Небольшая книжка А. В. Бобрищева-Пушкина "Война без перчаток" (1925) посвящена громким процессам правого и отчасти анархистского террора. Дело монархистов П. Н. Шабельского-Борка и С. Таборицкого (порой транскрибируемого как Таборисский), убивших 28 марта 1922 года В. Д. Набокова, также попадает в поле зрения автора. Здесь он обнаруживает осведомленность если не очевидца события, то, по крайней мере, человека из эмигрантских кругов, внимательно следившего за прессой. Это неудивительно: адвокат Бобрищев-Пушкин был участником "Смены вех" и вернулся (на смерть) в Советскую Россию в 1923 году, так что "Война без перчаток" написана по свежим воспоминаниям. Вдохновителем теракта он видит полковника Ф. Винберга, бывшего офицера русской армии, которого характеризует как ненавистника всего славянского,2 монархиста, который, будучи остзейским бароном, возглавлял карательные отряды Столыпина, в чем и признался в декабре 1917 года на суде, откуда его отпустили только из-за общей либеральности времени. Свою книгу он демонстративно надписал Шабельскому-Борку в тюрьме. Книга Винберга "Крестный путь", часть первая "Корни зла", уже имеет посвящение: "Считаю приятным для себя долгом выразить сердечную благодарность моему дорогому другу, П. Н. Шабельскому-Борку за его ценное и большое содействие в издании моего труда".3 Предмет интереса автора - в основном события недавней истории, т.е. войны и революции, а характер он носит конспирологический, будучи сосредоточенным на том, как международные масоны-евреи и их последователи в России (кадеты, интеллигенты, Распутин) привели Россию к свержению самодержавия. В предисловии к четвертому выпуску монархического "сборника" "Луч света" Винберг признавался, что первый выпуск был подписан Таборицким, а второй и третий (в последнем, кстати, было перепечатано известное сочинение С. А. Нилуса "Великое в малом") - Шабельским-Борком, друзьями, "с которыми [он] тесно связан общностью убеждений и упований".4 Эта связь была, конечно, на виду, и Винберг был третьим арестованным по делу об убийстве, как он пишет, "не вовремя подвернувшегося"5 Набокова. Своими мыслями и воспоминаниями о немецкой тюрьме он поделился в статье, завершающей этот номер. Интересно, что, воображая переполох в зале, где выступал Милюков, наполненной, разумеется, еврея-


--------------------------------------------------------------------------------

Настоящая работа, имеющая некоторое опосредованное отношение к набоковедению, подносится автором в качестве подарка А. А. Долинину ко дню его шестидесятилетия.

2 Стоит напомнить, что сам Бобрищев-Пушкин, еще будучи в России, защищал В. Пуришкевича и представлял сторону зачинщиков в суде по делу о Керченском погроме в 1905 году (Бобрищев-Пушкин А. В. Судебные речи. СПб., 1912. Т. 2. С. 109 - 126 и 135 - 179; материалы последнего дела были изданы также отдельно: Дело о Керченском погроме (защита на суде и кассационная жалоба) / Сост. А. В. Бобрищев-Пушкин. СПб., 1907) .

3 Винберг Ф. Крестный путь. Мюнхен, 1921. Ч. I: Корни зла. С. [II].

4 Винберг Ф. От издателя // Луч света. 1922. N 4. С. 1.

5 Винберг. Беседа с ближними // Там же. С. 402.



стр. 32


--------------------------------------------------------------------------------

ми, Винберг красочно описывает, как все они попрятались под столы и стулья, один умер на другой день от разрыва сердца, и только один русский "не стал позорно бежать и, по несчастной случайности, погиб от пули, не ему предназначенной".6 Поведение Милюкова Винберг обрисовал следующим образом: "Завидя револьвер Шабельского, он упал на пол и притворился мертвым; а затем, пользуясь начавшейся суматохой, осторожно пополз на животе, устремляясь к кафедре, под которой и спрятался. В это время был нечаянно убит Набоков, который, как многие говорят, бросился защищать своего "именитого гостя"".7 Винберг явно не присутствовал при этом происшествии, другие свидетели говорят совершенно противоположное. Например, побочный сын И. Гессена, редактора "Руля", В. Гессен в своих мемуарах подробно рассказывает о покушении на Милюкова и о том, как Набоков закрыл его своим телом. Рассказ Гессена, как всякого очевидца, полон аутентичных подробностей: среди прочего он обращает внимание на чрезвычайное хладнокровие Милюкова - тот шутил сразу после покушения, - которое даже смущало мемуариста.8

