В современную эпоху, когда некоторые фундаментальные положения литературоведческой науки либо пересматриваются, либо подвергаются корректировке, проблема творческого метода становится наиболее актуальной. Многие открытия в гуманитарных науках, ставшие достоянием отечественной филологической мысли в 1990-е годы, требуют интеграции.

На Западе интеграция литературоведения и теоретической психологии произошла более пятидесяти лет назад. За это время вышли фундаментальные труды эпохального характера, среди которых можно назвать монографии Ж. -П. Сартра о Флобере, К. Ясперса о Стриндберге, Э. Кречмера о европейских писателях, З. Фрейда о По, Гете, Иенсене, К. Г. Юнга о методологии литературоведения.

В этой статье представлена попытка пересмотреть традиционную трактовку одного из центральных типов русской литературы XIX столетия с позиций глубинной психологии. Лермонтовского Печорина традиция причисляет к типу "лишних людей" и выводит свойства его характера из социальных условий николаевской эпохи, т.е. психология героя понимается как социальная психология, а попросту - социология. Детерминированность психологического характера условиями социально-политического бытия личности была укоренившимся представлением отечественной литературной традиции, в котором не было ничего психологической специфики. Однако в тексте романа есть множество указаний на иные источники печоринского характера. Открытия психологии XX века позволяют вскрыть истинные мотивы поведения героя Лермонтова и сущность его взаимоотношений с другими персонажами романа. Раскрытию свойств характера и мотивов поведения Печорина способствует то обстоятельство, что часть романа написана в форме дневника, в котором герой указывает на истинные истоки своих душевных конфликтов. Для научного анализа важным является как интерпретация Печориным сущности этих конфликтов, так и их подлинное происхождение независимо от их понимания героем. Печорин относит происхождение дурных свойств своего характера к детству в знаменитом монологе "Да, такова была моя участь с самого детства!" В другом месте своего журнала он признается, что воспоминания имеют над ним огромную власть. В обоих случаях высказывания героя согласуются с выводами индивидуальной психологии о том, что "содержание и эмоциональная окраска детских воспоминаний, "избираемых" человеком из огромной массы для того, чтобы объяснить направление своей личности, очень важны"1 . Душевные конфликты, пережитые Печориным в детстве, сформировали его нервический характер и руководящую личностную идею. "Из детского чувства неполноценности, - как пишет А. Адлер, - произрастает раздраженное стремление к власти"2 . Эти два душевных свойства - детский невроз и стремление к власти - определили всю дальнейшую линию жизненного поведения лермонтовского героя.

Невротический склад печоринской натуры отмечают и другие персонажи романа, в том числе действующие за пределами его дневниковой части. Максим Максимыч говорит о странностях, истоки ко-

стр. 12


--------------------------------------------------------------------------------

торых для него темны, но выражение их бросается в глаза. И это не удивительно, так как "у нервозных людей, - согласно теории и практике индивидуальной психологии, - нет абсолютно новых черт характера, у них нет ни одной черты, которая не встречалась бы у нормального человека. Но невротический характер бросается в глаза, он более явственный <...>3 ". Ни Максим Максимыч, ни сам Печорин просто не понимают, несмотря на весьма точные наблюдения, того, что "странности" поведения являются у него компенсацией невротического чувства неполноценности, которое сам герой квалифицирует как нравственную ущербность ("Я сделался нравственным калекой").

