Метонимия (греч. metonymia - переименование) - троп, перенос названия с одного предмета на другой, смежный с ним, т.е. близкий ему. Читаем у А.С. Пушкина:

Не дай мне Бог сойти с ума.

Нет, легче посох и сума;

Нет, легче труд и глад. ("Не дай мне Бог сойти с ума...")

Слова "посох" и "сума" - те самые, которыми и осуществлен метонимический перенос с одного подразумеваемого предмета (здесь: нищий) на другие, близкие ему: посох и сума. Ведь нищий ходит с посохом и сумой. По существу, поэт утверждает: легче быть нищим, чем сумасшедшим. Портрет нищего дается через его признаки - посох и суму. При метонимическом переносе (замещении) предмет обозначается через его отдельные свойства, признаки, либо называются другие предметы, связанные с ним. Метонимические слова (словосочетания) берутся и в их прямом, привычном, и в переносном (подразумеваемом) значениях. Так, описывая лесную глушь, И.С. Тургенев в рассказе "Лес и степь" замечает: "Лес глохнет". Русский лес (особенно летний) обязательно ассоциируется с птичьими голосами: есть они - лес поет; нет их - лес глохнет. Происходит как бы замещение одного понятия другим, естественно связанным с ним. Слово "лес" - метонимия. Поэтому метонимией называется переименование по смежности, т.е. по близости предметов и явлений, а точнее - по связям между ними.

Составляющие основу метонимии связи не придуманы художником, а объективны. Этим метонимия в принципе отличается от метафоры - тропа, основанного не на смежности, а на сходстве, т.е. на более субъективных связях, ассоциациях. У Тургенева в упомянутом рассказе есть и метафора: "Вы проходите мимо дерева - оно не шелохнется: оно нежится". Дерево в утреннем лесу писатель уподобляет человеку, который нежится в последние мгновения ночного отдыха.

Для отличия метафоры от метонимии Б.В. Томашевский предлагает применять такой прием: метафора переходит в сравнение, если ее дополнить словами "как бы", "вроде" (в нашем примере: дерево как бы нежится); метафорическое слово, кроме того, допускает сравнение с тем замещенным словом, взятым в прямом значении, которое подсказывается контекстом; с метонимией этого сделать нельзя 1 .

Способность слов приобретать смежный смысл (значение) заложена в особенностях самого языка, которыми в полной мере пользуется искусство слова. Покажем это на примере из отечественной поэзии:

Но надо жить без самозванства,

Так жить, чтобы в конце концов

Привлечь к себе любовь пространства,

Услышать будущего зов.

(Б.Л. Пастернак. "Быть знаменитым некрасиво...")

Выделенные курсивом слова - метонимии. Здесь слово "пространство" замещает другие возможные слова: аудитория, публика, люди, находящиеся в разных местах (городах, весях), т.е. занимающие определенное пространство, живущие в нем. Отмеченная поэтом связь, смежность понятий (слов): люди и пространство - безусловная: все в этом мире занимает пространство. Пастернак сотворил великолепную метонимию. Как и в случае с другим словом - будущее: речь идет о времени, в котором будут жить уже другие люди. Любовь пространства, будущего зов - эти метонимии подчеркивают связь времен, непрерывность пространства. Воистину, как сказал философ: "язык ана-

стр. 70


--------------------------------------------------------------------------------

лизирует", а не только "говорит" 2 . Выделенные поэтом связи суть результат аналитической деятельности его философского ума. Само по себе слово "пространство" соотносится с чем угодно. Но в контексте пастернаковского стихотворения оно наполняется конкретным, нужным художнику содержанием. В нем подразумевается то, чего нет в языковой форме (как сказал бы А.А. Потебня, во внешней форме слова), что скрыто за ней, но отчетливо представляется сознанию читателей: множество людей, аудитория, публика.

Особенность метонимии как стилистического приема - в выявлении "тропологического пространства" (М. Фуко), в котором художник находит языковые формы, создающие емкий образ путем выдвижения скрытых, подспудных отношений. Метонимический словесный знак значительно расширяет представления читателей, возбуждает их воображение, заставляет их соотносить этот знак с невидимыми вещами, вследствие чего возникает новое значение, или, как утверждает Потебня, "новое качество". Метонимия - стилистическое средство пополнения языка новыми значениями, способ развития языка. Ведь замещенный знак (слово) не передавал бы всех особенностей описываемой вещи (явления), в том числе связей с другими вещами (явлениями).