На суде над Шабельским-Борком и Таборицким, проходившем с 3 по 7 июля, была восстановлена картина покушения. Кроме того, уже Милюков в некрологе Набокова поведал свои воспоминания об этом: "Шум, направленное на меня шагах в десяти дуло револьвера, два выстрела, меня миновавшие, потом общая свалка и мое падение, устроенное вдруг другом, который получил вдруг пулю, выпущенную в меня...".9 Картина, которую восстановил суд, следующая: две пули Шабельского, которые он выпустил, когда Милюков в перерыве сошел с эстрады, попали в других, а Милюков был прижат к полу д-ром Аснесом, тогда стал стрелять Таборицкий, убил Набокова и ранил еще нескольких, на него набросились, и Шабельский стал стрелять по толпе, державшей Таборицкого, ранив еще одного. Убийцы специально выехали из Мюнхена с целью убить Милюкова,10 хотя особо рьяно это подчеркивали лишь на ранней стадии задержания, а далее Шабельский утверждал, что не выдержал, когда Милюков презрительно отозвался о современных претендентах на российский престол,11 в то время как Таборицкий на суде вообще упорно отрицал, что стрелял. Имя Винберга, с которым


--------------------------------------------------------------------------------

6 Там же. С. 405.

7 Там же. С. 407.

8 Гессен В. В борьбе за жизнь (Записки эмигранта). Петербург - Берлин - Париж - Нью-Йорк. Нью-Йорк, 1974. С. 46.

9 Милюков П. Н. Памяти старого друга//Руль. 1922. 30 марта. N 417. С. 2. О падении Милюкова, сбитого с ног, упоминали и другие очевидцы случившегося. См. об этом: Убийство В. Д. Набокова // Там же. С. 3.

10 Скорее всего, привлеченные приветственной заметкой о его приезде, принадлежавшей перу Набокова, - тем самым Набоков, находившийся в серьезных разногласиях с Милюковым, как бы сигнализировал бывшему соратнику о готовности к прежнему диалогу ([Набоков В.] К приезду П. Н. Милюкова//Руль. 1922. 28 марта. N 414. С. 2). Сигнал был услышан не только Милюковым.

11 Дело об убийстве В. Д. Набокова и покушении на П. Н. Милюкова // Руль. 1922. 14 (1) июля. N 492. С. 5. Ранее обозреватель указывал, что в лекции Милюкова был фрагмент, посвященный несостоятельности и даже "преступности" монархического движения, у которого нет социальной базы и которое "грозит... новыми и притом бессмысленными кровопусканиями" (В. Е. Т. [Т. Варшер?] Америка и восстановление России (Лекция П. Н. Милюкова) // Руль. 1922. 30 марта. N 417. С. 4). Каким бы этот фрагмент ни был по содержанию, вероятно, он был предназначен для съезда монархических партий, который открылся на следующий день после покушения, причем с заявления о непричастности его членов к убийству (см. неподписанную хроникальную заметку: Совещание монархистов // Руль. 1922. 29 марта. N 415. С. 5). Возможность провокаций на лекции Милюкова с их стороны немецкая полиция предполагала, и поэтому в зале Филармонии, где выступал Милюков, были ее агенты - показания одного из них стали решающими в деле осуждения Таборицкого, из-за этого получившего на два года больше Шабельского, четырнадцать лет тюрьмы.



стр. 33


--------------------------------------------------------------------------------

Шабельский вместе жил в Мюнхене (где был целый пансион русских офицеров), не раз возникало на суде и процитированная надпись на его книге также приводилась (Шабельский ответил, что горд тем, что полковник Винберг считает его своим другом).

