Немецкая славистка Рената фон Майдель выпустила в свет объемный труд - результат ее многолетних усилий по сбору и осмыслению материалов, воссоздающих в своей совокупности историю зарождения, расцвета и угасания русского штейнерианства.1 Озаглавленная "У врат. Четверть века антропософии в России" и посвященная памяти З. Г. Минц, эта книга - заметное событие в


--------------------------------------------------------------------------------

Maydell Renata von. Vor dem Thore. Ein Vierteljahrhundert Anthroposophie in Russland. Bochum; Freiburg: project verlag, 2005. 474 S. (Dokumente und Analysen zur russischen und sowjetischen Kultur. Bd 29 / Hrsg. von Karl Eimermacher und Klaus Waschik).

1 Среди многочисленных более ранних работ Р. фон Майдель (в некоторых из них содержатся ценные сведения, не вошедшие в рецензируемую книгу) отметим лишь важнейшие публикации на русском языке: 1) О некоторых аспектах взаимодействия антропософии и революционной мысли в России // Блоковский сборник. Тарту, 1990. Вып. XI. С. 67 - 81 (Учен. зап. Тартуск. ун-та. Вып. 917);



стр. 209


--------------------------------------------------------------------------------

области изучения русско-германских культурных "отражений", причем в области весьма специфической.2

Слово "антропософия" было у нас долгие годы подозрительным и даже опасным. Учение Рудольфа Штейнера (1870 - 1925), завоевавшее во всем мире тысячи приверженцев, преподносилось как одно из идеалистических течений, чуждое советской идеологии. Через год после смерти Доктора (так принято было именовать Штейнера) Большая Советская Энциклопедия сообщала читателям, что созданное им в 1913 году ответвление теософии "возникло в несомненной идеологической связи с борьбой германского империализма против английского" и представляет собой "причудливую смесь пифагорейской и неоплатоновской мистики, восточной теософии, евр(ейской) каббалистики, гностики, манихейства, масонства, обрывков метафизических систем Фихте и Шеллинга и философских взглядов Гете". Неудивительно, подытоживал осведомленный автор цитируемой статьи, что "учение такого рода не могло найти никакого отклика в пролетарской среде".3 Последнее утверждение (возможно, и справедливое) не дает ответа на существенный вопрос, важнейший для истории нашей культуры: почему - не найдя отклика в пролетарской среде - реакционное учение Штейнера получило широчайший резонанс в среде русской интеллигенции в предреволюционную эпоху?

В последние двадцать пять лет ситуация изменилась коренным образом: на Западе и в России появилось несколько капитальных трудов, посвященных русскому оккультизму, в частности его неразрывной связи с культурой Серебряного века.4 Выявлен и опубликован ряд ценнейших источников - писем, дневников, мемуарных свидетельств.5 Переведены на русский язык или переизданы сочинения самого Штейнера, в том числе связанные с Россией.6 В новом ракурсе обозначилась фигура известнейшего русского штейнерианца - Андрея Белого; именно этот - антропософский - аспект его личной и творческой биографии все более привлекает к себе внимание исследователей.7

Издавая свой труд, немецкая исследовательница находилась в нелегком положении. Количество публикаций, посвященных русским антропософам, было к 2005 году уже столь велико, что казалось: сюжет в основном исчерпан. Можно ли - после основополагающих работ Н. А. Богомолова, Дж. Мальмстада, Г. В. Обатнина, М. Спивак - найти и сообщить нечто новое об оккультных исканиях Андрея Белого, Вячеслава Иванова, Маргариты Сабашниковой, об антропософской окраске московского "Мусагета" или петер-


--------------------------------------------------------------------------------

2) К переводу статьи Андрея Белого "Die Anthroposophie und Russland" на русский язык // Новое литературное обозрение. 1994. N 9. С. 161 - 181 (в соавторстве с М. Безродным); 3) "Спешу спокойно...". К истории оккультных увлечений Эллиса // Там же. 2001. N 51. С. 214 - 239.

2 Название "У врат" восходит к циклу лекций Р. Штейнера "У врат теософии", прочитанному в Штутгарте с 22 августа по 5 сентября 1906 года.

3 Большая Советская Энциклопедия. М., 1926. Т. 3. С. 128 - 129.

