попало в единственной оставшейся жилой (полужилой) комнате, при свете коптилки или ёлочных восковых свечек" (Из писем М. К. Азадовского (1941 - 1954) / Публ. Л. В. Азадовской //Из истории русской фольклористики. Л., 1981. С. 227).

21 Имеются в виду обзорные статьи М. К. Азадовского к 15-летию Октябрьской революции: Etudes du folklore en USSR (1918 - 1932) // VOKS. Cahiers d'information. Moscou, 1933. Vol. 4. P. 40 - 65; The science of folklore in the USSR // VOKS. Bulletin. Moscow, 1933. Vol. 4. P. 39 - 60. VOKS - переданная латинскими буквами аббревиатура названия Всесоюзного общества культурных связей с заграницей, издававшего журналы идентичного содержания на французском и английском, а также (позднее) немецком и испанском языках. См. также: Le folklore revolutionnaire // L'Humanite. 1934. 20 dec. P. 4. Здесь дается обзор произведений, созданных после революции.

22 В 1930 году М. К. Азадовский переехал из Иркутска в Ленинград, где возглавил Фольклорный кабинет в Государственном институте истории искусств, который вскоре был преобразован в Государственную академию искусствознания. В начале 1931 года Фольклорный кабинет был переведен в только что созданный Институт по изучению народов СССР (ИПИН), просуществовавший до февраля 1933 года, когда ИПИН слился с Музеем антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамерой) и образовал Институт антропологии и этнографии АН СССР (ИАиЭ). Фольклорная комиссия (секция) была соответственно переведена в ИАиЭ. 1 марта 1939 года, при очередной реорганизации институтов Академии наук, Фольклорную секцию перевели в Пушкинский Дом.

23 Первая конференция, организованная М. К. Азадовским, проходила 24 - 26 апреля 1936 года. Одной из ведущих тем здесь стала критика западноевропейской, в частности немецкой, фольклористики. Напомним, что конференция проходила в период, когда вся Европа переживала приход к власти Гитлера. Следует сказать, что в Германии, как и в Советском Союзе, в 1930-е годы была сделана небезуспешная попытка поставить фольклор и фольклористику на службу политическому режиму. Общеизвестен особый интерес Гитлера и его окружения к раннему средневековью Германии и к немецкому язычеству. В контексте этого интереса понятна включенность фольклора и немецкой фольклористики в идеологические схемы фашизма. Без сомнения, доклады советских фольклористов, в свою очередь, были отмечены идеологическим диктатом: немецкая фольклористика именовалась фашистской. Сообщение Ю. М. Соколова так и называлось - "Фашистская фольклористика в Германии". Объектом его критики стал известный немецкий ученый Ганс Науман и его теория о происхождении фольклора, близкая к "аристократической теории", сформировавшейся в дореволюционной русской науке. Е. Г. Кагаров, точно так же как и В. П. Петров, подчеркивал, что фашистская расовая теория нашла свое преломление в фольклористической мысли Германии. Э. Ф. Эмсгеймер выяснял отражение расовой теории в немецкой музыкальной этнографии. Э. В. Гофман (Померанцева) посвятила свое сообщение анализу образов германской мифологии и показала, как символическое истолкование мифов служит в фашистской Германии целям агитации и пропаганды. См.:

стр. 96


--------------------------------------------------------------------------------

М. Ш. Первая сессия Фольклорной секции Института антропологии, археологии и этнографии Академии наук СССР // Советский фольклор: Сборник статей и материалов. М.; Л., 1936. N 4 - 5. С. 431; см. также: ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 5. N 33. Л. 76 - 79.

Вторая конференция, о которой идет речь, состоялась 7 - 11 июня 1938 года. Ученые поделились информацией о работе фольклорных центров в Азербайджане, Белоруссии, Грузии, Марийской АССР, Узбекистане, Чувашии и других точках страны (см. краткое изложение: Советский фольклор: Сборник статей и материалов. М.; Л., 1941. N 7. С. 251 - 263). Доклад М. К. Азадовского был посвящен научному наследию А. Н. Веселовского, чье столетие со дня рождения отмечалось в 1938 году, - "Вопросы происхождения былевого эпоса в концепции А. Н. Веселовского" (опубл. тезисы: Советский фольклор: Сб. статей и материалов. М.; Л., 1941. N 7. С. 247).

