Необходимость различения звука и буквы в научных и методических целях. Итак, говоря о безусловной обязательности дифференциации звука и буквы, можно обосновать эту необходимость следующими целями.

1. Разделение звука и буквы нужно для адекватного живой речи описания фонетического строя и фонематической системы языка. Признавая фонемный принцип построения русского алфавита, следует признать органичной и связь фонемы и буквы. С другой стороны, если говорить не о фонемах, а о звуках, то в условиях давления буквы невозможно провести научный анализ звуковой организации русской речи. Чтобы избавиться от этого давления, ученые вынуждены пользоваться транскрипционным методом записи звучащей речи, работающим в отличие от орфографической записи по принципу взаимно однозначного соответствия между знаком и звуком.

2. Дифференциация звука и буквы служит для преодоления ложного представления об идентичности устной и письменной форм речи, о превосходстве письменной речи над устной. Л. В. Щерба считал, что в науке должны неминуемо состояться эмансипация от письменного языка и обращение к живой речи1 . Такая

стр. 38


--------------------------------------------------------------------------------

эмансипация могла бы помочь в уточнении формулировок некоторых правил орфографии.

В русской орфографии есть правила написания корней с так называемыми чередующимися гласными. Путаница терминов и понятий, возникающая при трактовке этих правил в учебниках и справочниках по орфографии и являющаяся следствием неразличения звуков и букв, настолько показательна, что позволяет думать о том, что эмансипация звуков от письменного языка вряд ли и сейчас повсеместно в русской лингвистической науке состоялась. Речь идет о корнях типа гор - гар, зор - зар, пир - пер, мир - мер, лож - лаг, плов - плав, клон - клан и под.

Большинство изданий, толкуя написание этих корней, так и не определяет в каждом конкретном случае, что же в них чередуется: буквы? звуки и буквы? только звуки? Авторы некоторых книг предваряют правила регулирования написаний вариантов корней справками о том, что здесь мы имеем дело с результатами традиционных чередований. Но говорить об исторических чередованиях, имея в виду чередования звуков, можно только применительно к таким корням, в которых гласный или варьируется под ударением (забросить - забрасывать, добрый - задабривать, ношеный - нашивать), или чередуется с нулем звука (ров - рва, пень - пня, весь - вся). В остальных случаях мы наблюдаем чередование букв, отражающее бывшие в истории чередования звуков.

Авторы же большинства пособий по орфографии употребляют в данном случае термин чередование совершенно в расплывчатом значении, т. е. применительно то к буквам, то к звукам, даже тогда, когда чередования звуков с точки зрения современного русского языка не происходит. Ср.: положенный - полагать (фонетическое, т. е. не традиционное, чередование [лож] - [лаг]); загар - загорать (отсутствие чередования звуков [гар] - [гар]). То же самое запереть - запирать, затереть - затирать, замереть - замирать, постилать - стелить и под.: [п'ир] - [п'ир], [т'ир] - [т'ир] и т. д.

Одной из немногих книг, в которых проводится четкое различие между позиционным и традиционным чередованием, а также чередованием звуков и заменой букв, является факультативный курс русского языкознания для учащихся старших классов "Русское слово как предмет языкознания". В этой книге обращается внимание учеников на отсутствие чередования корневых гласных звуков в парах типа: касаться - коснуться, росток - возраст, вскочить скачок, плавучий - пловец, соберу - собирай и под.2 . Кроме того, в ней указывается на то, что "от чередования звуков следует отличать чередования букв, происходящие только на письме и не отражающиеся в произношении"3 .

Можно рассмотреть с интересующей нас точки зрения один из вариантов трактовки правила об употреблении букв о и ё после шипящих: "В корнях слов под ударением после шипящих ж, ч, ш, щ пишется е (ё), соответствующее в произношении звуку о, если последний чередуется в других формах слова или в родственных словах со звуком е. Например: жёлудь - желудей; шёлк - шелковистый; чёрный - чернеть.

При отсутствии такого чередования в корнях слов после шипящих пишется о: жом, шорох, чох и др."4 .

