В рамках большой юбилейной программы "Дней памяти Федора Абрамова в Санкт-Петербурге", проходивших с 27 февраля по 10 марта 2005 года, Отдел новейшей литературы Пушкинского Дома 28 февраля провел заседание круглого стола, посвященное 85-летию со дня рождения писателя. Перед научным заседанием присутствующие послушали выступление хора Пинежского землячества. Северное звучание песен и речи земляков Ф. А. Абрамова стало своеобразной эмоциональной прелюдией к диалогу участников круглого стола, в котором собственно научные выступления соседствовали с воспоминаниями о писателе, впечатлениями от личных встреч с ним.

Заседание круглого стола открыл доктор филол. наук В. П. Муромский. В начале своего выступления он приветствовал Л. В. Крутикову-Абрамову, благодаря подвижническим усилиям и публикациям которой читатели узнали в последние годы немало нового и интересного об Абрамове. В. П. Муромский отметил, что юбилей Ф. А. Абрамова дает повод еще раз подумать о том, что такое "советский писатель", что мы вкладываем сегодня в это понятие. Иногда говорят, что советская литература, чтобы быть по-настоящему правдивой, должна была перестать быть советской. Творчество Абрамова опровергает это мнение. Он писатель советский, но вместе с тем не иллюстратор, не конъюнктурщик, не сервилист. Кредо Абрамова - писать правду. В своей известной новомирской статье 1954 года он убедительно показал, как не надо писать о деревне, а на подразумеваемый при этом вопрос - как надо? - достойно ответил своей тетралогией. Вот почему Абрамов есть подлинно советский писатель, без мимикрии, без "фиги в кармане", без подделки, несмотря на то что его правда, правда писателя Абрамова, далеко не всегда совпадала с партийно-чиновничьим ее пониманием.

Абрамов, продолжал В. П. Муромский, интересен и как тип писателя, как личность. В нем органически соединились, говоря его же словами о Твардовском, крестьянин и интеллигент. Это соединение, в силу своей органичности, дало замечательные плоды. Абрамов - писатель необычный и в том смысле, что он не укладывается в привычные литературно-критические определения и мерки. Его творческое становление шло в русле "деревенской прозы" - одного из самых своеобразных и примечательных направлений русской литературы второй половины XX века. Но в конечном счете эта мерка оказалась для него мала. Под пером Абрамова русский крестьянский Север превратился в обобщенный портрет всей России (так же, впрочем, как донской казачий край под пером Шолохова).

стр. 299


--------------------------------------------------------------------------------

Проблемы, волнующие Абрамова-писателя, вырастают из его крестьянского корня, но в итоге расширяются до общечеловеческих. Поэтому прав был С. Залыгин, утверждавший, что "читателю необязательно знать деревню, чтоб собеседовать с Абрамовым".

Нередко Абрамова воспринимают как бытового писателя, что не лишено оснований, если иметь в виду его описания крестьянского труда и быта. Но и эти рамки также тесны для Абрамова. В. П. Муромский напомнил высказывание И. Дедкова о том, что у непреклонного реалиста Абрамова бывают "приступы высокого идеализма", что этот суровый писатель не чужд и "романтическому настроению". В дневнике Абрамова есть такая запись 1975 года: "...каждый идеал - утопия. Но человечество живо только идеалами. На пути к ним оно совершенствуется, возрождается". Нравственными идеалами Абрамова были честь, совесть и правда, т. е. именно то, что позволяет сохранить человеческое в человеке. Поэтому истинные герои его - это подвижники и праведники, великомученики (от Лизы Пряслиной до Махоньки).

Абрамов свободно переходит через жанровые границы. Его пьеса "Один бог для всех", написанная в конце 1950-х годов, малоизвестна. Но проза Абрамова, благодаря театру Л. Додина, стала событием театральной жизни не только у нас, но и за рубежом. Сценической судьбе "Дома", "Братьев и сестер" мог бы позавидовать любой, даже самый маститый драматург. И хотя Абрамов не был драматургом, он тем не менее в полной мере состоялся как театральный писатель. Объяснение столь удачному выходу в сопредельное искусство дал Д. С. Лихачев, заметивший, что в Абрамове (и в писателе, и в человеке) "жило трагедийное начало (...), делавшее его драматургом в повествовательной, романной форме".

Одной из отличительных черт Абрамова как личности была его особая нетерпимость к пассивности и равнодушию в людях. Пожалуй, только у него могло родиться такое определение основной миссии писателя - "поддерживать в духовной форме свой народ". При таком понимании своей миссии Абрамов не мог ограничиться только художественной прозой, а выходил к прямому разговору, к открытому диалогу, к публицистике. Его требовательный вопрос, обращенный к землякам четверть века назад, - "Чем живем-кормимся?" - в материальном и духовном смысле актуален и сегодня.