В пространном монологе повести "Княжна Мери" Печорин перечисляет душевные свойства, которые возникли у него в результате конфликтов детства: "Все читали на моем лице признаки дурных свойств, которых не было; но их предполагали - и они родились <...> никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив."4 - "Форма и содержание невротической ориентации рождаются из впечатлений ребенка, который чувствует себя обиженным. Эти впечатления, неизбежно возникающие из изначального чувства неполноценности, вызывают агрессивную позицию, цель которой - преодоление одной большой неуверенности. В этой агрессивной позиции находят свое место все попытки ребенка, которые обещают возвышение его личностного чувства <...> Все проявления невроза происходят из этих подготовительных средств, которые устремлены к конечной цели - к превосходству"5 (Выделено нами. - О. Е.) "...Дети, - как свидетельствует индивидуальная психология, - не выражают свое стремление к власти над другими явно, а скрывают его под личиной заботливости и любви и занимаются своим делом под обманчивой маской. <...> Неприкрытое стремление к власти и уверенность в себе может повредить развитию ребенка и превратить мужество в дерзость <...>, мягкость в утонченную стратегию, целью которой является полное доминирование"6 . Что и происходит с Печориным в зрелые годы.

Связанность жесткой социологической схемой не позволяла ранее исследователям выйти из порочного круга социологических детерминант. В прежней социальной психологии не было того, что могло бы истолковать образ из его личностных психологических предпосылок. Все объяснения сводились к эпохе и методу романтизма. Аксиологически лермонтовский герой во всех интерпретациях оказывался жертвой обстоятельств, условий, но никогда - собственного выбора, который кроется в его душевных глубинах.

Объясняя противоречия своего характера душевными конфликтами детства, Печорин, однако, строит свой жизненный план не с оглядкой на прошлое, а в расчете на будущее. Поэтому все его экстравагантные поступки следует рассматривать не каузально, а телеологически. "Невротической психикой управляют не воспоминания, а фиктивная конечная цель, которая использует воспоминания практически, в форме готовностей и черт характера"7 . Такой целью для Печорина становится жажда власти над другими людьми. "<...> Честолюбие у меня подавлено обстоятельствами, - признается герой в дневнике, - но оно проявилось в другом виде, ибо честолюбие есть не что иное, как жажда власти, а первое мое удовольствие - подчинять моей воле все, что меня окружает..."8 . "... Признак невроза, его отличие от нормы как раз и состоит, - согласно глубинной психологии, - в тенденции проявить свое превосходство всеми средствами"9 .

Это обстоятельство не было отмечено современной Лермонтову критикой, но не осталось без внимания со стороны читателя 1840-х годов. Так, сестра Николая I Мария Павловна совершенно правильно назвала коренное свойство характера Печорина: "В сочинениях Лермонтова, - писала она, - не находишь ничего, кроме стремления и потребности вести трудную игру за властвование, одерживая победу посредством своего рода душевного индифферентизма"10 .

стр. 13


--------------------------------------------------------------------------------

Детские впечатления Печорина не ограничиваются исключительно душевными конфликтами. Из детства герой вынес и представления о своей социальной роли. Тот факт, что Печорин, подробно останавливаясь на дурных последствиях воспитания, не упоминает о родителях, является показательным. Он не фиксирует на родителях свои невротические симптомы. Это дает основание предполагать раннее освобождение героя от их влияния, ранний разрыв семейных уз. Но свобода не приводит героя к психологическому оздоровлению. Разрыв произошел, вероятно, до завершения процесса индивидуации (психологического самоосуществления), скорее всего на его первичной стадии. Вместо того чтобы в процессе прохождения длительного пути психологического самоосуществления постепенно и безболезненно освободиться от психологической зависимости от родительского авторитета и одновременно приспособиться к жизни в обществе, к его требованиям и обязанностям, Печорин, вследствие резкого разрыва, получает душевную травму, которая навсегда закрепляет в его сознании образ семьи как миниатюрной модели общественного организма, к которому надо вставать в такую же позицию, как и к семье. В этом кроется причина постоянного бегства Печорина от общества и понимания его как деспотического и враждебного свободной индивидуальности устройства. Как в душевной жизни психическая энергия героя искала обходные пути и тем самым приводила к душевным конфликтам, так и в обыденной жизни он стремился к достижению цели в обход общепринятой траектории движения общественного человека. С этой точки зрения композиция романа также отражает искривленность душевного и жизненного пути героя.

