ПЕРИФРАЗ (гр. periphrasis, от peri - вокруг, около, phradzo - говорю) - замена названия предмета описанием его признаков; в этом же значении употребляется и термин перифраза.

В стихотворении А.С. Пушкина "К морю" не названо имя человека, чей образ - в центре всей композиции. Этот образ возникает как естественное развитие мыслей лирического героя о море, о могиле Наполеона на острове Святой Елены:

Одна скала, гробница славы...

Там погружались в хладный сон

Воспоминанья величавы:

Там угасал Наполеон.

Так он почил среди мучений.

И вслед за ним, как бури шум,

Другой от нас умчался гений,

Другой властитель наших дум.

Исчез, оплаканный свободой,

Оставя миру свой венец.

Шуми, взволнуйся непогодой:

Он был, о море, твой певец.

Твой образ был на нем означен,

Он духом создан был твоим:

Как ты, могущ, глубок и мрачен,

Как ты, ничем неукротим.

Мир опустел...[...]

Кто же он: "гений", "властитель наших дум", ушедший из жизни "вслед" за Наполеоном, "оплаканный свободой", "певец" моря (а свобода и море - "свободная стихия" - для Пушкина почти синонимы)? О фактах биографии и творчества гениального человека сказано достаточно, чтобы можно было узнать Джорджа Гордона Байрона, умершего в Греции в апреле 1824 г. ("К морю" написано в том же году). Пушкинские строфы - эпитафия Байрону, которой ждали русские поклонники английского поэта. "Завидую певцам, которые достойно воспоют его кончину, - писал П.А. Вяземский Ал.И. Тургеневу, узнав о печальном событии. - Вот случай Жуковскому! Если он им не воспользуется, то дело кончено: знать, пламенник его погас. Греция древняя, Греция наших дней и Байрон мертвый - это океан поэзии. Надеюсь и на Пушкина" 1 . В пушкинском "пламеннике" рождается поэтическая "формула" романтической личности - через уподобление ее морю: "Как ты, могущ, глубок и мрачен, // Как ты, ничем неукротим". Эти строки можно отнести и к морю, и к его "певцу", и к лирическому герою. Море - как символ - в высшей степени соответствует романтическому восприятию жизни: ведь "романтики не доверяли ничему, что отстоялось, уплотнялось, сложилось, принуждало и повелевало. По романтикам, даже контур есть деспотизм, обводить образ чересчур черным контуром - это как бы держать его в заключении" 2 .

Образ Байрона в стихотворении Пушкина - развернутый перифраз, состоящий из цепи перифразов-словосочетаний, среди которых преобладают иносказательные выражения, тропы. Стиль формируют сравнения и метафоры, развивающие мотив движения, волнения - и моря, и человеческих чувств одновременно: как бури шум; умчался гений; шуми, взволнуйся непогодой и др. Но властитель наших дум - метафора стертая, языковая. Перифраз представляет собой иносказание - независимо от того, есть в его составе тропы или нет: ведь прямое обозначение предмета в обоих случаях отсутствует. Этимология термина (peri - вокруг, около) подчеркивает: это речь окольная, обиняком.

Как и в пушкинском поэтическом прощании с морем и его певцом ("Прощай же, море! Не забуду / Твоей торжественной красы..."), не названы имена погибших поэтов в "Смерти Поэта" М.Ю. Лермонтова, в одноименном стихотворении

стр. 54


--------------------------------------------------------------------------------

Б.Л. Пастернака - его отклике на самоубийство В.В. Маяковского. Эти стихотворения - тоже развернутые перифразы, в которых используются образы и мотивы произведений Пушкина, Маяковского (но заглавия произведений не упоминаются). Лермонтов проводит аналогию:

И он убит - и взят могилой,

Как тот певец, неведомый, но милый,

Добыча ревности глухой,

Воспетый им с такою чудной силой,

Сраженный, как и он, безжалостной рукой.

Перифраз вводит в стихотворение о Пушкине - "невольнике чести" - созданного им героя, Ленского. А в "Смерти поэта" Пастернака есть скрытые цитаты из Маяковского. Прием реализации метафоры и звукопись также напоминают об ушедшем из жизни поэте:

Ты спал, постлав на сплетне,

Спал и, оттрепетав, был тих, -

Красивый, двадцатидвухлетний,

Как предсказал твой тетраптих.

Тетраптих - подзаголовок поэмы "Облако в штанах", где есть строки:

"Мир огромив мощью голоса, // иду - красивый, / двадцатидвухлетний".

Создатьузнаваемый и в то же время обобщенный, символический образ известного человека, избегая собственных имен, - большое искусство. И искус для художника.

