В факультативном курсе "Литераторы России - лауреаты Нобелевской премии" пять занятий по шесть часов последовательно посвящены И. А. Бунину, Б. Л. Пастернаку, М. А. Шолохову, А. И. Солженицыну, И. А. Бродскому.

Материалы для вводного занятия "Нобелевская литературная премия и ее лауреаты" и "Лекции и речи Нобелевских лауреатов" опубликованы1 . Сегодня мы предлагаем разработку новой темы.

Творческий путь писателя следует рассмотреть через призму Нобелевской награды, которая имела большое значение для русской эмиграции и для самого писателя. Его жизнь представлена полно и подробно в многочисленных автобиографических и биографических материалах, принадлежащих перу близких (В. Н. Муромцева-Бунина) и хорошо знавших его писателей (Г. Адамович, Н. Берберова, И. Одоевцева, Г. Иванов, Б. Зайцев, В. Яновский, А. Седых), исследователей-литературоведов (А. Бабореко, Ю. Мальцев, О. Михайлов). Каждый расширил и дополнил представление о нем как о писателе и художнике. С биографией Бунина школьники знакомы по учебникам, но, возможно, стоит в рамках факультативного курса заострить их внимание на некоторых аспектах, чтобы помочь современному школьнику лучше понять личность, художественный мир писателя, время, в которое он жил, и непреходящую ценность и актуальность его наследия, и в этом случае мемуары современников окажут неоценимую помощь.

* * *

Россия вправе была ожидать "щедрот" и особых почестей от Нобелевского комитета в числе первых, ибо вклад русской литературы в мировой литературный процесс, ее высокие общечеловеческие идеалы общеизвестны, и все предпосылки к тому были. Во-первых, всемирная известность Л. Н. Толстого, набиравшие силу А. П. Чехов, А. М. Горький, И. С. Шмелев, Д. С. Мережковский. Можно предположить, что и сам учредитель был бы за Россию, с которой его семья связана крепкими узами. Нобели обосновались на берегу Невы в 1837 г., Альфред вырос на Выборгской стороне, русский язык знал как родной, русскую литературу любил страстно, с Россией связаны его самые лучшие детские и юношеские воспоминания.

Известно, что на самую первую премию, с которой и должна была начаться литературная Нобелиана, Л. Н. Толстого выдвигали. Не один раз рассматривались кандидатуры Горького, Мережковского2 , Шмелева, Бальмонта, но по разным причинам премия им не досталась. Судьбе было угодно, чтобы прошло более тридцати лет, прежде чем объявили имя первого лауреата среди русских писателей. Самую же первую высшую литературную награду в 1901 г. получил французский поэт Арман Сюлли-Прюдом (1839 - 1907). Философ и лирик, он был очень известен во многих странах, его переводили в России, в качестве переводчиков выступали Апухтин, Плещеев, Анненский, Брюсов, что не помешало им, отмечая несомненный талант, не причислять его к лучшим поэтам Франции. Почти все приоритеты отданы Франции - из этой страны двенадцать лауреатов, причем пяти премии присуждены до 1933 г. Кроме французов, до этого года, ставшего славным для России, отмечены представители Германии (5), Англии (3), Норвегии (3), Швеции (2), Польши (2), Испании (2), Италии (2), Дании (2), по одному от США, Бельгии, Индии, Ирландии. Из них сегодня многие представляют интерес лишь для историков литературы.

Как и положено русскому богатырю, сиднем сидящему 33 года, Россия и в этом случае оказалась верна себе: судя

стр. 28


--------------------------------------------------------------------------------

по всему, никаких усилий по выдвижению своих кандидатов ни до революции, ни после никто не предпринимал. В статье "Неизвестные страницы бунинской нобелианы", написанной по архивным материалам Шведской академии, Т. В. Марченко указывает, что на "Нобелевских симпозиумах" рассматривались вопросы "упущений" и "пренебрежения важнейшими именами", среди них из России называли Горького, Ахматову, Набокова.