В приведенных примерах, разумеется, никакого чередования "со звуком е", нет, так как оно происходит по современной "икающей" произносительной норме со звуками, близкими к [ы], - после твердых шипящих- и [и] - после мягких5 . Таким образом, данное правило может "работать", если пишущий знает, что шелковистый, чернеть, желудей пишутся с буквой е. Иными словами, неизвестное определяется через неизвестное. С другой стороны, если говорить о звуках, то именно такие же чередования наблюдаются в ряде корней, пишущихся с буквой о: жом - сжимать, чох - чихать, жор - сжирать.

Обратимся еще к одному правилу, которому в каноническом своде правил русской орфографии отведено особое место. Это правило об употреблении букв е и э : "В начале слов э и е пишутся в

стр. 39


--------------------------------------------------------------------------------

соответствии с произношением (курсив наш. - А. Л. ), например: с одной стороны - эра, эллин, этика, экзамен, эвкалипт, с другой стороны - егерь, ересь, Европа, ералаш" 6 .

Однако, думается, что "в соответствии с произношением" большинство людей будут писать: *икзамен, *ивкалипт, *Ивропа, *иралаш. Так можно ли ориентироваться на произношение в подобных случаях? Преподаватель Московского культурологического лицея А. В. Глазков, приводя примеры ошибок на употребление э - е в подобных словах (*икскурсия, *истетика, *имоции, *искимо, *игоист, *инергичный, *энерция, *эмажинисг, Иррациональный), заключает: "Очевидно, что пишущие не видят (не слышат?) разницы между и и э в начале слова... Итак, доказано, что ориентироваться на произношение здесь невозможно"7 .

3. Разделение понятий звук и буква - необходимое условие для осознания фонемного принципа русского алфавита и русской орфографии. Именно с различения звуков и букв стал осознаваться основной принцип создания русского алфавита: буквы обозначают не звуки речи, число которых бесконечно, а звуки языка (звукотипы, фонемы), число которых ограниченно, что и позволяет создать экономный и в основном непротиворечивый алфавит. Несовпадение же количества фонем русского языка с числом букв (последних значительно меньше) обусловлено, с одной стороны, стремлением к дальнейшей компактности алфавита, дающим возможность комбинациями букв и их полифункциональностью обозначать различные фонемы, и, с другой стороны, некоторым влиянием традиций.

Как известно, в русской графике различают употребление букв в основном и во второстепенном значениях. Выступая в своем основном значении, буква отражает сильный вариант фонемы и, следовательно, не может быть заменена ошибочно или по договору другой, не изменив звучания слова. Так, например, в слове вода буквы в, д, а употреблены в основном значении, буква о - во второстепенном. А в слове вод буквы в, о - в основном, буква д - во второстепенном.

Безусловно, письмо должно соблюдать определенные количественные соотношения этих двух типов употребления буквы. Во второстепенном значении она служит или своеобразным мостом, соединяющим прошлое и нынешнее состояния языка (так называемые традиционные написания), или знаком, позволяющим при позиционном изменении звука сохранять графический облик морфемы, что является величайшим достижением русской орфографии. Употребляясь в основном значении, буква русского алфавита в то же время поддерживает стремление письма не удаляться слишком от произношения. Эти главные принципы русской письменности определил еще М. В. Ломоносов: "В правописании наблюдать надлежит, чтобы оно... не удалялось слишком от чистого выговору и чтобы не закрылись совсем следы произвождения и сложения речений"8 .

Определение ведущего принципа русской орфографии как фонемного, или фонематического, основывается на том понимании фонемы, которого придерживаются ученые Московской фонологической школы. "Фонематический принцип письма состоит в том, что каждая фонема выражается той же самой буквой, независимо от позиции, в которую она попадает; например, дуба и дуб пишутся одинаково, хотя произносятся по-разному..."9 . Безусловно, такой подход к ведущему принципу русской орфографии может быть декларирован лишь при последовательной дифференциации звуков и букв.