24 Продолжающееся издание "Советский фольклор", ставшее лицом отечественной фольклористики в предвоенный период, было задумано М. К. Азадовским в бытность существования Отдела фольклора в Институте по изучению народов СССР (1931 - 1933). Однако первый выпуск "Советского фольклора" вышел в 1934 году под грифом Института антропологии и этнографии - уже тогда, когда Отдел был переведен в этот Институт. В предвоенное время вышли также выпуски 2 - 3 (1936), 4 - 5 (1936), 6 (1939) и 7 (1941). Выходу полностью подготовленного восьмого выпуска помешала война; девятый выпуск, над которым велась работа, также не состоялся в силу менявшихся идеологических установок сталинского режима. Наследником этого издания стал современный пушкинодомский "Русский фольклор", издающийся с 1956 года.

25 См. прим. 15 к отзыву N 2.

26 21 - 25 марта 1943 года М. К. Азадовский организовал в Иркутске совещание фольклористов и сказителей. Конференция имела большой резонанс в культурной жизни Восточной Сибири. Ученый выступил с докладом "Итоги советской фольклористики" (см.: Азадовский М. К. Итоги совещания фольклористов Сибири // Новая Сибирь: Альманах. Иркутск, 1943. Кн. 14. С. 69 - 76).

2

Отзыв о научной деятельности зав. Сектором фольклора Института литературы, доктора филологических наук М. К. Азадовского

Основной работой профессора М. К. Азадовского, итогом всей его научно-исследовательской деятельности за 40 лет явилась историография русской фольклористики.1 В этом труде отразилось буржуазно-объективистское мировоззрение М. К. Азадовского, его приверженность компаративистской школе Веселовского2 и слепое преклонение перед западноевропейскими "авторитетами". М. К. Азадовский в этом труде полностью зачеркнул приоритет русской фольклористики. На этих ложных позициях он остался до настоящего времени и ни разу не выступил с признанием ложности своих концепций ни в устном заявлении, ни в печати, несмотря на ряд разоблачающих его статей. Насколько непоколебим М. К. Азадовский в своих порочных воззрениях, свидетельствует очерк, опубликованный в 1944 году в "Трудах Восточно-Сибирского государственного университета" (Т. II, вып. 4), где он признает теорию заимствования "безусловно прогрессивной" для шестидесятых годов и тем самым снимает значение революционно-демократической фольклористики.3 Вредное пристрастие к концепции Веселовского отразилось и в его исследованиях об источниках сказок Пушкина, как известно, приписываемых им западноевропейским заимствованиям.4

Политическую характеристику Азадовского завершает следующий факт: в 10-летнюю годовщину со дня смерти В. И. Ленина была опубликована статья Азадовского "Ленин и фольклор",5 утверждающая, что в первые годы социалистической революции в советском фольклоре преобладали "эсхатологические мотивы", в подтверждение чего приводился антисоветский кулацкий фольклор и легенда "О рождении черта",6 эти же "сведения" были приведены в работе Азадовского, опубликованной в издании ВОКС "Les etudes du folklore en USSR (1918 - 1933)", 1933, вып. IV, с. 40 - 61.7 В этой последней работе, опубликованной на француз-

стр. 97


--------------------------------------------------------------------------------

ском языке, Азадовский особо подчеркивал массовость бытования эсхатологического фольклора и его большую научную значимость.

Попытки последних лет выйти из порочного круга буржуазно-космополитических взглядов отразились в тематике статей "О декабристской фольклористике"8 и о Белинском,9 но по существу и эти статьи несут на себе следы старого мировоззрения: статья о декабристской фольклористике, например, заканчивается панегириком французскому фольклористу Фориэлю,10 влиянию которого он приписывает первые шаги русской фольклористики.

Историография Азадовского, над которой он работал около 15 лет, так и осталась незавершенной. Совсем не написана историография 2-й половины XIX в.11 Что касается статьи "Советская фольклористика за 20 лет" (Сов(етский) фольклор. N 6. 1939 г.),12 она никоим образом не может считаться действительным итогом работ советских фольклористов, так как в ней автор отразил те же буржуазно-объективистские, эклектические взгляды.