С полемики начал свое выступление доктор филол. наук В. М. Акимов. Термин "советская литература" был введен в 1922 году. До этого были "пролетарская", "эмигрантская", "буржуазная" и т. д. литературы, обозначавшие разные писательские слои. "А. К. Воронский, - напомнил В. М. Акимов, - в 1922 году ввел этот термин, вкладывая в него то же содержание, что мы вкладываем в течение двух веков в понятие "русская литература"". Это "литература демократических слоев города и деревни". А. К. Воронского называли "Иваном Калитой русской литературы". Пришвин говорил о нем: "Такие, как он, во время литературных пожаров выносят нас из огня на своих плечах". И за это Воронский был трижды репрессирован (в 1927, 1929 и 1937-м). В 1929 году Сталин вложил в понятие "советская литература" совсем другой смысл, тот смысл, который был у нас в течение десятилетий. "Литература Сталинских премий", за некоторыми исключениями, - это и есть советская литература, ушедшая в небытие.

Абрамов первым показал слияние крестьянского и городского измерений нашей жизни, он доказал, что это слияние неизбежно, хотя оно и носит драматический характер. Наш национальный дом, который был крестьянским, оказался разрушенным. Но если у В. Распутина и В. Белова последние произведения наполнены отчаяньем, то у Абрамова есть вера в согласие жизни. Необходимо, как Михаил Пряслин, осознать, что истинный Дом надо строить в душе: это мучительно трудно, но другого пути к спасению нет. Этот путь и указывает Федор Абрамов.

Канд. филол. наук В. Н. Запевалов отметил, что, по мысли Ф. А. Абрамова, тыл во время Великой Отечественной войны стал настоящим Вторым фронтом, державшимся на деревенской женщине. Сопоставляя творчество В. Крупина и Абрамова, докладчик подчеркнул чувство боли, которое неизменно возникает в раздумьях наших писателей о непонятности русского пути. Ф. А. Абрамов стремился достучаться до душ соотечественников. Что стало с пряслом ("Пряслины"), что же стало с этой субстанцией, лежащей в основе станового хребта России? Если Шолохов оплакал казачество, то Абрамов, не без помощи Шолохова, оплакал крушение крестьянской Атлантиды. Последней надеждой Абрамова было Слово с кафедры. Самое главное, что Абрамов запечатлел то, что было и есть в нашем народе - жизнестойкость.

Доктор филол. наук А. А. Горелов поделился воспоминаниями о Ф. А. Абрамове: "Так случилось, что с Федором Александровичем я встретился, когда перешагнул порог университета на экзамене по вступительному сочинению; он сидел за боковым столиком. Я сидел за первым столом, страшно был взволнован (...) Он подошел ко мне, совсем незнакомому молодому человеку, и просто сказал несколько слов: "...Не волнуйтесь, все будет хорошо". И этим влил в меня надежду. Но вплоть до последнего курса университета я с Федором Александровичем не встречался. Я писал дипломную работу, посвященную Шолохову, бесконечно влюбленный в Шолохова, споривший о проблемах его творчества с Федором Александровичем в его шолоховском семинаре на последнем курсе. В это время открылся передо мной материк Абрамова, тот

стр. 300


--------------------------------------------------------------------------------

самый, что вовлек меня в гораздо более значительную жизнь, чем жизнь просто студента, который живет в большом городе в большой стране, которому всегда не хватает какой-то помощи со стороны старшего брата, старшего друга".

Я думаю, сказал далее А. А. Горелов, хорошо, что сегодня все началось с песен, что звучали на Пинеге. Все мы могли осознать в эти минуты широту пространств и того мира, откуда пришел Абрамов, а вместе с тем глубину той истории, которая связует нас этой песней с нашими далекими предшественниками. Ф. А. Абрамов пошел с третьего курса на фронт, собрав целый сборник народных песен, хранящийся в Пушкинском Доме. Он рос среди этого богатства, и оно питало его в течение всей жизни. В годы, когда мы с Федором Александровичем были особенно близки, я заканчивал университет, пришел в аспирантуру. Потом стал работать в фольклористике над созданием "Свода русского фольклора". Мне радостно, что мою статью 1973 года о "Своде русского фольклора" первым приветствовал Федор Александрович.

В выступлении доктора филол. наук М. В. Рождественской говорилось о гостеприимном доме Абрамовых, о том, как внимательно, по-доброму относился Ф. А. Абрамов к студентам, о его бескорыстной помощи в издании двухтомника стихотворений Вс. А. Рождественского. После смерти Вс. А. Рождественского долго не мог выйти из печати подготовленный им самим трехтомник стихотворений. Издание все время откладывалось. Встретив случайно Федора Александровича, М. В. Рождественская рассказала ему об этих проволочках. А через несколько дней состоялось заседание фондового совета издательства "Советский писатель", где Ф. А. Абрамов выступил в защиту издания стихотворений Вс. Рождественского. Это выступление оказалось тем решительным шагом, после которого, правда, в несколько сокращенном виде, вышел двухтомник - один из лучших по полноте и подборке стихов. В заключение М. В. Рождественская напомнила и о таком примечательном случае. 9 мая 1965 года, когда стал широко отмечаться День Победы, на филологическом факультете были развешаны фотографии, плакаты, выступало много ветеранов, говорили хорошие слова, и вдруг совершенно неожиданным стало выступление Ф. А. Абрамова. Он вышел и сказал, что это день великой радости, но и великой скорби. Эти слова Ф. А. Абрамова были камертоном совести, нравственности. Ныне отсутствие Федора Александровича очень чувствуется, но чувствуется и его присутствие. "Пусть он будет долго-долго с нами", - сказала М. В. Рождественская.

