Об особом отношении Толстого к наследию стоиков говорят многие факты. Это и многочисленность изречений Марка Аврелия, Эпиктета, Сенеки в сборниках "Мысли мудрых людей на каждый день" (1903), "Круг чтения" (1904 - 1908), "Путь жизни" (1910), и неизменность самых высоких оценок стоического учения на страницах писем, дневника, философско-публицистических произведений писателя, и его напряженная редакторская работа по изданию в "Посреднике" трудов Эпиктета1 и Марка Аврелия.2 И главное, в Яснополянской библиотеке хранятся книги римских стоиков с большим количеством толстовских помет,3 непосредственно свидетельствующих о самом пристальном внимании писателя к этим представителям античной философии.

Обратимся к труду Марка Аврелия "Размышления.4 В библиотеке Ясной Поляны представлены два издания Марка Аврелия - французский и немецкий переводы с греческого. Первый ("Pensees de Marc-Aurele"), выполненный М. Жоли, входит в сборник "Древние моралисты" (Les moralistes anciens. Traduits du grec. Paris, 1841). Второе издание "Selbstgesprache"5 - немецкий перевод К. Клесса с традиционным в научном обиходе делением записей на 12 книг.

На страницах "Размышлений" многочисленны следы чтения Толстого. Во французском переводе Жоли - отчеркнутые и подчеркнутые главы, записи на полях. В немецком переводе Клесса свидетельств внимания Толстого к Марку Аврелию еще больше: к отчеркиваниям добавляется значительное число значков NB, аббревиатур - ИВН, ЖВВ, БВВ, ВНЯ.6

В недатированном письме к Т. А. Кузминской (приблизительно 1878 - 1885-е годы) Толстой так определил свое отношение к Марку Аврелию: "Не могу и не хочу от него отделаться".7 И это особое ощущение душевного родства с личностью


--------------------------------------------------------------------------------

1 [Чертков В. Г.]. Римский стоик Эпиктет. Его жизнь и учение. М., 1889.

2 Размышления римского императора Марка Аврелия о том, что важно для самого себя. М., 1888.

3 См.: Библиотека Л. Н. Толстого в Ясной Поляне: Библиографическое описание. Книги на русском языке. Тула, 1972. Т. I. Ч. I. С. 235 - 237; Библиотека Л. Н. Толстого в Ясной Поляне: Библиографическое описание. Книги на иностранных языках. Тула, 1999. Т. 3. Ч. I. С. 65 - 70; Ч. II. С. 33 - 38, 330 - 333.

4 Заглавие сочинения Марка Аврелия традиционно-условное: в научном обиходе приняты варианты - "Размышления", "К самому себе", "Наедине с собой". См. об этом: Марк Аврелий Антонин. Размышления / Пер. А. К. Гаврилова. Комментарии Я. Унта и А. К. Гаврилова. СПб., 1993. С. 175.

5 Mark Aurel's Selbstgesprache / Ubersetzt und erlautert von C. Cless. Stuttgart; Berlin, 1866 - 1901.

6 Расшифровку этих помет см.: Николаева Н. А. Л. Толстой и философия стоиков ("Размышления" Марка Аврелия в библиотеке Ясной Поляны) // Мир филологии. М.: Наследие, 2000. С. 246 - 259.

7 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1958. Т. 90. С. 256. В дальнейшем ссылки на это издание приводятся в тексте.



стр. 120


--------------------------------------------------------------------------------

философа, глубокий интерес к его "Размышлениям" писатель сохранит до конца жизни.

Эпиктета, как и Марка Аврелия, Толстой называл "дорогим и близким" ему мыслителем (см. 63, 318), а его учение считал "волшебным жезлом" (50, 117), "истинной пищей для души" (64, 217).

Эпиктет проповедовал стоическую мораль в форме бесед со слушателями и сам ничего не писал. Но это за него сделал историк Флавий Арриан, который посещал школу философа и записывал слова учителя. После смерти Эпиктета Арриан издал свои заметки в 8-и (или 12) книгах. Но из текстов, передающих учение римского стоика, уцелело не все, и до сегодняшнего дня дошли: "Беседы" или "Рассуждения" (4 книги) - самое полное изложение доктрины Эпиктета; "Руководство" - свод его основных идей, составленный самим Аррианом и известный благодаря "Комментарию на Руководство Эпиктета" Симппликия; небольшие фрагменты, сохранившиеся в трудах различных авторов, главным образом в "Антологии" византийского писателя V века Иоанна Стобея, и собранные под названием "Изречения" или "Афоризмы".

"Руководство" Эпиктета во французском и русском изданиях имеется в Яснополянской библиотеке. Французский перевод, сделанный с греческого Андре Дасье, входит в сборник "Moralistes anciens"8 и изобилует пометами Толстого самого разного характера (отчеркивания и подчеркивания, надписи на полях, пометы "NB" и "X"). По-русски Толстой читал "Руководство" в переводе М. А. Энгельгардта, выполненном с французского. С этим вариантом писатель знакомился по собранию сочинений М. Гюйо, труды которого были переведены и изданы в Петербурге.9 В русском тексте следы чтения Толстого носят менее содержательный характер (простые отчеркивания, 13 знаков NB).

Помимо "Руководства" Толстой хорошо знал и "Беседы" Эпиктета. Главным доказательством этого служит редакторская работа Толстого над книгой Черткова "Римский стоик Эпиктет. Его жизнь и учение". В 1888 году В. Г. Чертков прислал Толстому рукопись своего перевода с французского "Бесед" Эпиктета и вступительную статью о его жизни и учении. В ответном письме Толстой высоко отозвался об этом труде Черткова: "Вчера получил и вчера поздно вечером кончил Эпиктета. Превосходно! Очень, очень хорошо. Я знаю его и все-таки много вынес из вчерашнего чтения. Я читал с карандашом и поправлял и замечал, что казалось нужным... Строго ли вы держались подлинника? Я стал было сличать, но так как распределение другое, то я не находил и оставил" (86, 193). Сравнивать было, действительно, трудно, потому что Чертков сильно сократил перевод и изменил порядок глав. В дальнейшем Толстой будет использовать перевод Черткова при составлении сборников "Мысли мудрых людей на каждый день", "Круг чтения", "Путь жизни". К сожалению, в Ясной Поляне "Беседы" не сохранились, и мы не можем сказать, в каком зарубежном издании их читал Толстой. В России же первый полный научный перевод "Бесед" появился лишь в 1975 - 1976 годах в журнале "Вестник древней истории" (1975. N 2 - 4; 1976. N 1 - 2).