Неопубликованная рукопись Азадовского "Проблемы народного творчества в трудах Маркса-Энгельса Ленина-Сталина" (последняя работа Азадовского, относящаяся к 1949 году)13 представляет собой сырой, не связанный какой-либо методологией материал и содержит ряд ошибочных положений.

Глубочайшей ошибкой в руководстве Азадовского Сектором фольклора является отсутствие подготовки кадров. За все 18 лет своего заведования Сектором фольклора Азадовский не подготовил ни одного аспиранта, кроме одного прикомандированного от Марийской республики.14

Работа Сектора фольклора находится в крайне тяжелом положении по вине Азадовского; сорвано издание 3-х томного университетского курса "Русский фольклор", подготовлявшегося с 1938 года.15 Задержан выпуск периодического издания "Советский фольклор", последний номер которого вышел в 1940 году.16

Подлинный за надлежащими подписями [подписи отсутствуют].17

Верно: Ученый секретарь Института литературы

(Пушкинский Дом) АН СССР Кандидат филологических наук (Д. С. Бабкин)

[Печать, подпись Д. С. Бабкина] (ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 2. N 649. Л. 54 - 56)

-----

1 См. прим. 20 к отзыву N 1.

2 См. прим. 16 к отзыву N 1. М. К. Азадовский принципиально вписывал А. Н. Веселовского, академического ученого, в круг молодой русской филологии 1860-х годов (А. Н. Пыпин, Н. А. Добролюбов, И. А. Худяков, П. Н. Рыбников и др.), подчеркивая демократические посылы в его научном наследии. Одновременно он пытался определить методологию А. Н. Веселовского, трансформировавшего многие постулаты "мифологической школы" и "теории заимствования". Вслед за "мифологической школой", указывал М. К. Азадовский, А. Н. Веселовский воспринял и углубил учение о народных корнях поэзии и учение о мифе как первичной форме творчества. Однако если мифологи за современной оболочкой произведений народной словесности вскрывали черты эпического мифотворчества, то А. Н. Веселовский, как подчеркивает М. К. Азадовский, настаивал, что фольклорный памятник тесно связан с политической и социальной борьбой своего времени. Разграничивая теорию заимствования, как она сложилась у Теодора Бенфея и его последователей, и воплощение миграционной идеи у А. Н. Веселовского, М. К. Азадовский указывал, что если для Бенфея самодостаточным оказывается установление самого факта заимствования, то для А. Н. Веселовского главным является вопрос о путях заимствования. Не сюжеты, а идеи, которые в них вкладываются, формируют национальное своеобразие произведений, построенных на одних и тех же мировых мотивах. В "Истории русской фольклористики" статья "А. Н. Веселовский как исследователь фольклора" в переработанном виде стала разделом, посвященным А. Н. Веселовскому (История русской фольклористики. М., 1963. Т. 2. С. 180 - 195).

3 См.: Азадовский М. К. О построении истории русской фольклористики // Труды Восточно-Сибирского государственного университета. Иркутск, 1944. Т. 2. Вып. 4. С. 113 - 135. Здесь ученый изложил свою концепцию истории отечественной науки о "живой старине", реализованную в уже почти полностью написанной им книге "История русской фольклористики" (М.,

стр. 98


--------------------------------------------------------------------------------

1958 - 1963. Т. 1 - 2). Для исследователя была важной идея, что "никакие фольклористические теории не живут какой-то отдельной самостоятельной жизнью, но их появление, развитие и отмирание обусловлено теми же социально-политическими процессами, которые обусловили и все развитие русской литературы" (С. 121). Придерживаясь марксистской теории, М. К. Азадовский, характеризуя то или иное направление в науке, пользуется терминами "прогрессивный" и "реакционный". По поводу миграционной теории, к представителям которой отчасти он относил А. Н. Веселовского, А. Н. Пыпина, Гастона Париса и др., ученый писал: "В 60-е годы теория заимствования имеет безусловно прогрессивный характер, и вокруг нее сплетались и мобилизовывались наиболее передовые элементы в русской и европейской науке" (С. 124). Соответственно в конце XIX века и позже, в предреволюционную эпоху, по мысли фольклориста, теория заимствования "становится орудием реакции и свидетельствует о регрессе в научном движении" (С. 124). Несмотря на последний тезис, в период "разоблачения" "веселовщины" и "низкопоклонства перед Западом" признание "прогрессивности" теории заимствования для 1860-х годов становилось безусловным пунктом обвинений против автора данного положения.

