Под эпизодом в современном литературоведении понимается "относительно самостоятельная единица действия эпического, лироэпического и драматического произведений, фиксирующая происшедшее в замкнутых границах пространства и времени"1 . Иными словами, это звено в развитии сюжета (сюжетной линии). Одновременно это часть (компонент) в композиции произведения, т.е. эпизод не есть простое сообщение о событии, но его изображение, в той или иной степени детализированное. Например, в "Войне и мире" Л. Н. Толстого графиня Ростова (мать) многократно оказывается в сходной ситуации, объясняясь с женихами или поклонниками своих дочерей и племянницы (Веры, Наташи, Сони) относительно возможности брачного союза, но не все из этих переговоров даны как эпизоды. О некоторых из них кратко сообщается повествователем или персонажем. О предложении Долохова Соне и ее отказе сообщает Наташа своему брату, добавляя при этом: "сколько ее ни просила мама..." (т. 2, ч. 1, гл. XI)2 . О сватовстве Берга к Вере и разговоре графини Ростовой с Друбецким, положившем конец новому сближению Наташи с другом ее детства, сообщает повествователь: "Вскоре после приезда Ростовых в Петербург Берг сделал предложение Beре, и предложение его было принято" (2, 3, XI); "На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых" (2, 3, XIII). Совсем иначе - как сценические эпизоды - переданы объяснение графини Ростовой с Денисовым, смягчающее "необходимость отказа" (2, 1, XVI), и ее разговор с князем Андреем, предложение которого принимается (2, 3, XXIII).

Этимологическое значение слова эпизод (гр. epeisodion) - вставка. Как и многие литературоведческие термины (персонаж, мотив, ода и др.), эпизод имеет разные, хотя и близкие, смежные значения в истории литературоведения; в целом можно говорить о постепенном расширении объема понятия.

В "Поэтике" Аристотеля об эпизоде говорится дважды. Во-первых, в ходе анализа трагедии, а именно при описании ее внешнего членения: "эписодий - целая часть трагедии между целыми хоровыми песнями"3 . Во-вторых, при сопоставлении эпопеи с трагедией: хотя Аристотель считает наилучшими и в повествовательной поэзии "сказания... драматичные - вокруг одного действия, целого и законченного", все же он отмечает в повествовании даже "богоподобного Гомера" "вставки". В "Илиаде" Гомер рассказал лишь об одной "части" Троянской войны, а многое остальное ввел как "вставки" - для "перебивки" действия (например, перечень кораблей). Вообще же эпопея, в отличие от трагедии, может "подражать" сразу многим "частям" действия, отчего "разрастается объем". Он увеличивается и за счет "вставок". Эти особенности эпопеи, что очень важно, Аристотель расценивает как преимущество жанра (хотя в целом приоритет отдан трагедии) - "преимущество в великолепии, в переменчивом [воздействии] на слушателя и в разнообразии вводимых вставок, - а ведь в трагедиях приводит к провалу именно скоро пресыщающее однообразие"4 . В другом переводе вместо слова "вставка" используется "эпизод"5 .

Если сопоставить эти суждения Аристотеля с современным использованием термина, то очевидно расширение объема понятия: от "вставки" к неотъемлемой части композиции сюжетного произведения. В драматургии, как отмечает В. Е. Хализев, эпизоды, "получив наименование "картина", стали выделяться наряду с актами и явлениями6 . В эпических произведениях также принято при анализе композиции использовать членение на эпизоды, независимо от того, рассказывается ли в них о важнейших, структурных элементах концентрического сюжета (завязка, кульминация, развязка) или о явлениях, мало продвигающих вперед основное действие, тормозящих его и даже уводящих в сторону. Так, А. А. Сабуров выделяет в тексте "Войны и мира" 83 эпизода, которым дает условные названия, среди них - "Сватовство князя Андрея"", "Бородино" и "Вечер у Бергов", "Наполеон и Лаврушка"7 . В то же время в русском языке несомненно сохранилось и первоначальное, этимологическое значение слова: эпизод как событие незначительное, проходное, не имеющее последствий; эпизодическое лицо как случайное, второстепенное. В системе персонажей литературного произведения участников одного эпизода (или немногих) называют эпизодическими. Например, в "Войне и мире" эпизодическое лицо - дядюшка Ростовых (в сцене охоты); в рамках же данного эпизода это лицо может быть главным.

Так намечается типология эпизодов: структурных и "вставок" (говоря условно). Другое основание типологии - преобладание той или иной композиционно- речевой формы: эпизоды сценические, описательные, повествовательные, смешанные. Еще один критерий (важный для "Войны и мира") - доминанта той или иной "точки зрения" (идеологической, пространственно-временной, фразеологической, психологической, скользящей)8 .