4 Укажем лишь основные из них: Fedjuschin V. B. Russlands Sehnsucht nach Spiritualitat: Theosophie, Anthroposophie, Rudolf Steiner und die Russen. Eine geistige Wanderschaft. Schaffhausen, 1988; Carlson M. "No Religion Higher Than Truth": A History of the Theosophical Movement in Russia. 1875 - 1922. Princeton, 1993; Rosenthal B. G. (ed.). The Occult in Russian and Soviet Culture. Ithaca; London, 1997; Коренева М. Ю. Образ России у Рудольфа Штейнера // Образ России: Россия и русские в восприятии Запада и Востока. СПб., 1998. С. 305 - 316; Богомолов Н. А. Русская литература XX века и оккультизм: Исследования и материалы. М., 1999; Обатнин Г. В. Иванов-мистик: Оккультные мотивы в поэзии и прозе Вячеслава Иванова: (1907 - 1919). М., 2000; Meier-Rust K. Das "Christus-Volk": Charakter und Mission des russischen Volkes bei Rudolf Steiner // Russen und Russland aus deutscher Sicht. 19./20. Jahrhundert: Von der Bismarckzeit bis zum Ersten Weltkrieg. Munchen, 2000. S. 1012 - 1034.

5 См., например: Жемчужникова М. Н. Воспоминания о Московском антропософском обществе (1917 - 1923) / Публ. Дж. Мальмстада // Минувшее: Исторический альманах. Paris, 1988. [Вып.] 6. С. 7 - 53; Волошина-Сабашникова М. В. Зеленая змея: Мемуары художницы / Вступ. ст., подг. текста и прим. С. В. Белова. СПб., 1993 (книга написана и впервые издана по-немецки в 1954 году), и др. См. также: Волошина Маргарита [Сабашникова М. В.]. Зеленая Змея. История одной жизни / Пер. с нем. М. Н. Жемчужниковой. Прим. С. В. Казачкова и Т. Л. Стрижак. М.,1993.

6 См.: Рудольф Штейнер о России. Из лекций разных лет / Сост., перевод, комм. Г. А. Кавтарадзе. СПб., 1997.

7 См.: Kozlic F. C. L'Influence de l'anthroposophie sur l'ceuvre d'Andrei Bielyj. Frankfurt a. M., 1981. Bd 1 - 3.; Мальмстад Дж. Андрей Белый и антропософия // Минувшее: Исторический альманах. Paris, 1988. [Вып.] 6. С. 337 - 448; Paris, 1989. [Вып.] 8. С. 409- 471; Paris, 1990. [Вып.] 9. С. 409 - 488; Спивак М. Андрей Белый - Рудольф Штейнер - Мария Сивере // Литературное обозрение. 1995. N 4/5. С. 44 - 68; Gut T. (ed.). Andrej Belyj: Symbolismus. Anthroposophie. Ein Weg. Texte - Bilder - Daten. Dornach, 1997 и др.



стр. 210


--------------------------------------------------------------------------------

бургской "Вольфилы", о разгроме Русского антропософского общества к 1923 году?

Оказалось, можно. Более того. Подробно воссоздавая историю русского штейнерианства и опираясь, естественно, на работы своих предшественников, Р. фон Майдель использует их лишь в той мере, в какой этого требует логика ее собственного повествования. Отказавшись от пересказа известных фактов, она стремится дать документальный обзор. Основная задача Р. фон Майдель - создать целостную панораму антропософского движения в России на разных его этапах, представить русское штейнерианство как процесс, познакомить читателя с множеством русских людей, так или иначе причастных к антропософии. Выбор, характер использования и способ подачи материала в ее книге - абсолютно независимы. При этом, учитывая в своей работе практически все, что появилось в печати о русских штейнерианцах к началу 2000-х годов, исследовательница уточняет и дополняет, а подчас и опровергает своих коллег. Неудивительно: богатейший архивный материал, кропотливо собранный Р. фон Майдель, позволяет ей увидеть многое в новом свете.8 Обилие материала определило и "двухэтажную" структуру книги: основной текст подкрепляется внизу страницы (едва ли не каждой) уточняющим и комментирующим: дополнениями, цитатами, ссылками, биографическими справками и т. д. (общее число примечаний - 1651).

