Предмет нашего исследования - анализ деривационных (словообразовательных) компонентов текста рассказов Б. В. Шергина.
К функционально-смысловым компонентам художественного текста мы относим текстовые структуры, формирующие смысловой аспект: понятия, концепты, мотивы, идеи, культурные хронотопы, символы, образы и т.п.
Произведения Б. Шергина - кладезь духовного и материального опыта северян-поморов, неисчерпаемый источник сведений о культуре Севера. В рассказах писателя широко представлены хорошо знакомые ему места и люди: Архангельск, Уйма, Соломбала, кораблестроители, мастера, отношения в дружинах и т.д. Автор не просто воссоздает те или иные образы, но и стремится показать собственное индивидуально-эстетическое их восприятие. Все творчество Б. Шергина имеет некую отмеченность, ибо в его произведениях представлены такие оценочные концепты, как благо, добро, воля, совесть, чистота, единство, национальный дух, свет и др., на формирование которых оказали влияние и религиозные факторы, и особенности этнокультурного пространства северян. С течением времени многие из этих факторов забылись или подверглись переосмыслению. Анализ же языковых средств позволяет воссоздать представления о мире ушедшего века, увидеть прошлое в настоящем, определить иерархию духовных ценностей наших предков.
Главным объектом осмысления действительности в произведениях Б. Шергина является человек труда, творец, художник. Отношением к труду, работе, делу оцениваются качества человека.
Автор моделирует художественную действительность с помощью различных языковых средств. Объектом же нашего анализа является деривационная (словообразовательная) структура текста, поэтому все единицы словообразовательной системы рассматриваются нами как компоненты создания фрагментов смысла и общего смысла.
В художественном мире Б. Шергина историческое (реальное) и мифическое
стр. 66
--------------------------------------------------------------------------------
сосуществуют так же, как уживаются в народном сознании языческие представления, календарные обряды и христианские ценности. На поверхности в рассказах - бытовая событийность: работа, страдания, болезнь, смерть, рождение, отдых, несправедливость, боль и т.д. Однако глубинный смысл связан с целым рядом идей русской философии. Таким образом, в текстах параллельно представлены событийно-физический и символический аспекты. Идеи формируются в текстах не только эксплицитно (открыто), с помощью авторских сентенций, но и имплицитно - посредством мотивов, концептов, сем, понятий, символов, образов, эмоций и т.д.
Не случайно в произведениях Б. Шергина и бессознательное начало: "Некоторые черты в творчестве больших писателей и художников можно было бы понять как порою бессознательное обращение к изначальному фонду и его возрождению, иногда сознательно подкрепленное обращением к народным традициям" [4, с. 15]. Воспроизводя архетипические образы, Б. Шергин создает атмосферу ушедшего для нас столетия, с его романтикой, тяжелыми буднями, поморским бытом, "любовью без хитростей", "светоносной духовностью", народной поэзией.
Одним из таких образов является вода - священный первоэлемент Вселенной. В художественном пространстве Б. Шергина лексико-семантический комплекс "вода" представлен такими ключевыми словами, как океан, море, река, а также лексемами, обозначающими различные трансформации воды: туман, тучи, облака, лед, снег, иней и т.п. Море, океан для поморов - не только символ жизни, свободы (священное начало), но и олицетворение гибели, смерти. Ср.: "В море простор, ширь, свет, любо в море!" и "Тошно в море - земля и небо стонут. Гребень белый - кружево белое на чертом бархате, валы как кони вороные с седыми гривами" [8]. Именно океан персонифицирует возмездие Лихославу за страдания брата ("Гнев"), и именно в море проверяются сила, выносливость, чистота помыслов. К архетипическим символам относятся и остров Грумант, персонифицированный в образе медведя, вселяющего страх, корабль, льдина, изба. В этих символах заключена идея центра мира. Поскольку "архетипические образы как таковые принадлежат к важнейшим ценностям человеческой души", ибо "с незапамятных времен заселяли небеса всех народов" [9, с. 221], Б. Шергин включает их в свою эстетическую систему.