Как относительно самостоятельная единица сюжета и одновременно композиции эпизод - естественно вычленяемый фрагмент текста при анализе повествовательного произведения: он имеет свои границы ("рамку"), время и место

стр. 27


--------------------------------------------------------------------------------

действия, систему персонажей. В "Войне и мире", где органично сочетаются концентрический и хроникальный принципы сюжетосложения, где общее число персонажей приближается к шестистам9 , эпизоды очень разнообразны, и каждый из них важен и как часть целого, и как относительно самостоятельный фрагмент повествования. Мы выделили для анализа "Вечер у Бергов" (т. 2, ч. 3, гл. XX-XXI).

Границы эпизода определяются очень четко: от приглашения полковником первого гостя до "спора об испанских делах", завершившего раут. В сюжетном плане "вечер" является вставкой, мостиком между событиями на балу и сватовством князя Андрея. Тематически он перекликается с собраниями в салоне Шерер, придавая им комическую окраску. Само слово "вечер" взято из лексикона его устроителей - Толстой выделяет его курсивом, показывая, что оно принадлежит не повествователю.

Текстуально "Вечер" занимает две главы. Это, по-видимому, связано со сменой точек зрения в повествовании. В первой части (гл. XX) в фокусе авторского внимания находятся Берги, во второй (гл. XXI) - продолжение сюжетной линии Болконский - Наташа - Пьер.

Толстой использует скользящую точку зрения. Не отказываясь от выражения собственных мыслей и ощущений, автор-повествователь (далее в этом значении используется слово "автор") в то же время может передавать события, мнения того или иного персонажа от его собственного лица. Это создает эффект присутствия читателя внутри художественного мира произведения.

Весь эпизод окрашен авторской иронией по отношению к Бергам. Вот как начинается XX глава: "В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему". Ирония звучит в употреблении уменьшительных суффиксов при описании внешности полковника: "чистенький с иголочки мундир", "припомаженные наперед височки". В речи Берга соседствуют учтивость, доведенная до комической гиперболы, и педантизм. Он приглашает "графа Безухова": "Только не поздно, граф, ежели смею просить; так без десяти минут в восемь, смею просить". С одной стороны, - "ежели смею просить", с другой - приказ, как в армии - "без десяти минут в восемь". Напуганный собеседник, "противно своей привычке опаздывать", приезжает "в восемь часов без четверти".

Прямая речь действующего лица - его самохарактеристика, и введение ее можно рассматривать как своего рода "крупный план" изображения. Так, Берг приглашает Пьера не ради себя, а "партию составим, генерал наш будет", объясняет, что "для хорошего общества готов и понести расходы".

Самораскрытие полковника продолжается в его беседе с женой перед приездом гостей. Берг в очередной раз высказывает свою точку зрения на правильный образ жизни: "Вот посмотри, как я жил с первых чинов... Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира..." За прямою речью персонажа следует замечание автора, заключенное в скобки: ("Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами" ). Наличие скобок можно отнести к одному из способов выражения авторской точки зрения. Это - емкий и вместе с тем яркий способ выделить определенный фрагмент текста, не разрушая его целостной структуры. В эпизоде скобки используются неоднократно: куртуазное обращение Берга к жене: "я имею счастье быть вашим мужем" - получает комическое отражение в свете комментариев автора: ("...он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра" ). Здесь можно также отметить и пространственную точку зрения повествователя: из действий полковника мы узнаем, что на полу лежит ковер.

Берг и Вера внешне противопоставлены друг другу, однако постепенно становится ясно, что это - мужской и женский варианты одного социально- психологического типа. Каждый из них

стр. 28


--------------------------------------------------------------------------------

считает себя лучше другого, каждый судит по своей второй половине о достоинствах и недостатках всего противоположного пола. Супруги стремятся сделать вечер как можно лучше, для чего требуется развлекать гостей. Оба понимают это по-своему, каждый просит другого не вмешиваться: "Только, пожалуйста,... ты не перебивай меня, потому что я знаю,...в каком обществе что нужно говорить", - говорит Вера. Муж возражает: "Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть". Тем не менее они перебивают друг друга, как только появляется возможность - едва приехал первый гость, граф Безухов.

Если сопоставление Берга и Веры - это, по сути, сходство, то другие сопоставления обнаруживают контраст. Так, Борис Друбецкой назван "старым товарищем Берга", однако он держится с "некоторым оттенком превосходства и покровительства" с хозяевами. Он выше Берга в общественном положении, кроме того, умнее и иначе воспитан. Полковник своеобразно пародирует Друбецкого. Контраст их отношениям составляет настоящая дружба между Болконским и Пьером. Вера сопоставлена с Наташей. Старшая сестра стремится выглядеть как великосветская дама, в младшей, напротив, все живо, естественно и потому очень мило.