Очевидно, что книга Р. фон Майдель подводит итог не только ее собственным многолетним изысканиям, но и усилиям целого поколения исследователей, пытавшихся осветить историю проникновения в Россию антропософских идей и произрастания их на русской почве. Этот период - условно назовем его "эмпирическим" - в основном завершен. Наступает период "аналитический" - период осмысления и оценки рецепции Штейнера в России на фоне религиозных исканий в эпоху "между двух революций".

Русское штейнерианство рассматривается в книге Р. фон Майдель с момента его зарождения, т. е. приблизительно с 1902 - 1903 годов, когда в Берлине на лекциях Штейнера стали появляться первые слушатели (в основном - слушательницы) из России, увлеченные "тайноведением" (Geheimwissenschaft) и "восточной мудростью": Мария фон Сивере (будущая жена Штейнера), Нина Гернет, Анна Каменская, Елена Писарева. Деятельность каждой из этих теософок охарактеризована автором с достаточной полнотой.9 Особняком в этом ряду стоит Анна Минцлова, чья яркая экспансивная фигура во многом определила оккультные искания русского Серебряного века; в ней видели пророчицу, носительницу эзотерического знания, одну из "посвященных".

В личности Анны Минцловой особенно полно воплотились те религиозно-мистические, "эзотерические" устремления русского символизма, коими были захвачены - в разной мере - крупнейшие представители этого литературного течения. Роль Минцловой как посредницы между Штейнером и русскими символистами (особенно Вячеславом Ивановым), ее биография и портрет описаны в книге Р. фон Майдель весьма подробно. Приводятся ценнейшие, на наш взгляд, документы, прежде всего письма Минцловой к Штейнеру, представляющие собой краткие "отчеты" о ее деятельности как пропагандистки "тайноведения" в кругах московской и петербургской интеллигенции.

В те ранние годы, когда Анна Минцлова, Маргарита Сабашникова и другие слушательницы из России жадно внимали словам Учителя, видя в нем чуть ли не "божество", никакой "антропософии" еще, собственно, не было. Штейнер возглавлял Немецкую секцию (или "ветвь") Международного Теософского общества, центр которого находился в Адьяре (Индия); руководство же теософским движением держали в своих руках англичане. Однако, в отличие от правоверных теософов с их ориентацией на Восток и культом Елены Блаватской, Штейнер уже в 1900-е годы пытается обновить теософию, создавая своего рода синтез "восточной мудрости" с


--------------------------------------------------------------------------------

8 Приведем перечень государственных и личных архивов, использованных в книге Р. фон Майдель: Архив Российской академии наук (Санкт-Петербург), Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Томской области (Томск), Российский государственный военный архив (Москва), личный архив М. В. Волошиной-Сабашниковой (Штутгарт, Германия), личный архив М. Н. Жемчужниковой (Москва), "Наследие Рудольфа Штейнера" (Дорнах, Швейцария); не говоря об источниках, традиционных для историка русской культуры: ГМИИ, ИРЛИ, РГАЛИ, РГБ...

9 В книге отсутствует имя З. А. Венгеровой, которая интересовалась теософией, писала об Е. П. Блаватской и была, по-видимому, первой из русских знакомых Штейнера (в околосимволистском кругу). В мае 1900 года в письме к своему родственнику, берлинскому писателю Адольфу Флаксу, рекомендуя петербургского переводчика и коллекционера Ф. Ф. Фидлера, Венгерова просит ввести его в круг берлинских литераторов и, в частности, "познакомить с Р. Штейнером" (см.: ИРЛИ. Ф. 649. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 141). Поскольку "теософский период" в жизни Штейнера начинается несколько позднее (в 1901 - 1902 годах), можно утверждать, что З. А. Венгерова была знакома со Штейнером как с одним из редакторов известного берлинского журнала "Das Magazin fur die Literatur des In- und Auslandes".



стр. 211


--------------------------------------------------------------------------------

христианским мистицизмом и европейской культурой. Разногласия между Штейнером и руководителями Теософского общества (с 1907 года его возглавляла Ани Безант) неуклонно нарастают и приводят в конце концов к отделению Немецкой секции и созданию в 1913 году Антропософского общества.