К началу сюжетного действия романа руководящая личностная идея Печорина не только сформировалась, но и неоднократно проверялась на практике. Ее сущность заключалась в "желании быть вверху". В психологии неврозов "низ" служит проявлением чувства неполноценности, "верх" - ощущением фиктивной конечной цели "... В смене и колебании психических проявлений обнаруживается то "низ", то "верх"11 . Следствием петербургских похождений Печорина была его высылка на Кавказ: он оказался "внизу". Но частично это падение было компенсировано. Кавказ, будучи "низом" в социально-иерархическом отношении, является "верхом" в плане географическом. Не случайно в Пятигорске Печорин "нанял квартиру <...> на самом высоком месте, у подошвы Машука".

Стремление доминировать, быть "вверху" руководит и отношениями Печорина в любви. Невротик "привносит в любовь старые предрассудки <...> и поступает так, как будто любовь должна оберегать защиту его идеи, триумф его взвинченного идеала превосходства, а не подарить новую реальность - дружбу и единство с другой личностью"12 . В дневнике Печорин признается: "А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души! <...> Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую все, что встречается на пути..."13 .

"Нервозный человек не способен к <подлинной> любви <...>, потому что его застывшие готовности служат его фикции, воле и власти, а не социальной жизни"14 .

Невротический характер Печорина проявляется и в его отношениях с другими главными персонажами его дневника, прежде всего с Вернером и Грушницким. С Вернером Печорин сошелся не потому, что у них много общего, например, в образе мыслей и отношений к "водяному обществу", как утверждает герой. Напротив, они во многом противоположны. Печорин признает, что "к дружбе не способен: из двух друзей всегда один раб другого, хотя часто ни один из них в этом себе не признается"15 (т.е. один "вверху"). В отношениях с Вернером Печорину принадлежит бесспорное первенство. Он и здесь оказывается "вверху". И выбор Печорина не случаен. Вернер во всем ему уступает: он беден, некрасив, низкого происхождения, растерял клиентуру. Вернер обуреваем той же идеей, что и Печорин, - попасть "на-

стр. 14


--------------------------------------------------------------------------------

верх". С Печориным он тягаться не может, и это внутренне понимают оба.

С Грушницким Печорин не мог быть в тесных отношениях не потому, что тот ниже его по уму (Печорин признает за ним много достоинств: остроумие, храбрость, добрые свойства души), а Вернер - умнее, а потому, что в обществе Грушницкого он не может первенствовать. В этом он признается с самого начала: "Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда-нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать"16 .

У Грушницкого много свойств, которых нет у Вернера, но есть у Печорина: привлекательная внешность, высокое происхождение, "занимался целую жизнь одним собой". Даже в речи Печорина и Грушницкого есть одна общая фраза (Печорин: "они <жены местных властей> привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум"; Грушницкий: "И какое им <московской знати> дело, есть ли ум под нумерованной фуражкой и сердце под толстой шинелью?"17 ). Грушницкий не позволил бы в дружбе с Печориным оказаться в подчиненном положении, "внизу"; не потерпел бы этого и Печорин. Но с Вернером Печорину не надо соперничать за первенство: Печорин и так почти во всем превосходит его. И слова Печорина о том, что они с Вернером "друг друга скоро поняли и сделались приятелями", нельзя понимать как равенство в отношениях. Печорин и Вернер тяготеют друг к другу как невротические характеры. Вернер не может претендовать на равенство там, где оно невозможно в силу социального происхождения и природного первородства Печорина. Это воспринималось в той среде как само собой разумеющееся.

Ошибка в том, что часто читатель и исследователь слишком доверяются словам Печорина, отвлекшись от социально-исторических и культурных реалий времени. Мешает пониманию и закрепившийся в сознании положительный образ Вернера и отрицательный Грушницкого. Нельзя забывать, что образы обоих знакомых Печорина создаются им самим, а дневник - это субъективнейший жанр. Проницательность, понимание друг друга с полуслова Печорина и Вернера отнюдь не являются показателем равенства обоих в их отношениях. Следует также помнить, что Грушницкий для Печорина всегда неудобный соперник. Необходимо принимать в расчет и девальвирующую тенденцию в оценке Печориным Грушницкого. С самого начала их знакомства между ними установились отношения соперничества за первенство в армейском кругу и "водяном обществе". Только Грушницкий в этом соперничестве шел прямой дорогой, а Печорин - обходной.