В течение первых тридцати трех лет многие видные деятели "обращали внимание своих соотечественников на то, что ни один из представителей русской литературы не был еще удостоен премии, которая "предназначена для всех народов и установлена человеком, глубоко благодарным России" (Сигурд Агрель)*. Первым стал И. А. Бунин - наследник и продолжатель лучших традиций Толстого, Тургенева, Чехова, но жил он вдали от родины, премию получал не под ее флагом, да и страны, той, в которой он родился и которую любил по-сыновьи нежно и преданно, уже не было.

Общественность стала связывать его имя с Нобелевской премией в начале двадцатых годов и в течение ряда лет на Западе неоднократно возвращались к этому вопросу. Кандидатура более чем достойная. Бунин - признанный классик. Императорская Академия наук трижды присудила ему Пушкинскую премию (1903 г., 1909 г., 1915 г.), в 1909 г. он был также избран в Почетные академики по разряду изящной словесности в числе двенадцати ее Почетных членов, среди которых был Толстой.

Бунин был лично знаком с Толстым и Чеховым. С ранних произведений оценив его талант, Чехов был уверен, что из него выйдет большой писатель.

К. И. Чуковский в статьях для журнала "Нива" еще в 1914 г. написал: "Его степной, деревенский глаз так хваток, остер и зорок, что мы все перед ним как слепцы.

Знали ли мы до него, что белые лошади под луною зеленые, а глаза у них фиолетовые, а дым - сиреневый, а чернозем - синий, а жнивья - лимонные? Там, где мы видим только синюю или красную краску, он видит десятки полутонов и оттенков". Бунин - классик, наследник и продолжатель лучших традиций Пушкина, Лермонтова, Толстого был выдвинут впервые в 1922 г. Как нам кажется, с большим опозданием, но его произведения, столь полюбившиеся в России, были почти не известны широкой публике Запада. Ромен Роллан (лауреат 1915 г.) представил на премию 1923 г. Бунина и Бальмонта. Он также считал, что Бунин мог бы разделить одну премию с Горьким, благосклонно относясь и к другим кандидатурам3 .

Сообщая об этом Бунину, Марк Алданов писал: "Ваша кандидатура заявлена и заявлена человеком, чрезвычайно уважаемым во всем мире". Но премию получили ирландец Уильям Йейтс (1923), поляк Владислав Реймонт (1924), Бернард Шоу (1925). В 1926 г. переговоры возобновились.

Какую-то роль сыграло то, что произведения Бунина начали переводить на другие языки и издавали во Франции, Швеции, США. Высоко ценил его творчество Райнер Мария Рильке, Андре Жид, Антон Карлгрен. С 1930 г. русские писатели-эмигранты также высказывали свое мнение в поддержку Бунина. К этому времени в СССР за ним прочно укрепилась репутация предателя и отщепенца. Возможно, это тоже тормозило положительное решение.

Когда читаешь воспоминания Б. Зайцева, Н. Берберовой, И. Одоевцевой, В. Яновского, видишь, как остро переживали они чужбину, сносили "снисходительное пренебрежительное отношение" (Б. Зайцев), боялись, что несмотря на признаваемое всеми первенство Бунина, премию не дадут именно потому, что он "человек без родины", а ведь в эмиграции он был звездой первой величины.

Не только в советской критике, но и за рубежом было распространено мнение, что писателю не о чем писать, если


--------------------------------------------------------------------------------

* Марченко Т. В. Неизвестные страницы бунинской Нобелианы (по материалам архива Шведской Академии)// Известия Академии Наук, Серия литературы и языка. 1997. Т. 56. N 6.

стр. 29


--------------------------------------------------------------------------------

он живет вдали от своей страны, своего народа. Но разве можно отнести это к Бунину? Едва ли не лучшие вещи написаны в изгнании: цикл рассказов "Темные аллеи", автобиографическая книга "Жизнь Арсеньева", воспоминания о Толстом, Чехове, где все дышит Россией, как и публицистический дневник "Окаянные дни", в котором с болью рассказано о крушении России.