Повторяющиеся детали становятся мотивом однообразия, механистичности происходящего: "вечер", "разговор", "тонкая улыбка". Стремление Бергов "быть, как все" доходит до абсурда - "особенно похож был генерал". Автор не называет его имени, иронизируя над чинопочитанием хозяина дома. Правда, сам генерал тоже не чужд чинопочитания: разговаривает и играет в карты с графами - Ильей Андреичем и Пьером Безуховым. Да и съезд приглашенных усиливает мотив субординации: "За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал ("сам генерал" - точка зрения Берга), потом Ростовы...": т.е. гости приезжают по чинам.

Развитие отношений между князем Андреем и Наташей передано через восприятие Безухова. Этому есть сюжетная мотивировка: "Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи". Ироничный тон повествования заменяет взволнованно-лирический. Пьер наблюдает за Наташей и Болконским, за их беседой. Не слыша слов, он ощущает необычность происходящего. Такой прием помогает Толстому ярче проследить тончайшие нити человеческих отношений: Наташа и князь Андрей еще не знают, что полюбили друг друга, не знает и Пьер, что полюбил Наташу.

В сознании Пьера совмещаются пространственная и психологическая точки зрения. Его поражает "странная перемена, произошедшая в ней со дня бала" (ведь последний раз они встречались именно там). Занятый наблюдениями, Пьер становится рассеян и плохо играет в карты. Он отмечает, что Наташа "неохотно... отвечает что-то подсевшему к ней Борису" - своему первому поклоннику. Затем до него доносятся "говор приветствий, звук чьих-то шагов". Пьер взглядывает на Наташу и снова удивляется: "Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале". Именно на балу Болконский и Ростова познакомились по- настоящему, о чем известно повествователю, но не Безухову.

Замечает Пьер и "бережливо-нежное выражение" лица князя Андрея, "который говорил ей что-то". Восприятию наблюдателя доступен только невербальный диалог. Видимо, предмет разговора значения не имеет, важно не что говорят, а как. И снова - контраст: "немая" для читателя Наташа противопоставлена говорливой Вере.

Принцип скользящей точки зрения позволяет Толстому временно передать инициативу хозяйке гостиной: "Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо было нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и, улучив время,...начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре". Подошедший Пьер замечает "самодовольное увлечение Веры разговором" и редкое для его друга смущение.

стр. 29


--------------------------------------------------------------------------------

Заканчивая рассказ о вечере, Толстой использует прием кольцевой композиции: перед приездом гостей Берг рассуждает о необходимости наличия "того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать", т.е. "громкого разговора между мужчинами и спора о чем-нибудь важном и умном". Таким разговором становится "спор об испанских делах", начатый генералом. Автор резюмирует сказанное ранее (мотив похожести доведен до предела): "Все было, как у всех. И дамские тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье..."

Таким образом, можно наметить основную методику анализа эпизода как самостоятельной единицы развития сюжета и повествования. В то же время необходимо проследить связь избранного для анализа эпизода с другими: его подготовку, дальнейшее развитие изображенных событий, отношений между героями. Эпизоды целесообразно объединять - на разных основаниях - в циклы, при этом один эпизод может входить в несколько циклов.

"Вечер у Бергов" является центральным в цикле эпизодов, связанных с Бергом. Этот же эпизод может быть введен и в другие циклы, так как он продолжает сюжетную линию взаимоотношений Андрея Болконского, Пьера Безухова и Наташи Ростовой. Тематически он перекликается с великосветскими раутами (салоны Шерер, Элен Безуховой; чаепитие у Бергов - "сниженный" вариант аристократических вечеров). Кроме того, Толстой, ведущий своих главных героев (Наташу и Пьера, княжну Марью и Николая Ростова) через многие испытания к настоящей семейной жизни (эпилог), задолго до этого показывает подобие семьи в молодой чете Бергов. Можно сказать, что данный эпизод полифункционален.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Хализев В. Е. Сюжет // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. - М., 2001. - Стб. 1233.

2 Текст "Войны и мира" цитируется по изданию: Толстой Л. Н. Собр. соч. : В 22 т. - М., 1978 - 1985. - Т. 4 - 7. В скобках арабскими цифрами указываются том и часть произведения, римскими - глава.

3 Аристотель. Поэтика / Пер. М. Л. Гаспарова // Аристотель и античная литература. - М., 1978. - С. 130.

4 Там же. - С. 152, 154.

5 Ср. : эпопея "имеет [особое] преимущество, способствующее ее возвышенности: она может изменять настроение слушателя и разнообразиться различными эпизодами; однообразие же, скоро пресыщающее, бывает причиной неудачи трагедий" (Аристотель. Об искусстве поэзии / Пер. В. Г. Аппельрота. - М., 1957. - С. 122 - 123).

6 Хализев В. Е. Указ. соч. - Стб. 1233.

7 Сабуров А. А. "Война и мир" Л. Н. Толстого". Проблематика и поэтика. - М., 1959. - С. 594.

8 См. : Успенский Б. А. Поэтика композиции // Он же. Семиотика искусства. - М., 1995.

9 Сабуров А. А. Указ. соч. - С. 355.

стр. 30