Связь с народными традициями осуществляется и с помощью деривационных средств. Так, суффиксы субъективной оценки позволяют автору передать не только различные оттенки, выражающие чувства, состояния, отношения к реалиям окружающего мира, в том числе и к человеку, они создают гармонию между внутренним и внешним мирами, ощущение их единства. С такими суффиксами употребляются как конкретные лексемы (дровишки, банька, бородища, каютки, комнатки, окошечки, суденышко, морошечка, писемце, рученьки, деточки и т.п., так и абстрактные (непогодушка, работушка, смерточка, хмелинушка, стукоток, теменца, воздыханьице и т.п.). Эти суффиксы помогают выразить любовь к родной земле, традициям, красоте, труду. Народный язык, такой простой, но с глубоким смыслом, стал живительным источником для писателя. Трудолюбивые поморы все делали своими руками. Отсюда и уважительное отношение ко всему, что их окружает, даже к предметам быта, ведь делая посуду, строя дом, корабль, человек вкладывал душу, нес добрОту. В оценочных словах типа непогодушка, смерточка, теменца суффиксы помогают понять мировосприятие простого народа: пугающие явления словно "задабривались" такими наименованиями. В фольклорной традиции тоже существуют подобные образования.
В художественном тексте суффиксы субъективной оценки помогают по-разному осмысливать фрагменты действительности. Сравним, например, передачу слуховой характеристики бытовых ситуаций "отдыха", "веселья" и "работы", "строительства корабля". Первую
стр. 67
--------------------------------------------------------------------------------
характеризует деривационный парадигматический ряд изоструктурного типа: топанье, хлопанье, плесканье, скаканье ("Дождь"). Актуализируются семы "хаос", "громкий звук". Благодаря сближению созвучных слов - паронимической аттракции - создается эффект звукоподражания и между лексемами возникают синонимические отношения. Слуховой модус выражает отрицательное отношение автора к праздности, отсутствию гармонии. Причем повторяющийся суффикс -ньj- сближает данную парадигму с предыдущей: "И что тут величанья, и смотренья, и манежности!" (там же). Подчеркивается неестественность поведения, показушность.
В рассказе "Рождение корабля" через слуховой модус передается противоположное отношение автора: "С утра со всхожего и до закатимого стукоток стоит". Суффикс субъективной оценки эксплицирует не только положительное отношение к труду, но и понятия "гармония", "духовная свобода". Не случайно поэтому по окончании дела Конон с подмастерьями "любует жемчужно-золотое небо, уснувшие воды, острова - и поет протяжные богатырские песни" ("Рождение корабля"). Автор словно утверждает единство человека со Вселенной, с Природой, и проявляется это единство в гармонии внутреннего мира человека с внешним. Эта гармония - результат открытия своего внутреннего "Я" и мира вокруг себя. Но не каждый способен на такое открытие. Ленивый да безответственный ищет волю не внутри себя, а вовне. Как отметил Н. А. Бердяев, "Ширь русской земли и ширь русской души давили русскую энергию, открывая возможность движения в сторону экстенсивности" [1, с. 64]. Такая воля - путь без цели, в никуда - осуждается Шергиным в рассказе "Грумант-медведь", в котором двое промысловиков захотели пожить "по своим волям". Здесь слово воля означает "произвол, бесконтрольность действий, даже бездействия". В рассказе "Матвеева радость" воля - это прежде всего "свобода внутренняя": "Каждым рублем я на волю выкупался сам и детей выкупал". Воля - это еще и право поступать по совести: "Воля ни у вас, ни у нас не отнята" ("Круговая помощь"). Ни один из поморов не взял подарков датского шкипера. Отсюда и сочетание "своя-то волюшка". Такое понимание воли как свободы внутренней соотносится и с философией В. Н. Топорова: "Если волю ищут вовне, то свободу обретают внутри себя, через серию последовательных ограничений, повторных возвращений к своему "Я" - в том локусе, где свобода и необходимость лишь ипостаси друг друга..." [7, с. 240]. С точки зрения писателя, глубинное "Я" начинает осознавать свое достоинство, когда есть надежда, а вечным источником этой надежды является труд, но не изнуряющий, а несущий гармонию с внешним миром, творящий добрОту.