Время шло, надежды не оправдывались, это причиняло много страданий. Однако протоколы обсуждения выдвигаемых кандидатур и тайны работы Нобелевских комитетов строго засекречены, их раскрывают только через 50 лет (нам еще предстоит узнать много нового, когда общественность будет ознакомлена с материалами выдвижения и награждения Пастернака, Шолохова, Солженицына, Бродского).

Нет ни одного человека, который получил бы премию в первые год-два после выдвижения. Процедура эта длится годами и десятками лет, но ни Бунину, ни тем, кто искренне болел за него и в его лице за русскую литературу, это не было известно, о чем приходится сожалеть - слишком много это причиняло страданий нашим соотечественникам, весьма ущемленным своим положением эмигрантов и возлагавшим большие надежды на эту премию не только моральные, но и материальные. Поддержку оказывали писатели других стран.

В 1931 г. при очередном обсуждении кандидатуры выступил Томас Манн (премия 1929 г.), большой поклонник русской литературы, автор серьезных исследований и замечательных статей о Толстом, Тургеневе, Чехове, Достоевском. Он давно уже познакомился с творчеством Бунина ("Митину любовь" и другие вещи переводила на немецкий язык его близкая родственница Кэте Розенберг). Трижды, в 1930, 1932 и 1933 гг., высказывался "за" переводчик некоторых произведений Бунина на шведский язык Сигурд Агрель. Он считал, что рассказ "Господин из Сан-Франциско" по своей нравственной мощи и строгой пластичности может быть поставлен рядом с некоторыми наиболее значительными произведениями Л. Н. Толстого - с "Поликушкой" и со "Смертью Ивана Ильича". Великолепный отзыв о творчестве писателя дал Шведской академии итальянский славист Этторе Ло Гатто. Однако все было безуспешно4 .

О реакции Бунина на доходившие до него отзвуки этих обсуждений можно судить по записям, которые сделала в своем дневнике Галина Кузнецова 9 октября 1931 г.: "Если же в этом году, когда за меня было 7 профессоров с разных концов мира и сам Масарик, глава одного правительства, вмешался в это, - не дали премии - дело кончено!"5

Пока не удалось найти материалы, свидетельствующие об отношении русских писателей и, в частности, будущего первого лауреата к шведской награде. Что он думал о ней, какое впечатление произвели на него уже состоявшиеся лауреаты: немецкий историк Теодор Моммзен, которого он читал, норвежский поэт Бьёрнсон, провансальский поэт Фредерик Мистраль, испанский драматург Эчегарай-и-Эйсагирре и др.

В адрес Шведской академии языка и литературы всегда звучала критика и упреки в том, что среди лауреатов много людей случайных, а наиболее достойные, как, например, Марсель Пруст, Дж. Джойс, Анна Ахматова, Владимир Набоков, Вирджиния Вульф, не отмечены, что влияют политические взгляды, в угоду которым принимаются решения и проч. Но есть и другая сторона.

Что бы там ни говорили, а Альфред Нобель не только увековечил себя и Швецию, но и взвалил нелегкое бремя ответственности на нобелевские комитеты, более ста лет ежегодно выносящие решения о самых достойных и лучших физиках, химиках, медиках, экономистах, политиках (премия борцам за мир). А Академия языка и литературы, представленная восемнадцатью членами, присваивает знак качества мировой литературе XX века и стойко продолжает свою очень нелегкую работу, соблюдая все требования учредителя, обозначенные в завещании. На этом пути состоялось много открытий. Мир узнал имена

стр. 30


--------------------------------------------------------------------------------

стольких авторов, о которых ничего не было известно ранее. А для скольких поддержкой оказалась денежная часть награды, пришедшая в самый трудный момент! Хотя известны и случаи отказа от премии и весьма скептическое отношение к ней.