Метонимия есть результат ассоциативного мышления художника, а не речевого топтания на месте; одновременно она и способ утверждения связей между самыми разными предметами и явлениями:

Давно стихами говорит Нева.

Страницей Гоголя ложится Невский.

Весь Летний сад - Онегина глава.

О Блоке вспоминают Острова,

А по Разъезжей бродит Достоевский.

(С.Я. Маршак. "Все то, чего коснется человек...")

Здесь что ни строчка - метонимия, вызывающая у знающего (!) читателя литературные образы, которые оживляют его память и наполняют эти слова немалым содержанием.

В конечном счете все в мире взаимосвязано. Имея это в виду, следует подчеркнуть, что метонимическое замещение не может покидать пределы "тропологического пространства", т.е. оно не может основываться на тех отдаленных связях между предметами, которые не касаются их сущности. В противном случае нарушается эстетическая мера, а метонимический образ получается искусственным, натянутым. В рассказе Чехова "Лошадиная фамилия" герой тщетно пытается вспомнить фамилию специалиста по "заговариванию зубов" - "простую фамилию..., словно как бы лошадиную". Лишь случайный разговор об овсе оживляет в его памяти "простую" фамилию - Овсов. Лошади действительно любят овес. Но с таким же успехом "лошадиными" можно считать и фамилии Кузнецов, Водяной, Желе-зов и др. Писатель рисует комическую ситуацию. А вот некоторые варианты "лошадиной фамилии", предлагаемые другими действующими лицами рассказа, в сущности метонимические (Гнедов, Тройкин, Уздечкин, Меринов, Коренников, Табунов и др.).

Разные виды связей между предметами, явлениями порождают разнообразие метонимий. Метонимические связи не разъединяют, а объединяют предметы, обозначаемые прямым и переносным значениями слов. Имя им - легион. Поэтому в поэтике и нет строго обоснованной классификации метонимий. Трудности усугубляются тем, что в искусстве - такова уж его природа - следует принимать во внимание не только логические, но и психологические, субъективные основания. Художник сам определяет принципы своего стиля (в том числе метонимические, метафорические). Чаще всего при классификации метонимий учитывают следующие виды замещения.

Причинно-следственные:

Край любимый! Сердцу снятся

Скирды солнца в водах лонных...

(С.А. Есенин. "Край любимый! Сердцу снятся...")

Под действием солнечной погоды скошенная трава становится сеном, вобравшим в себя солнце. Так и хочется по речевой инерции сказать: скирды сена, но скирды солнца - это неожиданно и активизирует восприятие.

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

Результат труда <-> создатель, владелец:

Зорю бьют... из рук моих

Ветхий Данте выпадает...

(Пушкин. "Зорю бьют... из рук моих...")

Материал <-> изделия из него:

Янтарь на трубках Цареграда,

фарфор и бронза на столе...

(Пушкин. Евгений Онегин. Гл. 1. Строфа XXIV)

Временные (временной отрезок <-> содержание):

Я встретил вас - и все былое

В отжившем сердце ожило;

Я вспомнил время золотое -

И сердцу стало так тепло...

(Ф.И. Тютчев. К.Б. ("Я встретил вас - и все былое...")

Здесь слово "время" замещает события, переживания, связанные с той, кому посвящено стихотворение.

Свойства, качественное состояние предмета <-> предмет:

Не рассуждай, не хлопочи!..

Безумство ищет, глупость судит...

(Тютчев. "Не рассуждай, не хлопочи!..")

Место действия <-> люди, события, особенности места:

Ликует буйный Рим ... торжественно гремит

Рукоплесканьями широкая арена...

(Лермонтов. Умирающий гладиатор)

Буйный Рим, широкая арена - возбужденные кровавым зрелищем свободные римляне, собравшиеся в Колизее.

Орудие действия <-> само действие:

Меч - о смерти в ратном поле,

Серп о жизни говорил,

Но свой жестокой воле

Меч серпа не покорил.

(Маршак. Из Блейка)

Здесь меч замещает военную силу, серп - мирный труд.

Как стилистический прием, метонимия способствует выразительности художественной речи, ее образности и краткости. Сколь искусно можно метонимией передать настроение, свидетельствуют примеры из Тютчева и Некрасова:

Еще в полях белеет снег,

А воды уж весной шумят ...

(Тютчев. Весенние воды)

Воды не просто шумят, а шумят весной, т.е. о весне - их шум есть предвестник весны, несмотря на то что еще белеет снег.

