Одной из актуальных проблем современной лингвистики является изучение культурно маркированных языковых единиц. В. Н. Телия выдвинула гипотезу о существовании особых культурно-языковых единиц, символов и эталонов, материализованных средствами естественного языка - квазисимволами и квазиэталонами. Культурно-языковые символы могут выражать стереотипные представления об окружающем мире (квазисимволы) или о качествах человека (квазиэталоны). Исследовательница отмечает, что семантика квазисимволов и квазиэталонов специфична: слово в этом случае указывает не на референт (обозначенный предмет), а на какую-либо идею, представленную образом данного предмета. "...Культурно-национальные символы, воплощенные в языковое "тело", - это всегда словозначение, выполняющее функцию символа: языковая единица награждается устойчиво ассоциируемым с ней смыслом, который и указывает на концепт, не являющийся ее собственным языковым значением"1 . Таким образом, культурно-языковой символ опирается на содержание, которое служит планом выражения для более сложного, культурно значимого значения. Например, квазисимволы вол, бык - указывают не на домашнее тягловое животное, а на идею максимального проявления сил при выполнении трудовой деятельности - идею, которая репрезентируется образами этих животных. В фразеологизме дрожать над каждой копейкой "знание эталонного смысла слова-компонента как бы "выключает" его из образного восприятия <...> Фокусируется не вещный образ копейки, а знание о том, что копейка - эталон минимальной денежной единицы"2 .

Механизм образования культурно-языкового символа отличается сложностью и многоэтапностью. Первый этап связан с формированием культурных коннотаций (добавочных значений слова), на втором этапе коннотации актуализируются и формируют содержание новой единицы - языкового символа (квазиэталона или квазисимвола). Актуализация значения находит свое выражение в широком его использовании в различных речевых жанрах: "Заговорил на свою алую, горячую кровь, на свой чистый, подложечный пот, на спину тощую" (Заговор: "Русские заговоры и заклинания", 1998); "Да тут каждый винт, каждая гайка облиты моим потом, да еще и кровью..." (рассказ С. Г. Скитальца "Кузнец"); "Презрев укор людей, забыв небес угрозы, / Испили жадно вы средь пиршеских прохлад / Кровавый пот труда и нищенские слезы" (стихотворение П. А. Вяземского "Негодование"); "Уставши от дневных хлопот, / Как хорошо полой рубашки / Смахнуть трудолюбивый пот, / Подвинуться поближе к чашке" (стихотворение С. Клычкова) и др. При этом культурно маркированная языковая единица становится общепонятной и общеупотребительной.

Этапы формирования квазисимвола / квазиэталона разделены большим временным промежутком, поскольку этот процесс связан с длительной работой коллективного сознания. По нашему мнению, символическое значение рождается именно из коннотативного. Проиллюстрируем это положение примером.

Использование слова мозоль 'утолщение кожи на кистях или руках от трения или давления' в составе фразеологических единиц (мозолить руки); пословиц (Когда сеют да жнут, не глядят, что мозоли жгут; Нам бы так пахать, чтоб мозоли не набивать; Мозолистые руки не знают скуки); в текстах ("Сегодня я вдруг понял, что не только топор да нож мастера этой красоты. Главную-то обточку и

стр. 76


--------------------------------------------------------------------------------

шлифовку все эти трепала, серпы, пестери, соха... прошли в поле и на пожне. Крестьянские мозоли обкатывали и полировали их. - Ф. А. Абрамов) - на первом этапе порождает коннотации 'при выполнении тяжелого труда', 'от постоянного труда'. На втором этапе коннотации данного слова меняют свой статус - переходят в зону основного значения (денотации); данное содержание для членов языкового коллектива становится культурной константой, слово мозоль воспринимается как символ тяжелого, постоянного труда.

Предлагаемая нами точка зрения подкрепляется и мыслями А. В. Кравченко об особенностях формирования символических значений: "...Появление всякого символа возможно лишь через переосмысление и модификацию уже существующих знаковых отношений между различными видами эмпирических сущностей"3 .

Глубинность и многомерность семантики языкового символа проявляются в том, что он никогда не может полностью реализовать свои значения. Ю. М. Лотман отмечает, что "связи, в которые вступает символ с помощью своего выражения с тем или иным семиотическим окружением, не исчерпывают всех его смысловых валентностей. Это и образует тот смысловой резерв, с помощью которого символ может вступить в неожиданные связи..."4 . Например, квазиэталон как негры имеет добавочные значения 'человек, выполняющий тяжелую, грязную, подневольную работу'; 'много работающий' и прочее. Тот или иной контекст актуализирует некоторые из названных сем. Однако данный квазиэталон может иметь и иное значение. Так, А. С. Серафимович в рассказе "Семишкура" использует данный языковой символ при описании людей, выполняющих тяжелый, подневольный труд: "Но больше всего едкая пыль въедается в людей, - негритянское царство, где нет лиц, а лишь сверкающие белки да зубы". Авторское использование квазиэталона негр 'тот, кто занимается тяжелым физическим низкооплачиваемым трудом', во-первых, меняет интерпретацию внутренней формы: негр (темнокожий) не по естественному цвету кожи, а от угольной пыли, во-вторых, актуализирует новые смыслы, вербализованные потенциальными семами 'обезличивание, нивелирование человека', 'постоянная, бессмысленная работа'.

