История России XVIII века переживает в последние годы бум. Не будучи специалистом именно в этой области знания, сошлюсь на авторитет А. Б. Каменского, замечающего: "По сравнению с еще совсем недавним прошлым сегодня историографическая ситуация резко изменилась, и российские историки сумели не только наверстать упущенное за советские десятилетия, когда разрешенная проблематика была крайне узкой, методология единой, а в год по истории России XVIII в. издавалось не более 1 - 2 книг, но и значительно продвинуться вперед".1 Приведу один очевидный пример: среди 20 изданий серии "Historia Rossica" (возможно, самой заметной на данный момент исторической серии), вышедших с 1999 года, почти половина - девять - посвящены напрямую XVIII веку (среди них единственная, претерпевшая переиздание, "Кормя двуглавого орла" А. Л. Зорина). Такой подъем интереса должен был привести и привел к мысли о необходимости объединения исследований не только в рамках Российского общества по изучению XVIII века, но и под обложкой специально посвященного XVIII веку периодического или продолжающегося издания.

Речь идет именно об историческом издании, поскольку в литературоведческой среде хорошо известны сборники "XVIII век", издающиеся ИРЛИ РАН с 1935 года, - с тех пор было опубликовано 24 выпуска, готовится 25-й. В 1970-е годы появляется также второе литературоведческое продолжающееся издание, посвященное XVIII веку, - "Проблемы истории русской литературы XVIII века" (вышло 11 выпусков; вначале издавалось ЛГПУ им. Герцена, в последние годы выходит по материалам конференций, проводящихся Самарским гос. университетом). Это историческое издание должно интересовать в первую очередь российских исследователей, поскольку на Западе давно известен ежегодник "Study Group on Eighteenth-Century Russia Newsletter", подготавливаемый британской Группой по изучению России XVIII века (с 1972 года; в 2006 году вышел 34-й номер). За последние четыре года появилось три подобных сборника: помимо издающегося А. Кошелевым под редакцией Е. Рычаловского "Россия в XVIII столетии" (см. упомянутую выше рецензию А. Б. Каменского) и вышедшего недавно под редакцией С. Я. Карпа первого выпуска "Века Просвещения" это ставший предметом настоящей рецензии первый выпуск серии "Имперская Россия - Classical Russia. 1700 - 1825", изданный Чарльзом Шлаком в числе других "журналов, посвященных славянской и восточноевропейской культуре" под редакцией Е. Н. Марасиновой.

Необходимо сказать хотя бы пару слов об отличии рассматриваемого сборника от других, поскольку, на мой взгляд, именно в нем заключается одно из важнейших достоинств сборника "Имперская Россия". XVIII веком, как было сказано, занимаются сейчас много и разнообразно. В такой ситуации сборник, составленный из статей, объединенных только хронологическими рамками объекта исследования, грозит превратиться в пестрое собрание слабо между собою связанных исследований. Это в полной мере можно сказать о сборниках "Россия в XVIII столетии", но отчасти и о первом выпуске "Века Просвещения" - его подзаголовок "Пространство европейской культуры в эпоху Екатерины II", сформулированный максимально широко, дает возможность высказаться самым различным исследователям (сборник в значительной степени составлен по материалам одноименной конференции). Такой подход к подборке материалов вряд ли можно считать отрицательным, отчасти его можно даже приветствовать, однако на подобном фоне особенно интересен сборник, довольно строго объединенный общей если не темой, то проблемой. Составителю и редактору сборника Е. Н. Марасиновой следует отдать должное: большая часть статей действи-


--------------------------------------------------------------------------------

Имперская Россия = Classical Russia. 1700 - 1825 / Ред. Е. Н. Марасинова. Idyllwild: Charles Schlacks, 2006. Вып. 1. 182 с.

1 Каменский А. Б. Россия в XVIII столетии / Отв. ред. Е. Е. Рычаловский. М., 2002. Вып. 1. 132 с; 2004. Вып. 2. 357 с. [Рец.] // Век Просвещения = Le Siccle des Lumiers / Отв. ред. С. Я. Карп. М., 2006. Вып. 1. Пространство европейской культуры в эпоху Екатерины II. С. 514.



