Издание подготовил Н. Н. Покровский под редакцией С. О. Шмидта. М. 1971. 180 стр. Тираж 1000. Цена 1 руб. 85 коп.

В печати уже сообщалось о находке, сделанной в 1968 г. археографической экспедицией Института истории, филологии и философии Сибирского отделения АН СССР, - рукописном сборнике конца XVI в., содержащем полный текст "Судного списка" Максима Грека1 . Этот памятник был известен ранее в дефектном (без окончания) виде и вызывал немало научных споров. Теперь не только имеется полный текст "Судного списка" Максима Грека; в неразрывном единстве с ним находится в рукописи (39-я глава) комплекс новых материалов середины XVI в., связанных с "Судным описком" по происхождению и позволяющих понять обстоятельства и причины возникновения той редакции памятника, которая дошла до нас (стр. 45). В исследовании, сопровождающем публикацию, поставлены две основные источниковедческие задачи: определить происхождение памятника (время и причины возникновения) и его характер, тип, источники, степень достоверности известий. Такой подход представляется чрезвычайно плодотворным.

Решение спорных вопросов, связанных как с оценкой личности Максима Грека, так и с обстоятельствами идейной и политической борьбы в России во второй четверти и середине XVI в., основывается в рецензируемом издании на осмыслении внутренней логики памятника и исследовательском профессионализме. Наиболее спорными в рассматриваемом источнике являются два вопроса: как распределялись обвинения между соборами 1525 и 1531 гг. (главное здесь - предъявлялись ли в 1525 г. обвинения в "нестяжательстве") и насколько они были справедливы (в первую очередь имеются в виду обвинения политические).

Авторский анализ проходит несколько этапов. Во-первых, тщательное кодикологическое исследование рукописи в целом, которое включает не только сведения о ее приобретении, описание внешних особенностей,

1 Н. Н. Покровский. Сибирская находка. (Новое о Максиме Греке). "Вопросы истории", 1969, N1.

стр. 153

но также (что особенно важно) изучение происхождения рукописи, ее связь с деятельностью вологодского архиепископа Ионы Думина в конце XVI века. Во-вторых, датировка "Судного списка". Сужая постепенно период, в течение которого мог быть создан памятник, автор, наконец, ограничивает его временем между 1544 - 1548 гг., причем ближе к концу этого периода (стр. 39). В-третьих, выяснение причин появления "памятника полуофициального характера" (стр. 38), компилятивного "Судного списка", который возник на базе официальных документов о судах над Максимом Греком в 1525 и 1531 гг. и был объявлен митрополитом Макарием в 1548 г. "подлинными протоколами собора" (стр. 40). Этот памятник создавался "в качестве своеобразного функционального заместителя подлинных соборных протоколов" (стр. 89)2 .

Автором выдвинуты два варианта объяснения причин создания во второй половине 40-х годов XVI в. компилятивного "Судного списка". "Наиболее простое объяснение состоит в признании непосредственной связи между осуждением Исака и созданием "Судного списка", "обретение" которого в царской казне было затем организовано 2 ноября 1548 г." (стр. 40). Именно из "Судного списка" Макарий якобы узнал, что Исак (в то время архимандрит Чудова монастыря в Кремле) является еретиком, с которого не снято церковное отлучение. Это и послужило Макарию формальным основанием для соборного осуждения Исака в 1549 г.; единственной официально названной причиной была служба в церкви отлученного еретика. Истинная же причина остается неизвестной (замечания о том, что не знать об осуждении Исака Макарий не мот, вполне справедливы). На первый взгляд это объяснение не вполне убедительно из-за парадоксальной перестановки акцентов: для осуждения малоизвестного по источникам Исака Собаки создается большой и сложный памятник, посвященный гораздо более значительному лицу, памятник, в котором сообщение об этом осуждении представляется малозначительной деталью.

Другой вариант учитывает историческую обстановку второй половины 40-х годов XVI в., атмосферу вокруг имени Максима Грека, возрождение острого интереса к обстоятельствам суда над ним как в самой стране, так и за ее пределами. "Судное дело"

можно рассматривать как материал для опровержения утверждений александрийского патриарха Иоахима о том, что Максим Грек не являлся ни злоумышленником царю и государству, ни еретиком. Впрочем, и это объяснение несколько противоречиво: "Возникновение "Судного списка" Максима Грека в 40-е годы XVI в., когда дела его постепенно улучшались, может показаться странным" (стр. 43).