Словарные сведения о Петре Николаевиче Шабельском-Борке (1893 или 1896 - 1952) вполне доступны: он был публицистом, поэтом и прозаиком, одним из редакторов цитировавшегося выше журнала "Луч света" (в то время как его будущий подельник издавал монархическую газету "Призыв", где Шабельский не раз сотрудничал) и опубликовал под собственным именем одну, к сожалению оставшуюся нам недоступной, книгу "Да воссияет Пресветлый!" (Берлин, 1929) и, по крайней мере, две книги под псевдонимом Старый Кирибей - "Вещие были о святом царе. 6 мая 1868 - 6 мая 1938" (Берлин, [1938]) и "Павловский гобелен" (Сан-Паулу, 1955). Последняя, представляющая собой очерк деятельности Павла I, содержит и некролог Шабельского, судя по всему присланный его автором В. Зверевым в Аргентину из-за рубежа.12 Из этого текста, кроме того, что "ушел... хороший, прекрасный человек", "добрейшей души", который, однако, "умел гореть священной ненавистью" настолько, что смог "убрать с жизненной арены презренного Милюкова" (автору пафос явно важнее фактов), мы узнаем, что Шабельский-Борк, конечно, принадлежал к людям дела, пока "Мережковские, Ивановы, Белые допевали свои песни по разным Зеленым Лампам и Бродячим Собакам", - вдруг знакомо, по-советски, заключает автор. Первая мировая, как между делом удается узнать читателю некролога, оставила Шабельского инвалидом, свои рассказы или "исторические зарисовки" о русских венценосцах он предполагал собрать в книгу "Российские Самоцветы", и позже, когда нацисты раньше срока выпустили его из тюрьмы, он делил берлинскую квартиру с генералом Бискупским.13 Кстати, поэт Сергей Бехтеев, чье стихотворение "Царь рыцарь" предваряет книгу Шабельского-Борка, открывал и упомянутую книгу Винберга, на этот раз стихотворением "Император Николай II", так что его фамилия может смело пополнить список русских литераторов-монархистов.

Как пишет Бобрищев-Пушкин, Шабельский-Борк, будучи офицером, объявил, что мстил за царя, а в помещенной в "Павловском гобелене" заметке, подписанной В. М., видимо В. Мержеевским, автором предисловия ко всей книге, сообщается, что Милюков провинился тем, что первым с трибуны Думы бросил обвинение Александре Федоровне. Последнее сам Шабельский называл основной причиной покушения: имеется в виду знаменитая речь Милюкова в Думе 1 ноября 1916 года, где он якобы назвал императрицу "гессенской мухой" (следствию пришлось погрузиться в исследование этого предмета и выяснить, что в газетных отчетах такого выражения не использовалось). В упоминавшейся уже статье Винберг обозначил и свою точку зрения: убивать Милюкова не было нужды, ибо "политически он давно мертв", а мстить за клевету по отношению к Государыне Императрице тоже не надо было, так как возмездие искупается слишком дорогой ценой - ценой жизни "этих двух молодых рыцарей-фанатиков",14 Шабельского-Борка и Таборицкого. Поэтому версия причин покушения, имплицит-


--------------------------------------------------------------------------------

12 Нам осталась недоступной статья: Савельев П. Кавалерист, мститель, писатель: к 50-летию со дня смерти Старого Кирибея // Наша страна (Буэнос-Айрес). 2002. 9 февр. С. 3 (за указание на нее благодарю А. В. Островскую). Очевидно, Шабельского в Южной Америке помнят до сих пор.

13 Зверев В. Памяти П. Н. Шабельского-Борк // Старый Кирибей [Шабельский-Борк П. Н.]. Павловский гобелен. Сан-Паулу, 1955. С. 15 - 20.

14 Винберг. Беседа с ближними. С. 403.



стр. 34


--------------------------------------------------------------------------------

но предложенная В. В. Набоковым в мемуарах,15 в общем совершенно верна: действительно, кадеты изначально были одним из главных объектов ненависти черносотенцев, что неудивительно, если вспомнить о государственном финансировании крайних правых партий. Достаточно взять навскидку любой номер любой черносотенной газеты, чтобы найти жесткую брань по поводу "юдо-кадетов" и т. п. Риторика этой ненависти порой опять странно напоминает советские газеты: например, осенью 1915 года, т. е. в период военных неудач России, в послании Союза русского народа к русским людям "конституционалисты, парламентарии, революционеры, а в особенности немцы и жиды" называются "внутренними врагами нашей родины".16