стр. 176


--------------------------------------------------------------------------------

тельно посвящена поставленной проблеме: "Первый выпуск альманаха задумывался как историографический (...) - итоги и перспективы изучения русского XVIII века" (С. 2). Следует отметить безукоризненный научный вкус в выборе темы для первого выпуска серии: с чего, как не с историографии, начинать большую научную работу. Отрадно также, что большинство авторов ответственно подошли к объявленной проблеме и представили действительно замечательные историографические обзоры.

А. Ю. Самарин в своей статье "Личные библиотеки в России эпохи Просвещения (обзор историографии конца XX века)" (С. 153 - 173) в очередной раз показывает блестящее владение литературой вопроса: здесь в постраничных сносках дается впечатляющий список работ о личных библиотеках, вышедших с 1970-х годов. Автор, однако, отмечает: "Несмотря на наличие целого комплекса работ, мы знаем о составе всего нескольких десятков частных библиотек (...) Практически отсутствуют исследования о составе книжных собраний лиц духовного звания, разночинцев, купцов, представителей (...) малого дворянства, чиновничества". Предлагаемый автором подход - интенсификация исследований именно таких малых библиотек, а также выработка методики, которая смогла бы вывести исследование отдельных библиотек на обобщающий уровень, - кажется крайне продуктивным.

Е. Б. Смилянская в статье "Народное христианство в российских и западных исследованиях: проблемы и перспективы" (С. 55 - 65)2 выводит рассказ об исследованиях в своей области на более высокий уровень проблемного обобщения. Прежде всего она показывает, как со временем менялось само представление о том, что такое народное христианство, как с изменением этого представления модифицировались терминология, обозначающая это понятие, и его объем. Убедительным кажется протест Е. Б. Смилянской против применения термина "народная религия" - как по причинам неоднородности этого явления, так и вследствие принципиальной невозможности его реконструкции: "Даже религия отдельного человека не может быть восстановлена в полной мере. Любые обобщения о природе "народной религии", основанные на образе, искусственно скроенном из обрывочных свидетельств, разрозненных утверждений и замечаний, будут по определению неполными" (С. 58 - 59). Помимо этого, Е. Б. Смилянская показывает, какие сложности возникают при неотрефлектированном использовании принятых в исследованиях о "народном благочестии" дихотомий вроде "народный-официальный" или "православный-языческий" и отчасти пути, которыми можно их избежать.

Еще в большей степени тенденция к строгой проблемности видна в работах О. А. Цапиной и Е. Н. Марасиновой. О. А. Цапина в статье "Не только синодальная церковь: проблемы и перспективы исследований русского православия в восемнадцатом веке" (С. 19 - 53), самой объемной в сборнике, затрагивает настолько обширный круг проблем, что ее в полной мере можно считать не просто обзором работ, а своеобразным введением в изучение церкви в России XVIII века. Если для Е. Б. Смилянской критика бинарного подхода является только одной из составляющих статьи, то О. А. Цапина в целом строит на ней свой текст: "Понимание православия XVIII века до сих пор основывается на взаимодополняющих дихотомиях вроде государство-церковь, традиция-современность, религиозное-светское, православие-сектантство, русская национальная культура и европеизация, элитарное-народное, церковный официоз и "живая" религия" (С. 22). Путям преодоления этих дихотомий и посвящена статья. Средством становится демонстрация многообразных явлений, описание которых в системе противоположностей невозможно. Например, говоря о том, что представление о монолитности духовенства как сословия необъективно, поскольку в нем можно найти множество прямо противоположных друг другу групп (они по-разному облагались налогами, имели различное образование, подчинение и т. д.), Цапина опирается на два хранящихся в РГАДА дела, впервые вводимых в научный оборот. Формат рецензии не позволяет характеризовать эту блестящую работу более подробно, хочется только отметить одновременно четкость и образность ее языка. Так, замечание исследовательницы, что "историки - едва ли не единственные люди, способные оценить всю красоту бюрократии" (С. 53), не может ускользнуть от внимания читателя.

Статья Е. Н. Марасиновой "Сословная политика российского абсолютизма (некоторые итоги и перспективы изучения российской истории первой четверти XVIII века)" строится вокруг "проблемы механизма воздействия и результативности влияния идеологической доктрины самодержавия на сознание дворянства" (С. 67). Рассматривая различные подходы к интерпретации двух важнейших петровских законов, касающихся дворянства, - закона о единонаследии 1714 года и "Табели о рангах", - исследовательница приходит к важному заключению. Несмотря на достаточно разработанную историографию этих узаконений, механизм воздействия власти на формирование сословия представляется до сих пор как жесткие принудительные меры. Между тем остается неизученным, насколько эти законы, в частности явленными в них концептами "отечество",


--------------------------------------------------------------------------------

2 Заглавия и цитаты из представленных на английском языке статей Е. Б. Смилянской и О. А. Цапиной приводятся в моем переводе. - А. К.