4 Основным объектом нападок в годы "антикомпаративистской" кампании стала статья М. К. Азадовского "Источники сказок Пушкина", опубликованная в 1936 году (Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1936. Вып. 1. С. 134 - 163) и переизданная в книге ученого "Литература и фольклор: Очерки и этюды" (Л., 1938. С. 65 - 105). Настоящим научным открытием М. К. Азадовского стало доказательство того, что одним из источников литературных сказок А. С. Пушкина был сборник братьев Гримм. Одновременно ученый указал на русские источники сказок поэта, а также продемонстрировал, как сплав разных источников помог поэту создать подлинно русские сказки. В 1930-е годы работа М. К. Азадовского оценивалась в основном положительно. А. Бабушкина по поводу публикации во "Временнике Пушкинской комиссии" совершенно справедливо писала: "Глубокое и серьезное исследование Азадовского прекрасно выясняет источники сказок Пушкина, показывает, что они возникли на основе мировой фольклорной культуры, вскрывает истинно национальный и демократический смысл пушкинских сказок" (Бабушкина А. Сказки Пушкина//Детская литература. 1937. N 1. С. 1). Ей вторит Р. Александров в рецензии на книгу "Литература и фольклор": "В статье "Источники сказок Пушкина" автор показывает, с каким мастерством поэт превращал образы иностранного фольклора в национально-русские формы" (Александров Р. [Рец. на кн.: Азадовский М. Литература и фольклор. Л., 1938] // Книга и пролетарская революция. 1938. N 8/9. С. 201). Полностью соглашается с выводами М. К. Азадовского об источниках пушкинских сказок и П. Калецкий (Калецкий П. [Рец на кн.: Азадовский М. Литература и фольклор. Л., 1938] // Звезда. 1938. N 6. С. 259 - 262). И лишь Ан. Волков проходит мимо непоколебимых текстологических аргументов исследователя: "Азадовский (...) старается доказать, - пишет он саркастически, - что источником сказок Пушкина является не устное народное творчество, как это принято думать, а... сборник сказок Гримм" (Волков Ан. О Пушкинском "Временнике" и о некоторых проблемах пушкиноведения // Новый мир. 1937. N 1. С. 260). Во второй половине 1940-х годов в отношении статьи "Источники сказок Пушкина" возобладала оценка последнего автора.

5 Имеется в виду статья: Азадовский М. К. Ленин в фольклоре // Памяти В. И. Ленина: Сборник статей к десятилетию со дня смерти. 1924 - 1934. М.; Л., 1934. С. 879 - 897. Основное содержание статьи - анализ просоветского фольклора, как русского, так и инонационального, в котором воспевается вождь мирового пролетариата.

6 Текст легенды, опубликованной в статье В. И. Смирнова "Черт родился (Творимая легенда)" (Третий этнографический сборник. Кострома, 1923. С. 17 (Труды Костромского научного общества по изучению местного края; Вып. 29)), М. К. Азадовский приводит в сноске 1 своей статьи: "Не у нас это было, где-то тут близко в Ярославской губернии. Жили мужик да баба. Мужик, коммунист он был, изрубил иконы, побросал их в печку. Знала ли, нет про то баба, стала она растапливать печь - не топятся дрова, да и только. "Что, - говорит баба, - за чудо?" А из печи голос: "Это чудо еще не чудо, вот через три дня будет чудо". Испугалась баба, побросала все, а через три дня разразилась (ударилась, разбилась. - Т. И.), да и родила черта - мохнатый весь. Народ прослышал про это. Собираться стал смотреть на черта. Всполошились и власти, аресты пошли - не ходи смотреть черта. Что делать? Думали-думали мужик с бабой, взяли да и отнесли черта в лес, бросили там. Приходят домой, а черт сидит на лавке, смеется. - "Вот так чудо", - говорят. "Нет, это еще не чудо, а вот через двадцать дней так будет чудо", - говорит тот. Не знают мужик с бабой, что им делать; отказываются от черта и соседи, никто не берет. Узнало начальство и арестовало черта. А через двадцать дней - это в самую Троицу будет - черт родился" (Азадовский М. К. Ленин в фольклоре. С. 881 - 882).