В дневнике Печорин хотя и старается быть искренним, но не может поменять свою негативистскую позицию по отношению к конкуренту. Все положительные свойства Грушницкого он старается умалить, а отрицательные - усилить. Если бы Грушницкий был таким ничтожеством, каким его представляет традиционное прочтение романа, он не занимал бы такого важного места в журнале Печорина и в истории его пятигорских приключений. Личность самого Печорина умалилась бы вследствие соперничества с таким незначительным характером. Вопрос о первенстве решает не ум, смелость и моральное превосходство Печорина, а сословный институт дуэли, который изначально уравнивает соперников.

Вернер тоже невротик. Но истоки его невроза иные, нежели у Печорина. Если у последнего невроз сформирован семейным укладом и отношениями (деспотические родители и как реакция на них - ранний мужской протест), то Вернер стал невротиком в силу органических дефектов (детский рахит, врожденная хромота, слабая физическая конституция) и низкого социального происхождения. Его невроз сформировался как компенсаторная психическая реакция на нарушения и обусловил всю линию жизненного поведения. Физическая неполноценность породила защитный механизм в виде скептицизма и злоязычия даже по отношению к порядочным людям ("под вывескою его эпиграммы не один добряк прослыл пошлым дураком"18 ); социаль-

стр. 15


--------------------------------------------------------------------------------

ная неполноценность сформировала мечты о миллионах и насмешки над состоятельными пациентами. Закрепившаяся традиция в интерпретации образа Вернера отразилась и в экранизациях лермонтовского романа, которые неверно трактуют внешний облик героя. Это особенно бросается в глаза в постановке Исидора Анненского, где роль Вернера играет знаменитый актер Вахтанговского театра Михаил Астангов.

К интересным выводам приводит сопоставление трех персонажей романа - Печорина, Грушницкого и Вернера - в свойственной им всем установке стремиться наверх. Грушницкий как человек с абсолютно здоровой психикой идет к цели прямой дорогой. Псевдоромантические позы, которые он принимает, являются лишь данью моде. В то же время Печорин и Вернер следуют к ней обходным путем, что свойственно невротикам.

Печорин определил жизненную цель Грушницкого как стремление "сделаться героем романа". И в эту оценку он вкладывает отрицательный смысл. Для нервозных типов "характерна тенденция девальвировать людей и обстоятельства"19 . Но сам Печорин уже стал таким героем в мнении других людей, хотя и невольно. Вернер сообщает Печорину: "Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания"; "В ее <Мери> воображении вы сделались героем романа в новом вкусе"20 .

Вернер слывет в кругу молод ежи Мефистофелем, и это книжное прозвище льстит его самолюбию: не в силах преуспеть в жизненной цели - возвыситься богатством и положением, - он развивает в себе девальвирующую тенденцию, при помощи которой стремится обесценить те ценности и авторитеты, которые ему недоступны. Для этого он так же, как и Грушницкий, использует книжно-театральные штампы - неизменно черный цвет одежды и модные в то время желтые перчатки, а кроме того - линию поведения (внешне скептик, в душе поэт). Как все невротики его типа, он не чужд сентиментальности ("плакал над умирающим солдатом"), непрактичен в жизни ("для денег не сделал бы лишнего шага"), хотя ставит цель разбогатеть. Невротический склад характера превращает цель Вернера - подняться наверх ценой больших денег - в жизненную фикцию. Если Грушницкому свойственно прозаическую жизненную цель - добиться успеха у женщин - облекать в псевдоромантические формы, характерные для коллективного сознания среды и эпохи, то Печорин и Вернер стараются обесценить то, что в мнении большинства представляет безусловную ценность (разговор в "философско-метафизическом направлении" в кружке молодежи, частые беседы "об отвлеченных предметах").