Русское штейнерианство прошло через несколько этапов. Первый из них начинается в годы Первой русской революции и завершается созданием Русского антропософского общества (1913). Второй - период расцвета - приходится на 1913 - 1917 годы. Последний - советский - период завершается закрытием Общества к 1923 году.

Идеи Штейнера распространялись в России постепенно. В 1905 - 1906 годах русских последователей Штейнера было всего несколько человек; затем, в 1907 - 1909 годах, возникают - при непосредственном участии Минцловой - первые кружки. 5 апреля 1908 года Минцлова сообщала Штейнеру из Москвы: "В целом, в одной Москве сейчас уже около сорока человек, из коих лишь двое-трое придерживаются несколько иной линии, хотя и они с интересом слушают Ваши лекции.10 Все остальные страстно привержены Вашему учению, Вашим словам. К осени наверняка будет уже пятьдесят членов, только у нас" (с. 80). К московскому кружку, о котором рассказывает Минцлова, примыкали или тяготели в то время К. П. Христофорова (в ее квартире и собирались "посвященные"), М. А. Эртель, Н. П. Киселев, К. Ф. Крахт, М. И. Сизов, Б. П. Григоров - некоторые из них станут через несколько лет активными участниками "Мусагета" и деятелями антропософского движения в России. С К. П. Христофоровой была дружна и А. Д. Бугаева (мать Андрея Белого), посещавшая теософские собрания. (В книге приводится немало других, менее известных имен.)

Русские последователи Блаватской объединялись вокруг Анны Каменской, возглавившей "религиозно-философско-научный " журнал "Вестник теософии" (Санкт-Петербург, 1908 - 1918), приверженцы Штейнера - вокруг Анны Минцловой. Тогда же, в 1908 году, в Петербурге было создано и Русское теософское общество (РТО); на его первом заседании в ноябре 1908 года присутствовало около ста человек. Год спустя теософская тема выносится на обсуждение в петербургском Религиозно-философском обществе (основной доклад был сделан Анной Каменской). В 1910 году возникает Московское отделение РТО. Однако образованных русских людей не может удовлетворить ортодоксальная ориентация РТО; их влечет к себе не столько "Тайная доктрина" Блаватской, сколько теория Штейнера, проникнутая "западным" духом. После таинственного исчезновения Минцловой в 1910 году центр русского штейнерианства окончательно перемещается в Москву и находит пристанище в недрах только что созданного "Мусагета" (кружок Христофоровой к тому времени распадается).

Историю этого позднесимволистского издательства (1910 - 1917) Р. фон Майдель рассматривает как важнейший этап русского штейнерианства. Действительно, основные идейные баталии, протекавшие в "Мусагете" в 1910 - 1914 годах, были связаны с именем Штейнера. Именно в "мусагетский" период Андрей Белый становится преданным его учеником; другой активнейший "мусагетовец" Эллис (Л. Л. Кобылинский) проделывает за короткий период (1910 - 1913) иной путь: от страстного увлечения Штейнером до глубокого разочарования в нем.11 Сохранившаяся (и доныне известная лишь частично) обширная переписка Белого и Эллиса с Э. К. Метнером, руководителем "Мусагета" и противником антропософии, а также переписка Метнера с другими "мусагетовцами" (Н. П. Киселевым, М. И. Сизовым и пр.) используются автором монографии в обильных выдержках, освещая разнообразные перипетии и оттенки борьбы за и против Штейнера в этом издательстве.

Особое место уделено в книге воззрениям самого Штейнера на Россию, духовно-историческую роль которой создатель антропософии постоянно подчеркивал в своих лекциях. Согласно разработанной Штейнером схеме мирового развития, именно в России (в славянском народе) найдет свое воплощение дух Шестой (послеатлантической) культурной эпохи - промежуточной между "центральноевропейской" и "американской". То, что эта эпоха наступит, по его прогнозам, лишь через полторы тысячи лет, не смущало Штейнера. Он видел в современной России приметы ее будущего расцвета (в форме деревенской общины), с воодушевлением говорил о ее великих духовных учителях (Достоевском, Льве Толстом и, разумеется, Елене Блаватской). Особо выделял и ценил Штей-


--------------------------------------------------------------------------------

10 Имеется в виду текст лекций Штейнера, записанных Минцловой и другими его слушателями в Германии.