Сенека не был столь любим Толстым, как Марк Аврелий и Эпиктет, но писатель относил его также к числу "величайших мудрецов мира" (39, 14). Сенека - автор многих сочинений, среди которых сохранились знаменитые "Нравственные письма к Луцилию", 12 небольших трактатов (диатриб), три больших трактата ("О милосердии", "О благодеяниях", "Естественно-научные вопросы"), девять трагедий, эпиграммы, памфлет в форме менниповой сатиры "Отыквление божественного Клавдия" (Апоколокинтозис).


--------------------------------------------------------------------------------

8 См.: Manuel d'Epictete / Traduit du grec par A. Docier // Les moralistes anciens. Paris, 1841. С. 403 - 445.

9 См.: Правила Эпиктета (пер. М. А. Енгельгардта) // Гюйо М. Собр. соч. СПб., 1899. Т. 3. С. 293 - 338.



стр. 121


--------------------------------------------------------------------------------

В Яснополянской библиотеке находится французское издание сочинений Сенеки в 2-х томах.10 В первом томе внимание Толстого привлекли трактаты "О гневе", "Утешение к Полибию", "О блаженной жизни", "О провидении", "О благодеяниях". В них писатель выделил различными пометами (отчеркивание, подчеркивание, значки NB) заинтересовавшие его мысли морально-наставительного содержания.

В наследии римских стоиков духовно близкими Толстому оказались поиски ответа на вопрос о смысле и цели жизни, исповедальность, углубленный самоанализ, убежденность в ценности каждой человеческой личности и способности ее к нравственному возрождению. Умонастроению писателя были созвучны стоическое миропонимание и связанные с ним положения антропологии, согласно которым сутью человека, его жизненной силой, является разум.

Этические построения Толстого во многом определялись представлениями о Разуме как едином и всеобщем начале, присутствующем в каждой конкретной личности. Подлинная нравственная жизнь, по мысли писателя, состоит в восприятии "проявления бесконечного разума, постепенно открывающего себя людям" (39, 14). Благодаря работе сознания человек непрерывно познает в себе эту Абсолютную сущность, ее волю, законы своего поведения и законы мира. Со стоическими идеями связано и рождение в этике Толстого понятия разумное сознание (трактат "О жизни"). Разумное сознание - ключевая категория этических воззрений писателя, определяющая высшую духовную природу человека и объединяющая в нерасторжимый узел такие понятия, как единство, общее благо, внутренняя свобода, любовь, совесть.

Заинтересованное отношение к стоической философии могло возникнуть у Толстого уже в юности, например при чтении столь любимого им Руссо. По признанию писателя, в 15 лет он прочел все его 20 томов, включая словарь музыки11 (см. 46, 317 - 318). Руссо был увлечен учением стоиков. В некоторых стихах ("Сон в Шарметах", "Послание господину Паризо"), письмах он восхищается их мужеством, твердостью, умением противостоять жизненным невзгодам и упоминает имена Эпиктета, Зенона, однако стоическое бесстрастие считает неприемлемым для себя.12 Стоицизм был для Руссо прежде всего выражением идей республиканской доблести и служения государству. Предметом его постоянного восхищения становится Катон, философ-стоик и страстный защитник республики, свободы, законов.13 К личности Катона неоднократно обращается в своих трудах Сенека, к которому Руссо имел особое расположение. В 1758 году им была переведена и издана сатира философа "Апоколокинтозис". Дидро писал, что Руссо "напоминает нам Сенеку в сотнях мест".14 Влияние идей римского стоика чувствуется в "Рассуждении о науках и искусствах", "Рассуждении о происхождении неравенства среди людей". Вместе с Сенекой автор "Эмиля" прославляет исконную добрую природу человека, критикует общественную жизнь, соединяет нравственные ценности с естественным законом и совестью. Над этими проблемами Толстой будет размышлять как в начале, так и в конце своего творческого пути. Отметим и тот факт, что при чтении "Эмиля" на Толстого произвело впечатление "Исповедание веры савойского викария". По словам писателя, в нем "родилось пропасть дельных и благородных мыслей" (46, 167). В этой части романа Руссо излагает свою концепцию ре-


--------------------------------------------------------------------------------

10 CEuvres completes de Seneque le Philosophe. Paris, 1860 - 1861. 2 t.

11 В Яснополянской библиотеке хранится французское издание собрания сочинений Руссо с пометами Толстого (Œuvres de J. -J. Rousseau. Paris, 1822 - 1825. 21 t.). См.: Библиотека Л. Н. Толстого в Ясной Поляне. Книги на иностранных языках. Т. 3. Ч. П. С. 259.

12 См.: Spanneut M. Permanence du Stoicisme. De Zenone a Malraux. Gembloux, 1973. P. 338.

13 См., например, "Рассуждение о политической экономии".

14 Spanneut M. Op. cit. P. 335.



стр. 122


--------------------------------------------------------------------------------

лигии, в отдельных пунктах восходящую к стоическим идеям.15 Впоследствии отрывок из "Исповедания веры савойского викария" под названием "Откровение и разум" Толстой поместил в "Круге чтения".