Достоинства людей, их нравственные качества оценивались отношением к делу, работе. Трудовая деятельность простого народа во все времена имела основной целью не накопление богатства, а добычу хлеба насущного. На поморской земле труд ассоциировался с творчеством. Опытного судостроителя, сапожника, портного, столяра, плотника называли мастером. Одним из ключевых слов, репрезентирующих концепт "труд" в произведениях Б. Шергина, является художество ("умение, искусство на деле, изящное искусство, подражательное и творческое искусство" [3]). Автор связывает умения со знаниями: "Все свои знания Маркел объединял словом "художество" ("Художество"). Используя метонимический перенос, Б. Шергин выражает сентенцию через деривационную парадигму корреляционного типа: "Художество места не ищет... Художный мастер куда ни придет, где ни живет, зиждет доброту" (доброта - "прочность, достоинство, качество вещи" [3]). Таким образом, производное художный актуализирует в тексте не только сему "искусный", но и семы "опытный", "знающий", "нашедший свет внутри себя" (ср.: "...из-под нависших бровей старика сияли утренние зори"). Корреляционная парадигма становится в рассказе ключевой. Эпитет художный является характеристикой
стр. 68
--------------------------------------------------------------------------------
человека, вкладывающего душу в свое дело, это своего рода "знак качества" всего, что создает такой мастер. Художный мастер - это специалист, имеющий разносторонние знания в области своего дела. Зачастую мастер имеет "бородищу" - знак мудрости, опытности. Труд для него - радость для души, поэтому во время работы он песню поет: "Сапожник ли, портной ли, столяр ли - поют за работой" ("Художество"). Особенностью человека труда, мастера является и его физическая сила, что соотносится с философской идеей о неразрывной связи духа и тела. Эксплицируют эти качества такие сочетания, как плотная сила, богатырские песни. Слово плотный означает "сильный, выносливый, крепкий" [6]. Это качество необходимо для полноценного существования. Человеку труда некогда пустые разговоры вести: "Праздное слово сказать - все одно, что без ума камнем бросить" ("Поклон сына отцу"); "Не от слов, а от дел и примера моего учись нашему художеству. Наш брат думает топором" ("Мастер Молчан"). Помимо сочетаний пустые беседы, праздное слово, автор использует и сложное производное пустопорожние (разговоры), в котором разные корни повторяют один и тот же смысл, усиливая его, что характерно в целом для народной речи. Этот же прием повторения одной мысли встречается в текстах религиозного содержания. Одним из концептов в православии является "Блаженное молчание". Ср.: "Многоглаголание помрачает ум; помраченный же ум ведет к бесстыдству; кто любит молчать, тот и сам остается безмятежным и не огорчает ближнего; люби молчание, чтобы пребывало в тебе благоговение; многоречивые не только достойны порицания, но даже производят отвращение в желающих провести с ними время и сблизиться; бойся празднословия, ибо за всякое праздное слово дашь Богу ответ в День Судный и т.д." [2, с. 435].
В рассказах отражены также социально обусловленные речевые и поведенческие стереотипы, определяемые народным этикетом. Например, осуждается эмоциональное состояние "печали", "горя", "уныния": "Никогда не печалься. Печаль - как моль в одежде, как червь в яблоке, От печали - смерть" ("Поклон сына отцу"). Уныние является и одним из смертных грехов. Ср.: "Враг духом уныния многих согнал с тесного и спасительного пути на широкий и гладкий, но гибельный путь"; "Уныние - это преддверие ада, оно убивает волю, чувство, разум"; "Уныние - это бич, который убивает энергию, необходимую для получения в сердце Духа Святого" [2, с. 444]. Таким образом, концепты "труд", "праздность", "уныние", "божественное молчание" и другие формируют хронотоп русской православной культуры. Даже диалектное слово немогота, синонимичное лексеме болезнь, означает не только "слабость телесную", но и "нравственную, духовную" [3], а однокоренное немочь содержит и сему "скорбь" (там же). Скорбь же в православии "очищает сердце человека, как золото в горниле, соделывает его, по благодати Божией, достойным вечных благ небесных, приближает человека к Богу и спасению" [2, с. 392].
Вообще для рассказов Б. Шергина, как и для христианских проповедей, поучений, молитв, характерна коммуникативная навязчивость, которая выражается в повторах одних и тех же сем, лексем, морфем, смыслов. Например, в молитве "Богородице Дево, радуйся... ("И возсылая, воспрянем, восстанем, затемненные просветимся...") старославянский префикс -воз- повторяется, объединяя лексемы и усиливая смысл "духовного обновления, оживления", внося стилистический оттенок высокости.
Такого рода изоструктурные парадигмы составляют основу деривационно-смысловой структуры рассказов Б. Шергина. Посмотрим, какие же смыслы актуализируют такие повторы.