В 1928 г. Бунин, отвечая на анкету "Русские писатели на отдыхе"6 , сказал шутливо:

"...Утром отчаянно пишу. Потом читаю, потом едуна море купаться. Иногда езжу в горы, что для меня милее, чем море. По ночам не сплю - все думаю получить Нобелевскую премию, купить автомобиль и уже больше ничего не делать - только ездить по горам. Если же, против обыкновения, засну, тотчас же вижу во сне, что попал в Россию... Ничего не знаю отвратительнее этого сна!"

Конечно, самое важное для понимания личности писателя - это сон о России, но прозвучавшее вскользь желание получить премию и уже больше ничего не делать тоже сбрасывать со счетов нельзя. В эмиграции семья бедствовала, была на грани нищеты. В воспоминаниях В. Н. Муромцевой-Буниной "То, что я запомнила о Нобелевской премии" немало штрихов, свидетельствующих о крайней бедности. Даже в день, когда пришло долгожданное известие, 9 ноября, нечем было заплатить за телеграмму, утро, как уже давно, начиналось с порядком надоевшей каши, а после обеда кому-то срочно надо было пойти к сапожнику, взять башмаки из ремонта, иначе В. Н. не в чем было выйти из дома.

В "Грасском дневнике" Кузнецовой от 16 марта 1933 г. читаем: "И. А. тревожен и грустен. Говорил, что не может переносить денежной зависимости, что более нельзя жить здесь" (имеется в виду вилла Бельведер. - Т. Г.). Положение денежное и моральное теперешнее его гнетет" 7 . Вскоре после этого, 15 апреля 1933 г.: "Страстная суббота. Денег в доме нет, но яиц нам принес Жозеф (слуга. - Т. Г.), краска уже куплена, так же как и маленький кулич. Разговляться же мы будем у Фондаминских.

У Фондаминских, впрочем, дела тоже очень плохи" 8 .

В письме от 12 июля 1933 г. к М. Ф. Хандомирову Бунин писал об издательских делах и сделал приписку: "Ятеперь живу особенно бедно, так бедно, что очень трудно работать" 9 . Надежд на премию уже не было. Конечно, "дело вовсе не в деньгах, - говорил Бунин, - а в том, что пропало дело всей моей жизни. Премия могла бы заставить мир оборотиться ко мне лицом, читать, перевести на все языки" 10 . Он хорошо понимал, что при всей его известности даже среди читающих по-русски творчество его известно мало.

В 1933 г. Георгий Иванов писал, что "по смыслу завещания Нобеля не одну, а десять премий следовало бы присудить русским писателям" и, отмечая нелегкое эмигрантское положение, справедливо добавлял, что дух завещания Нобеля в том и состоит, чтобы поддерживать человеческий гений, изнемогающий в неравной борьбе с жизнью11 . Речь идет прежде всего о моральной поддержке, но в эмиграции думали о том, что удача Бунина могла бы стать и хорошим материальным подспорьем для многих писателей, ведь Бунины всегда при первой же возможности приходили на помощь нуждающимся.

Уже 15 ноября, вскоре после полученного радостного известия, Кузнецова вспоминает о праздничном обеде, за которым говорили о том, кому и сколько надо будет дать из премии, и насчитали сто с лишним тысяч"12 . Потом это решение исполнили, но все равно были недовольные. Дочь известного писателя говорила, что их семья очень обиделась, когда получивший премию выделил им всего 5 тыс. франков, а Надежда Тэффи острила по этому поводу: "Нам теперь не хватает еще одной организации - Объединения людей, обиженных И. А. Буниным".

Можно представить, как каждая осень проходила в ожидании, пока наконец из Стокгольма пришла телеграмма: 9 ноября 1933 г. "русскому писателю Ивану Бунину присуждена премия Нобеля по литературе".