стр. 177


--------------------------------------------------------------------------------

"государственный интерес" и т. д., формировали сознание дворянства, консолидируя это разнородное сословие. Необходимость обращения к Петровскому времени - периоду создания этих концептов - для объяснения "готовой" дворянской идеологии конца XVIII века несомненна хотя бы потому, что авторы, манифестирующие свое мнение по этому вопросу (М. М. Щербатов, Г. Ф. Миллер, А. Н. Радищев и др.), в разработке темы апеллировали в первую очередь именно к этим узаконениям.

Интересны, хотя и не отвечают в полной мере историографическому заданию сборника, статьи А. Медушевского о формировании либеральных представлений о развитии России, в частности в связи с проектом А. Я. Поленова об освобождении крестьян; Н. Рогожина о людях, участвовавших в создании адаптированного для детского чтения иллюстрированного переложения карамзинской "Истории" - "Живописного Карамзина"; Х. Х. Нолте, рассматривающего раскрытие темы жестокости в некоторых недавних исследованиях по российской истории.

Есть также в этом историческом сборнике статья, оправдывающая появление рецензии на него в литературоведческом журнале. Это "Некоторые тенденции изучения русской культуры эпохи Просвещения в России 1990-х гг." А. М. Пескова. Отметив размытость понятия "Просвещение" в исследованиях последних лет, автор предлагает рассматривать Просвещение в предложенном Ю. М. Лотманом понимании: "Философское и идейное движение, участники которого стремились переделать всю жизнь на основах разума" (С. 10).3 После этого автор статьи выделяет две доминирующие темы в исследованиях по русской культуре XVIII века в последнее время: ее европейские отношения и "Екатерина II как инициатор и главное действующее лицо просветительских процессов в России" (С. 11) - и указывает на ограниченность, несмотря на кажущееся разнообразие тем, научных парадигм этих исследований. В конце сжато анализируются взгляды на русское Просвещение в двух наиболее заметных, с точки зрения автора, книгах о русской культуре, вышедших в 1990-х - начале 2000-х годов: "Кормя двуглавого орла" А. Л. Зорина и "Язык и культура в России XVIII века" В. М. Живова. Несмотря на уязвимость в соотношении с конкретным историческим материалом слишком общих концепций этих книг, именно в новизне и широте парадигм видит А. М. Песков будущее науки о культуре XVIII века: "Без них изучение истории превратится в элементарное собирание фактов, актуальных только для узкого круга собирателей" (С. 18).

На мой взгляд, статья эта по совокупности рассматриваемых в ней проблем не вполне вписывается в исторический в целом характер сборника - слишком многое выдает в авторе статьи именно литературоведа. Так, вряд ли большое число историков узнают себя в следующих словах: "Подготовка текстов на базе современных текстологических понятий, грамотное комментирование - все это, разумеется, составляет основу исторической науки" (С. 14). Но замени слова "исторической науки" на "литературоведения" - и всякий литературовед вспомнит не одну полемическую статью, вышедшую за последние 15 лет, посвященную именно этим вопросам. Иными словами, перед нами очередная попытка рассуждений о судьбах современной литературоведческой науки. Особенно ярко это видно в последнем разделе статьи, рассказывающем о книгах А. Л. Зорина и В. М. Живова. Рассказ этот автор предваряет следующими словами: "В границах того исторического образования, которое проходит специалист-историк в начальные годы своего вхождения в науку, (...) базой (...) остается по-прежнему фактографический позитивизм. Поэтому, наверное, не случайно новые критерии и парадигмы при изучении русской истории XVIII века появились в 1990-е из среды не историков, а филологов" (С. 16). Сам тезис об обращении историков к филологическим методам в целом представляет интерес и отчасти верен, однако требует, на мой взгляд, более подробного комментария, особенно в связи с популярностью книги А. Л. Зорина. Комментарий этот А. М. Пескову, однако, не нужен, поскольку речь, повторюсь, идет не об историках, а о литературоведах. Как кажется, автору интересно не столько то, что ряд историков стали воспринимать удаленный во времени мир как совокупность знаков, сколько то, что литературоведы обратились к проблемам, представлявшим прежде сугубо исторический интерес. Государственная идеология, ее вербальное оформление, придворная жизнь все чаще в последнее время становятся объектами исследования филологов.4