4. Из сказанного выше следует также вывод о том, что преодоление представления о тождестве звука и буквы необходимо для осознания сущности орфограмм, регулирующих обозначение звуков (фонем) буквами.

Здесь необходимо остановиться на попытках усовершенствования русского правописания и причинах неприятия проектов реформ орфографии. Разумеется, орфография в силу вполне понятной консервативности постоянно отста-

стр. 40


--------------------------------------------------------------------------------

ет от изменений в звуковом строе языка, и общество, чтобы письмо не превратилось со временем в систему иероглифической записи, должно реагировать на это отставание, периодически внося изменения в правила записи. По мнению Л. В. Щербы, "...народы должны постоянно, время от времени "чинить" свою орфографию, для того чтобы не было этих страшных прорывов"10 .

Попытки "починить" русскую орфографию имеют давнюю историю, а неудачи в огромной степени следует отнести за счет отождествления звуков и букв теми, кто формировал вокруг предложений по упрощению и упорядочению правописания общественное мнение. На протяжении последнего столетия всякое стремление языковедов изменить что-либо в русской орфографии наталкивалось на резко негативное отношение именно общественного мнения.

Так, один из документов, направленных на изменение части правил русской орфографии, разрабатывался в течение нескольких десятилетий специальными орфографическими комиссиями и был опубликован в сентябре 1964 года в некоторых центральных газетах и в журнале Русский язык в национальной школе". В разное время участниками этих комиссий были такие видные ученые, как Ф. Ф. Фортунатов, А. А. Шахматов, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Л. В. Щерба, Д. Н. Ушаков, С. И. Ожегов, С. Г. Бархударов, В. В. Виноградов, Р. И. Аванесов, Д. Э. Розенталь, Н. М. Шанский, М. В. Панов и другие авторитетные лингвисты, а также некоторые учителя-русисты и писатели. После публикации "Предложений по усовершенствованию русской орфографии" началось всенародное, в духе тех лет, обсуждение их в печати.

Институт русского языка "получал письма индивидуальные и коллективные. Коллективные письма по вопросам орфографии писали семьи, жильцы коммунальных квартир, группы студентов или школьников, сотрудники лабораторий, отделов различных организаций, машинописных бюро, члены бригад коммунистического труда и др."11 . В газетах печатались письма от колхозников, трактористов, артистов, научных работников, всех специальностей. Очевидно, многие корреспонденты, будучи очень далеки от теоретических знаний в области лингвистики, были введены в заблуждение отождествлением в их сознании письменной и устной речи и вследствие этого посчитали, что предлагаемые изменения в орфографии повлекут за собой искажение произносительных норм, т. е. изменят, исказят русский язык.

Приведем пример только с одним из предложений комиссии: отказаться от буквы ь после шипящих, так как ее употребление или неупотребление в этих случаях - всего лишь дань традиции и не может ни смягчить, ни сделать твердыми шипящие звуки как непарные по признаку твердости-мягкости в современном русском литературном языке, т. е. предлагалось писать ноч (ср. туч), мощ (ср. рощ), мыш (ср. крыш), рож (ср. рогож). Как видно из приведенных примеров, отсутствие мягкого знака ни в коей мере не исказило произношения слов. Утверждение же противников нововведения о том, что с помощью ь определяется женский род существительных, просто курьезно: существительные рожь, ночь, мышь относятся к женскому роду не потому, что имеют мягкий знак на конце в написании, а наоборот: ь в них пишется потому, что эти имена относятся к женскому роду.

Однако все доводы против этого предложения сводились в основном к мысли: отказ от ь заставит читать твердо ч , щ и (даже!) ж , ш . И если учителя русского языка в большинстве своем поддержали выводы Орфографической комиссии, то писатели, также в большинстве своем, активно и, можно сказать, агрессивно противостояли этим выводам. Следует заметить, что авторитет писателей в те времена был очень велик и что аргументы, например, Л. Леонова даже в области языкознания для массового сознания был неизмеримо выше, чем, например, аргументы академика В. В. Виноградова, а мнение Л. Н. Толстого тем более выглядело убедительнее мнения академика Ф. Ф. Фортунатова. Следует по этому поводу заметить, что писатели, конечно, ав-

стр. 41


--------------------------------------------------------------------------------

торитеты в области употребления слова, т. е. в создании текстов. Но создание текстов и теория орфографии - совершенно различные сферы работы со словом. И даже знаменитый писатель не может быть компетентным судьей при решении орфографических задач. Дело усовершенствования правописания должны вести профессионалы.