В интересующем нас аспекте не могло пройти бесследно для Толстого и чтение Монтескье, большого почитателя стоической философии. Напомним, что в 1847 году Толстой получил задание от профессора Казанского университета Мейера сравнить "Наказ" Екатерины с "Духом законов" Монтескье. Эта работа, по словам писателя, очень заинтересовала его и открыла новую область самостоятельного умственного труда.16 В книге французского философа есть целая глава, посвященная стоикам. Приведем выдержки из нее: "Различные философские секты у древних можно рассматривать как своего рода религии. Между ними не было ни одной, правила которой были бы более достойны человека и более пригодны для воспитания добродетельных людей, чем школы стоиков. Если бы я мог на минуту забыть, что я христианин, я бы признал уничтожение школы Зенона одним из величайших несчастий, постигших человечество. Эта секта (...) одна умела воспитывать истинных граждан; она одна создавала великих людей; она одна создавала великих императоров. (...) Видя одну тщету в богатстве, в человеческом величии, в скорби, огорчениях и удовольствиях, стоики в то же время были поглощены неустанной заботой о счастье людей и об исполнении своих общественных обязанностей. Казалось, они полагали, что этот священный дух, присутствие которого они чувствовали в себе, есть своего рода благое провидение, бодрствующее над человечеством. Рожденные для общества, они считали своим уделом трудиться для него, и это им было тем менее в тягость, что награду они носили в самих себе. Находя все свое счастье в своей философии, они, казалось, могли увеличить его только счастьем других" (XXIV, гл. X).17 В этой восторженной оценке стоиков раскрыты главные принципы их учения, которые были близки Толстому, - соединение общественного блага с личным, универсального с индивидуальным, тождество счастья и добродетели.

Внимание Толстого к стоической философии обусловливалось также особенностями национальной культуры. Стоицизм был популярен в русском обществе.18 Во второй половине XVIII - начале XIX века сочинения стоиков, литература об их жизни, взглядах начали усиленно переводиться и издаваться в России благодаря просветительской деятельности русских масонов.19 Это объясняется особым отношением вольных каменщиков к стоической школе. В одной из публикаций масонского журнала "Утренний свет", издававшегося Новиковым, Зенон назван великим учителем рода человеческого, полубогом на земле.20


--------------------------------------------------------------------------------

15 Так, например, рассуждения Руссо о едином разуме, гармонии и соразмерности природы отсылают нас к сочинению Цицерона "О природе богов", в котором главная аргументация о бытии божьем вложена в уста стоика Бальба. Как отметил Ф. Ф. Зелинский, "основная мысль философии Руссо - что природа (или Бог) все устроила к лучшему и что все извращения происходят от человека - целиком почерпнута из Цицерона", который в области теологии и морали был сторонником Стой. См.: Зелинский Ф. Ф. Цицерон // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1903. Т. XXXVIII, полутом 75. С. 272.

16 См.: Бирюков П. Биография Л. Н. Толстого: В 2 кн. М., 2000. Кн. 1. С. 74, 78.

17 Монтескье Ш. Л. Избранные произведения. М., 1955. С. 536.

18 Отсылаем читателя к статье А. К. Гаврилова "Марк Аврелий в России", в которой раскрыта широкая перспектива восприятия Марка Аврелия (а значит, и стоических идей) русской культурой. См.: Марк Аврелий Антонин. Размышления. С. 115 - 173.

19 Перечень этих изданий см.: Ященко А. Русская библиография по истории древней философии. Юрьев, 1915; Черняев П. Н. Следы знакомства русского общества с древнеклассической литературой в век Екатерины II // Филологические записки. 1904. N 3 - 4, 5 - 6. Отд. I. С. 1 - 128; 1905. N 1 - 2, 3 - 4. Отд. I. С. 129 - 252; Вернадский Г. В. Русское масонство в царствование Екатерины Второй. СПб., 1999. С. 145.

20 Ив. Т. Сон Марка Аврелия // Утренний свет. 1778. Ч. 4. Ноябрь. Печатано в типографии Сухопутного Шляхетного Кадетского Корпуса. С. 205. "Сон Марка Аврелия" - это фрагмент трактата Ж. -Б. Делиля де ла Саля "О философии природы", опубликованный в переводе И. П. Тургенева.



стр. 123


--------------------------------------------------------------------------------

Учение стоиков оказало влияние на формирование философско-религиозной доктрины русского масонства, которое, по словам Бердяева, "было у нас в XVIII веке единственным духовно-общественным движением".21 Стоическая мораль помогала русскому интеллигенту XVIII века преодолевать власть телесной жизни человеческой, власть суеты и тлена.22 Ощущение тщеты внешних материальных благ направляло его поиск на путь самоуглубления, познания собственного духовного мира и самосовершенствования. Проблема внутреннего самобытного человека в его неразрывной положительной связи с действительностью становилась одной из главных в масонской антропологии.

Масонская доктрина включала в себя не только учение о человеке, но и учение о космосе. Процесс самосовершенствования, которое проповедовали вольные каменщики, неразрывно соединен с познанием Бога и мира. "Познание Творца и творения, - писал И. В. Лопухин, - открывает человеку связь его с ними и цель его создания. Без сего познания не может быть основательного познания самого себя. Без познания себя не можно иметь премудрости".23 Подобная мысль, отсылающая уже к стоическому учению, звучит и в переведенном Д. И. Фонвизиным сочинении А. Л. Тома "Похвальное слово Марку Аврелию: "Дабы познать, что есть добродетель, надлежит прежде познать, что есть человек. Вопрошал я себя: кто я? Признал в себе чувства, разумение и волю и зрел себя будто случайно и неведомой рукою поверженного на поверхность земную. Но откуда я? И кто мне дал здесь место? Для разрешения сего вопроса принужден был я вытти из самого себя и вопросить природу. Тогда взор мой обращался окрест меня и я рассматривал вселенную".24 Отметим, что итоговый труд Толстого "Путь жизни" (1910) предваряется словами, в которых выражена сходная и с масонской, и со стоической жизненная установка: "Для того, чтобы человеку хорошо прожить свою жизнь, ему надо знать, что он должен и чего не должен делать. Для того, чтобы знать это, ему надо понимать, что такое он сам и тот мир, среди которого он живет. Об этом учили во все времена самые мудрые и добрые люди всех народов" (45, 13).

Мировая гармония, или всеединство, - центральная идея масонской метафизики. Масоны рассматривали мир как живое целое, имеющее определенную структуру. В мире действует универсальная симпатия, которая связывает его в единый организм. "Бог сотворил все с намерением и для пользы целого". Бытие имеет иерархический характер. Человек есть царь мира, "экстракт всех существ". Он включен в мировой процесс. Судьбы мира и человека неразрывны, и путь у них только один.25 Даже при простом перечислении основных положений масонской метафизики ощущается их связь с учением стоиков о мироустройстве.