Анализируя это произведение, ученый подчеркивал, что сюжет (женщина родила черта) сам по себе не нов, новым же является образ коммуниста, наказанного за уничтожение икон рождением вместо сына черта. М. К. Азадовский указывал также, что в фольклоре 1920-х годов активизировались рассказы о скором конце света, о пришествии антихриста, о грядущих бедствиях и т. д., и в связи с этим называл статью Г. С. Виноградова "Этнография и современность" (Сибирская живая старина. Иркутск, 1923. Вып. 1. С. 3 - 21). Обозначив данный пласт

стр. 99


--------------------------------------------------------------------------------

произведений устной словесности, исследователь сразу же, в духе времени, характеризует и социальную среду, его породившую: "Социальная база этого фольклора совершенно ясна. Этот по преимуществу эсхатологический фольклор выражает, в основном, антиреволюционные настроения кулацких и близких к ним слоев крестьянства, еще не осознавшего своей социальной позиции и шедшего идеологически еще на поводу у контрреволюционных элементов старой деревни" (Азадовский М. К. Ленин в фольклоре. С. 882 - 883). Однако критики М. К. Азадовского, которым "руки вставляющих" вставили логику "в мозги в механизированном виде", проходят мимо этого пассажа ученого.

7 См. прим. 21 к отзыву N 1. В данной статье по поводу легенды о рождении черта, ставшей пунктом обвинения М. К. Азадовского, ученый отмечал: "Фольклорные записи, отражающие события Гражданской войны, представляют собой огромную ценность. Первые записи относятся к началу 1920-х гг., когда В. Смирнов записал интересную легенду, озаглавленную "Черт родился", которая прекрасно известна науке, так как вскоре была опубликована в России (1923). Профессор Поливка перевел ее на немецкий язык и опубликовал в "Zeitschrift des Vereins fUr Volkskunde" (1925) (см.: Polivka G. Eine neue Teufels-Legende aus dem modernen Russ-land // Zeitschrift des Vereins fiir Volkskunde. Berlin, 1925. Heft 1. S. 48. - Т. И.), что представило легенду западноевропейской науке. Некоторое количество подобных легенд было записано другими собирателями в разных регионах СССР. Среди них важной составляющей являются эсхатологические мотивы (Ончуков, Виноградов и др.). Хотя все эти легенды обнаруживают в определенной мере процесс отражения в фольклоре революционных событий, не очень сложно назвать социальную среду и образ мыслей, которые дали жизнь этому типу фольклора. Эсхатологический фольклор по своей сути есть отражение контрреволюционных сил и выражает антиреволюционные чувства, которые существовали в основном среди богатого крестьянства" (Azadovsky M. The science of folklore in the USSR // VOKS. Bulletin. Moscow, 1933. Vol. 4. P. 47; журнал на французском языке в Библиотеке Академии наук отсутствует).

8 Имеется в виду статья М. К. Азадовского "Декабристская фольклористика" (Вестник Ленинградского университета. 1948. N 1. С. 74 - 91). Эта работа важна как свод сведений по выражению фольклористической мысли в трудах декабристов и их окружения (В. К. Кюхельбекер, А. С. Грибоедов, Н. Н. Раевский, Н. И. Гнедич, А. А. Бестужев, Н. А. Цертелев и др.). Ученый настойчиво разграничивает немецкую фольклористическую мысль первой четверти XIX века (гейдельбергские романтики) и фольклористические идеи декабристов. Если первые, согласно М. К. Азадовскому, воплощали национал-шовинистический дух, представляли собой ревизию наследия Французской революции, то декабристы, считал ученый, опирались на просветительские идеи Франции. Для них важны были темы героического прошлого и народных мятежей, в том числе и разинского восстания.