5. Представление о различии между звуком и буквой обязательно для трактовки орфоэпических норм и правил в тех случаях, когда необходимо давать указания к чтению букв и их сочетаний. Например: буквосочетания -ого, -его в прилагательных, местоимениях, числительных и причастиях следует читать как [ова] (золотого), [ива] (синего), [ъва] (которого) и под.; буква ч в словах конечно, что читается как [ш]; буквосочетание зж - как [жж] или [ж'ж'] (езжу, позже) и под.

Связаны с орфоэпическими нормами некоторые рекомендации по благозвучному построению текста. Так, известно, что в русском языке неблагозвучным считается скопление, или зияние, гласных звуков. Но если ориентироваться на буквы, а не на звуки, то такие рекомендации могут оказаться некорректными. Например, программное обеспечение русской версии MS OFFICE'97 реагирует как на скопление гласных в таком, в частности, случае: "...варьирования её относительно...". Авторы программы именно буквально определили зияние гласных ияеёо, в то время как гласные в этом сочетании звуков разбиваются три раза согласным звуком [j].

6. Различение буквы и звука необходимо для предотвращения образования ложно ориентирующих терминов, в частности в лингвистике, и осознания ложной ориентации некоторых уже функционирующих терминов. Таковыми, например, являются термины йотация, еканье, ёканье, яканье. Ср. определение термина йотация в лингвистических словарях.

"Йотация... Появление звука йот перед гласным звуком в начале слова или между гласными"12 . Естественно, что никакого звука йот не существует (йот, йота - это лишь названия букв), а речь должна идти о звуке [j]. Таким образом, термин йотация закрепляет некорректное представление о том, что в слове появляется буква, а не звук. Ср. более оправданную формулировку дефиниции анализируемого термина в другом словаре: "Йотация. Появление звука [j] перед гласным звуком в начале слова или между гласными"13 .

Термины еканье, ёканье, яканье называют произносительные закономерности гласных звуков в говорах: произнесение в определенных позициях звуков [а], [э], [о] вместо [и] и [ь]. Например: [в'адро'], [н'асут], [в'аду]; [в'эдро'], [н'эсут], [в'эду]; [буд'от]. Сами же термины ориентируют на то, что произносятся мифические е, ё, я, т. е. [jэ], [jо], [jа].

7. Постоянная концентрация внимания ученых на проблеме звука и буквы поможет избежать многочисленных ошибочных трактовок лингвистических закономерностей и выводов лингвистических правил, в частности о фонетической адаптации и приметах иноязычных слов в русском языке.

Во многих учебниках современного русского языка в разделе, где перечисляются приметы иноязычных слов, например, говорится: "Но есть черты звукового (курсив наш. - А. Л. ) облика слов, которые характеризуют слово как заимствованное. Вот некоторые "межнациональные" признаки заимствованных слов... Наличие буквы ф (курсив наш. - А. Л. ) (за исключением немногих междометных и звукоподражательных слов, а также слова филин): графин, кефир, рифма, скафандр, февраль и др."14 .

О чем же идет речь - о звуке или о букве? Если о букве, то это чисто формальный, по сути дела, неязыковой показатель, но он все-таки свою роль различителя выполняет. Однако если предположить, что речь идет о звуках (а предваряющий текст учебника, как мы видим, позволяет так считать), то в число заимствованных попадают все слова с оглушенными по разным причинам звуками [в], [в']: Ивано[ф], ла[ф]ка, любо[ф'], кро[ф'] и под. Ряд других показателей иноязычности также к звукам

стр. 42


--------------------------------------------------------------------------------

не имеет отношения: "сочетания ге, ке, хе в корне:...кета... скелет" (там же, с. 49). Ср. звуковой состав слов: [к'ита'], [ск'ил'е'т]. Или "сочетания согласных кд, кз... кг: анекдот, рюкзак, пакгауз и т. п." (там же, с. 49). Указанных сочетаний звуков в русском языке в принципе не может быть в связи с действием закона ассимиляции по звонкости - глухости. К таким же внешним признакам заимствования относится и наличие буквы э (там же, с. 49). Если же вести речь о языковой сущности примеров, подобных пэр, мэр, то она, как известно, состоит в отсутствии палатализации согласного.