11 Об Эллисе, и в частности о его поздних годах, проведенных в Западной Европе, в последнее десятилетие появилось несколько содержательных исследований: Willich H. Lev L. Kobylinskij-Ellis. Vom Symbolismus zur ars sacra: Eine Studie uber Leben und Werk. Munchen, 1996; Poljakov F. V. Literarische Profile von Lev Kobylinskij-Ellis im Tessiner Exil: Forschungen - Texte - Kommentare. Koln; Weimar; Wien, 2000. На русском языке: Виллих Х., Козьменко М. В. Творческий путь Эллиса за рубежом // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1993. Т. 52. N 1. С. 61 - 69; Виллих Х. Эллис и Штейнер // Новое литературное обозрение. 1994. N 9. С. 182 - 191.



стр. 212


--------------------------------------------------------------------------------

нер Владимира Соловьева, в котором он видел русского провозвестника антропософии, посредника между Востоком и Западом. Р. фон Майдель анализирует не только знаменитые (посвященные в основном России) гельсингфорсские лекции Доктора 1912-го и 1913 годов, но и взгляды Доктора на Первую мировую войну, революционные события 1917 года, социальную проблему, большевизм (последний воспринимался Штейнером как тирания и полная противоположность антропософии).

Следует уточнить, что представления Штейнера о России и русском народе-"христоносце" не отличались особой оригинальностью: они синтезировали в себе русофильские искания нескольких поколений на Западе. Видя в России молодую, полную нерастраченных сил патриархальную страну и возвеличивая ее, противопоставляя "женскую душу" России "мужественной" Германии и т. п., Штейнер, в сущности, повторял и варьировал то, что многократно высказывалось в конце XIX - начале XX века многими западноевропейскими авторами - от Мельхиора де Вогюэ и Ницше до Освальда Шпенглера.

Русское штейнерианство стало формироваться как организация (со своим уставом, своей структурой и т. д.) в 1913 году - сразу же после того, как Штейнер отмежевался от Теософского общества. Уже ранее сложившиеся кружки определились как два основных центра: Московская ложа во главе с Б. П. Григоровым (секретарь - М. И. Сизов), носившая имя Владимира Соловьева, и Петербургская ложа (бенедиктинская - в честь Бенедикта, персонажа драм-мистерий Штейнера) во главе с Е. И. Васильевой12 (секретарь - Б. А. Леман13). Васильева, как и Григоров, была наделена правами "гаранта". Петербургская ложа насчитывала в момент регистрации (осень 1913 года) всего восемь человек - значительно меньше, чем Московская. Работа осуществлялась, как правило, семейными парами (чета Григоровых, Васильева-Леман, Андрей Белый-Анна (Ася) Тургенева и т. д.) - этот "родственный" аспект играл немаловажную роль и в среде немецких антропософов.

Обе ложи были освящены Штейнером в мае-июне 1913 года в Гельсингфорсе; с этого момента и возникает Русское антропософское (первоначально - антропософическое) общество (РАО), официально открытое в сентябре. 26 июня 1914 года - в этот день в Дорнахе был заложен первый камень будущего антропософского храма (Гетеанум, "Здание", "Иоанново Здание") - Б. П. Григоров докладывает о создании в Москве Соловьевской ложи (с. 157). Кроме того, Григоров и его жена создают издательство "Духовное знание", призванное пропагандировать в первую очередь "духоведение" Штейнера (в русских переводах). Один из разделов книги Р. фон Майдель представляет собой краткий очерк деятельности этого издательства, сумевшего продержаться до 1920 года. В дальнейшем издание книг Штейнера на русском языке осуществлялось (вплоть до конца 1980-х годов) исключительно за пределами России.

Участие русских антропософов в строительстве Гетеанума - отдельная и весьма живописная глава в истории русского штейнерианства, запечатленная в мемуарных свидетельствах Андрея Белого, Маргариты Сабашниковой, Анны Тургеневой, дневнике и письмах М. А. Волошина и др. Впрочем, в книге Р. фон Майдель этой главе уделено лишь несколько строк - возможно, исследовательница ощущала недостаток в свежем фактическом материале, способном обогатить "дорнахский" сюжет новыми красочными деталями, и не желала повторять известные факты.