Перифраз заменяет итопонимы. В стихотворении А.А. Ахматовой "Ведь где-то есть простая жизнь и свет..." (1915) ее любимый город - Петербург (Петроград) - узнается в следующем описании:

Но ни на что не променяем пышный

Гранитный город славы и беды,

Широких рек сияющие льды,

Бессолнечные, мрачные сады

И голос Музы еле слышный.

Но не только собственные имена (антропонимы, топонимы и др.), - любой предмет (явление природы, вещь, действие) может описываться через его признаки. Если в повседневной речи мы чаще всего прибегаем к перифразам вынужденно (потому что не можем вспомнить или не знаем имени человека, названия вещи и пр.), то в художественной литературе это прежде всего стилистический прием, позволяющий представить предмет в нужном автору свете, выделить в нем те или иные признаки и таким путем косвенно охарактеризовать, оценить его. Вынужденные же перифразы в литературе, как правило, следствие цензурных запретов, элемент эзопова языка. Например, Н.Г. Чернышевскому в романе "Что делать? " важно было отметить роль Людвига Фейербаха в формировании мировоззрения "новых людей", но имя философа было под запретом. И Чернышевский прибегает к криптограмме (гp. кryptos - тайный, скрытый), тайнописи. По просьбе Марьи Алексевны Мишель Сторешников переводит заглавие немецкой книги, которую дал Верочке Лопухов: ""О религии, сочинение Людвига" - Людовика Четырнадцатого...", и совершенно успокаивает ее относительно содержания сочинения "французского короля": книга - "о божественном"; при этом, по предположению Сторешникова, автор "в папскую веру" не обращает: "он, как мудрый правитель и политик, просто будет внушать благочестие" (гл. 2). Так с помощью перифраза-каламбура (Людвиг - Людовик) в романе упоминается философ- материалист и его атеистические "Лекции о сущности религии" (1851); одновременно в комическом свете предстают незадачливый переводчик с немецкого и его собеседница. Другое напоминание о Л. Фейербахе связано с характеристикой "особенного человека", Рахметова: по всей видимости, именно он, "молодой русский, бывший помещик, явился к величайшему из европейских мыслителей XIX века, отцу новой философии, немцу", с целью помочь издать его сочинения (гл. 3). Таких перифразов много в романе; для современного читателя часто нужен реальный комментарий 3 .

Обычно перифраз длиннее, многословнее прямого обозначения предмета и потому заметен в тексте, даже если его смысл вполне ясен. В "Евгении Онегине" Пушкина подробно рассказано о воспитании Татьяны, ее "задумчивости", увлечениях. Среди них нет занятия, традиционного для девушек ее круга:

стр. 55


--------------------------------------------------------------------------------

Ее изнеженные пальцы

Не знали игл; склонясь на пяльцы,

Узором шелковым она

Не оживляла полотна.

(Гл. 3, XXVI)

Изысканный перифраз замедляет повествование. Он вспоминается, когда читаешь: "Ей рано нравились романы. // Они ей заменяли все..." (строфа XXIX). Действительно, все - в том числе вышивание, заполняющее время и требующее терпения. В развернутый перифраз входят и метонимии (названы атрибуты вышивания: иглы, пяльцы и др.) и метафоры (не оживляла полотна).

Как и другие способы иносказания, перифраз может заключать в себе эстетическую оценку изображаемого явления, "снижать" или "возвышать" его. Так, в повести Н.В. Гоголя "Коляска" описание городка Б., составляющее экспозицию действия, включает юмористический перифраз: "На улицах ни души не встретишь, разве только петух перейдет чрез мостовую, мягкую, как подушку, от лежащей на четверть пыли, которая при малейшем дожде превращается в грязь, и тогда улицы городка Б. наполняются теми дородными животными, которых тамошний городничий называет французами. Выставив серьезные морды из своих ванн, они подымают такое хрюканье, что проезжающему остается только погонять лошадей поскорее".

А вот сатирическое иносказательное описание:

Вижу,

вправо немножко,

неведомое ни на суше, ни в пучинах вод,

старательно работает над телячьей ножкой

загадочнейшее существо.

Глядишь и не знаешь: ест или не ест он.

Глядишь и не знаешь: дышит или не дышит он.

Два аршина безлицего розоватого теста:

хоть бы метка была в уголочке вышита.

Только колышутся спадающие на плечи

мягкие складки лоснящихся щек.

(В.В. Маяковский. Надоело)

Слово человек в этом описании отсутствует.