Подобные неточности обнаруживаются и в других учебных пособиях. Определяя так называемые фонетические признаки старославянизмов, авторы одного из пособий указывают на "звук е под ударением перед твердым согласным на месте русского ё (о): небо (нёбо), перст (напёрсток); звук е в начале слова на месте русского о : есень (осень), езеро (озеро), единица (один)" 15 . Здесь всё запутано. В первом случае под сочетанием "звук е ", судя по примерам, подразумевается звук [е], а во втором - сочетания звуков [jе] (есень, езеро) и [jь] (единица). Кроме того, в последнем случае этому "е " соответствует в русском языке вовсе не "о" (один), а звук [а]. Кстати, и в слове единица и в слове один первые гласные звуки не имеют определенного фонемного статуса, поскольку не могут быть поставлены в сильную позицию.

Рассматривая проблему адаптации иноязычной лексики в русском языке, автор одного из пособий пишет: "Например, гласные звуки (курсив наш. - А. Л. ), не совпадающие с русскими, ... передаются по-разному: сочетание гласных ей , аи, или их долгота ее и других - как эв , ав, и (эвкалипт..., автомобиль..., митинг... и т. д.)"16 . Эти замечания также нуждаются в уточнении и конкретизации того, о каких единицах идет речь - графических или фонетических. Автор в начале цитаты говорит о звуках. Но отмеченные дифтонгические гласные в русском языке трансформируются не в эв, ав, а в [еф], [аф].

8. Опознание дифференциации между буквой и звуком требуется для терминологического, а следовательно, понятийного размежевания разных "областей языкового мышления" (И. А. Бодуэн де Куртенэ), что совсем не характерно для многих лингвистических публикаций, включая школьные и вузовские учебники. "Можно, например, говорить о "долгих" и "кратких" во времени фонемах и звуках, но нельзя говорить о "долгих" и "кратких" в этом смысле графемах и буквах. Зато можно говорить о графемах и буквах длинных и коротких. О "жирных буквах" можно говорить, но нельзя говорить о "жирных звуках". Нельзя тоже говорить о "глухих" или "немых" буквах, так как ведь это термины акустические, а не оптические"17 .

Совмещение в сознании двух единиц с различными понятийными признаками часто свойственно и представителям таких отраслей науки и педагогики, в которых размежевание звука и буквы должно лежать в основе профессиональной деятельности. Здесь имеется в виду логопедия. В одном из вузовских учебников по этому предмету написано буквально следующее: "В косноязычии различают полное отсутствие звука или его искажение (губное л , картавое р и т. п.) и замещение его другим (правильным) звуком алфавита (!! - А. Л. )"18 . Как видно из цитаты, автор к губным и картавым относит не только звуки, но и буквы, поскольку по грамматической норме названия букв должны согласовываться с определениями именно в среднем роде. Что касается "звуков алфавита", то это не случайная оговорка, ибо в другом месте книги читаем: "Искажение и пропуски р называются ротацизмом, а замена нормального (зазубного) р другими звуками нашего алфавита - параротацизмом" (с. 111).

В другой книге того же автора, переизданной в 1996 году, инициаторы переиздания также не сочли необходимым исправить подобные недочеты. Ср.: "Наиболее трудными для ребенка являются следующие сочетания:...согласные с одинаковым (сз ) или близким местом образования (сд , вп )"19 . Думается, произнесение таких сочетаний звуков даже и для

стр. 43


--------------------------------------------------------------------------------

взрослых не только трудно, но и невозможно, поскольку закон ассимиляции не позволит это сделать. Приоритет буквы над звуком отмечается и в дальнейших рассуждениях: "Уделяется внимание различию гласных звуков... умению произносить звуки е, ё, ю, я " (с. 157).

