На протяжении последних двадцати пяти лет произошел решительный поворот фольклористики лицом к этнографической составляющей народной культуры. Без сомнения, это был ожидаемый и желательный процесс в развитии науки. Формула "фольклор как искусство слова", господствовавшая в 1950-1970-е годы, сдерживала поступательное движение фольклористики и отсекала в недавнем прошлом множество аспектов в изучении устной культуры. Современная фольклористика, повторим еще раз, не замыкается исключительно на "слове", но включает в сферу своего рассмотрения и действие, и предмет, и жест, и звук, и мелодику, и т. д.

Этнографическое начало является важной основой рецензируемой монографии Т. А. Агапкиной об обрядах встречи весны у восточных славян. Сугубо этнографический характер носит первая глава книги - "Встреча весны в восточнославянском календаре. Общий обзор", - в которой кратко описываются основные точки весеннего сезона, связанные с ритуалами встречи весны в разных регионах (Масленица, Великий пост, Пасха, Фомина неделя, Благовещенье). Особо подчеркивается, что весна была подлинным началом хозяйственного года. Разграничение зимнего и весеннего сезонов характеризовалось, на что обращает внимание фольклористка, запретом на пение в открытом пространстве в зимний период и снятием данного запрета весной.

Этнографична по своей сути и последняя, пятая глава книги - ""Жаворонки": от мифа к ритуалу и игре". Исследовательница прочитывает не только поздний слой популярного обряда "жаворонков" (ритуальная встреча возвращающихся с юга птиц), но и его архаический пласт (кормление обрядовым хлебцем, выпекаемым в начале календарного года, душ предков). И предметный код весенних обрядовых хлебцев (выпекание со следом птицы), и вербальный код обряда "жаворонков" ("Жаворонок, жаворонок! Где ты? - Дома. - Что делаешь? - Лапти плету ") указывают на мотив "следа", "обуви", т. е. "пути издалека", откуда в дни встречи весны приходят в наш мир души предков. Все это очень доказательно представлено в исследовании Т. А. Агапкиной.

Этнографическое и мифологическое начала являются продуктивной стороной рецензируемой монографии, полностью вписывающейся в современную фольклористику, сближающуюся с этнографией. Однако, как это нередко бывает при резких поворотах в развитии, в настоящее время в науке намечается обратная тенденция - полное игнорирование фольклорного жанра, который когда-то находился в центре внимания фольклористики. Этнографический аспект, доминирующий в современных исследованиях, начинает подавлять филологическую составляющую науки о "живой старине". Книга Т. А. Агапкиной счастливо избегает указанного крена. Предметом исследования в работе является проблема соотношения мифологического, ритуального и словесного аспектов весенних календарных обрядов и песен. Уже на первых страницах фольклористка подчеркивает важную специфику обряда "закликания весны" - это обряд по преимуществу вербальный. "Именно фольклорный текст, - пишет исследовательница, - заключает в себе основное содержание ритуала, что принципиально меняет соотношение его составляющих. Само по себе пение и есть обряд" (с. 13). Специфика обряда закликания весны и внутренняя исследовательская установка позволяют автору монографии сосредоточиться на одной из важнейших проблем фольклористики - проблеме разграничения и осмысления отдельных песенных жанров.

Вторая глава - "Закликание весны" - полностью посвящена вербальному аспекту обряда. Т. А. Агапкина приходит к принципиально важному выводу о том, что весенние заклички, сформировавшиеся внутри обряда "закликания весны", впоследствии включились в разные жанровые подсистемы: в одних регионах они сохранили свой статус закличек, в других вошли в состав лирических и хороводных песен.

Весенние заклички, по наблюдениям Т. А. Агапкиной, отличаются краткостью текста (6-8 стихов), простейшей слогоритмической организацией, содержательной лапидарностью, речитативно-песенной манерой исполнения, употреблением приема повтора на всех уровнях текста. Большинство закличек в композиционном плане оказываются однотипными: зачин (обращение к "весне" или "весняноч-


--------------------------------------------------------------------------------

* Агапкина Т. А. Этнографические связи календарных песен: Встреча весны в обрядах и фольклоре восточных славян. М.: Индрик, 2000. 334 с.