Зато в подробностях описано то, что происходило в России. Приблизительно половину книги занимают главы, освещающие работу русских штейнерианцев после 1917 года. Здесь можно выделить два периода: их пятилетнюю деятельность в рамках РАО (до конца 1922 года) и последующие годы, когда русским антропософам пришлось вести полулегальное существование. Эти периоды, особенно второй, исследованы до настоящего времени сравнительно мало.

Война с Германией поставила русских штейнерианцев в затруднительное положение: они принадлежали (формально) к Немецкой секции; их духовным вождем был немец Рудольф Штейнер. Русские теософы во главе с Каменской торжествовали: не следовало ориентироваться на "интеллектуальную, но варварскую" Германию (с. 192). Не склонные отождествлять милитаристский дух кайзеровской Германии с антропософской доктриной, штейнерианцы в России испытывали тем не менее сложное чувство по отношению к своей воюющей родине. Мужчины, находившиеся в Дорнахе и подлежавшие призыву, возвращаются в Россию. Прямые контакты со Штейнером осложняются, а то и совсем прерываются на несколько лет. Все это имело важные последствия для судеб русской антропософии.

В первые послереволюционные годы - в условиях относительной свободы - штейнерианцы получают возможность широко развернуть свою деятельность. Интенсивная антропософская работа ведется в Москве и в Петрограде: члены РАО встречаются (порой - ежедневно), выслушивают и обсуждают доклады, штудируют лекционные курсы Доктора, пытаются привлечь в Общество но-


--------------------------------------------------------------------------------

12 Е. И. Васильева более известна как Черубина де Габриак, героиня литературной мистификации, придуманной ею вместе с М. А. Волошиным.

13 Выступал как поэт под псевдонимом Б. Дикс.



стр. 213


--------------------------------------------------------------------------------

вых членов. Особое внимание уделяется культурной программе: проводятся литературные и музыкальные вечера. Маргарита Сабашникова приобщает желающих к искусству эвритмии; ее занятия посещают, в частности, Андрей Белый, его мать, поэт и переводчик Ю. П. Анисимов, В. О. Анисимова (жена Ю. П. Анисимова; литературный псевдоним Вера Станевич), М. И. Сизов, К. Н. Васильева (впоследствии - жена Андрея Белого) и др.

Андрей Белый прочел в те годы множество лекций: о современном кризисе, философии языка, ритмике, основах антропософии, Гетеануме и самом Штейнере. На его выступлениях присутствовало обычно несколько десятков слушателей (однако подчас собиралась огромная аудитория). Именно благодаря Андрею Белому, активному участнику группы "Скифы" в 1916 - 1918 годах, русская антропософия может быть сопоставлена с идеологией "скифства", очерченной в статьях Иванова-Разумника (вслед за Андреем Белым, Р. фон Майдель напоминает о "скифском посвященном" Штейнера, одном из трех великих учителей послеатлантической эпохи). Еще более явно эта тенденция проступает в деятельности петроградской (затем - московской и берлинской) "Вольфилы", где Белый, будучи центральной фигурой, хотел видеть воплощение своих антропософских устремлений, синтезирующих науку, религию, искусство. Политическая революция, как представлялось ему в то время, открывает невиданные возможности духовного переустройства жизни - это мироощущение было общим и для "Скифов", и для "Вольфилы". Вокруг Белого в Петербурге формируется кружок молодежи, увлеченно постигающей азы антропософии. Другой антропософский кружок образуется вокруг Маргариты Сабашниковой; опираясь на ее письма к Штейнеру (июль 1921 года), Р. фон Майдель сообщает ряд новых подробностей о характере ее занятий и слушателях ее антропософского курса в Петрограде. В окружении Белого и Сабашниковой в 1920 - 1921 годах можно встретить известных впоследствии писателей: Н. И. Гаген-Торн, О. Д. Форш, Г. П. Шторма и др.