Идет-гудет Зеленый Шум,

Зеленый Шум, весенний шум!

(Некрасов. Зеленый Шум)

От словосочетания "Зеленый Шум" (т.е. шум зелени) веет весной, поднимается настроение. Поэт заимствовал эту метонимию из народного языка, оговорив это в примечании к стихотворению.

Метонимический перенос может лежать в основе перифраза. Пушкин, например, так пишет о цензоре: "Он сердцем почитать привык алтарь и трон" ("Послание цензору"). Почитать алтарь и трон означает защищать интересы церкви и самодержавия. При помощи метонимического перифраза поэт обращается к своим читателям: "Друзья Людмилы и Руслана!" ("Евгений Онегин". Гл. 1). На таком перифразе может строиться жанр загадок: "По горам, по долам ходят шуба да кафтан ".

Метонимия широко используется и в повседневной речи. Многие метонимические обороты стали устойчивыми выражениями: язык до Киева доведет; перекуем мечи на орала; предложить руку и сердце; Москва слезам не верит; утро вечера мудренее; учиться до седых волос; дать голову на отсечение и др.

Замещение слова (понятия) другим, находящимся с ним в отношении "меньшее <-> большее" (меньшее представляет большее, и наоборот), порождает иной вид тропа - синекдоху (греч. synekdoche - сообозначение, подразумеваемое). Отношение "меньшее <-> большее" может принимать следующие формы: часть <-> целое (часть представляет, т.е. замещает, целое и наоборот); вид <-> род (вид представляет род, и наоборот);

единственное число - множественное число (предмет в единственном числе представляет совокупность этих предметов, множественное число используется вместо единственного). По названным основаниям выделял виды синекдохи еще М.В. Ломоносов, называя ее одним из "знатнейших тропов речений" 3 .

Классическая синекдоха типа "часть - целое" - в стихотворении М.Ю. Лермонтова "Парус":

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

Белеет парус одинокой

В тумане моря голубом!..

Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

"Парус" замещает и представляет здесь небольшое судно, в котором, конечно, находится по крайней мере один человек; именно он вместе с судном покинул родной край с какой-то целью. Синекдохическим замещением рожден зримый и многозначный образ.

Иной тип синекдохи в рассказе И.С. Тургенева "Хорь и Калиныч": "Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах..." Использование писателем единственного числа вместо множественного явно усиливает осязательность типажей мужиков.

Если определенная величина замещает неопределенную (неизвестную) - это тоже синекдоха. Ломоносов приводит следующий пример: "Там тысящи валятся вдруг вместо множество валится" 4 . Отношения (связи) между предметами, явлениями, подпадаемые под определение синекдохи, суть отношения между однородными предметами (явлениями); говоря философским языком, это отношения в пределах одного качества, т.е. количественные. Скажем, судно может быть представлено не только парусом, но и якорем, палубой, флагом и др. (у Пушкина в "Медном всаднике": "Все флаги в гости будут к нам"), В "Ревизоре" Н.В. Гоголя городничий, чтобы побольнее уколоть купца-жалобщика, обзывает его "козлиной бородой", используя, таким образом, сдвоенное иносказание: сикнедоху (борода) и метафорический эпитет (козлиная).

Синекдохическое замещение внешне схоже с метонимическим - в обоих случаях речь идет об объективных связях между близкими понятиями (явлениями). Но между ними есть и принципиальная разница. На нее обратил внимание еще А.А. Потебня, настаивавший на том, что синекдоха не есть разновидность метонимии. Метонимическое замещение порождает всегда "новое качество" 5 . Синекдоха же его не порождает. Иными словами, метонимия есть всегда новое значение, новый смысл, новое понятие, которое близко (смежно) замещенному. Однако семантические рамки нового понятия иные, не совпадающие целиком и полностью со значением замещенного понятия. Обратимся к примерам:

Велик, богат аул Джемат,

Он никому не платит дани,

Его стена - ручной булат.

Его мечеть - на поле брани.