стр. 207


--------------------------------------------------------------------------------

ке"); вопросная формула (например: "Весна, что ты нам принесла?", "Весна, на чем пришла?"); ответная реплика ("принесла три угодья", "ущерб хозяйству", "пришла на сохе, на бороне" и т. д.).

"Веснянки", распространенные в отдельных регионах, сохраняя свое ритуальное начало, усиливают лирическое звучание в весенней песне. Жанрообразующими приметами веснянок, как показывает Т. А. Агапкина, становятся зачин, в котором присутствует слово "весна" ("Вясна красна, вясна красна!"); особая слогоритмическая структура восьмисложника 5+3 (в его различных трансформациях); появление простейшей строфики (в отличие от закличек, строящихся на одностиховом слогоритмическом рисунке); специфическое музыкальное окончание строки - гуканье.

В западнорусских и восточнобелорусских регионах весенние заклички попали в сферу хороводных игр, вследствие чего изменились жанровые признаки песенного текста: появились свойственные хороводным песням строфика и рефренное построение ("Весна красна, / Тепло летечко! / Люли-люли, / Теплое летечко! / Весна, красна, / Что же ты нам вынесла? / Люли-люли, / Что же ты нам вынесла?..").

Наконец, исследовательница обращает внимание также на особый жанровый статус весенних закличек с зачином "Благослови, Боже, весну закликати". В этих песнях усматривается сходство со свадебными песнями с аналогичным зачином. Весенние заклички и свадебные песни оказываются изофункциональными по своему характеру: и те и другие открывают обряд ("заклинание весны" или один из этапов свадебного ритуала).

Намеченная жанровая дифференциация весенних песен помогает читателю полнее осмыслить этот пласт фольклора, а исследовательнице соответственно перейти в третьей главе "Кликанье" к решению еще одной важной проблемы - проблемы текстообразования песни-заклички. "Мы полагаем, - пишет Т. А. Агапкина, - что заклички соединяют в себе два разностадиальных пласта. Иначе говоря, зачин-обращение "весна", выражение "кликать / гукать весну" и вопросно- ответная композиция - как слагаемые текста и - обряда (...) архаичнее самих закличек в их конкретно-текстовом воплощении" (с. 131). Весенние заклички зародились в виде призывной формулы-обращения к "весне"; возглас "весна" стал толчком к формированию поэтического образа "весны" как персонажа-деятеля; с формированием образа "весны" как персонажа начался процесс текстообразования закличек ("весна" в песнях приходит, что-то приносит, имеет дочку- "весняночку" и т. д.). Данные конкретные мотивы, в отличие от общего зачина-клича, сложились на достаточно позднем этапе этнодиалектного членения восточнославянского сообщества.

Работа Т. А. Агапкиной еще раз демонстрирует плодотворность метода, заявленного в свое время В. Я. Проппом: от структуры к генезису.

Выделенные исследовательницей структурные элементы закличек помогают ей осмыслить генезис этих архаичных песен. Тезис о решающем значении в песенном текстообразовании ритуальных кличей очень важен для осмысления календарных песен других обрядов (см. зачины- возгласы "Масленица!", "Семик честной!" и др.) и, без сомнения, получит свое развитие в нашей фольклористике.

Столь же важны в методологическом плане освещенные в работе механизмы песенного текстообразования. В начале XX столетия Е. В. Аничкову, автору масштабного исследования "Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян", 1 приходилось доказывать, что весенняя песня рождается внутри обряда (автор сосредоточивается на "майских" обрядах, характерных для Западной Европы) для его обслуживания, имеет чисто утилитарный характер и изначально не ставит себе эстетических задач. Эта мысль, столь очевидная для современной фольклористики, вызвала несогласие у некоторых видных ученых начала XX века. Так, Н. Ф. Сумцов, например, писал: "Думаем, что тут не может быть и намека на какую-либо хронологию, так как в весьма древних песнях обнаруживаются уже эстетические запросы". 2 Т. А. Агапкиной, к счастью, не приходится доказывать очевидное. Превалирование в обрядовых поэтических формах заклинательного и комментирующего начал над эстетическим ни у кого не вызывает сомнений. Однако конкретные механизмы возникновения текстов песен все еще остаются малоизученными. Работа Т. А. Агапкиной вносит весомый вклад в разработку этой проблемы.