Углубление семантики языкового символа осуществляется путем абстрагирования прямого значения. Так, плуг изначально являлся символом земледельческого труда, позже значение расширяется - плуг становится символом труда вообще.

Культурно-языковые символы "представляют собой один из наиболее устойчивых элементов культурного континуума"5 . Они закрепляют наблюдения, которые стали житейскими правилами.

Так, квазисимволы трудовой деятельности: весна, голова, дом, заря, спасибо, земля, зерно, живот, колос, лето, мозоли, нива, осень, плоды, поле, пора, пот, пуп, плуг, спина, соха, страда, топор, хлеб, хомут, утро, хребет - отражают представления о процессе трудовой деятельности, ее видах, способе, времени, месте ее осуществления, результатах труда.

Квазиэталоны объективируют представления о мере затрачиваемых человеком усилий в процессе труда, степени владения мастерством и др.: вол (бык), как белые люди, дурак, золотые руки, Золушка, как машина, муравей, как негры, как папа Карло, пчела, как рабы, Фигаро.

Как можно заметить, квазиэталоны, в отличие от квазисимволов, всегда экспрессивны. Ср.: зерно - символ результата труда, не содержащий оценочной семы, - и пчела - эталон человека, много работающего на пользу общества, вызывающий положительную оценку и одобрение. Как видим, в значение квазиэталона включены положительная оценочная и одобрительная эмотивная семы.

Совокупность культурно-языковых символов трудовой деятельности можно представить в виде поля, центр которого составляют единицы, имеющие в составе своего значения сему интенсивности: хомут, вол, бык, машина, негры, рабы, папа Карло, белые люди, Фигаро, муравей, пчела, дурак, рука, весна, лето, осень, заря, утро, пора, страда, живот, мозоли, пот, пуп, спина, хребет. Исходя из того, что квазисимволы и квазиэталоны представ-

стр. 77


--------------------------------------------------------------------------------

ляют собой узлы, устанавливающие связи между близкими друг другу представлениями об окружающей действительности, можно утверждать, что труд русской лингвокультурной общностью понимается как вид деятельности человека, требующей максимального проявления сил, наибольшей интенсивности выполнения. Если учесть, что из 40 выделенных квазисимволов и квазиэталонов 16 имеют отрицательные эмотивные и оценочные семы (против 5 единиц этого типа с положительными семами), следует сделать вывод, что для русского человека особую ценность представляет мера труда, нарушение нормы оценивается отрицательно.

Культурно-языковые символы и эталоны представляют собой сгущенную когнитивную программу освоения действительности. Символ предопределяет жизненный путь. Э. Сепир указывает, что символ всегда выступает как заместитель некоторого типа поведения6 . Культурно-языковые символы, репрезентирующие концепт "Труд", определяют для русского человека следующие сценарии поведения и стереотипы:

* труд - сложное занятие, требующее больших физических усилий (хомут, вол, бык, машина, негры, рабы, папа Карло, белые люди, живот, мозоли, пот, пуп, спина, хребет);

* выполняй работу своевременно (весна, лето, осень, заря, утро, пора, страда);

* работа должна справедливо вознаграждаться (спасибо);

* труд должен иметь результаты, получение результатов - медленный процесс, подобный росту растения (зерно, колос, плод, хлеб);

* не ищи работы, не работай много (дурак);

* тот, кто много работает, делает благо для себя, для других, за что получает уважение в обществе и благодарность от судьбы (Золушка, Фигаро, муравей, пчела);

* настойчивость, терпение, трудолюбие сделают возможным выполнение большого объема работы (муравей, пчела).

Как видим, реконструированные сценарии и стереотипы отражают амбивалентность культурного знания, которая постоянно ставит перед русским человеком проблемы нравственного выбора: "Амбивалентность... определяет возможность выбора и оценки - и в этом, видимо, состоит основная добродетель свободного человека: выбрать правильный путь и судить по справедливости"7 .

Культурно-языковые символы и эталоны пронизывают и скрепляют различные культурные срезы.

----------

1 Телия В. Н. Русская фразеология: семантико-прагматический и лингвокультурологический аспекты. - М., 1996. - С. 243 - 244.

2 Там же. - С. 242 - 243.

3 Кравченко А. В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. - Иркутск, 2001. - С. 107.

4 Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров // Лотман Ю. М. Семиосфера. - СПб., 2000. - С. 242.

5 Там же. - С. 241.

6 Сепир Э. Символизм // Избранные труды по языкознанию и культурологии. - М., 1993. - С. 205.

7 Колесов В. В. "Жизнь происходит от слова". - СПб., 1999. - С. 8.

стр. 78