Идеи и устремления русского классического масонства нашли отклик у Толстого. В 1853 году он читает предисловие к "Утреннему свету"26 и вдохновляется целью издавать собственный журнал. Об этом Толстой пишет тогда же в дневнике,


--------------------------------------------------------------------------------

21 Бердяев Н. А. Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века и начала XX века // О России и русской философской культуре. М., 1990. С. 57. См. также: Некрасов С. М. Философско-этические идеи масонства в России // Русская мысль в век Просвещения. М., 1991. С. 163 - 164.

22 См.: Вернадский Г. В. Указ. соч. С. 144 - 147.

23 Записки сенатора И. В. Лопухина. М., 1990. С. 22.

24 Слово похвальное Марку Аврелию, сочиненное г. Томасом, членом Французской Академии. СПб., 1777. Цит. по: Фонвизин Д. И. Собр. соч. М., 1959. Т. 2. С. 201. "Слово..." было достаточно популярно. В дальнейшем перевод был перепечатан Н. И. Гречем (членом ложи "Избранного Михаила") в "Учебной книге российской словесности" (СПб., 1820. Ч. 2). См. об этом: Гаврилов А. К. Марк Аврелий в России. С. 124 - 125.

25 См. об этом: Аржанухин С. Вл. Философские взгляды русского масонства. По материалам журнала "Магазин свободнокаменщический". Екатеринбург, 1995. С. 141 - 152.

26 Преуведомление Новикова было напечатано в сентябрьском номере журнала за 1777 год (Ч. 1. С. III - XX).



стр. 124


--------------------------------------------------------------------------------

правда, по ошибке называя автором предисловия Карамзина, а не Новикова:27 "Читая философское предисловие Карамзина к журналу "Утренний свет", (...) в котором он говорит, что цель журнала состоит в любомудрии, в развитии человеческого ума, воли и чувства, направляя их к добродетели, я удивлялся тому, как могли мы до такой степени утратить понятие о единственной цели литературы - нравственной (...). В "Утреннем свете" помещались рассуждения о бессмертии души, о назначении человека, "Федон",28 жизнь Сократа и т. д. Вот цель благородная и для меня посильная - издавать журнал, целью которого было бы единственно распространение полезных (морально) сочинений" (46, 213 - 214). Как следует из этой записи, Толстой хорошо знал публикации "Утреннего света", в котором печатались переводы из Сенеки, Цицерона, статьи, посвященные философам-стоикам. В "Московском ежемесячном издании", служащим продолжением "Утреннего света", были напечатаны отрывки из "Бесед" Эпиктета,29 с которыми Толстой был знаком. Он писал Г. А. Русанову в феврале 1888 года: "Эпиктет - издание новиковское, больше не знаю" (64, 152).

Толстой читал много масонской литературы в связи с замыслом романа "Декабристы" во время работы над "Войной и миром".30 Естественно, что под влиянием этого чтения внимание писателя могла привлечь и стоическая философия. Весной 1858 года Толстой записал в дневнике: "Читал (...) Марка Аврелия, понимание мироздания" (48, 11). Проблема "Размышлений", обозначенная здесь Толстым, была ему внутренне очень близка: ведь понимание мироздания покоилось у Марка Аврелия (и стоического учения в целом) на идее всеобщего и непрерывного единства. Позднее эта идея определит духовный путь центральных героев Толстого и стержневые мотивы его философских работ.

В 1858 году Толстой читал Марка Аврелия, по всей видимости во французском издании. В переводе М. Жоли Толстой подчеркивает суждение, в котором раскрывается понятие упорядоченного единства мира. Марк Аврелий говорит о зависимости стремления к единению от степени духовности (разумности): "Чем существо совершеннее, тем оно более готово к сближению с себе подобными и слиянию с ними воедино" (M. Aur. IX, 9).31 Возле этого текста - толстовская запись на полях: "l'air liquide". Ее дословный перевод - "жидкий воздух". Запись Толстого отсылает нас к понятию пневмы,32 деятельному творческому началу, благодаря которому возникает взаимосвязь, взаимодействие, сочувствие (симпатия) между всеми частями космоса.

Мироздание стоиков представляет собой целостный живой организм, одушевленное сферическое тело, а пневма в стоическом учении есть единая субстанция


--------------------------------------------------------------------------------

27 Ошибка Толстого вполне объяснима, так как Новиков был наставником и другом Карамзина. Карамзин редактировал журнал для детей "Детское чтение для ума и разума" (1785 - 1789), первым редактором которого в течение двух лет был Новиков. Карамзин был также редактором "Московского журнала" (1791 - 1792), в котором публиковались повести Ж. Мармонтеля, биографический очерк "Жизнь Вениамина Франклина", отрывки из романа Л. Стерна "Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена" и др.

28 Толстой читал трактат М. Мендельсона "Федон, или Разговоры о бессмертии души", переведенный А. М. Кутузовым и опубликованный в номерах журнала за октябрь и ноябрь 1777 года.

29 См.: Московское ежемесячное издание (Н. И. Новикова). М., 1781. Ч. 2 (июль). С. 208- 215.

30 О толстовском осмыслении масонской литературы и комплекса масонских идей о внутреннем человеке во время создания "Войны и мира" см.: Галаган Г. Я. Путь Толстого к "Исповеди" // Л. Н. Толстой и русская литературно-общественная мысль. Л., 1979. С. 202 - 207.

31 Pensces de Mark-Aurele / Traduites du grec par M. de Joly // Les moralistes anciens. Paris, 1841. P. 239. Согласно традиционному научному обиходу, в скобках первая цифра обозначает книгу, вторая - запись.

32 С. Н. Трубецкой дает этому понятию следующее определение: "неделимый, всепроникающий, всеобъемлющий воздух" (Трубецкой С. Н. Сочинения. М., 1994. С. 82).



стр. 125


--------------------------------------------------------------------------------

мира, вездесущая "космическая плазма". Она одновременно - сам Бог, его дыхание, Логос-Разум, душа космоса и Природа. Являясь источником всех проявлений жизни, видимых и невидимых, эта божественная сила пронизывает весь мир и связывает его в единое целое: "Мироздание объединено и связано благодаря некой простирающейся по нему пневме. Она распространена по всем телам и в силу этого смешана со всеми телами, а каждое из них обязано ей своим бытием" (SVF, II, 441, 442).33 Пневма находится в постоянном изменении и движении, направленном "одновременно вовнутрь и вовне (причем направленное вовне создает величину и качественности, а направленное вовнутрь - единение и сущности" (SVF, II, 451).