Число участников РАО неуклонно возрастало. Опираясь на архивные материалы, Р. фон Майдель приводит точные цифры: в конце 1919 года число членов РАО насчитывало 50 человек, в 1921 году - около 100. В середине 1920-х годов один из списков членов РАО был отправлен Антропософскому обществу в Берлин - в нем поименовано 77 человек (список явно не полон). После Второй мировой войны этот документ - в составе трофейных материалов - вернулся в Советский Союз и находится ныне в Российском государственном военном архиве, где его и обнаружила Р. фон Майдель. На списке - помета одного из сотрудников от 13 января 1950 года, рекомендующего направить этот документ в МГБ, с тем чтобы выяснить, каким образом советские граждане оказались членами реакционной западной организации с центром в Штутгарте (с. 207).

Приблизительно в 1920 - 1921 годах - в период, казалось бы, наивысшего расцвета русского штейнерианства - в его недрах намечается раскол. Разногласия в среде московских антропософов приводят к тому, что осенью 1921 года (датировка Р. фон Майдель) Московская ложа распадается: из нее выделяется Ломоносовская группа (предполагается, что название было подсказано самим Штейнером, видевшим в М. В. Ломоносове "предтечу" и "основателя славянской культуры на Востоке"). В эту группу, среди прочих, входили литературовед М. П. Столяров, К. Н. Васильева, В. О. Анисимова (по предложению последней было создано "Вольное содружество духовных течений", отчасти родственное "Вольфиле"). К Ломоносовской группе тяготели также Андрей Белый, М. В. Сабашникова, А. С. Петровский, Т. Г. Трапезников (вскоре некоторые из них покинут Россию).

Не сумев пройти предписанную властями регистрацию, РАО прекращает свою официальную деятельность на рубеже 1922-го и 1923 годов. Русские антропософы переходят на нелегальное положение (соответствующий раздел книги так и озаглавлен "Антропософы в подполье"). Деятельность Антропософского общества медленно затухает. Контакты с Западом еще продолжаются, впрочем, от случая к случаю: углубляется взаимонепонимание между немецкими и русскими антропософами, между штейнерианцами "здесь" и "там". Члены РАО еще продолжают встречаться, собираясь небольшими кружками и группами для совместных "медитаций"; антропософская жизнь в Москве и Ленинграде теплится до начала 1930-х годов. Но уже в середине 1920-х годов начинаются репрессии. Первыми среди видных участников движения пострадали высланные из Ленинграда Е. И. Васильева и Б. А. Леман. Позднее, в 1931 году, ОГПУ Московской области возбуждает дело о "нелегальной контрреволюционной организации антропософов" в отношении 27 московских штейнерианцев, среди которых - О. Н. Анненкова, К. Н. Васильева, Б. П. Григоров, П. Н. Зайцев, А. С. Петровский, актриса М. А. Скрябина (дочь композитора) и др. (Андрей Белый, признанный идеологом "нелегальной организации", к дознанию не привлекался.14) В 1933 году была арестована и отправлена в ссылку М. Н. Жемчужникова. Репрессии в отношении антропософов продолжаются в СССР вплоть до конца 1930-х годов.


--------------------------------------------------------------------------------

14 Подробнее об этом см.: Спивак М. Андрей Белый в следственном деле антропософов // Лица: Биографический альманах. СПб., 2002. [Вып.] 9. С. 262 - 340.



стр. 214


--------------------------------------------------------------------------------

Более счастливой оказалась судьба видного русского антропософа "последнего призыва" - выдающегося актера и режиссера Михаила Чехова. Вступив в РАО приблизительно в 1923 году, он, вслед за Андреем Белым, пытался найти в антропософии некое цельное мировоззрение, которое "удовлетворяло бы его оккультным устремлениям и вместе с тем помогало бы ему одолеть хаос собственной жизни" (с. 326). Попытка Чехова установить тесные отношения с Дорнахом не увенчалась успехом. После своего отъезда из СССР (1928) Чехов до конца своих дней (он умер в 1955 году в США) самостоятельно продолжал свои антропософские штудии.

Почти полностью ликвидированная в советской России, антропософская деятельность продолжалась в крупнейших центрах русской эмиграции: Берлине ("Русская антропософская группа имени Рудольфа Штейнера"), Париже (журнал "Антропософия. Вопросы духовной жизни и духовной культуры", издательство "Водолей") и других столицах (Варшаве, Хельсинки, Риге, Вильнюсе и пр.). Однако о жизни русских антропософов, оказавшихся в изгнании, известно было до недавнего времени столь же мало, как и об их единомышленниках, оставшихся в Советском Союзе. Раздел в книге Р. фон Майдель, озаглавленный "Антропософы в эмиграции", во многом восполняет эту лакуну.