Во-первых, одноструктурные слова выражают определенные синтагматические отношения, эксплицируя те или иные кванты смысла. Например: "...а мы двое списали, срисовали в девять дней" ("Миша Ласкин"). Между глаголами возникают синонимические отношения с оттенком "одновременного завершения". Аналогичные отношения возника-
стр. 69
--------------------------------------------------------------------------------
ют и в следующих примерах: "Маркел через минуту выплыл, вылез на берег" ("Кошелек"); "Тогда Кузьма запел, заговорил" ("Груманский песенник"); "Он в эти дни одумался, опомнился" (там же); "Матрос песни запоет, в гармонь заиграет... А седой океан будто пуще загремит, затрубит, подпевать человеку примется" ("Мурманские зуйки"). В последнем примере между одноструктурными словами актуализируются не только синонимические отношения, наблюдается тропеизация (олицетворение), что связано с народными традициями. Ср. также: "Вечером за поворачиваются на крыше флюгера, заплачет в трубе норд-вест" ("Детство в Архангельске"). Так одно-структурные парадигмы формируют хронотоп духовной сферы и русской народной культуры.
"Кораблик заплеснёт валами. Товар замокнет, заплесневеет, за пихтевеет" ("Дождь"). Между глаголами первого и второго предложений возникают отношения причины и следствия. Второй ряд глаголов относится к лексико-семантической группе "становление состояния", между ними, в свою очередь, эксплицируются градационные отношения: замокнуть - "стать мокрым", заплесневеть - "покрыться плесенью", запихтеветь - "зарасти травяным покровом, покрыться грязью" [3]. Этот ряд дистантно связан с аналогичным в последующем контексте: "не заплесневели, не заиндевели. Таким образом, изоструктурная парадигма выполняет и функцию связности текста. Отношения причины и следствия возникают между одноструктурными словами и в следующем примере: "Лодья о прямилась, и люди опамятовались" ("Гнев"). Префикс о- актуализирует общее значение "возвращение в первоначальное состояние".
"Теперь буду вашей радости пайщик, вашего веселья дольщик, вашего счастья половинщик " ("Егор увеселялся морем"). В этом одноструктурном ряде актуализируется сема "сопричастности" чужому счастью, что означает освобождение от эгоизма. Такой квант смысла становится частью концепта "единство", который репрезентирует христианскую мораль.
Ведь речь идет о духовном единстве. Такое единство было основой народного этикета поморов. Ср.: "С дружиной своей он жил одно думно, односветно" ("Рассказы о кормщике Маркеле Ушакове"). Изоструктурная парадигма эксплицирует следующий смысл: "одинаково мыслить и воспринимать, видеть", "жить согласно, душа в душу". Род занятий поморов обязывал к таким взаимоотношениям, ведь в море на каждом шагу подстерегала опасность, и поддержка друг друга становилась своеобразным кодексом чести, нравственным принципом. Кроме того, репрезентируется такой христианский принцип, как "послушание", которое освобождает от страсти любоначалия и властолюбия, ведет к победе над самостью, эгоизмом.
"Он разговаривает, рас хохатывает, а о деле ни слова" ("Матвеева радость"). Между изоструктурными словами возникают отношения "сопроводительности". Эксплицируется смысл: "сильно иногда хохотать во время разговора". Христианская мораль содержит отрицательное отношение к смеху, тем более к хохоту: "Непристойно смеяться христианину"; "Занятый смехотворством работает демонам"; "Смех и дерзость - начало развращения души, это козни беса блуда" и т.п. [2, с. 436]. Учитывая описываемую в рассказе ситуацию, можно вывести еще один смысл: моделируется психологическое состояние Зубова, который подавляет свою совесть, маскируя разговором и хохотом лживость и лукавство.