Латинский эквивалент греческой пневмы - spiritus, который переводится как Дух, воздух, подвижный воздух. На присутствие в творческом сознании молодого Толстого идеи единства, связанной с понятием Дух, указывает отрывок из финала рассказа "Люцерн": "Один, только один есть у нас непогрешимый руководитель, Всемирный Дух, проникающий нас всех вместе и каждого, как единицу, влагающий в каждого стремление к тому, что должно; тот самый дух, который в дереве велит ему расти к солнцу, в цветке велит ему бросить себя к осени и в нас велит нам бессознательно жаться к друг другу" (5, 25). В этом тексте Толстого угадывается парафраз из Сенеки. Ср.: "И откуда взяться единству, если оно не было изначально присуще воздуху? Что заставляет расти плоды и прорастать нежные посевы, что выгоняет из земли зеленые побеги деревьев, что гонит их в вышину и заставляет раскидывать ветви, как не напряжение и единство воздуха (spiritus)".34 Здесь воздух - аналог пневмы, Духа.

Знакомство со стоическими понятиями пневмы, "движущейся из себя и к себе" (SVF, II, 471), "всюду разлитой", "все единящей", явно присутствует в "Войне и мире". В книге Толстого, как отметил С. Г. Бочаров, понятие "мир" "образует целую сетку значений".35 Одно из них: мир - это динамическое связное целое, управляемое всепроникающим Божественным началом. Подобный образ мироздания предстает в символическом сне Пьера. "Жизнь есть всё. Жизнь есть Бог. Все перемещается и движется, и это движение есть Бог. (...) И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. "Постой", - сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею... В середине Бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает" (12, 158).

Новое понимание жизни, открывшееся Пьеру во сне, усилено его реальными ощущениями от погружения в воду. Он как бы сам становится одной из капель жидкого шара и сливается с целым. Перебирая "воспоминания нынешнего дня, Пьер закрыл глаза, и картина летней природы смешалась с воспоминанием о купанье, о жидком колеблющемся шаре, и он опустился куда-то в воду, так что вода со-


--------------------------------------------------------------------------------

33 См.: Stoicorum veterum fragmenta. Coll. J. v. Arnim (Фрагменты ранних стоиков) / Пер. и комм. А. А. Столярова. М., 1999. Т. II. Ч. I. В дальнейшем ссылки на это издание даются сокращенно: в скобках указывается общепринятое название этого труда - SVF, том и номер фрагмента.

34 См.: Сенека. О природе // Луций Аней Сенека. Философские трактаты. СПб., 2002. С. 215,211.

35 Бочаров С. Г. Мир в войне и мире // Бочаров С. Г. О художественных мирах. М.: Сов. Россия, 1985. С. 229 - 231.



стр. 126


--------------------------------------------------------------------------------

шлась над его головой" (12, 159). Пережитое героем духовное открытие меняет его восприятие мира: "...он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, (...) и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь" (12, 205 - 206).

Ранее тема миропорядка прозвучала в разговоре Пьера с князем Андреем на пароме: "Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого? Разве я не чувствую, что в этом бесчисленном количестве существ, в которых проявляется божество, - высшая сила, - как хотите, - что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим" (10, 116). С. Г. Бочаров указал на появление здесь в тексте романа еще одного значения многосложного образа мира: "Мир не просто общая связь человеческой жизни ("в миру"), которая столько раз представляется персонажам книги Толстого хаосом, игрой, произволом случая, но это особая целесообразная связь, гармоническое целое".36 Для понимания характера этой связи становится существенной следующая деталь. Разговор Пьера с князем Андреем Толстой сопровождает краткими описаниями разлившейся реки и "великого, вечного неба"; т. е. изложение гердеровской идеи становления и развития мира как единого живого организма писатель соединяет с образами жидкости и воздуха (неба), соотносящимися с понятием пневмы. Ведь, согласно стоикам, Божественная всепроникающая пневма в зависимости от степени своего напряжения обусловливает уровни организации природы и разнообразие всего существующего. Разумность, или духовность, как всего мира, так и каждого человека, определяется тонусом пневмы, ее особым качеством.

В романе сон Пьера, как верно отметил Р. Густафсон, кульминация метафизического поиска героя и одновременно один из важнейших художественных образов метафизики Толстого.37 В этом сне представлена модель мира, объясняющая объективную неразрывную связь человека с общей жизнью: мир есть непрерывное подвижное целое, в каждой части которого присутствует единое "великое, вечное и бесконечное" начало (12, 205). Толстовское понимание мироздания - это один из аспектов проблемы единения, стержневой в творчестве писателя.38 При этом Г. Галаган отмечает: "Концепция единения получает логическое оформление в наследии позднего Толстого. Но большинство ее опорных аргументов становятся таковыми в творчестве писателя очень давно".39

Мотивы всепроницающей единой сущности содержатся и в дневнике Пьера (в период его увлечения масонством). Так, например, Пьер думает о наличии у Бога различных имен, о трех универсальных началах мира - соли, соответствующей телесности, сере - душе, меркурии (ртути) - духу: "Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя неизрекаемое, имеющее значение Всего. (...) В святой науке ордена все едино, все познается в своей совокупности и жизни. Троица - три начала вещей - сера, меркурии и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурии, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность - Христос, Дух Святой, Он" (10, 182 - 183; курсив мой. - Н. Н.).

Источником толкований Пьера о трех началах является одна из записей известного масона П. Я. Титова, дневник которого "послужил "прообразом" дневника


--------------------------------------------------------------------------------

36 Там же. С. 238.

37 См.: Густафсон Ричард Г. Обитатель и чужак. СПб., 2003. С. 92.

38 О концепции единения и ее ключевых мотивах в наследии Толстого см.: Галаган Г. Я, Л. Н. Толстой: философско-исторические основы единения людей // Единение людей в творчестве Толстого. Оттава, 2002. С. 68 - 88.

39 Там же. С. 77.