Вернер находится в неявном, но безусловном подчинении у Печорина. Это происходит невольно и незаметно для самого Печорина. Вернеру льстит дружба с Печориным, родовитость, внешность, авторитет и авантюризм которого как бы служат компенсацией того, чего у него нет. Обаяние и власть личности Печорина настолько велики, что профессиональная и человеческая проницательность Вернера бессильны противостоять им. Вернер не только подпадает под влияние Печорина, но и становится орудием в его руках: сообщает важные для Печорина сведения, действует в обществе по его наущению.

Причудливый жизненный путь Печорина не является лишь следствием его дурного воспитания и социальных условий времени. Это его харизма, которую он не мог сотворить сам, так же как и любые внешние факторы. Причины противоречивого жизненного пути лермонтовского героя заложены в темных глубинах его психики, некоторые особенности которой приоткрыл нам автор посредством своей гениальной творческой интуиции. Сам герой, анализируя свой жизненный путь и характер, пытается дать рациональное истолкование этим непознанным глубинам собственной души в двух монологах: о вероятно существовавшем предназначении и о двух выражениях своей персоны - человеке анализирующем и человеке поступающем. Под последними, безусловно, надо понимать сознание и бессознательное.

стр. 16


--------------------------------------------------------------------------------

Бессознательность многих поступков героя (неразумность с точки зрения рассказчика и персонажей романа) вызвана теми невыявленными инстинктами, которые таятся в глубинах его души.

В любой социальной модели (не только в условиях николаевской России) данный тип действовал бы столь же безрассудно и немотивированно по причине решающего влияния на его поступки не противоречий эпохи и неадекватности ей духовно одаренной личности, а в силу скрытых от сознания, т.е. недоступных обыденному разумению, внутренних психических факторов. Вот почему за Печориным закрепился термин "лишний человек". Такие личности в разной модификации появляются в разные общественные эпохи, и их поступки всегда воспринимаются обществом как "неразумные" и "неадекватные". Объяснить их одними социальными условиями невозможно, так как один и тот же характер действует одинаково в разных обстоятельствах. При всей кажущейся карикатурности гончаровского Волохова мы найдем в нем гораздо больше внутренних, психологических совпадений с Печориным, чем это может показаться на первый взгляд: та же немотивированность поступков, та же "кривая" линия судьбы, та же деструктивность в отношениях с окружающими и неясность внутренних рычагов поведения. И все это в совершенно других исторических условиях и у другой писательской индивидуальности. И эту литературную линию можно проследить на многих персонажах.

-----

1 Соколов Э. В. Индивидуальная психология Альфреда Адлера // Адлер А. О нервическом характере. - СПб.; М., 1997. - С. 5.

2 Там же. - С. 25.

3 Там же. - С. 37.

4 Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4 т. - М., 1969. - Т. 4. - С. 287.

5 Адлер А. О нервическом характере. - СПб.; М., 1997. - С. 54 - 55.

6 Адлер А. Понять природу человека. - СПб., 1997. - С. 68.

7 Адлер А. О нервическом характере. - С. 209.

8 Лермонтов М. Ю. Указ. соч. - Т. 4. - С. 288.

9 Адлер А. О нервическом характере. - С. 230.

10 М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников. - М., 1989. - С. 634.

11 Адлер А. О нервическом характере. - С. 303.

12 Там же. - С. 42.

13 Лермонтов М. Ю. Указ. соч. - Т. 4. - С. 284.

14 Адлер А. О нервическом характере. - С. 329.

15 Лермонтов М. Ю. Указ. соч. - Т. 4. - С. 261.

16 Там же. - С. 256.

17 Там же. - С. 254, 257.

18 Там же. - С. 260.

19 Адлер А. О нервическом характере. - С. 58.

20 Лермонтов М. Ю. Указ. соч. - Т. 4. - С. 263.

стр. 17