"Зачал я у вывозки, у выгрузки работу ломить" ("Матвеева радость"). Между одноструктурными словами возникают синонимические отношения. И вывозка, и выгрузка - место, ассоциативно связанное с ситуацией "кипит работа", это место, где всегда нужна рабочая сила. На концепт "труд" выводит и следующий пример: "Каждая снастиночк а нашим потом трудовым просмолена и каждая дощечка бортовая нашими слезами просолена" ("Матвеева радость"). Суффиксы субъективной оценки актуализируют два смысла. С одной стороны, подчеркивается детализация корабля (объекта
стр. 70
--------------------------------------------------------------------------------
труда), а значит, и сложность работы. С другой стороны, передается не просто уважительное, но и любовное отношение к своему детищу. Одноструктурный ряд просмолена - просолена выполняет функцию метафоризации. Паронимическая аттракция способствует актуализации общих сем "пропитать" и "насквозь", что эксплицирует такой признак концепта "труд", как "интенсивность". Этот признак репрезентируется и такими словами и сочетаниями, как "отчубучить часов шестнадцать подряд", "ухлопаться", "спину разогнуть не заможет", "работу ворочать", "пот трудовой" и т.д. Вообще метафоры зачастую основаны на образах трудовой деятельности. Ср.: "Дедова оказия не вылиняла, не выцвела в пересказах внучат" ("Дождь"). Подчеркивается ассоциативная связь с качеством ткани, которую дед красил на совесть. Возникает смысловая параллель между концептами "труд" и "память": не потускнеет со временем, не сотрется память о ремесле деда и о нем самом, ибо по делам и память. Метафоризация наблюдается и в следующем примере: "Укараулит пароход английский, упромыслит себе приятелей" ("Рождение корабля"). Здесь глагол социальной сферы (упромыслшпь) трансформируется в глагол "психологического воздействия", наблюдается перекатегоризация. В контексте лексема упромыслшпь означает "исчерпывающую полноту в достижении результата" ("приобрести").
"...берегам бывалец , морям проходец " ("Поклон сына отцу"). Здесь одноструктурный ряд подчеркивает такой признак человека труда, как "беспокойный характер". Слово бывалец означает "человек опытный, искушенный, тертый, находчивый", а проходец - "испытавший и видевший много, путешественник" [3]. Поскольку моряки по морю "ходят", а не "плавают", речь идет об опытном и много испытавшем мореплавателе, а таким может быть лишь человек с огромной жизненной энергией.
"Наши плотники доспели честь. Корабли походлив ые и поворотлив ые строили" ("Рождение корабля"). Суффикс -лив- несет сему "склонный к действию". Благодаря олицетворению актуализируются такие признаки корабля, как "легкость", "быстрота", "удобство", "управляемость", "мобильность". Все это подчеркивает мастерство строителей и формирует оппозицию "свое" (наше, русское) - "чужое" (западное). Отсюда и характеристика: "Все было крепко и плотно, дельно и хитро" (там же). А рука (символ человека труда) мастера называется в рассказе "искусной". Оппозиция "свое - чужое" эксплицируется и в следующем примере: "Иноземцы меня выучили, а вы меня выручили" ("Дождь"). Глагол выучили в данном контексте актуализирует смысл "дать урок", "проучить", т.е. "приобрести положительный опыт за счет морального или материального ущерба". Глагол выручить синхронно не членится, но, находясь рядом с предыдущим, подвергается этимологизации, что способствует выделению исторического префикса вы- . Актуализируется смысл "подать руку помощи", "вызволить из беды". Снова подчеркивается отрицательная оценка "чужого":
Иногда в рассказах одинаковые изоструктурные парадигмы эксплицируют различные смыслы, что связано с контекстами. Ср.: "Судна наискались, перевозу накричались, куда попали, не понимают" ("Рождение корабля") и "Его художества насмотришься и золотых наслушаешься словес" (там же). В обоих примерах актуализируется сема "интенсивности", только в первом предложении подчеркивается бесполезность действий, и автор иронизирует над бездельниками и хамами. Во втором примере эксплицируется понятие "пользы", обе лексемы сближаются в едином смысле "приобретешь знания, научишься". Ведь даже "словеса" у мастера "золотые", потому что он попусту не болтает.
Изоструктурные парадигмы с разными служебными морфемами могут вступать в антонимические отношения. Ср.: "Концы у нагелей расклинили и расконопатили... болты внутрь загнали и внутри расклепали. Потом всё проконопатили и просмолили" ("Рождение корабля"). Первый ряд эксплицирует ситуацию
стр. 71
--------------------------------------------------------------------------------
разборки судна на отдельные детали, а второй - ситуацию завершения сборки, актуализируется сема "интенсивности, тщательности" действий. Таким образом, создается целостная картина "интенсивного труда".