Современники говорили, что "выбирая между советским писателем Горь-

стр. 31


--------------------------------------------------------------------------------

ким и свободным эмигрантом Буниным, Шведская академия выбрала последнего не только потому, что Бунин-художник стоит неизмеримо выше, чем Горький, а это была своего рода декларация независимости, провозглашение торжества духовной свободы"13 .

Выбирали не только между Горьким и Буниным, а выбирали и между Буниным и Мережковским, Буниным и Шмелевым... И то, чем руководствовался Нобелевский комитет, абсолютно точно выражено в формулировке: "за строгое мастерство, с которым он продолжил традиции классической русской прозы"14 .

Решение принималось трудно. Несмотря на то, что Бунин уже несколько раз был близок к победе и уже раньше его творчество оценивали высоко, по материалам, опубликованным Т. В. Марченко, "в итоге Бунин так и не был назван единственным возможным и несомненным кандидатом в заключении Нобелевского комитета за 1933 г.". Через много лет Андерс Эстерлинг передал содержание заключения, в котором было сказано, что "творчество Бунина отнюдь не всеобъемлюще, но оно содержит ряд редких по качеству рассказов, которые достигают высочайшего уровня его предшественников - Толстого, Чехова, Тургенева и Гончарова. Против Бунина - при всех художественных достоинствах его стиля, могло бы возникнуть то возражение, что его творения не отличаются ни богатством, ни мощью, а просто следуют, в отчасти разбавленном (diluted) виде, великим традициям русской повествовательной прозы"*.

Бунин принял весть о награде с достоинством. Он был счастлив и горд, он считал это "проявлением божественной воли и актом высшей справедливости". Наступили радостные дни. Поздравления пришли со всех концов света. Наследники Бунина передали в русские архивы около ста листов поздравительных писем и телеграмм - отовсюду, кроме России. Это огорчало и расстраивало его, тем более что огромная творческая жизнь Бунина началась еще в конце прошлого века и уже тогда на родине он приобрел широкую известность. Официальное признание его заслуг выразилось в том, что еще 1 ноября 1909 г. он был избран академиком по разряду изящной словесности (в заседании Академии, посвященной Кольцову) и трижды получал в России Пушкинскую премию. Можно предположить, что и в связи с Нобелевской премией в России были люди, которые испытывали чувство радости и гордились Буниным, но не смели высказать это. Этот триумф оказался незамеченным и на Первом Всесоюзном съезде советских писателей, состоявшемся в 1934 году.

Дореволюционная деятельность Бунина была хотя и вскользь, но положительно отмечена в докладе А. М. Горького о советской литературе и в содокладе С. Я. Маршака о детской литературе. Что же касается зарубежного периода творчества, то Бунин подвергся критике в речи С. Г. Скитальца, который говорил весьма нелицеприятные вещи:

"Даже Бунин, этот холодный опытный мастер, терпеливый ювелир слова, прирожденный академик, последний писатель тургеневской школы, и тот давно остановился в своем развитии. Его "Митина любовь" произвела впечатление старой рукописи, написанной лет тридцать назад и напечатанной только теперь. К прежнему Бунину она не прибавила ничего. От литературного провала и неудач его спасает только высокая техника. Но впечатление таково, будто Бунину давно уже стало не о чем писать, и он подобно Куприну погружается в личные воспоминания прошлого. Он как бы не видит и не знает, что делается крутом; как будто не было для него ни мировой войны, ни революции, ни новой строящейся жизни.

Грустным призраком стоит перед затуманенным взором писателя серенькая автобиографическая жизнь Арсеньева, в которой только и есть хорошего, что описание орловских полей с их ржами и овсами, тогда как жизнь неузнаваемо изменила прежний безотрадный облик этих полей, существующих теперь в воображении старого изгнанника"15 .


--------------------------------------------------------------------------------

* Цит. по: Марченко Т. В. С. 34.