Учебные пособия по логопедии, написанные в более позднее время, уже не содержат в себе такого явного небрежения к необходимости различения буквы и звука. Однако внимательный читатель и в них обнаружит некорректные формулировки и иллюстрации, например: "Известны изменения значения слов в зависимости от замен сходных по звучанию звуков луг - лук, икра - игра" 20 . Совершенно ясно, что пара луг - лук (в форме именительного падежа) представляет собой омофоны, различающиеся только графическим обликом, и никакой "замены звуков" тут не происходит.

9. Правильное членение слова по составу, правильный словообразовательный, а в некоторых случаях и морфологический анализы невозможны без отделения звука от буквы. "...Не зная фонетики, нельзя понять и современное письмо, нельзя правильно разобраться и в грамматике; так, в школе, где фонетике уделяют очень мало внимания, путают звуки и буквы, а в результате неверно излагают и грамматику, например, утверждая, что в формах глагола играть и играют одна и та же основа игра-, а конечные части -ть и -ют; на самом деле здесь две разные основы: прошедшего времени и инфинитива [игра-т'] и настоящего времени [играй-ут], без понимания чего вся система форм глагола получает неправильное объяснение; для правильного же понимания необходимо строго различать буквы и звуки..."21 .

Многочисленные случаи такого рода приводили в своих работах Ф. Ф. Фортунатов, И. А. Бодуэн де Куртенэ, А. М. Пешковский, Л. В. Щерба. Об этом пишут современные методисты. Однако положа руку на сердце можем ли мы сказать, что большинство учителей русского языка и в нынешней школе не уверяют своих учеников в том, что, например, в словах моя, пою, сольёшь окончаниями являются -я, -ю, ёшь (а не [а], [у], [ош]), а в словах варение, открытие, тряпьё и подобных в качестве суффиксов выступают -ени-, -ти- и даже -ье (а не [эн'иj], [т'иj], [j])?

Но как предъявлять какие-либо претензии в этом смысле к учителям, если сам академик В. В. Виноградов не обращал на подобные мелочи внимания, не отделяя суффиксов от окончаний. Называть суффиксы вместе с окончаниями было обычным для всего русского языкознания того времени. На страницах лингвистических работ фигурировали в качестве суффиксов -ина, -ица, -ка, -ение, -ский, -ный, -овый, -евый, -атый. В словах типа приморье, увечье, распутье выделялся суффикс -ье и под.22 .

Те же учителя, не говоря уже о студентах и школьниках, как правило, не задумываются о том, что различное написание некоторых приставок и суффиксов еще не свидетельствует о различии языковых единиц. Речь идет, например, о приставке (не приставках!) роз- / раз- / рос- / рас-. Учебные пособия в большинстве своем именно так и представляют эти единицы. Ср.: "В приставках раз- / роз- под ударением пишется О, без ударения - А"23 . В других учебниках фонетические и графические варианты этой приставки с чередующимися согласными объединяются в одну единицу, а с чередующимися гласными разводятся по разным единицам. Ср.: "Это правило не распространяется на правописание приставок раз- (рас-) и роз- (рос) " 24 . Или: "В приставках раз- (рас-) - роз- (рос-) без ударения пишется а , под ударением - о ..."25 . Точно так же описывается, как правило, и суффикс -чик- / -щик-, образующий слова со значением действующего лица. Например: "...В существительных со значением лица по роду занятий пишется:

а) суффикс -чик- - после согласных д, т, з, с, ж ...;

б) суффикс -щик- - после других согласных..." (с. 33).

На самом деле это один суффикс -щик, испытавший фонетическое изменение после шумных согласных. И различные написания его представляют собой еще один пример отступления от фонема-

стр. 44


--------------------------------------------------------------------------------

тического принципа русской орфографии.