9 Имеется в виду статья М. К. Азадовского "Белинский и русская народная поэзия", опубликованная в первом из трех томов, посвященных В. Г. Белинскому, серии "Литературное наследство" (Лит. наследство. 1948. Т. 55. С. 117 - 150). Названные три тома "Литературного наследства" имели рецензии. Статья М. К. Азадовского была положительно оценена В. В. Ждановым (Жданов В. В. [Рец. на кн.: Литературное наследство. М., 1948 - 1951. Т. 55 - 57] // Советская книга. 1951. N 12. С. 84 - 89) и Я. Е. Эльсбергом (Элъсберг Я. Е. Материалы и исследования о В. Г. Белинском // Вестник Академии наук СССР. 1951. N 10. С. 134 - 142). Н. Онуфриев был настроен более критически по отношению к М. К. Азадовскому. Он считал, что М. К. Азадовскому не удалось правильно раскрыть систему взглядов В. Г. Белинского на устную народную поэзию: "Высказывания критика о фольклоре представлены в его (Азадовского. - Т. И.) статье в хаотическом виде, без должной, правильной оценки" (Онуфриев Н. Изучение литературного наследства Белинского // Новый мир. 1951. N 9. С. 221).

10 Фориэль (Fauriel) Клод Шарль (1772 - 1844) - французский историк и филолог, специалист по истории литературы и фольклора Франции, Италии и Греции. Издал "Народные песни Греции" ("Chants populaires de la Grece moderne"; 1824 - 1825), "Историю провансальской поэзии" ("Histoire de la litterature provenqale"; 1846), "Данте и возникновение итальянской поэзии" ("Dante et les origines de la langue et de la litterature italienne"; 1854) и др. Для европейской фольклористики принципиально важна первая из названных книг, в центре ее находятся песни о греческих клефтах - разбойниках, своеобразных партизанах, грабивших турок, которые поработили Грецию.

В 1825 году Н. И. Гнедич частично перевел книгу К. Фориэля на русский язык - под названием "Простонародные песни нынешних греков". Во вступительной статье он отметил сходство новогреческих плачей с русскими причитаниями, а также подробно остановился на сходстве народных певцов у обоих народов. Журнал "Московский телеграф", пропагандируя литературу французского романтизма, положительно отзывался и о трудах К. Фориэля. Н. А. Полевой в рецензии на "Словацкие песни" И. Срезневского, указывая на необходимость собирания славянского фольклора, восклицал: "Но где Фориэль для наших славянских народов?" (Московский телеграф. 1832. Ч. 14. С. 561). Таким образом, идеи К. Фориэля были действительно хорошо известны в России и, без сомнения, оказали влияние на русскую фольклористику. В статье "Декабристская фольклористика" М. К. Азадовский говорит о К. Фориэле в связи с переводом его труда Н. И. Гнедичем (С. 87 - 90). Книга К. Фориэля и ее значение для

стр. 100


--------------------------------------------------------------------------------

всей европейской, и в том числе для русской, фольклористики всесторонне рассмотрены и в монографии М. К. Азадовского "История русской фольклористики". Имея в виду происходившую в 1820-е годы борьбу греческого народа против турок, ученый подчеркивает, что работы К. Фориэля "связаны с мировым освободительным движением" (Азадовский М. К. История русской фольклористики. М., 1958. Т. 1. С. 204). "В отличие от господствовавших в то время в Западной Европе фольклористических теорий, выдвигавших на первый план вопросы архаики, для Фориэля на первом плане не поэзия старинных преданий, но (...) отражение живой действительности, или как он говорил, "poesie vivante" - живая поэзия живого народа. Его книга проникнута не только пафосом освободительной борьбы, но и пафосом живой народной поэзии" (Там же. С. 206). Ученый указывает на политическое значение труда К. Фориэля, привлекшего, наряду с творчеством Дж. Байрона, внимание Европы к борьбе греческого народа против турецкого ига.

11 Обвинение неоправданно: второй том "Истории русской фольклористики" завершается главами "Русская фольклористика в конце XIX-начале XX века" и "Маркс и Энгельс о фольклоре. Начало формирования русской марксистской фольклористики".