стр. 32


--------------------------------------------------------------------------------

И ни слова о Нобелевской премии, престиж которой в тридцатые годы был уже достаточно велик. Как медленно мы читали. Рильке, потрясенный рассказом "Митина любовь", уже в 1925 г. ездил в Париж и искал встреч с автором. Что же касается "Жизни Арсеньева", то это одна из самых замечательных и уникальных книг. И с годами это становится все очевидней. По мнению многих, - это наш русский Марсель Пруст. По оценке Юрия Мальцева, "как и у Пруста, у Бунина мы находим не воспоминания, а память - то есть некую совершенно особую духовную сущность, понимаемую художником как суть искусства и даже жизни. (Пруст писал, что память - это не момент прошлого, а нечто общее к прошлому и настоящему, и гораздо существеннее их обоих, и что память, в отличие от воспоминания, даст не фотографическое воспроизведение прошлого, а его суть, и потому несет такую радость и дает такую уверенность, что делает безразличной смерть, все это мог бы повторить и Бунин.) Именно поиском этой сути, высветлением эстетического в повседневном, отыскиванием ценности пережитого момента или присвоением ему ценности (что по сути одно и то же) занят Бунин в своей книге" 16 . Бунин получил премию благодаря своему таланту и тому большому, нелегкому и честному писательскому пути, который он с достоинством прошел до конца.

Русская эмиграция во всех странах торжествовала и рассматривала Нобелевскую премию Бунина как свой успех. Были праздники в его честь. Речи. Глубокий обзор его творчества сделал в своих выступлениях Борис Зайцев. В Речи, произнесенной 26 ноября 1933 г. в Париже, на вечере, устроенном в честь лауреата, он отметил веху за вехой дореволюционные удачи, полосу шедевров, прославивших писателя позднее, особым образом выделяя поэзию. И хотя Бунин давно отошел от стихов, по мнению Зайцева, "поэзия еще сильнее напитывает его теперешнюю прозу, чем раньше". По словам Зайцева, Бунин всегда "занимался не шумом, а искусством", решал задачи изобразительные, "ни с кем и ни с чем не считался, кроме своего глаза и понимания", не боялся сказать правду о русской деревне, "искусству, Родине, своему пониманию жизни остался верен"17 . Пророчески прозвучали слова П. Б. Струве в речи, произнесенной 20 ноября в Белграде и оглашенной на чествовании Бунина в Париже 29 ноября 1933 года:

"Иностранцы, которые до сих пор говорят об эмиграции как о выражении старой России, не понимают одного и самого главного, что так называемая русская эмиграция, один из величайших в мировой истории "исходов" абсолютно очень большой и качественно весьма высоко стоящей части населения, что эта русская "эмиграция" есть по воле истории - представительница и выразительница не только старой России, но и России грядущей, не только прошлого, но и будущего России" 18 .

Газеты тех лет в Швеции, во Франции и в других странах освещали все события, связанные с Нобелевской премией Бунина, но самые интересные и замечательные моменты запечатлел и он сам в известной статье "Нобелевские дни", и его близкие. В. Н. Муромцева-Бунина оставила изящные заметки "То что я запомнила о Нобелевской премии". Интересные детали, связанные с известием о награде и поездкой в Стокгольм на торжества содержатся в мемуарной книге Андрея Седых "Далекие, близкие". Он описывает, как Бунин работал над благодарственной речью, переделывал ее, взвешивал. Начал с того, что эта награда "есть высшее увенчание писательского труда" и что он крайне горд получить ее, хотел подчеркнуть, что Нобелевская премия присуждена писателю-изгнаннику как знак совершенной независимости, как символ уважения свободы совести и свободы мысли: "Впервые со времени учреждения Нобелевской премии вы присуждаете ее изгнаннику. Ибо, кто же я? Изгнанник, пользующийся гостеприимством Франции..." Слово "изгнанник" здесь не случайно, ибо на вопрос о гражданстве пришлось ответить: "русский изгнанник", но без сомнения лауреат гордился тем, что он потомок древнего дворянского рода, который ведет свое

стр. 33


--------------------------------------------------------------------------------

начало на Руси с XV века, к своему родовому гербу, так поэтично описанному им и восхищавшего его, он прибавил еще одно отличие - невероятной красоты Нобелевский диплом, для каждого единственный и неповторимый. Ибо по Уставу каждому лауреату художник оформляет специальный диплом, отражающий специфику его творчества.