10. Размежевание понятийных признаков двух единиц служит обязательной методической и методологической базой для развития речевого слуха. "Речевой слух - это способность воспринимать, распознавать и воспроизводить фонологические и фонетические средства языка, умение слышать себя и других, улавливать различия между близкими звуками, замечать, запоминать, оценивать особенности произношения и интонации"26 .

Человек с развитым речевым слухом способен подражать орфоэпически правильной и интонационно богатой речи, сознательно относиться к собственным речевым ошибкам и недочетам, а следовательно, исправлять их. Он услышит черты диалектного и просторечного произношения, ему легче научиться выразительному чтению, он будет лучше усваивать иностранные языки, он поймет, в чем состоит красота поэтической речи, и поэтому сможет наслаждаться ею. Следовательно, подготовленный речевой слух должен помочь не только избежать ошибок и неточностей при звуковом анализе художественной речи, но и способствовать обнаружению закономерностей фонетической организации художественного текста.

11. Звук и буква в школьном учебнике. Итак, как было показано, смешение понятий и терминов звук и буква имеет место во многих научных и методических публикациях не только XIX века, но и конца XX. Обыденное же сознание букву и звук отождествляет как правило. Думается, что серьезная часть вины за это лежит и на школьном учебнике. Здесь имеется в виду многократно переиздаваемый учебник для IV(V) классов, по которому изучают русский язык и в настоящее время в большинстве школ страны27 .

Что касается деклараций о необходимости различения звуков и букв, то в учебнике мы находим несколько замечаний на эту тему. Например: "В устной речи мы имеем дело со звуками в словах, а в письменной - с буквами, которыми обозначаются эти звуки" (с. 112); "Буквы обозначают звуки, поэтому говорят: "Буквы, обозначающие гласные звуки", "Буквы, обозначающие согласные звуки", а иногда - короче: гласные буквы, согласные буквы. Различайте звук и букву!" (там же).

Но, к сожалению, реализация декларируемого различия не всегда подтверждается текстом школьного учебника. И если отсутствие в некоторых необходимых случаях квадратных скобок при обозначении звуков (см., например, с. 108, 110, 160) можно объяснить невнимательностью авторов и издателей, то отсутствие четкого авторского представления о принадлежности объекта описания либо к фонетике, либо к графике говорит о недостатках в терминологическом осмыслении описываемых явлений, что неизбежно ведет к понятийной путанице.

Так, на с. 160 вводится субстантивированный термин беглые гласные. Задаемся вопросом: беглые гласные - это буквы или звуки? Для ответа на этот вопрос проанализируем контексты, в которых употребляется данное терминологическое сочетание.

"Подберите к глаголам... однокоренные глаголы с беглым гласным в приставках" (с. 105; выделено полужирным шрифтом нами. -А. Л. ). Ответ ясен: беглые гласные - это звуки. Однако на с. 209 читаем: "Укажите слова с беглой гласно й" (полужирный наш. - А. Л .). Здесь также все ясно: беглые гласные - это буквы. Естественно, что в результате такого небрежения к терминологическим обозначениям в случаях употребления терминологического сочетания во множественном числе, где, как известно, родовая принадлежность не дифференцируется, заданный выше "опрос остается без ответа. Ср.: "Запишите слова с беглыми гласными" (с. 160); "Назовите один-два примера слов с беглыми гласными" (с. 272).

Подобное отсутствие терминологической четкости сопровождает функционирование и других терминов (безударные гласные, непроизносимые согласные, ударные гласные, шипящие и некоторые другие). Ср.: "Как пишутся краткие при-

стр. 45


--------------------------------------------------------------------------------

лагательные с основой на шипящую?" (с. 228); "Какой гласный звук слышится в корне под ударением после шипящего?" (с. 171).

Более того, судя по тексту задания, ученики вполне обоснованно могут сделать вывод и о том, что ударение выделяет не звук, а букву: "Подберите к данным словам однокоренные слова, в которых гласная после шипящей в корне находится под ударением" (с. 171).