стр. 127


--------------------------------------------------------------------------------

Пьера".40 Рассуждения на эту тему Толстой мог прочитать также в записных книжках С. С. Ланского, находящихся в собрании Румянцевского музея.41 И Титов, и Ланской были учениками видного масона розенкрейцеровского направления Осипа Алексеевича Поздеева, ставшего прототипом духовного наставника Пьера Осипа Алексеевича Баздеева.

В первой части отрывка Пьер использует ветхозаветные имена Бога для обозначения различных ипостасей, действий Единого начала, Всего.

Вторая часть суждений Пьера о ртути, сере и соли представляет собой парафраз мыслей Якоба Бёме о единой сущности, лежащей в основе всего; о способах проявления невидимого духовного мира; о проникновении одного свойства в другое, осуществляемом согласно всеобщему принципу троичности Божественного существа.42 В целом космология Бёме имеет параллели со стоическим учением о непрерывной целостности мира. Этот немецкий мыслитель, оказавший большое влияние на последующее развитие европейской философии, "пользовался у розенкрейцеров величайшим авторитетом и уважением".43 Толстой мог читать его сочинения, изучая масонский архив Румянцевского музея во время работы над романом.44

Включенное в текст романа метафорическое описание свойств элементов "в их совокупности и жизни" находится в непосредственной связи с символической картиной жизни в виде подвижного "жидкого шара" и дополняет ее понятием единой Божественной сущности.45 Подобно стоической пневме, она является той силой,


--------------------------------------------------------------------------------

40 См.: Щербаков В. И. Неизвестный источник "Войны и мира" ("Мои записки" масона П. Я. Титова) // Новое литературное обозрение. 1996. N 21. С. 130 - 151. Приводится следующий отрывок из записей Титова: "Все видимые тела суть темницы или одежды света(...) и как все духовное есть тройственно, то и все видимое состоит из трех начал, а именно соли, серы и меркурия. Соль есть начало всякой телесности и имеет свойство стягивать или сжимать так, что духовное и невидимое представляется телесным, видимым. Сера есть елейного и огненного свойства. Она, соединяясь с солию, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством коего, притягивая меркурий, схватывает его, удерживает, и совокупно производят видимые тела. Меркурий есть жидкая, летучая духовная сущность, которая удобно дает себя уловлять первым двум началам и, соделавшись постоянным, производят совокупно телесные существа в многоразличных изменениях" (Там же. С. 140).

41 Так, у А. И. Пыпина мы читаем: "В декабре 1813 года Ланской записывает розенкрейцеровские толкования о меркурий, сере и соли, или духе, душе и теле, - о том, что "в X степени открывается значение имен Божьих по разным свойствам его: Адонай (значит) сотворил мир; Елогим - свойство правосудия, коим и ныне мир правится; неизрекаемое же имя содержит в себе свойства и означает то состояние, когда все будет во всем"" (Пыпин А. И. Русское масонство XVIII и первой четверти XIX века. Пг., 1916. С. 366).

42 В одном из основных своих произведений "Ключ" Яков Бёме пишет: "46. Языческие мудрецы (...) говорили, что все вещи в этом мире состоят из Сульфура, Меркурия и Соли; при этом они рассматривали не только Материю, но также и Дух, из которого Материя происходит; потому что ее основа не состоит из грубых Соли, Серебра и Серы, не это они имеют в виду, но Дух этих свойств; из него состоит все, что в этом мире живет, растет и существует, будь то равным образом материальное или духовное. Под Солью они понимают острое Магнетическое Желание Природы; под Меркурием - Движение и Разделение Природы, благодаря которому каждая вещь получает собственное имя; под Сульфуром они обозначили воспринимающую, кипящую, возрастающую Жизнь. В Духе-Сульфуре находится Масло, в котором горит пламенная Жизнь, в Масле же заключена Квинтэссенция, а именно сульфурический Меркурий, подлинная Жизнь Природы, которая является Эманацией Слова Божественного Могущества и Движения... См.: Bohme Jacob. Clavis oder Schliissel // Theosophia revelata... Bd 6. Amsterdam, 1730. T. 20. S. 89.

43 См.: Пыпин А. И. Указ. соч. С. 360.

44 На русский язык почти все произведения Бёме перевел известный московский масон С. И. Гамалея. В Каталоге масонских рукописей Московского Публичного и Румянцевского музеев (М., 1900) под номером 392 (2681) значится его перевод "Ключа" Бёме.

45 Бёме пишет: "3. Священное писание указывает нам, что этот Единый Бог Триедин, т. е. это единая тройная Сущность (Wesen), имеющая три различных способа действия, во всем остается одновременно лишь одной Сущностью, как можно это видеть по Силе, которая источается во все вещи..." (Clavis. S. 79).



стр. 128


--------------------------------------------------------------------------------

которая делает мир единым целым и сообщает вещам различные качества и состояния.

Не случайно эти дневниковые размышления Пьера о трех началах, в частности меркурии, олицетворяющем особые свойства духовной природы единого мира, имеют в романе свое продолжение.

В эпилоге "Войны и мира" возвышенный любовный порыв Николеньки Болконского Толстой соотносит с понятием жидкости. Таким образом он соединяет просветленное состояние мальчика не только с откровением Пьера о жизни, но и с понятием всеобщей духовной сущности, проявляющей себя в человеке через любовь: "Николенька почувствовал слабость любви: он почувствовал себя бессильным, бескостным и жидким (курсив мой. - Н. Н.)" (12, 249).

Особое проявление высшей духовной природы мира выражено и в предсмертных ощущениях князем Андреем вечной свободной любви и "странной легкости бытия": "Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его" (12, 64).

Смысловая метафора "Войны и мира" повторяется в сказке "Ассирийский царь Ассархадон" (1903): духовное прозрение героя непосредственно связано с погружением в воду, которое в образной форме означает соединение, слияние с общей жизнью и с Богом. В этот период понятие жидкости в наследии Толстого уже окончательно выступает как символ всеобщей сущности, родства, единства жизни. Так, например, сотнесенность "вечной сущности, живущей в человеке" (53, 75), с образом жидкости мы встречаем в дневнике писателя 1894 года: "...та часть моего я, в которой я увеличиваю веру, есть та единая сущность, которая есть во всех людях, и, увеличивая ее в себе, я увеличиваю ее во всех, как бы увеличивая ту жидкость, которая разлита во всех" (52, 116. Курсив мой. - Н. Н.).