(Лермонтов. Хаджи Абрек)

Здесь богатая, двойная метонимия. Слово "булат" замещает слово "кинжал" по принципу "материал <-> изделие из него". Но какая разная семантика у близких понятий "кинжал" и "булат" (т.е. особой прочности сталь)! Ведь из булата можно делать не только кинжалы. Таким образом, не названное, но подразумеваемое слово "кинжал" - первый ключ к метонимическому замещению. Вторым ключом является слово "стена". Одна из функций стены - защитная. Ее же выполняет и "ручной булат". Получается, что общая функция сближает понятия "стена" и "булат". Поэт как бы ставит знак равенства между ними, делает эти понятия эквивалентными в силу того, что они пересекаются частью своих значений. В остальном же у них разные семантические поля. Поэтому Потебня и утверждает, что метонимия - это всегда новое качество. В нашем примере "стена" и "кинжал" суть два разных объекта, два "целых", имеющих точку пересечения, благодаря чему одно понятие замещает другое.

Иной принцип соотношения понятий заключен в синекдохе.

Я очи знал, - о, эти очи !

Как я любил их, - знает Бог!

От их волшебной, страстной ночи

Я душу оторвать не мог.

(Ф.И. Тютчев. "Я очи знал, - о, эти очи!..")

Здесь замещение по принципу "часть - целое". Очи - лишь грань образа любимой женщины. Какое бы понятие ни замещало слово "очи" (лицо, милая и др.), это будет понятие "целого" объекта.

стр. 73


--------------------------------------------------------------------------------

Таким образом, синекдохические связи, в отличие от метонимических, не выводят художника за пределы строго обозначенного диапазона: часть <-> целое, единственное число <-> множественное число, вид <-> род. (Тем не менее, получил распространение и подход к синекдохе как разновидности, частному случаю метонимии, или количественной метонимии.)

Синекдоха у подлинного художника всегда оригинальна, занимает свое особое место. Это игра художника с понятиями (словами) путем изменения их объема ради искомой выразительности. Но, называя часть вместо целого, художник подразумевает целое (лат.: pars pro toto - часть вместо целого) и тем самым подчеркивает характерное в образе, делает его зримым, выпуклым. Раздвигается горизонт восприятия:

На берегу пустынных волн

Стоял он, дум великих поля...

(Пушкин. Медный всадник)

"Пустынные волны" ассоциируются с речной глушью, местом, которое вскоре преобразуется волею Петра.

"Ну, поворачивайся, толстобородый ! - обратился Базаров к ямщику" (Тургенев. Отцы и дети). Синекдоха характеризует речь Базарова, гордящегося своей близостью к народу, и ярким штрихом обозначает самого ямщика. Однотипная синекдоха в другом случае придает произведению философский пафос:

Не позволяй душе лениться!

Чтоб в ступе воду не толочь,

Душа обязана трудиться

И день и ночь, и день и ночь!

(Н.А. Заболоцкий. "Не позволяй душе лениться!")

Ею же может создаваться ощущение тонкого лиризма:

Так пел ее голос, летящий в купол,

И луч сиял на белом плече,

И каждый из мрака смотрел и слушал,

Как белое платье пело в луче.

(А.А. Блок. "Девушка пела в церковном хоре...")

Пела девушка, но поэту важно выделить ее голос, белое платье (цвет символичен: чистота, непорочность).

Синекдоха позволяет в экспрессивной манере выразить многое немногими словами. Выразителен эпизод из "Мертвых душ" Гоголя: в канцелярии палаты по гражданским делам, куда в сопровождении Манилова приехал Чичиков, герои увидели "...наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло- серую куртку, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой- нибудь протокол..." (гл. 7).

А в другом контексте синекдохическое замещение множественного числа единственным придает поэтическому тексту особую торжественность:

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

(Пушкин. "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...")

В этом четверостишии наряду с отмеченной синекдохой есть и метонимия - "всяк сущий в ней язык".

Яркую, запоминающуюся синекдоху типа "известная величина вместо неизвестной" создал В.В. Маяковский: "Поэзия - та же добыча радия. // В грамм добыча, в год труды. // Изводишь единого слова ради // Тысячи тонн словесной руды" ("Разговор с фининспектором о поэзии"). Синекдоха этого типа совмещается с литотой или гиперболой в зависимости от замещенной величины и контекста. В данном стихотворном отрывке использованы контрастные величины, содержащие и преуменьшение, и преувеличение; они ощутимо передают напряженность самого процесса создания поэтического текста.

Как и другие тропы, синекдоха обычно представлена одним словом или словосочетанием: "О Родина святая! // Какое сердце не дрожит, // Тебя благословляя!" (В.А. Жуковский. Певец во стане русских воинов); "Только слышно - на улице где- то // Одинокая бродит гармонь..." (М.В. Исаковский. "Снова замерло все до рассвета...").