Поневоле приходится задаться вопросом: неужели призывы И. А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. Ф. Фортунатова, Л. В. Щербы и их коллег о необходимости различения звука и буквы, в том числе (а может быть, и прежде всего) и в школьном преподавании русского языка, до сих пор остаются без внимания? И как же не оказаться в растерянности школьному учителю и его ученикам, поставившим себе задачу постоянно различать (в соответствии с призывом учебника) букву и звук, которые будут читать, например, следующее правило: "Чтобы не ошибиться в написании (следовательно, речь идет о букве. - А. Л. ) непроизносимых согласных в корне слова, нужно подобрать такое проверочное слово, в котором этот согласный (следовательно, звук. - А. Л .) произносится отчетливо" (с. 20).


--------------------------------------------------------------------------------

1 Щерба Л. В. О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слова // Избранные работы по русскому языку. - М., 1957. - С. 23.

2 Русское слово как предмет языкознания: Факультативный курс для учащихся старших классов / Иванова В. Ф., Иванова С. Ф., Николенко Л. В. и др. - М., 1972. - С. 19.

3 Там же. - С. 112.

4 Ковалев В. П. Практикум по современному русскому языку. - М., 1974. - С. 18.

5 См.: Вербицкая Л. А. Давайте говорить правильно. - М., 1993. - С. 73.

6 Правила русской орфографии и пунктуации. - М., 1956. - С. 10.

7 Глазков А. В. Ошибка как языковое явление // Русский язык: Прил. к газете "Первое сентября". 1997. N 40 (12). - С. 3.

8 Ломоносов М. В. Российская грамматика // Полн. собр. соч. - М.; Л., 1952. Т. 7. - С. 430.

9 Реформатский А. А. Введение в языковедение. - М., 1967. - С. 373.

10 Щерба Л. В. Основные принципы орфографии и их социальное значение // Избранные работы по русскому языку. - М., 1957. - С. 48.

11 Букчина Б. З., Калакуцкая Л. П., Чельцова Л. К. Письма об орфографии. - М., 1969. - С. 17.

12 Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов. - М., 1966. - С. 187.

13 Розенталь Д. Э., Теленкова М. А. Словарь-справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. - М., 1985. - С. 102.

14 Современный русский язык // А. Б. Аникина, Ю. А. Бельчиков, В. Н. Вакуров и др.; Под ред. Д. Э. Розенталя. - М., 1984. - С. 48 - 49.

15 Современный русский язык // Н. С. Валгина, Д. Э. Розенталь, М. И. Фомина, В. В. Цапукевич. - М., 1971. - С. 24.

16 Фомина М. И. Современный русский язык. Лексикология. - М., 1983. - С. 144.

17 Бодуэн де Куртенэ И. А. Об отношении русского письма к русскому языку // Избранные труды по общему языкознанию: В 2 т. - М., 1963. - Т. 2. - С. 219.

18 Хватцев М. Е. Логопедия: Пособие для студентов пед. ин-тов и учителей спец. школ. - М., 1959. - С. 70.

19 Хватцев М. Е. Логопедия: Работа с дошкольниками: Пособие для логопедов и родителей. - М., 1996. - С. 72 - 73.

20 Логопедия: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов / Под ред. Н. С. Волковой. - М., 1989. - С. 40.

21 Реформатский А. А. Указ. соч. - С. 153.

22 См., например: Виноградов В. В. О грамматической омонимии в современном русском языке (1940) // Избранные труды. Исследования по русской грамматике. - М., 1975. - С. 24, 25.

23 Сухотинская А. В. Репетитор. Русская орфография и пунктуация. - М., 1994. - С. 24.

24 Кайдалова И. И., Калинина И. К. Современная русская орфография. - М., 1983. - С. 40.

25 Розенталь Д. Э. Справочник по правописанию и литературной правке. - М., 1978. - С. 28.

26 Иванова С. Ф. Речевой слух и культура речи. - М" 1970. - С. 7.

27 Русский язык: Учеб. для 4 класса сред. шк. / Т. А. Ладыженская, М. Т. Баранов, Л. Т. Григорян и др. - М., 1999.

стр. 46