Деривационно-семантическую структуру текстов Б. Шергина составляют и парадигмы корреляционного типа. Среди них особо выделяются контактные употребления однокоренных слов, что отражает народные традиции. Например: "Заказчики боем отбивали, отымом отымали такого строителя" ("Рождение корабля"). Повтор способствует усилению одного и того же смысла, что, в свою очередь, эксплицирует понятие "талантливый мастер". Ср. также: "отсмеять насмешку", "умом-разумом", "желтилами выжелтит" и т.д. Эти корреляционные ряды формируют хронотоп народной культуры, ведь до сих пор в народной речи употребляются подобные сочетания: "валом валит", "сиднем сидит", "криком кричит", "поедом ест" и т.д.
Встречаются у Б. Шергина и корреляционные парадигмы транспозиционного типа. Ср.: "...Я книгу разорил? - Миша, ты не разоритель, ты строитель" ("Миша Ласкин"). Глагол разорить означает "погубить, испортить, уничтожить" [3]. Отсюда и антонимические отношения между членами изоструктурной парадигмы: производное разоритель означает "тот, кто испортил", а строитель - "тот, кто создал".
"Работа удавалась. Работали - как песню пели" ("Дождь"). Абстрактное понятие "работа" в первом предложении является субъектом оценки. Второе предложение содержит сравнение двух действий, поэтому форма существительного меняется на глагольную.
"Никогда не печалься. Печаль - как моль в одежде" ("Поклон сына отцу"). Форма существительного используется для удобства сравнения, которое в тексте намеренно имеет сниженный образ, способствующий персонификации нежелательного состояния.
В рассказе "Дождь" автор использует корреляционную парадигму гнездового типа: "..весь берег будто цветами расцвел. Разноцветно стало на лугу. Цветасто. Девки как букеты разнопестрые". Лексемы букеты, разнопестрые включаются в лексико-семантическую парадигму "цветы". И корреляционная парадигма гнездового типа, и лексико-семантическая составляют ассоциативно-номинативный ряд (цепочку), формирующий зрительный модус. При этом актуализируются семы "чрезмерности" и "отрицательной оценки", на которую читателя ориентирует и последующий текст: "У стариков в глазах зазеленило". Ассоциативно-номинативный ряд, в свою очередь, соотносится по смыслу с деривационными парадигмами изоструктурного типа, о которых речь шла выше (игрище - гульбище, гулянье - величанье - смотренье, топанье - хлопанье - плесканье - скаканье, косматки - трепалки, выучили - выручили, вылиняла - выцвела), а также корреляционной парадигмой прок - прочность. Сюда же можно отнести и сочетания "расплылся в улыбку", "плюют и дуют, и пеной пырскают" и др. Все они формируют концепты "хитрость" и "корысть". Оба концепта взаимосвязаны, что эксплицируется сочетанием "злохитрая корысть". Концепты репрезентируют хронотоп православной культурной традиции. Ср.: "Сребролюбие - смертный грех. "Кая бо польза человеку, аще мир весь прибрящет, душу же свою отщетит" (Мф. 16, 26). Раб денег не может быть истинным рабом Христовым" [2, с. 422]; "Страшен демон лукавства. Многие волки в овчих кожах ходят: "от плодов их познаем их" (Мф. 7, 16); "Старайся всегда быть простосердечным и искренним и не держи одно на сердце, другое в устах, потому что это лукавство" [2, с. 432]. И снова возникает оппозиция "свое - чужое": "За морем прок потеряли, только хитрость одна" ("Дождь"). "Свое" - это то, что надежно, крепко, сделано на совесть: "Тогда прок, когда делаешь дело по совести, на общую пользу". "Чужое" - это хитрость, корыстолюбие, обман, предательство. Внутритекстовые связи выводят и на концепт "память". Ср. корреляционную парадигму в сентенции: "Тогда прок, когда делаешь дело по совести, на
стр. 72
--------------------------------------------------------------------------------
общую пользу. Эту прочность ничья злохитрая корысть не переможет" (там же). В контексте существительное прок актуализирует семы "толк", "добро", "польза". Лексема прочность эксплицирует семы "результат труда", "надежность", "доброта", "за что не стыдно". Это производное означает "свойство чего-то прочного".
В рассказе "Мурманские зуйки" хитрость, к которой прибегнул Воронин, пытаясь скрыть неуменье печь хлеб, прямо названа "грехом".