Со стоическими идеями в "Войне и мире" во многом перекликается и решение проблемы соотношения личной свободы и необходимости, одной из ключевых в романе.46

Во время плена, несвободы внешней, Пьер испытывает "совершенную внутреннюю свободу". Несомненным и высшим счастьем человека в представлении Пьера становятся отсутствие страданий, удовлетворение естественных человеческих потребностей, свобода выбора занятий, когда этот выбор ограничен условиями плена. Он приходит к состоянию "нравственной подобранности и готовности ко всему" (см. 12, 97 - 98). Такое же понимание свободы, независимой от внешних обстоятельств, характерно и для учения стоиков.

"Радостное чувство свободы - той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы" (12, 205), пережитое Пьером в плену, выливается у него в особое состояние постижения своей сути и своей связи с миром: "Ха, ха, ха! - смеялся Пьер. (...) В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня - мою бессмертную душу! (...) Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля... открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая... зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. "И все это мое, и все это во мне, и все это я! - думал Пьер. - И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!" Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам" (12, 105 - 106).


--------------------------------------------------------------------------------

46 О решении этой проблемы в романе см.: Купреянова Е. Н. "Война и мир" и "Анна Каренина" Л. Толстого // История русского романа. М.; Л., 1964. С. 270 - 350; Скафтымов А. П. Образ Кутузова и философия истории в романе Толстого "Война и мир" // Скафтымов А. П. Нравственные искания русских писателей. М., 1972. С. 182 - 217; Громов П. О. О стиле Льва Толстого: "Диалектика души" в "Войне и мире". Л., 1977. С. 62 - 95; Лурье Я. С. Дифференциал истории в "Войне и мире" //Русская литература. 1978. N 3. С. 43 - 60. Курляндская Г. Б. "Диалектика души" и проблема свободной воли в романе "Война и мир" // Курляндская Г. Б. Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский. Тула, 1986. С. 7 - 40.



стр. 129


--------------------------------------------------------------------------------

Приведенный текст по смыслу и эмоционально соотносится с одним из фрагментов "Бесед" Эпиктета: "Я должен умереть, но должен ли я о сем вздыхать и соболезновать? Я должен быть в оковах, но надлежит ли мне для сего проливать слезы? Я изгнан из отечества; но что же препятствует мне странствовать с веселым и бодрым духом? "Открой твои таинства". - "Нет, ибо сие состоит в моей власти". - "И так я ввергну тебя в темницу". - "Как! Что ты говоришь?" - "Меня? Ногу мою можешь ты сковать, но победить волю мою и сам Зевс не в состоянии"" (Diss., I, 1, 22 - 23).47

Процитированный отрывок из Эпиктета входит в "Епиктетовы речи" (Речь первая), которые были напечатаны в "Московском ежемесячном издании" Новикова в 1781 году.48 С этим переводом из Эпиктета, как мы писали выше, Толстой был знаком.

Описание плена героя Толстой не случайно заканчивает символической картиной жизни в виде жидкого колеблющегося шара. В романе понятие "внутренней свободы, независимой от внешних обстоятельств" (12, 204) неотделимо от представлений о едином и подвижном мире. "Чистая влага" истины, воспринятая Пьером, открывает ему два главных принципа человеческого существования: ощущение неразрывной связи с миром через духовное начало, которое везде и во всех (см. 12, 205 - 206); и главное, что эта вечно изменяющаяся, вечно великая, непостижимая и бесконечная жизнь подчиняется только Богу, "без воли которого не спадет волос с головы человека" (см. 12, 206). Вера дает ему новое понимание цели, которая заключается в исполнении воли Бога. И как следствие, становятся другими его отношения с людьми: "в глазах его светилось настоящее участие", "он вызывал" в каждом "лучшие стороны его души и любовался ими" (12, 208).

Если Пьер Безухов - рядовой человек, то Кутузов - человек, наделенный властью. И в этом образе Толстого интересует сочетание индивидуальной свободы и зависимости от общей жизни. Действия Кутузова как полководца "своевременны и уместны", потому что его личная воля сообразуется с общим ходом вещей, повинуется разуму и нравственному чувству. Трактовка личности Кутузова в романе близка понятию стоического мудреца, обладающего истинным знанием, достигшего согласия с самим собой и той ступени высшей свободы, когда личная воля и необходимость совпадают.49 "Чем больше он (князь Андрей. - Н. Н.) видел отсутствие всего личного в этом старике, в котором оставались как будто одни привычки страстей и вместо ума (группирующего события и делающего выводы) одна способность спокойного созерцания хода событий, тем более он был спокоен за то, что все будет так, как должно быть. "У него нет ничего своего. Он ничего не придумает, ничего не предпримет..., но он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит. Он понимает, что есть что-то сильнее и значительнее его воли, - это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, умеет понимать их значение, и в виду этого значения умеет отрекаться от участия в этих событиях, от своей личной воли, направленной на другое"" (11, 170).

Понимание жизни, свойственное Кутузову, определяет и образ стоического мудреца: "Они (достойные, мудрые. - Н. Н.) не терпят ни от кого принуждения и


--------------------------------------------------------------------------------

47 В соответствии с научным обиходом в скобках указаны: Diss. - начальные буквы названия "Бесед" в латинском переводе "Dissertationes", номер книги, главы и записи.

48 См.: Московское ежемесячное издание (Н. И. Новикова). 1781. Ч. 2 (июль). С. 213.

49 На эту связь указал А. Столяров. В его исследовании о стоицизме (глава о нравственном идеале) отличительными свойствами мудрого называются умение истолковывать причинные связи как закон своей судьбы, способность безошибочно избирать надлежащие условия и время действия, обладание особой стойкостью перед лицом неизбежного. И как пример стоического отношения к жизни приводятся размышления князя Андрея о Кутузове. См.: Столяров А. А. Стоя и стоицизм. М., 1995. С. 205 - 206.