Особенности перифраза могут быть мотивированы восприятием персонажа, для которого описываемые явления - странные, непонятные. Этот прием часто использует Л.Н. Толстой. В широком контексте произведения, однако, ясно, что за "видением", "точкой зрения" персонажей стоит автор - "толмач" (по выражению П.В. Анненкова) их смутных впечатлений 4 . Показательно описание оперы в "Войне и мире": "На сцене были ровные доски посередине, с боков стояли крашеные картоны, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. [...] Во втором акте были картоны, изображающие монументы, и была дыра в полотне, изображающая луну..." (Т. 2. 4.5. Гл. IX).

Как комментирует повествователь, это взгляд Наташи Ростовой: "После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, все это было дико и удивительно ей" (там же). И все же язык описания: крашеные картоны; полотно на досках; дыра в полотне, изображающая луну (вместо: декорации} - это язык сатирика, громящего, в традициях просветительской прозы XVIII в. ("Путешествия Гулливера..." Дж. Свифта, "Персидские письма" Ш.Л. Монтескье, "Простодушный" Вольтера и др.), искусственную цивилизацию, которую не принимает "естественный человек", которая противоречит здравому смыслу. Впоследствии, в статье "Что такое искусство?" (1898), Толстой в своем рассказе о постановке оперы Р. Вагнера прибегнет к описаниям, еще более беспощадным к театральным условностям: "Дракона представляют два человека, одетые в зеленую шкуру вроде чешуи, с одной стороны махающие хвостом, с другой открывающие приделанную, вроде крокодиловой, пасть, из которой вылетает огонь от электрической лампочки. Дракон, долженствующий быть страшным и, вероятно, могущий показаться таковым пятилетним детям, ревущим басом произносит какие-то слова" (гл. XIII).

стр. 56


--------------------------------------------------------------------------------

В литературоведении широко применяется термин "остранение", введенный в 1920-е гг. В.Б. Шкловским. Основным материалом для исследователя были именно толстовские перифразы: "Прием остранения у Л.Н. Толстого состоит в том, что он не называет вещь ее именем, а описывает ее, как в первый раз виденную, а случай - как в первый раз произошедший. Причем он употребляет в описании вещи не те названия ее частей, которые приняты, а называет их так, как называются соответствующие части в других вещах" 5 .

В авторских, индивидуальных стилях литературы XIX-XX вв. перифразы, как правило, не имеют своей целью скрыть предмет речи; они интересны для читателей прежде всего как форма "присутствия" автора в тексте. Затруднения и споры обычно связаны с неназванными собственными именами, в частности с вынужденными перифразами; например, нет единого мнения о том, кого имел в виду Пушкин в оде "Вольность" под "возвышенным галлом": любимого им Андре Шенье? Руже де Лиля, автора "Марсельезы", из которой в оде цитируется обращение ("Тираны мира! трепещите!")? Или какого-то другого французского поэта?

Если же обратиться кистокам перифраза вообще, то, по- видимому, их следует искать в тайной, загадочной речи, культивировавшейся в первобытном обществе, когда люди верили в сверхъестественные злые силы, в магию. Существовала система запретов (табу) на многие слова, во избежание несчастий и неудач. "Первобытный человек, прибегавший к особой иносказательной речи, был убежден, что, скрывая свои приготовления, не называя зверей и орудий охоты, не даст возможность зверям узнать об опасности и тем самым обеспечит себе удачный промысел. [...] ...Иносказательная свадебная речь, когда ни жених, ни невеста не назывались своими именами, была вызвана стремлением скрыть от черных, враждебных сил смысл происходящего" 6 . Так возникали загадки, группировавшиеся в тематические циклы: жилище, животные и растения, земля и небо, человек и части его тела и пр. Умение понять загадочную речь высоко ценилось, о чем свидетельствует архаический сюжетный мотив, перешедший и в литературу, - испытание героя или героини, которые должны разгадать трудные загадки (миф об Эдипе и о Сфинксе, сказки о мудрых девах, пьеса К.Гоцци "Турандот", где в основе сюжета - китайская сказка и др.). Постепенно загадка становится поэтическим жанром, представляющим собой перифраз, одиночный или развернутый. Он может состоять из слов с прямым лексическим значением: "Черненька, маленька, в платье вскочила, царя разбудила" (блоха); "Ни в огне не горит, ни в воде не тонет" (лед); "На сене лежит, сама не ест и другим не дает" (собака). Но чаще всего загадка основана на метафоре или сравнении: "Поле не мерено, овцы не считаны, пастух рогат" (небо, звезды и месяц); "Мать толста, дочь красна, сын-сокол под небеса ушел" (печь, огонь, дым); "Красная девица сидит в темнице, а коса на улице" (морковь); "Не ездок, а со шпорами, не сторож, а всех будит" (петух); "Днем обручем, ночью змеей" (пояс). Встречаются и загадки- метонимии; "Овца в корове" (чулок в ботинке); "На дворе горой, а в избе водой" (снег).