Сам автор, кажется, более правильным считает первое объяснение. Действительно, этот вариант подтверждается фактами, касающимися личности Исака Собаки. Путем отождествлений по почерку нам удалось к двум подписанным рукописям этого каллиграфа присоединить более двадцати, содержащих его автографы. Две из них написаны Исаком Собакой в Кирилло-Белозерском монастыре совместно с Гурием Тушиным3 , известным писцом, бывшим игуменом (1484 г.) этого монастыря. Третья кириило-белозерская рукопись с автографами Собаки4 имеет запись о том, что она написана "рукой" Гурия при игумене Макарий; но так как ни один из четырех почерков Гурию не принадлежит, то следует сделать вывод, что эта рукопись скопирована (вместе с записью) с собственноручной рукописи Гурия: наличие здесь автографа Исака (лл. 23 - 30 об.) позволяет считать, что и копирование произошло при игумене Макарий, то есть при жизни Гурия, так как деятельность Исака Собаки в Кирилло-Белозерском монастыре протекала именно в период игуменства Макария5 , что подтверждает чет-

2 Ср. Н. А. Казакова. Очерки по истории русской общественной мысли. Первая треть XVI в. Л. 1970, стр. 182 - 192.

3 ГПБ, Кир. -Бел. 117/374 (автографы Исака: лл. 8 - 14 об., 23 - 26 об., 28 bis - 30 об., 33 - 41, 44 - 63); ГПБ, Соф., 1447, лл. 180 об. - 194. Н. А. Казакова датирует первую рукопись между 1506 - 1524 гг., а вторую - около 1509 г. (Н. А. Казакова. Указ соч., стр. 250 - 251, ссылки 29 и 34). Мы находим возможным датировать их временем между 1489 - 1506 гг., так как среди рукописей, написанных Гурием при кирилло-белозерском игумене Макарий (1489 - 1506 гг.), упомянут "часослов"; это рукопись ГПБ, Кир-Бел., 281/538. А с ней связана общими кодикологическими особенностями и Кир. -Бел. 117/374 (ср., например, филиграни и записи) и Соф., 1447 (разновидность почерка Гурия и филиграни лл. 160 - 171 тождественны лл. 312 - 321 в Кир. -Бел. 281/538), что и позволяет датировать их временем игуменства Макария.

4 ГПБ, Кир. -Бел., N64/189; см. Н. А. Казакова. Указ. соч., стр. 249, ссылка 24.

5 Последующие рукописи Исака - московского происхождения.

стр. 154

вертая рукопись6 . Так как Гурий Тушин являлся учеником Нила Сорского7 , то вполне вероятно, что Исак Собака был лично знаком с Нилом или в какой-то форме мог быть связан с "нестяжателями". Это предположение делает понятным созыв собора на архимандрита Чудова монастыря Исака Собаку в 1549 г., накануне Стоглава, когда вновь должен был быть поднят вопрос о церковном землевладений.

Середина XVI в. - время большой активности иосифлянских литературных кругов в поисках идеологических прецедентов и идейных предшественников; в русло рукописной традиции вводится ряд литературно-публицистических памятников, характеризующих борьбу вокруг церковного и монастырского землевладения в первой половине XVI века. В этой обстановке создание "Судного списка" Максима Грека выглядит вполне естественным и логичным8 . Такие, например, памятники, как "Слово кратко" в защиту церковных имуществ (конец XV в.), соборные послания 1503 г. Ивану III о неотчуждаемости церковной собственности известны нам и волоколамских сборниках середины XVI в. и связаны, в частности, с рукописной традицией "Ответа" митрополита Макария "о недвижимых вещех, вданных богови в наследии благ вечных"9 .

Четвертый этап анализа, непосредственно подводящий к вопросу о степени достоверности известий памятника - определение его характера и источников, которые легли в его основу. Оба вывода здесь вполне убедительны. Во-первых, это слитность текста, повествующего об обоих соборах; во-вторых, отсутствие в рассказе о соборе 1525 г. известий, которые выходили бы за рамки сведений, сообщаемых в письме Даниила в Иосифо-Волоколамский монастырь 1525 г. и в материалах 1531 года. Поэтому нам представляется достаточно подкрепленным данными текста предположение о том, что под рукой составителя не было подлинных протоколов 1525 г., он конструировал свой рассказ из писем 1525 г. и протоколов 1531 года. Из этого следуют два важных вывода автора: "пропуски" и "обрывы", считавшиеся ранее механическими дефектами, представляют "характерные особенности первоначального текста" (стр. 87); переплетение материалов 1525 и 1531 гг. настолько тесно, противоречиво и подчас абсурдно, что чрезвычайно "трудно строить какие-либо логические системы для их расчленения" (стр. 87).