Несомненный интерес у читателя вызовет четвертая глава исследования - "Словесные поединки в весенних обрядах и фольклоре восточных славян". Одна из древних ритуальных форм - перекличка двух хоров - в восточнославянской традиции в достаточно явственном виде сохранилась, пожалуй, только в весенних обрядах. Во многих региональных традициях отмечается песенный диалог двух хоров, находящихся в удалении друг от друга, а также перекрикивание (перегукивание) между соседними деревнями. Диалогическое начало, как подчеркивает Т. А. Агапкина, присуще не только ритуалу как таковому, но и является ярчайшей приметой поэтического облика весенних закличек, в которых прорисовываются две темы: соперничество двух сел и соперничество полов. Темы эти, как доказывает исследовательница, обусловлены актуализацией брачных ожида-


--------------------------------------------------------------------------------

1 Аничков Е. В. Весенняя обрядовая песня на Западе иу славян. СПб., 1903-1905. Т. 1-2. (Сб. ОРЯС имп. Академии наук: Т. 74. N 2; Т. 78. N 5).

2 Сумцов Н. Ф. Отзыв о сочинении Е. В. Аничкова "Весенняя обрядовая песня на Западе и у славян" // Сборник отчетов о премиях и наградах, присуждаемых императорской Академией наук. СПб., 1909. С. 225.

стр. 208


--------------------------------------------------------------------------------

ний молодежи в весенний период. Девушки соседних деревень становятся соперницами в весенних гуляниях, определяющих будущие брачные пары, - отсюда возникает словесный поединок между селами, насмехающимися друг над другом. Весенние словесные поединки двух полов - девушек и парней - отражают будущее противостояние двух родов: невесты и жениха.

Как и в главе "Кликанье", Т. А. Агапкина сосредоточивается на исследовании процессов зарождения песенных текстов. Изначальным зерном тех текстов весенних закличек, которые мы знаем, как убедительно доказывает фольклористка, являются реплики корильного (сатирического) характера, которыми когда-то обменивались две группы (парни и девушки или представители двух сел). Впоследствии автономные корильные реплики двух сторон стали сливаться в один текст, что и отражает состояние зафиксированной традиции. В дополнение к корильным формулам стали появляться величальные дубликаты: одна из сторон восхваляла сама себя. Реальный диалог постепенно уступал место песенному монологу, в котором соединялись корильное и величальное начала: в первой части песни наличествовало поругание "чужих", во второй - похвальба в свой адрес. И наконец, решающим моментом рождения весенних закличек стало развитие "экспозиционной части, обладающей известной самостоятельностью по отношению к песне как таковой" (с. 180). Один из популярных зачинов, например, разворачивает тему "птица видит соседнее село", в адрес которого и звучит сатирическое корение. "Зачин, - подчеркивает Т. А. Агапкина, - дает начало сюжету и скрепляет отдельные ритуально- поэтические формулы (корильные и величальные) в относительно цельный и динамичный песенный текст" (с. 181).

Совершенно справедливо исследовательница указывает на принципиальные связи весенних песен, восходящих к традиции соперничества полов, со свадебным обрядом, в котором также устойчиво противопоставление "своего" и "чужого" - своего и чужого родов (с. 189- 192). Однако следовало бы, вероятно, подчеркнуть, что в свадебном обряде, по-видимому в силу его более личностного характера, это противопоставление принимает гораздо более драматическое звучание, чем в календарных ритуалах. Корение, которое в весенней песне имеет исключительно сатирический характер, в свадьбе обрастает дополнительными аспектами. Е. А. Шевченко в своей кандидатской диссертации обратила внимание на то, что в свадебном действе корение присуще отнюдь не только так называемым корильным песням. Элементы корения наличествуют и в таком драматически-напряженном жанре, как причитания невесты. В причитаниях приход жениха в дом сопровождается разрушительными действиями (крыльцо и мостиночки шатаются, перекладины ломаются и т. д.); зачастую он ведет себя, как татарин в палатах былинного князя Владимира (Богу не молится, ни с кем не здоровается). Однако чувство страха перед женихом в самих же причитаниях преодолевается посредством смеха. Смех оказывается защитной реакцией, помогающей преодолеть ситуацию "чужое в своем". В плаче, исполняемом при самом женихе, образ жениха-погубителя сменяется его уничижительным изображением (высмеивается его бедность, одежда, вскрывается его обман и т. д.). 3