Разнообразие загадок подчеркивает, что перифраз - понятие родовое по отношению к метафоре, метонимии, сравнению и другим иносказательным приемам: все они могут рассматриваться как перифразы, однако (как было отмечено выше) не всегда перифраз основан на полисемии слов, будучи всегда иносказанием как целое. Перифраз - иносказательное обозначение какого-то предмета - следует отличать от парафраза, или парафразы (от гр. para - возле, при, phradzo - говорю) - пересказа, перефразирования, переложения какого-то текста, его части (фрагмента). Так, стихотворение Пушкина "Пророк" можно назвать парафразом, поскольку оно восходит к тексту Библии, к 6-й книге Исайи: "Тог-

стр. 57


--------------------------------------------------------------------------------

да прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь..." (Ис., 6,6). Другим стихотворным переложением того же эпизода является стихотворение Ф.Н. Глинки "Призвание Исайи" (1822).

В художественной литературе наряду с оригинальными авторскими перифразами широко используется традиционная иносказательность фольклора, устойчивых книжных стилей. Ее понимание зачастую требует от читателя подготовки, знания соответствующей традиции, кода (если использовать термин семиотики). В литературные тексты широко вводятся поэтические "формулы" фольклора, в частности загадки, пословицы, поговорки. Так, в балладе Пушкина "Жених" сваха "речь ведет обиняком", и начинает она со слов: "У вас товар, у нас купец...". В "Капитанской дочке", в главе "Вожатый", где описывается первая встреча Гринева и Пугачева, последний еще не назван по имени, загадочен и его разговор с хозяином умета:

"Хозяин вынул из ставца штоф и стакан, подошел к нему и, взглянув ему в лицо: "Эхе, - сказал он, - опять ты в нашем краю! Отколе бог принес?" Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: "В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком - да мимо! Ну, а что ваши? "

- Да что наши! - отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор. - Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит: поп в гостях, черти на погосте.

"Молчи, дядя, - возразил мой бродяга, - будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит <...>"".

Смысл этого "воровского разговора" открывается Гриневу лишь впоследствии: "дело шло о делах Яицкого войска, в то время только что усмиренного после бунта 1772 года" (там же). В октябре 1773 г. Гринев оказывается очевидцем того, как вынимается "топор из-за спины" и как он действует (глава "Пугачевщина").

Из устойчивых перифрастических стилей, ориентированных преимущественно на книжную традицию, выделяется особенно жесткой нормативностью высокий стиль ("штиль") классицизма, которым писались произведения высоких жанров: оды, трагедии, эпопеи (героические поэмы). Одно из требований к этому стилю - использование мифологических аллегорий и соответствующей лексики. А.П. Сумароков в "Эпистоле о стихотворстве" (вольный перевод стихотворного трактата Н. Буало "Поэтическое искусство") учит начинающих авторов:

Где гром и молния, там ярость возвещает

Разгневанный Зевес и землю устрашает.

Когда встает в морях волнение и рев,

Не ветер то шумит, Нептун являет гнев.

И эхо есть не звук, что гласы повторяет, -

То нимфа во слезах Нарцисса вспоминает.

Но поэтический язык изменялся, и о темпах этих изменений можно наглядно судить, сравнивая, например, описания грозы, восхода и заката солнца, смены времен года поэтами разных эпох и литературных направлений. Так, в стихотворении Ф.И. Тютчева "Весенняя гроза" (опубликовано в 1829 г.) замечательны богатство, меткость слуховых и зрительных образов, конкретность описания "с натуры", но заключительная строфа напоминает, что можно писать о грозе и по-другому:

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

В стихотворении как бы предлагаются два языка описания одного явления:

"Люблю грозу в начале мая..."; "Ты скажешь: ветреная Геба...". И хотя Тютчев прекрасно знал и любил античность (его домашним учителем был С.Е. Раич, впоследствии известный переводчик Вергилия), Геба и прочие греко-римские боги лишь оттеняют своеобразие его стиля. В 1822 г., т.е. приблизительно в то же время, Пушкин пишет статью "О русской прозе" (оставшуюся незаконченной), где первыми достоинствами