Выступление доктора филол. наук А. И. Михайлова было посвящено эскизному очерку Ф. Абрамова о С. Есенине, предназначавшемуся для задуманной Ф. Абрамовым книги "Литературные портреты". Обозначив главную тему С. Есенина как пророческое неприятие "железного гостя", писатель указал на гениальное предвиденье поэтом грядущего общепланетарного зла. Докладчик заострил внимание на моменте появления в отечественной литературе XX века сигналов экологической тревоги. "Новокрестьянские поэты" (Н. Клюев, С. Клычков, П. Орешин), заговорившие о ней, не только не были услышаны современниками, но, наоборот, были задавлены злобным гулом пролеткультовских, рапповских и комсомольских поэтов, прославлявших "железного гостя". Стоит вспомнить одни только названия сборников их стихов: "Мы растем из железа" А. Гастева, "Железные цветы" и "Железное цветенье" М. Герасимова, "Стальной соловей" Н. Асеева. Не отставала от поэзии и проза: "Железный поток" А. Серафимовича, "Как закалялась сталь" Н. Островского. "Железной грыжей" назвал Н. Клюев эту гипертрофию прославляемого десятилетиями в советском сознании символа. Эйфорическое отношение к "железному гостю" и одновременно уверенность в том, что Есенин и немногие его современники в неприязни к нему заблуждаются, долго держались в сознании советского человека и в советской литературе. Даже в очерковой книге В. Закруткина "В донской степи" (1974) все еще находим оптимистическое высказывание о есенинском "железном госте" с подчеркиванием "непонимания" поэтом принесенных им в деревню благ. Пассажи о Есенине и его "железном госте" и у Абрамова, и у Закруткина относятся к 70-м годам. Но какое различие! С одной стороны (В. Закруткин), пример отстающего от жизни литературного сознания, а с другой (Ф. Абрамов) - взгляд, напрямую устремленный в жизнь, поверяющий ее правдой. Таким был Федор Абрамов, был не только в своих крупных произведениях, но и в малой форме - очерке, даже эскизе.

Доктор филол. наук, поэт В. А. Шошин прочитал свои новые стихи, посвященные значению Ф. Абрамова в культурной жизни Ленинграда - Санкт-Петербурга. Нина Александровна Нетесова, учительница литературы из дер. Ваймуша Архангельской области, рассказала о сегодняшнем состоянии сельского образования. Она прочитала свои стихи "Плач по неперспективным деревням", в которых отразилась трагическая судьба поэта Н. Рубцова, пришедшего в литературу, как и Ф. А. Абрамов, с русского Севера.

С полемическим обращением в адрес интеллигенции обеих столиц, СМИ Москвы и Санкт-Петербурга, совершенно недостаточно освещающих дни Федора Абрамова, выступила Л. В. Крутикова-Абрамова: "Поминки надо устраивать по русской интеллигенции. Были прежние юбилеи Ф. А. Абрамова - в 1990-м и 1995 году. В Колонном зале Дома Союзов - огромные аудитории, сегодня же - камерный вечер проходит у вас и в Союзе пи-

стр. 301


--------------------------------------------------------------------------------

сателей России. Почему нет преподавателей Санкт-Петербургского университета, почему нет их из Университета культуры? (...) Сейчас в этом зале больше тех, кто из Верколы, из Ваймуши, из Архангельска (...) Нет конференции на филологическом факультете, как нет Абрамова в курсе литературы второй половины XX века, нет Абрамова, но есть Сорокин! (...) Сегодня русская раздробленная интеллигенция не выполняет своей роли. (...) Спасибо вам за то, что вы сделали. За малое я тоже благодарна. Должна сказать, что дни памяти Абрамова состоялись. Это уже - Праздник русской культуры". Заключая свое выступление, Л. В. Крутикова-Абрамова сказала: "Никакой он не деревенский писатель, никакой он не советский писатель, он - русский писатель с мировым именем. Есть четыре русских писателя в XX веке с мировым именем: Бунин, Шолохов, Твардовский и Абрамов".

Подводя итоги круглого стола, В. П. Муромский подчеркнул следующее: "Более двадцати лет Россия живет без Абрамова, и это уже не та Россия, в которой он жил, творил. Но вот что особенно важно. При всех коренных переменах, что произошли после ухода Абрамова, мы, по сути, никуда не ушли от проблем, увиденных его зорким, провидческим взглядом писателя".

В. П. Муромский поблагодарил выступавших и присутствующих за участие в этом собрании и пригласил всех посмотреть телевизионный фильм о Ф. А. Абрамове.

стр. 302