Деривационные парадигмы корреляционного типа могут способствовать обнажению внутренней формы слова. Ср.: "Выбойки узорчатые глянутся. И как вчера такой красы не разглядели?" ("Дождь"). Первый глагол (глянутся) в архангельских говорах означает "нравиться", второй глагол (разглядели) имеет значение "заметить при тщательном рассмотрении, увидеть что-то важное". Такое "соседство" актуализирует этимологию первой лексемы ряда: в сознании возникает выражение "глаз не отвести".
Иногда корреляционные парадигмы используются для усиления смысла. Ср.: "Порвало бы вас, разорвало бы вас! Живы ли вы, деточки мои?" ("Дождь"). Здесь префиксы по- и раз(о)- являются синонимичными и выражают сему "разъединения". Такое повторение способствует передаче внутреннего психологического напряжения, причем оценочная сема "злости" нейтрализуется. Повтор "пожелания" осуществляется автоматически, на самом деле Фатьян искренне переживает за своих "деточек", о чем свидетельствует последняя фраза фрагмента.
В корреляционной парадигме заскочить - проскочить ("Решили заскочить на пароход после второго-третьего свистка. Тогда уж бабам Пыха не достать. Только бы проскочить удалось") актуализируется различие в смыслах. Глагол заскочить означает "попасть куда-либо в один прыжок". Проскочить - это "попасть незаметно, сквозь что-либо или мимо чего (кого)-либо", "прорваться", т.е. преодолев препятствие. Таким образом, между глаголами возникают временные отношения последовательности: прежде чем заскочить, необходимо проскочить.
Повтор одной и той же семы можно наблюдать и в сложных словах типа пустопорожние, доброчестные, разнопестрые, новомодный и др. Так, в словоформе пустопорожний оба корня актуализируют общую сему; в словоформе доброчестные семантика первого корня добр- (добро - "благо, то, что требует от нас долг человека") ассоциативно соотносится с семантикой второго корня -честь- ("внутреннее нравственное достоинство человека, благородство души и чистая совесть") [3]. В словоформе "разнопестрые" семантика первого корня -разн- является компонентом семантики корня -пестр- (пестрый - "разнородный, рябой") [3]. То же наблюдается и в словоформе новомодный: модный означает "вошедший в новый обычай" [3]. Такое словообразование характерно и для церковнославянской традиции. Ср.: долготерпение, звероядивый, смиренномудрие, благочестие, злострадание и др. Так сама модель сложных производных формирует хронотоп духовной сферы.
Хронотоп традиционной народной культуры репрезентируется и в глагольных лексемах с нанизыванием префиксов. Ср.: заот крьшался, заповёртьшает, призадумался, порасспросить, спо родила, зау мирала, запри была, напри пасал, запо глядывали, поуспокоился и т.д. Аналогичное нанизывание приставок представлено и в народных песнях, которыми насыщены произведения Б. Шергина. Например:
Твоя молоденька головушка запо думывает,
Ребяческо сердечушко запо баливает... ("Мурманские зуйки").
Приставки могут повторять одну и ту же сему (спородить, запоглядывать), но чаще они актуализируют различные семы или понятия. Так, в глаголе призадуматься префикс при- вносит сему "чуть-чуть", "слегка", а приставка за- - сему
"сосредоточения" мысли. Лексема порасспросить содержит префиксы по-, актуализирующий сему "целостности", и рас-, эксплицирующий сему "интенсивности".
стр. 73
--------------------------------------------------------------------------------
В ряде таких слов один из префиксов теряет словообразующую функцию. Например, в словоформе наприпасал префикс при- вычленяется лишь по остаточному принципу и является синонимичным префиксу за- (припасти - запасти), их значение ассоциативно осознается как "прибавление". Синхронно приставка выполняет словоопознавательную функцию. Префикс на- в этом слове является словообразующим, актуализирующим сему "много". Аналогично и в словоформах заумирала, заприбыла и подобных. Префикс за- выражает сему "начала", префиксы у- и при- не являются словообразующими и выделяются по остаточному принципу (умереть - помереть, прибыть - убыть). Нанизывание префиксов придает напевность речи, гармонизирует и смягчает ее.