стр. 58


--------------------------------------------------------------------------------

прозы полагает "точность и краткость". Он иронизирует над примелькавшимися, клишированными перифразами: "Но что сказать об наших писателях, которые, почитая за низость изъяснить просто вещи самые обыкновенные, думают оживить детскую прозу дополнениями и вялыми метафорами? Эти люди никогда не скажут дружба, не прибавя: cue священное чувство, коего благородный пламень и пр. Должно бы сказать: рано поутру - а они пишут: едва первые лучи восходящего солнца озарили восточные края лазурного неба - ax, как это все ново и свежо, разве оно лучше потому только, что длиннее. Читаю отчет какого-нибудь любителя театра: сия юная питомица Талии и Мельпомены, щедро одаренная Апол... боже мой, да поставь: эта молодая и хорошая актриса - и продолжай - будь уверен, что никто не заметит твоих выражений, никто спасибо не скажет" 7 .

Чистка поэтического языка от штампов, в том числе от издержек перифрастического стиля, происходит в литературе постоянно.

Видом перифраза является эвфемизм (гр. euphemismos, от eu - хорошо, phemi - говорю) - вежливое (или кажущееся таковым) слово или выражение, имеющее свой целью смягчить, завуалировать прямой смысл высказывания. Примеры языковых эвфемизмов: "он придумывает" (вместо: он врет); "он преувеличивает" (вместо: хвастается) и т.п. В художественной литературе эвфемизмы чаще всего встречаются в речи комических персонажей, являясь выразительным приемом их характеристики. Так, в "Ревизоре" Гоголя городничий обращается к почтмейстеру: "Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать: не содержится ли в нем какого- либо донесения или просто переписки" (действие 1). Городничему неудобно прямо приказать почтмейстеру, своему подчиненному, вскрывать письма: ведь это служебное злоупотребление! Отсюда его окольная, с оговорками, топчущаяся на месте речь, отсюда и смешное выражение: этах немножко распечатать.

В "Мертвых душах" посредством эвфемизмов подчеркивается комизм представлений провинциальных дам об учтивости:

"Еще нужно сказать, что дамы города N отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: "я высморкалась", "я вспотела", "я плюнула", а говорили: "я облегчила себе нос", "я обошлась посредством платка". Ни в каком случае нельзя было сказать: "этот стакан или эта тарелка воняет". И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: "этот стакан нехорошо ведет себя" - или что-нибудь вроде этого" (гл. 8). Прибегает к эвфемизмам Манилов, выражая зародившееся- таки в нем сомнение в законности сделки, которую предложил ему Чичиков. Манилов стремится быть учтивым и очень осторожно спрашивает своего гостя: "Но позвольте доложить, не будет ли это предприятие, или, чтоб еще более, так сказать, выразить, негоция, так не будет ли эта негоция несоответствующею гражданским постановлениям и дальнейшим видам России?" (гл. 2).

В роли эвфемизмов в произведениях русской литературы XVIII-XIX вв., где одна из сквозных тем - галломания, часто выступают французские слова и выражения или кальки с французского языка. В комедии А.Н. Островского "Свои собаки грызутся, чужая не приставай" одна из героинь, Бальзаминова, советует своему сыну Мише, незадачливому кавалеру, вставлять в разговор с дамами "французские слова, очень похожие на русские...". Вот одно из ее предложений: "Коль человек или вещь какая-нибудь не стоит внимания, ничтожная какая-нибудь, как про нее сказать? Дрянь? Это как-то неловко. Лучше сказать по-французски: "Гольте-па!"" (картина 1). И сын с благодарностью принимает совет.

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

--------------------------------------------------------------------------------

1 Остафьевский архив князей Вяземских. Т 3. - СПб., 1899. - С. 48-49.

2 Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. - Л., 1973.- С. 33.

3 См.: Пинаев М.Т. Роман Н.Г. Чернышевского "Что делать?": Комментарий. - М., 1988.

4 П.В. Анненков одним из первых отметил своеобразие повествования во многих произведениях Толстого, проявляющееся в смене точек зрения на изображаемое. Применительно к "Детству" и "Отрочеству" он писал: "Вмешательство автора" "допущено как пояснение того, что смутно лежит в представлении ребенка, но что уже лежит в нем несомненно. Автор делается только толмачом детских впечатлений" (Анненков П.В. О мысли в произведениях изящной словесности // Русская эстетика и критика 40 - 50-х годов XIX века. - М., 1982. - С. 344.).

5 Шкловский В.Б. О теории прозы. - М., 1983. - С. 15- 16.

6 Аникин В.П. Русские народные пословицы, поговорки, загадки и детский фольклор. - М., 1957. - С. 57.

7 Пушкин А.С. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1962. - Т. 6. - С. 255-256.

стр. 60