И за этими веяниями забывается часто литературоведение классическое, относимое к "фактографическому позитивизму". Так, странно было прочитать в статье А. М. Пескова, что "изучение международных контактов русской культуры" в академических институтах в 1990-е годы было "надолго заморожено" (С. 11). Оставляю на совести автора приравнивание изучения русского Просвещения к изучению "европейских связей русской культуры", вследствие чего им не упоминается вовсе Сектор (Группа) по изучению русской литературы XVIII века ИРЛИ, а толь-


--------------------------------------------------------------------------------

3 Лотман Ю. М. Учебник по русской литературе для средней школы. М., 2000. С. 38 (цит. по статье А. М. Пескова. - А. К.).

4 См., в частности, последнюю книгу самого А. М. Пескова: ""Русская идея" и "русская душа"" (М., 2007).



стр. 178


--------------------------------------------------------------------------------

ко Отдел взаимосвязей того же института.5 Однако считаю недопустимым игнорирование при рассмотрении литературы 1990-х годов о русско-европейских связях XVIII века, к примеру, двухтомной "Истории русской переводной художественной литературы"6 или монографии В. Д. Рака о переводах в русских периодических изданиях.7 Последняя работа, возможно, не может похвастаться созданием новой широкой парадигмы, пригодной для междисциплинарных исследований, однако предлагает литературоведу далеко не тривиальную методику и весьма концептуально изменяет взгляд на литературный процесс второй половины XVIII века. Особенно странным выглядит тезис А. М. Пескова о примате широкой концепции над фактическим материалом на фоне статей О. А. Цапиной и Е. Б. Смилянской, прямо высказывающих сомнение в абсолютной применимости общих теорий и показывающих ограниченность бинарного подхода, составляющего основу разбираемой А. М. Песковым книги В. М. Живова. В данном случае при сопоставлении фактического материала и теории перевес, на мой взгляд, за материалом.

Ряд статей сборника снабжен иллюстрациями, представляющими обложки книг по теме статей - такой способ иллюстрирования вызывает некоторое недоумение: почему проиллюстрированы именно эти статьи, почему взять: именно эти книги? Без ответов на эти вопросы подборка иллюстраций кажется отчасти случайной и в некоторой степени факультативной. В связи с этим выглядит странным отсутствие подобной иллюстрации к завершающей сборник рецензии А. И. Куприянова на созданную под руководством В. М. Безотосного энциклопедию "Отечественная война 1812 года" (М., 2004). К недостаткам, на мой взгляд, следует также отнести и публикацию на английском языке статей русскоязычных авторов - в примечании к статье Е. Б. Смилянской отмечено, что ее английский текст является переводом с русского. Зачем было переводить на английский статью сборника, большая часть работ которого представлена русским текстом, - не вполне понятно.

В целом, несмотря на ряд незначительных недочетов, сборник следует признать очень удачным. Остается только пожелать проделавшей замечательную работу Е. Н. Марасиновой не менее успешных следующих выпусков: второго, содержащего публикацию О. Агеевой и Р. Гафифуллина "Чины Российского императорского двора", и третьего, тема которого заявлена в анонсе как "Понятия, символика, общественно-политическая и гуманитарная терминология века российского Просвещения в сравнительном аспекте".


--------------------------------------------------------------------------------

5 Взаимосвязи русской и европейских литератур составляют значительную часть содержания продолжавших выходить в 1990-е годы с прежней периодичностью (в среднем раз в два года) сборников "XVIII век" и выпущенных сотрудниками Сектора монографий: "Литература русского сентиментализма" Н. Д. Кочетковой (СПб., 1994) и "Литературная культура Петровской эпохи" (СПб., 1996) С. И. Николаева.

6 История русской переводной художественной литературы. Древняя Русь. XVIII век / Отв. ред. Ю. Д. Левин. В 2 т. Т. 1. Проза. СПб.; К61п, 1995; Т. 2. Драматургия. Поэзия. СПб.; Koln, 1996.

7 Рак В. Д. Русские литературные сборники и периодические издания второй половины XVIII века. СПб., 1998.



стр. 179