У Советского Союза была возможность дипломатично примириться со своими великими соотечественниками, приняв премию как награду русскому писателю с гордостью и достоинством, ибо эта премия не эмигранту, а одному из лучших представителей всей русской литературы. Но, как писали газеты, посол Советского Союза госпожа Коллонтай на церемонии не появится, поэтому зал для Бунина был украшен только шведскими флагами, хотя по протоколу королю представляет лауреата представитель его страны, обычно посол, и зал украшают флагами двух государств. Интересен фрагмент речи, где художник высказал весьма важную и глубокую мысль о свободе творчества:

"В мире должны существовать области полнейшей независимости. Вне сомнения, вокруг этого стола находятся представители всяческих мнений, философских и религиозных верований. Но есть нечто незыблемое, всех нас объединяющее: свобода мысли и совести, то, чему мы обязаны цивилизацией. Для писателя эта свобода необходима особенно - она для него догмат, аксиома" 19 . Так он еще раз подчеркнул верность принципам своей молодости.

К этой речи отнеслись по-разному. Для многих она прошла незамеченной в силу ее краткости или в силу того, что это была в какой-то мере дань сложившемуся ритуалу. По отзыву Василия Яновского, речь "написана бесцветно". Яновский упрекал Бунина за то, что он "не выкрикнул что-то свое о большевиках, о войне, о подвиге эмиграции, о свободе явной и тайной. Весь мир через час услышит, прочитает, повторит"20 .

Возможно, упрек и справедлив, но лишь отчасти. Во-первых, все это есть в творчестве писателя; стоит еще раз напомнить о речи "Миссия русской эмиграции", об "Окаянных днях", наконец, о личном мужестве писателя, выразившемся и тогда и позднее (в годы войны с фашизмом) не в декларациях, а в поступках. А что касается торжеств, то в праздничной суете, скорее всего, он острее ощутил скоротечность жизни и испытывал горечь: "Во время торжественного вручения премии в Стокгольме, разыгранного как великолепный спектакль, другие лауреаты держались в веселой непринужденности, как бы участвуя в красивой светской игре. Бунин же, бледный от волнения, взошел на эстраду медленным торжественным шагом, как на трагические подмостки истории" 21 .

Позже, вспоминая собственный триумф, Бунин написал стихотворение "Венки", в котором размышляет о жизни и смерти, о славе. Оно полно спокойного величия и глубокой печали, как и его Нобелевская речь, которую "он говорил отлично, с большим сознанием собственного достоинства и временами с какой-то упорной горечью" (Г. Кузнецова).

Был праздник в честь мою, и был увенчан я
Венком лавровым, изумрудным:
Он мне студил чело, холодный, как змея,
В чертоге пирном, хвойном, людном.
Жду нового венка - и помню, что сплетен
Из мирта темного он будет:
В чертоге гробовом, где вечный мрак и сон,
Он навсегда чело мое остудит.
(1950)

Отмечая, что именно Бунину суждено было открыть страницу русской Нобелианы, следует лишь сожалеть о том, что он больше не увидел Россию, что Нобелевский диплом хранится за рубежом, что до сих пор не собраны воедино и не изданы материалы, связанные с историей присуждения ему Нобелевской премии.