стр. 130


--------------------------------------------------------------------------------

сами никого не принуждают, не встречают препятствий и никому не препятствуют, не претерпевают насилия и сами его не причиняют, никому не подвластны и никем не помыкают, никому не вредят и сами не терпят вреда, избегают несчастий и не ввергают в несчастья других, не ошибаются, не заблуждаются, все замечают относительно самих себя и вообще не поддерживают заблуждений. Люди эти самые счастливые, благополучные, блаженные, богатые, благочестивые, любезные богам и полные достоинства; они подобны царям и полководцам, лучше всех разбираются в управлении государством и домом..." (SVF, I, 216).

Приведенное суждение принадлежит Зенону и сохранилось в "Антологии" Стобея. Этот труд (в 4-х книгах) византийского писателя, в котором собраны выдержки почти из 500 греческих авторов, служит ценным источником по изучению античной философии. Стобей был хорошо известен в масонской среде в связи с интересом вольных каменщиков и к герметической традиции, и к стоическому учению, и к античной философии в целом.50 Возможно, Толстой, изучая масонские документы, познакомился с этим фрагментом Зенона из Стобея и вполне сознательно соотносил образ Кутузова со стоическим идеалом мудреца. В наследии писателя стоические представления об истинно мудром человеке получат свое дальнейшее развитие в теме странничества (роман "Воскресение", повести "Отец Сергий", "Посмертные записки старца Федора Кузмича", "Корней Васильев").51

Образы Пьера и Кутузова в романе - это художественное решение вопроса о сути подлинной свободы и о путях ее достижения. Только в процессе самопознания и самоопределения себя в качестве орудия воли Бога человек обретает внутреннюю независимость от внешнего, готовность ко всему, самодостаточность. И тогда свобода совпадает с необходимостью - с добровольным и сознательным, разумным подчинением высшей причинности.

Поставленная в романе проблема соединения в человеке личной свободы и необходимости будет решаться на протяжении всего творчества писателя. Многие его рассуждения о свободе будут также соотноситься с комплексом стоических идей. На эту связь указал еще Э. Радлов: "В вопросе о свободе воли Л. Толстой стоит на точке зрения стоиков: он отождествляет свободу с разумностью".52 Действительно, развивая в дальнейшем положения о внутренней свободе, Толстой в первую очередь обратится к учению Эпиктета как наиболее отвечающему его собственному мировосприятию.53 В одной из бесед писатель вспоминал, что прочел Эпиктета на французском языке еще до "Войны и мира". "И подумал, - продолжал писатель, - что все это старое, известное. Когда впоследствии у меня развилось религиозное сознание, я читал снова Эпиктета и мне он был дорог; я нашел в нем точь-в-точь то же самое, что я перечувствовал, передумал".54

Идеи романа о всеобщем единстве мира, единой сущности, духовной природе человека, его внутренней свободе связаны Толстым с системой масонских воззрений. При этом отношение писателя к братству вольных каменщиков не было однозначным. Ему были чужды их излишний мистицизм, обрядность, ритуалы. Но многие положения масонского учения отвечали его собственным философско-нравственным исканиям. В сознание Пьера "масонство входит не всей совокупностью своих метафизических основ, а так, "как он понимал его" (10, 115). Характер этого


--------------------------------------------------------------------------------

50 Так, например, Григорий Полетика, переводя изречения Эпиктета, использовал "Эклоги" Стобея. См.: Епиктита, стоического философа, Енхиридион и Апоффегмы и Кевита Фивейского. Картина или изображение жития человеческого / Перевод с греческого Григория Полетики. 1-е изд. СПб., 1759.

51 См.: Николаева Н. А. Л. Толстой и философия стоиков ("Размышления" Марка Аврелия в библиотеке Ясной Поляны). С. 256 - 257.

52 Радлов Э. Владимир Соловьев // Соловьев Вл. Собр. соч. СПб., 1907. Т. IX. С. XLIII.

53 См.: Николаева Н. А. Л. Н. Толстой и Эпиктет // Яснополянский сборник. Тула, 2000. С. 321 - 332.

54 Маковицкий Д. П. У Толстого//Лит. наследство. 1979. Т. 90. Кн. I. С. 104.



стр. 131


--------------------------------------------------------------------------------

переосмысления аналогичен авторскому".55 Пьер постепенно разочаровывается и отходит от масонства, слишком велик разрыв между декларируемыми ценностями и добродетелями в ложах и реальным образом жизни братьев. Но именно ориентиры, внушенные масоном Баздеевым, приводят героя к новому пониманию жизни и согласию с самим собой.56

В последующих произведениях Толстой уже не будет обращаться к масонской теме, но, несомненно, осмысление нравственно-философских основ учения вольных каменщиков на страницах романа во многом определит его дальнейший пристальный интерес к наследию стоиков.

В начале 1880-х годов Толстой усиленно изучал тексты Евангелия, историю христианства, трактаты отцов церкви. В библиотеке Ясной Поляны сохранилось издание "Les peres de l'Eglise" ("Отцы церкви", Paris, 1837) с пометами писателя при чтении им сочинений Климента Александрийского, Тертуллиана, Иустина, Оригена. Христианская литература первых веков содержала большой круг стоических идей, созвучных мировосприятию Толстого. Осмысляя этическое и метафизическое содержание христианства, он воспринимал стоицизм в его единстве с раннехристианскими воззрениями и рассматривал нравственное учение стоиков как "гимназию для университета Христа" (63, 261), как "зародыш" (26, 576) того "всемирного жизнепонимания" (28, 69), на котором основано учение Христа.

В конце 1880-х - 1890-х годах Толстой создаст ряд религиозно-философских работ ("В чем моя вера?" (1884), "О жизни" (1887), "Царство Божие внутри вас" (1893), "Религия и нравственность" (1893)), в которых оформит свою концепцию жизнепонимания. В движении толстовской мысли этого периода значимость стоических идей будет достаточно велика.


--------------------------------------------------------------------------------

55 См.: Галаган Г. Я. Л. Н. Толстой. Художественно-этические искания. Л., 1981. С. 113.

56 Стоит отметить, что Пьер во многом повторяет путь Н. М. Карамзина - от тесного сближения с масонами к разрыву с ними при сохранении прочно усвоенных у них нравственных принципов.



стр. 132