12 См. прим. 19 к отзыву N 1.

13 Статья не опубликована.

14 Марийским аспирантом, по-видимому, являлся К. А. Четкарев, которому М. К. Азадовский помогал в подготовке сказочных сборников: Марийские сказки. Т. 1: Ронгинский район / Записи К. А. Четкарева; Ред. М. К. Азадовский. [Б.м.]: Марийское кн. изд-во, 1941; Марийские сказки / Сб. К. А. Четкарева; Ред. М. К. Азадовский. Йошкар-Ола, 1948. Утверждение, что М. К. Азадовский не готовил молодых фольклористов в стенах Пушкинского Дома, игнорировало тот факт, что из руководимого им фольклорного семинара Ленинградского государственного университета вышли К. В. Чистов, Н. В. Новиков, А. Д. Соймонов, И. М. Колесницкая, Л. М. Лотман и другие видные ученые.

15 Речь идет о трехтомной коллективной монографии "Русский фольклор" - учебном курсе, работа над которым началась еще в предвоенные годы. После окончания Великой Отечественной войны Отдел фольклора продолжил работу над этим изданием. Рукопись была сдана в издательство. В начале 1947 года М. К. Азадовский писал украинскому фольклористу Ф. М. Колессе: "Сейчас в печати находится том первый нашего коллективного издания "Русский фольклор" (35 п. л.), куда вошла глава о календарно-обрядовой поэзии (покойный А. И. Никифоров), о заговорах (А. М. Астахова); о загадках, о причитаниях (обе написаны тоже, увы, покойным Г. С. Виноградовым), о свадебной поэзии (Э. В. Гофман - ученица Ю. М. Соколова, московская фольклористка). Открывается том статьей Н. П. Андреева "Проблемы фольклора", а затем следует большая моя глава (12 п. л.: "История изучения русского фольклора").

Сейчас подготавливаю к сдаче в производство второй том, куда войдут главы о былинах (А. М. Астахова), о сказках (В. Я. Пропп), о исторических песнях (П. И. Калецкий - также скончавшийся уже), А. Н. Лозанова; народный театр (В. Ю. Крупянская) (...) В третий том войдут остальные жанры, в том числе лирическая песня и советский фольклор. Труднее всего организовать статью о лирических певцах..." (Цит. по: Азадовская Л. В. Из научного наследия М. К. Азадовского (Замыслы и начинания) // Азадовский М. К. Статьи и письма: Неизданное и забытое. Новосибирск, 1978. С. 203 - 204).

Но издание, как его задумал М. К. Азадовский, не состоялось. В отчете Отдела за 1950 год читаем: "Трехтомник "Русский фольклор" в первом своем варианте считался законченным еще до 1950 года. В 1949 году в связи со сменой руководства Института все три тома были подвергнуты рецензированию и признаны методологически неправильными, построенными на статическом жанровом изложении материалов и подлежащими написанию заново, на основе исторической периодизации явлений народного творчества" (ПФА РАН. Ф. 150. Оп. 1 - 1950. N 17. Л. 13). В конечном счете коллективная монография "Русский фольклор" концептуально трансформировалась, появилась новая монография "Русское народное поэтическое творчество" (М.; Л., 1953 - 1956. Т. 1; Т. 2. Кн. 1 - 2). Первый том был посвящен истории народного творчества на протяжении X - начала XVIII века; первая книга второго тома - фольклору середины XVIII-первой половины XIX века. В соответствии с направлением, заданным уже в первом томе, предметом внимания здесь был не тот или иной жанр в целом, а состояние жанра на каждом конкретном историческом этапе, и самое главное - отражение эпохи в фольклорных произведениях. Вторая книга второго тома "Русского народного поэтического творчества" замыкалась на эпохе второй половины XIX - начала XX века. Специальный раздел был посвящен фольклору рабочего класса. Соответствующие главы были написаны П. Г. Ширяевой и В. М. Сидельниковым. Состоявшееся издание, повторяем, не имело ничего общего с проектом М. К. Азадовского.

16 См. прим. 24 к отзыву N 1.

17 Директором Института в 1949 - 1955 годах был Николай Федорович Бельчиков (1890- 1979).

стр. 101