Среди его ранних стихов, пророческих, есть чудные слова:

Будущим поэтам, для меня безвестным,
Бог оставит тайну - память обо мне.
Стану их мечтами, стану бестелесным,
Смерти недоступным - призраком чудесным
В этом парке алом, в этой тишине.
(10.Х.17) 22

стр. 34


--------------------------------------------------------------------------------

Литература

Бабореко А. К. И. А. Бунин: Материалы к биографии с 1870 по 1917 гг. - 2-е изд., - М.: Худ. лит. - 1983. - 351 с.

Бунин И. А. Нобелевские дни// Собр. соч. в 9-ти т. - Т. 9. - М., 1967. - С. 330.

Ив. Бунин. Вернись на родину, душа... Фотоальбом. - Орел, 1995.

Устами Буниных (Дневники Ивана Алексеевича и Веры Николаевны и другие архивные материалы). - М., 1989.

Мальцев Ю. Иван Бунин. 1870 - 1953. - М., 1994.

Михайлов О. Н. Путь Бунина-художника//Лит. наследство. - Т. 84. - Кн. 1. - М., 1973.

Паустовский К. Г. Иван Бунин// Паустовский К. Г. Близкие и далекие. - М., 1967.

Седых А. И. А. Бунин// Седых А. Далекие, близкие. - М., 1995. - С. 191 - 248.

Гордиенко Т. В. К истории награждения И. А. Бунина Нобелевской премией//И. А. Бунин и русская литература XX в. - М., 1995.

Илюкович А. М. Согласно завещанию. Заметки о лауреатах Нобелевской премии по литературе. - М., 1992.

-----

1 Русская словесность. - 2004. - N 7, 8.

2 Дм. Мережковский был уверен в своем преимуществе и не однажды предлагал заключить договор о том, чтобы поделить премию пополам, кому бы она ни досталась. И когда Бунин решительно отказался, заметил, что можно пожалеть об этой опрометчивости.

3 С двух берегов. Русская литература XX века в России и за рубежом. - М., 2002. - С. 373.

4 Премию получили шведский поэт Эрик Карлфельдт (1931), английский прозаик, драматург и поэт Джон Голсуорси (1932).

5 Кузнецова Г. Грасский дневник. - М., 1995. - С. 221. Далее указывается только страница.

6 "Сегодня", 1928. - 26 августа//Цит. по: Бунин И. А. Публицистика 1918 - 1953 гг. - М., 2000. - С. 275.

7 Г. Кузнецова. Цит. изд. - С. 269.

8 Там же. - С. 273.

9 Цит. по ксерокопии письма И. А. Бунина М. Ф. Хандомирову, любезно предоставленной шведским славистом Леннартом Магнуссоном.

10 Литературное наследство: Т. 84. - Кн. 2. - С. 281.

11 Иванов Г. В. Собр. соч.: В 3-х т. - М., 1994. - Т. 3. -С. 568 - 569.

12 Кузнецова Г. - С. 283.

13 Седых А. Далекие, близкие. - М., 1995. - С. 199. См. также: в письмах к А. Тесковой М. Цветаева сожалела, что Нобелевская премия не досталась Горькому. "Горький, - писала она в 1933 г., - эпоха, а Бунин - конец эпохи".

14 В редакции В. Пречисского и В. Максимова: "за художественное мастерство, благодаря которому он продолжил традиции русской классики в мировой прозе".

15 Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Стенографический отчет. - М., 1990. - С. 608 - 609.

16 Мальцев Ю. В. Иван Бунин. - Посев, 1994, - С. 303 - 304.

17 Зайцев Б. К. Бунин. - Собр. соч. - М., 1999. - Т. 5. - С. 291 - 295.

18 Русская литература. - 1992. - N 3. - С. 100.

19 Бунин И. А. Собр. соч. в 9-ти т. - М., 1956. - Т. 9. -С. 331.

20 Яновский В. С. Поля Елисейские. - СПб, 1993. - С. 138.

21 Мальцев Ю. Указ. соч. - С. 274.

22 Бунин И. А. Собр. соч. в 8-ми т. - М.: Моск. рабочий. - 1993. - Т. 1. С. 363.

стр. 35