Есть синекдохи, понятные в ближайшем, узком контексте: "И вы, мундиры голубые..." (Лермонтов. "Прощай, немытая Россия..."). Или: "Что с вами, синий свитерок? // в глазах тревожный ветерок..." (А.А. Вознесенский. Прощание с Политехническим).

стр. 74


--------------------------------------------------------------------------------

Но нередки случаи, когда синекдоху можно по достоинству оценить лишь в широком контексте. Одна из героинь комедии А.Н. Островского "Последняя жертва", Глафира Фирсовна, часто прибегает к синекдохе и сама же разъясняет ее смысл: "Ну, уж это у меня счет такой, я все на миллионы считаю: у меня что больше тысячи, то и миллион. Сколько в миллионе денег, я и сама не знаю, а говорю так, потому что это слово в моду вошло... Конечно, у себя-то в руках и приходу и расходу больше полтины редко видишь; а уж я такую смелость на себя взяла, что чужие деньги все на миллионы считаю и так-то свободно об них разговариваю. Миллион, и шабаш!" (действие 1- е).

Кроме поэтических (авторских) синекдох, о которых до сих пор шла речь, есть языковые, стертые синекдохи, которые также использует писатель: "Ослы! Сто раз вам повторять?" (А.С. Грибоедов. Горе от ума); "Поэту в копеечку влетают слова..." (Маяковский. Разговор с фининспектором о поэзии). Синекдохи часто звучат в нашей повседневной речи: сколько лет, сколь зим; голодное брюхо к учению глухо; деньга деньгу наживает; отряд в сотню штыков, нехватка (избыток) рабочих рук; пустить (не пустить) на порог; сотня голов скота; эй, борода (шляпа) и т.д.

Разновидностью синекдохи является антономасия (греч. antonomasia - противоименование), прием иносказания, заключающийся в употреблении собственного имени в нарицательном значении. Эффективность антономасии возрастает, если собственное имя ставится во множественном числе. Создаваемый при этом образ может вызывать литературные, исторические и другие ассоциации, которые придают ему неожиданное измерение. Так, в одическом стиле классицизма русские солдаты часто сопоставлялись с древнегреческими мифологическими героями:

Мужайтесь, росски Ахиллесы...

(Г.Р. Державин. Осень во время осады Очакова)

Обращаясь к будущим отечественным ученым, Ломоносов использует тот же прием антономасии, воодушевляя их великими примерами:

Дерзайте ныне ободренны

Раченьем вашим показать,

Что может собственных Платонов

И быстрых разумом Невтонов

Российская земля рождать.

(Ломоносов. Ода на день восшествия на Всеросс. Престол Ея Величества государыни Императрицы Елисаветы Петровны, 1747 г.)

В других контекстах мифологические, исторические аналогии - источник легкой иронии:

Дорога зимняя гладка.

Автомедоны наши бойки,

Неутомимы наши тройки.

(Пушкин, Евгений Онегин. Гл. 7. Строфа XXXV).

Здесь в нарицательном значении употреблено имя возницы Ахиллеса из "Илиады" Гомера: Автомедоны = ямщики.

Маяковский применяет антономасию, чтобы подчеркнуть новаторство поэзии, воспевающей пролетариат: "Плевать, что нет / у Гомеров и Овидиев / людей, как мы, / от копоти в оспе" ("Облако в штанах").

В качестве антономасии может использоваться не только антропоним, но и топоним:

Вот - срок настал. Крылами бьет беда,

И каждый день обиды множит,

И день придет - не будет и следа

От ваших Пестумов, быть может!

(Блок. Скифы)

Пестум - покоренная римлянами древнегреческая колония в Лукании (Южная Италия), известная своей классической архитектурой. Употребляя топоним-антономасию, поэт ведет речь об исторических памятниках Европы вообще, об исторической памяти.

В формировании художественного стиля, создании образов синекдоха может играть заметную, самостоятельную роль.


--------------------------------------------------------------------------------

1 См.: Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - М., 1996. С. 66.

2 Фуко М. Слова и вещи / Пер. с фр. - СПб., 1994. - С. 149.

3 Ломоносов М.В. Краткое руководство к красноречию // Ломоносов М.В. Соч. - М., 1957. - С. 340.

4 Там же. - С. 341.

5 Потебня А.А. Из записок по теории словесности // Потебня А.А. Теоретическая поэтика. - М., 1990. - С. 182.

стр. 75