Интересно также следующее наблюдение Е. А. Шевченко, которое, на наш взгляд, может дать дополнительные импульсы для понимания корильных песен весеннего обряда. В образах участников свадьбы определенно прочитываются архетипические характеристики, указывающие на принадлежность осмеиваемых к иному миру. Так, иномирность сватьи подчеркивается тем, что она "непрядеюшка" (ср. мотив прядения в связи с такими персонажами, как кикимора или русалка), "обжора" (ср. былинный Идолище), "неряха" (ср. сказочный Неумоюшко). Архетипы иномирности, на наш взгляд, просматриваются и в образах весенних корильных песен. В тех примерах, которые приводит Т. А. Агапкина на с. 153 и которые она квалифицирует как "грубо натуралистические образы", важнее, без сомнения, не натуралистическое начало, а архетипическое. Осмеиваемые девушки рисуются как "кривоногие" и "клешоногие" (ср. "костяная" нога Бабы-Яги, "хромота" дьявола и т. д.) и как "косые" (ср. одноглазость Лиха Одноглазого). Соответственно во внешности парней подчеркивается их "горбатость" (ср. внешность колдуна).

Исследование Т. А. Агапкиной вызывает у читателя множество ассоциаций и заставляет связывать в некие типологические ряды разные явления народной культуры. Рождение подобных исследовательских импульсов у читателя, без сомнения, признак серьезности и актуальности рецензируемой книги. К тому ряду словесных поединков, который намечен в работе Т. А. Агапкиной (весеннее песенное соперничество деревень, полов, звуковой антифон гуканья, вражда родов на свадьбе, молодежные игры соревновательного типа, бытовой антагонизм разных групп), мы хотели бы добавить указание на еще одно типологически родственное явление фольклорной культуры. По наблюдениям М. М. Зимина, в Ярославской области в 1920-е годы во время сбора мужской молодежи двое парней вступали в перепалку, обмениваясь короткими (в два стиха) рифмованными приговорами эротически- скабрезного содержания. Побежденным, подвергающимся насмешкам всей компании, оказывается тот, у кого первого иссякнет запас приговоров. За подобного рода состязаниями в сквернословии отнюдь не следует видеть исключительно моральную распущенность деревенской молодежи. Оче-


--------------------------------------------------------------------------------

3 Шевченко Е. А. Свадебный обряд Лузского района Кировской области. (Функциональные аспекты поэтических жанров). Автореф. дис. ... канд. филол. наук. СПб., 2001. С. 12-14.

стр. 209


--------------------------------------------------------------------------------

видно, что за этим явлением стоят древние обрядовые формы. Ритуальный, освященный традицией характер его несомненен. Сквернословие в юношеской среде долженствовало свидетельствовать о мужском созревании парней, о переходе их в разряд женихов. Оно было одним из знаков перехода парней из одной возрастной категории (подростки) в другую (юноши, готовые к женитьбе). 4

Монография Т. А. Агапкиной завершается "Указателем сюжетов и мотивов весенних закличек" (с. 282-314). Эта часть работы, как и все исследование, имеет не только конкретно- прикладное, но и важное методологическое значение. Тщательно продуманный и удачно структурированный "Указатель" нацеливает читателя на определенный круг задач, которые стоят перед современной фольклористикой, - на создание подобных индексов для других групп обрядовых песен. Работа Т. А. Агапкиной может считаться образцом в решении этой непростой проблемы.

Книга Т. А. Агапкиной "Этнографические связи календарных песен: Встреча весны в обрядах и фольклоре восточных славян", без сомнения, найдет своего читателя и станет значимым катализатором в изучении обрядовой культуры восточных славян.


--------------------------------------------------------------------------------

4 См.: Материалы М. М. Зимина из архива Д. К. Зеленина / Публ. Т. Г. Ивановой // Русский эротический фольклор: Песни. Обряды и обрядовый фольклор. Народный театр. Заговоры. Загадки. Частушки. М., 1995. С. 534-536.