Таковы основные этапы русского штейнерианства, подробно описанные в рецензируемой книге. Впрочем, описание, как уже отмечалось, сочетается у Р. фон Майдель с анализом и экскурсами в теорию. В частности, исследовательница пытается выявить и осветить точки соприкосновения антропософии Штейнера с современными духовными течениями в России. Штейнерианство сопоставляется с такими явлениями русской мысли начала XX века, как толстовство (наряду с Владимиром Соловьевым и Достоевским, Толстой принадлежал к числу русских авторов, особенно чтимых Штейнером), русская религиозная философия (отдельные разделы посвящены Н. А. Бердяеву, С. Н. Булгакову, П. А. Флоренскому), религиозно-философский кружок А. А. Мейера и др. Этот подход представляется плодотворным: отдельными своими гранями учение Штейнера, стремившегося преодолеть "позитивное знание" XIX века, приблизиться к "тайне бытия", к "сверхъестественному", открыть людям скрытый "оккультный" мир, не порывая одновременно с христианством - основой европейского культурного сознания, находило отклик не только в среде его учеников и адептов. Не случайно Бердяев, причислявший себя к противникам антропософии, называет "антропософическое течение" наиболее интересным среди оккультных исканий эпохи "русского Ренессанса".15 Споры "за" или "против" Штейнера - составная часть русской культурной жизни в 1905 - 1917 годах, и книга немецкой исследовательницы иллюстрирует это со всей наглядностью.

В то же время русское штейнерианство - книга Р. фон Майдель подводит читателя к этому важному выводу - не представляло собой точный слепок с немецкого. Дело не только в постоянных трениях между русскими и немецкими антропософами по организационным, финансовым и иным вопросам. Русские последователи Штейнера не всегда довольствовались его отвлеченно-рациональными схемами; им недоставало в его словах то "культуры", то "истинной веры", то просто понимания российской "специфики". Это подтверждают примеры двух наиболее страстных приверженцев Штейнера в начале 1910-х годов - Андрея Белого и Эллиса. Каждого из них постигнет со временем болезненное разочарование в Учителе. Так, Эллис, превратившись в яростного антиштейнерианца, обвинял Штейнера - с точки зрения "чистого" католицизма - в неверном толковании Владимира Соловьева. Изменчиво-противоречивой по отношению к Штейнеру оказалась и позиция Андрея Белого, убежденного (после 1917 года) в том, что антропософия в русском варианте должна отличаться от немецкого образца. Истинная антропософия, "новая богиня", пророчествовал Андрей Белый, может и должна расцвести в послереволюционной России; предпосылкой тому является русская традиция общественной и религиозной мысли. Эти положения сформулированы в его программной статье "Антропософия и Россия", опубликованной в 1922 году в немецком антропософском журнале "Die Drei". В те годы (т. е. во время своего пребывания в Берлине) Андрей Белый сражается, по выражению Р. фон Майдель, "на два фронта": как русский против антропософов и как антропософ против русских (с. 346). Несмотря на то что до конца своих дней Андрей Белый остается в лоне антропософии, в нем вряд ли следует видеть верного, "ортодоксального" штейнерианца.

Добросовестность исследовательницы не позволила ей пройти мимо антропософских реминисценций в русской художественной литературе; в заключительном разделе книги упоминается ряд произведений, в которых преломилась - тем или иным образом - антропософская тема: от "Хождения по мукам" через "Доктора Живаго" вплоть до писаний... Ю. Мамлеева и В. Пелевина.

Основному тексту сопутствуют в конце книги подробный, охватывающий 100 страниц указатель литературы, а также перечень публикаций Штейнера на русском языке в 1907 - 1920 годах. Отсутствует, к сожалению, именной указатель, и это - единственная, по сути, претензия, которую мы вправе предъявить Ренате фон Майдель, полагая, что ее серьезный академический труд может быть использован и как ценнейший источник.


--------------------------------------------------------------------------------

15 Бердяев Н. Самопознание. Paris, 1989. С. 217.



стр. 215