Среди различных хронотопов культуры особое место в творчестве Б. Шергина занимает компонент культуры Севера. Это не только этнонимы, промысловые термины поморов, топонимы, антропонимы, но и производная диалектная лексика. Внутренняя форма таких слов настолько прозрачна, что в сознании читателя сразу возникают производящие. Например, слово жальник означает "кладбище". С точки зрения словообразования это "место, где жалеют", глагол жалеть означает "скорбеть, болеть сердцем, печалиться" [3]. Слово глядень означает "высокое место", "холм". И внутренняя форма несет смысл "место, откуда смотреть (глядеть) удобно". Лексема затайка означает "хитрость", и внутренняя форма выражает ассоциативную связь со словами таить, тайком, затаить. В диалектном глаголе ухлопаться наблюдается метафоризация. Ухлопать означает "убить", ухлопаться - "изнурить себя работой". Метафоризация характеризует народную речь и особенно свойственна устойчивым выражениям, которые широко употребляет Б. Шергин: "в горячем часу" (в момент раздражения), "налягал языком" (наговорил гадостей), "в свою пользу насаживать" (блюсти свои интересы) и т.п. Иногда замена общеупотребительного слова на синонимичное диалектное вносит дополнительный смысл. Ср.: "- Уплыл Пых-то? - спросил Фатьян. - Угреб" ("Дождь"), Словоформа угреб означает не просто "уплыть", а "гребя веслами" (актуализируется сема "быстро"). Так подчеркивается насмешливое отношение к Пыху, который едва успел "ноги унести", так как хитростью хотел нажиться.
Каждая служебная морфема является в тексте носителем того или иного кванта смысла. Например: "над морем выяснило" ("Гнев"). Префикс вы- означает "полное и тщательное завершение". Ср. также: "замараются, припотеют, а всё с песнями" ("Мурманские зуйки"). Префикс при- вносит семантику "прибавления" в процессе, т.е. глагол означает "сильно вспотеть". В свою очередь, эта сема связана с понятием "интенсивности труда".
Значение служебной морфемы может повторяться и с помощью соседних лексем. Ср.: "Пых распродал свой товар до последней нитки". Префикс рас- актуализирует сему "до конца", что подчеркивает и выражение "до последней нитки". Еще пример: "В глазах рябит, как набазарено". Здесь префикс на- эксплицирует сему "много", что соответствует и выражению "в глазах рябит". В целом формируется зрительный модус, о котором мы уже упоминали.
В рассказах Б. Шергина нашли отражение речевые и поведенческие стереотипы, принятые в среде поморов. Даже в одном рассказе "Дождь" употребляются различные глаголы речи, передающие не только психологическое состояние персонажа, но и определяемые народным этикетом оценки этого состояния. Это такие глаголы, как бубнить, гоготать, реветь, вопиять, рявкнуть, простонать, ругаться, балаболить, горячиться, негодовать, ораторствовать и подобные.
Неодобрительно оцениваются громкий смех, громкая речь, брань, раздражение, многословие, несдержанность, хвастовство. Например, значение балаболить - неодобрит. "говорить быстро, громко, невнятно, пустословить" [5]; бубнить - неодобрит. "ворчать, повторять одно и то же" [5]; вопиять - неодобрит. "призывать криком" [5] и т.п. Про-
стр. 74
--------------------------------------------------------------------------------
изводный глагол ораторствовать используется автором с целью создания иронии. За внешним краснобайством Фатьяна скрывается хвастовство, за которое он и поплатился впоследствии. Здесь также эксплицируется и христианская мораль: "Страшная беда, когда человек прельщается собой, гордится своими способностями, дарованиями и природными качествами... Бойся тщеславия - тщеславие страшнее гордости" [2, с. 431].
Таким образом, деривационные средства наряду с другими формируют целостный смысл рассказов Б. Шергина, эксплицируя семы, понятия, концепты, образы, ситуации, оценки, слуховые и зрительные модусы, хронотопы культуры, идеи, создают иерархию духовных ценностей поморов. Основной метатемой рассказов является "человек труда, художный мастер", а метарему можно выразить сентенцией из рассказа "Общая казна": "сам себе на радость никто не живет".
Литература
1. Бердяев Н. А. Судьба России. - М., 1990.
2. Выписки из дневника / Схиигумен Савва. - М., 2000.
3. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. - СПб.; М., 1982.
4. Роль человеческого фактора // Язык и картина мира. - М., 1988.
5. Словарь русских народных говоров; Вып. 2. - М.; Л., 1966.
6. Словарь русских народных говоров; Вып. 26. - Л., 1990.
7. Топоров В. Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. - М., 1982.
8. Шергин Б. У Архангельского города. Архангельск, 1985.
9. Юнг К. Г. Душа и миф. - Киев; М., 1997.
стр. 75