"Документальной достоверностью" для суждений о соборе 1525 г. обладает поэтому лишь письмо митрополита Даниила. Однако в этом послании речь идет только о двух обвинениях, выдвинутых против Максима Грека в 1525 г.: в ереси (о времени "сидения Христа одесную отца") и по поводу поставления русских митрополитов в Москве, а не в Константинополе (что Максим считал незаконным). Отсутствие здесь сведений о "нестяжательских" винах (учитывая, что рассказ о них при отправлении узника в центр иосифлянства - Волоколамский монастырь был бы особенно уместен) служит веским аргументом для заключения, что "обвинение Максима в нестяжательских высказываниях вряд ли было сделано в 1525 г. в сколько-нибудь развернутом и опасном для обвиняемого виде, если вообще было выдвинуто тогда. Конечно, нестяжательские взгляды Максима Грека и тогда были одной из главных причин ненависти к нему иосиф-

6 ГИМ, Воскр. 120, 1501 г. Здесь лл. 1 - 250 (Патерик Скитский) принадлежат руке Исака Собаки, а на л. 251 имеется запись (незаконченная): "Сиа книга начася писати повелениемь отца Макариа игумена Кирилова монастыря в лето 7010-е ноября 7 при самодеръжцех руских".

7 Н. А. Казакова. Указ. соч., стр 256.

8 При этом сохраняется противоречивость ситуации второго варианта объяснения причин возникновения "Судного списка": создание его в обстановке, когда возрастает авторитет Максима Грека. Разрешить это противоречие возможно только, если исследовать субъективную позицию и объективную роль Максима Грека в середине XVI века.

9 ГБЛ, ф. 113, Вол. 522 (текст "Ответа" Макария написан рукой волоколамского писца Дмитрия Лапшина); ГБЛ, ф. 113, Вол. 514, лл. 204 - 212 об. и 459 - 470 принадлежат руке этого же писца; лл. 426 и ел. - текст соборных посланий 1503 г. (см. "Послания Иосифа Волоцкого". М. -Л. 1959, стр. 291, 322 - 326); ГПБ, Q. I. 214; сборник в значительной части написан рукой Дмитрия Лапшина и содержит наряду с "Ответом" Макария "Собрание на лихоимцев", которое опубликовавший его Я. С. Лурье считает первоначальным вариантом "Слова кратка" (Я. С. Лурье. "Собрание на лихоимцев" - неизданный памятник русской публицистики конца XV в. - ТОДРЛ. Т. XXI. М. -Л. 1965, стр. 132 - 146); ГБЛ, ф. 178, Муз. 1257. Сборник написан другим волоколамским писцом, Вассианом Кошкой, и содержит наряду с "Ответом" Макария (л. 154 и ел.) "Слово кратко" (л. 191); ГИМ, Синод. 759, лл. 1 - 175 написаны рукой Дмитрия Лапшина, л. 195 и сл. - текст "Слова кратка"); по этому списку осуществлена публикация; ГИМ, Синод. 927 - сборник Вассиана Кошки, содержит "Письмо о нелюбках" (см. "Послания Иосифа Волоцкого", стр. 114, 116, 295, 366 - 369). Перечень может быть продолжен.

стр. 155

лянекой церковной верхушки, но обстановка 1525 г., когда в такой силе был Вассиан, мало способствовала большому судебному спору вокруг этих проблем" (стр. 52). Убедительно объяснены и причины умолчания о политических обвинениях в письме митрополита Даниила (стр. 53 - 55). Изложение событий 1531 г. гораздо ближе к подлинным протоколам собора. "Самый существенный из всех новых фактов, которыми обогатил нас Сибирский описок", тот, что "никаких грамот Максима к туркам в руках у обвинения на соборе 1531 г. не было. Наиболее тяжелое из доказательств измены Максима Грека не имело под собой документальной базы" (стр. 65).

Таким образом, "Судные списки Максима Грека и Исака Собаки", найденные, изданные и проанализированные Н. Н. Покровским, содержат новый фактический материал, характеризующий идейную и политическую борьбу в России в первой половине XVI века.