Однако конкретным поводом к теракту, по мнению Бобрищева-Пушкина, послужили статьи П. Н. Милюкова, который незадолго до того опубликовал документы о зверствах врангелевских офицеров.17 Заметим, что конец 1920 года, после крушения правительства Врангеля и эвакуации его армии в Галлиполи, стал поворотным пунктом в отношении части эмиграции - эсеровской и кадетской в первую очередь - к методам "белого дела". Особая роль принадлежала здесь Милюкову, который в декабре 1920 года в статье со знаменательным названием "Что нам делать после Крымской катастрофы?" провозгласил новую тактику: отказ от интервенционистских методов борьбы с Советской Россией18 - идею, которая, в частности, вдохновляла и участников "Смены вех". Кроме того, Милюков объявил, что партия кадетов, члены которой, влекомые задачами антибольшевистской консолидации сил, порой вступали в союз с принципиальными идейными их противниками, например с монархистами,19 должна четко обозначить свои расхождения с этими случайными друзьями. Позже сам Милюков подробно описал накаленную внутри- и межпартийную борьбу среди эмигрантов во втором томе своей известной книги "Россия на переломе" (1927). О величине раскола в эмиграции и кипевших в ней страстях в этот переломный момент свидетельствуют и упомянутые мемуары В. Гессена: когда убийцам Набокова рассказали, что они убили не того человека, те заявили, что им все равно, кого убивать (теракт всегда имеет символическую составляющую), Милюкова или Набокова, а на следующий день после покушения, когда убийцы были заключены в тюрьму, их камеры были завалены цветами.20 Кстати, сама практика разбойного нападения в то время не была редкостью (редакция "Руля" им неоднократно подвергалась), причем не только в поляризованной эмигрантской среде. Это была и практика немецких экстремистов: напомним, что министр В. Ратенау, подписавший Рапалльский договор с Советской Россией в 1921 году, был убит немецкими националистами в июне 1922 года. В июле того же года было совершено покушение на жур-


--------------------------------------------------------------------------------

15 Убийство здесь представлено как логичное завершение постоянных преследований В. Д. Набокова членами правых организаций, свидетельством чего, по его мнению, является его несостоявшаяся дуэль с Сувориным (см: Набоков В. В. Собр. соч. русского периода: В 5 т. СПб., 2000. Т. б. С. 268 - 271). Этот факт лег в основу сюжета рассказа Набокова "Лебеда" (1931- 1932).

16 Союз русского народа. По материалам Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 1917 г. / Сост. А. Черновский. М.; Л., 1929. С. 99.

17 Бобрищев-Пушкин А. В. Война без перчаток. Л.: КУБУЧ, 1925. С. 55.

18 Зимина В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России. Политические режимы Гражданской войны. 1917 - 1920 гг. М., 2006. С. 62.

19 О позиции Милюкова см. также: Кулагина Г. М., Бочарова З. С. Идейно-политические аспекты возвращенчества (20-е гг.) // Культурное наследие российской эмиграции. М., 1994. Кн. I. С. 43.

20 Гессен В. В борьбе за жизнь. С. 46.



стр. 35


--------------------------------------------------------------------------------

налиста Максимилиана Гардена, так и не оправившегося от полученных ран вплоть до своей смерти в 1927 году.21 Разумеется, дальнейшее развитие подобного поведения привело к террору нацистов против собственных граждан, и судьба Шабельского эту связь лишний раз доказывает: позднее он сотрудничал с нацистами и убежал от правосудия в Аргентину.

Комментатор Собрания сочинений Набокова Г. Глушанок глухо указывает, что родители Шабельского были сотрудниками газеты "Русское знамя".22 Очевидно, что в первую очередь имеется в виду писательница, актриса и публицист Елизавета Александровна Шабельская (1855 - 1917), известная своим романом "Сатанисты XX века". Первые две части его, первоначально, как указано на титульном листе, помещенные в газете "Колокол", были изданы в 1911 году (СПб., 1911. Вып. первый. Часть I-II; на обложке стоит 1912 год) и были переизданы под редакцией и с предисловием Л. Кормчего (плодовитый и беспринципный журналист Л. Ю. Король-Пурашевич23) в Риге в 1934 году, но, кроме того, там же была издана третья его часть "Тайны Мартиники" (Рига: К. Е. Krastina, 1936).24 Все вместе они составляют конспирологический роман о деятельности евреев-масонов-сатанистов, направленной на борьбу с христианством и христианами. Кроме того, роман насыщен героями с реальными прототипами, представляющими собой в основном видных политических деятелей того времени. Как указывает один из биографов Шабельской, историк антисемитской литературы С. Дудаков, даже озаглавивший главу своей книги о русских литераторах-антисемитах по названию этого романа, П. Н. Милюков, например, здесь выведен под именем Павла Николаевича Сазикова,25 Гапон под именем Юдина26 и т. п.

Указатель Ю. Абызова дает информацию обо всех трех изданиях и сообщает имя писательницы: Толочинова-Монтвид, Александра Станиславовна, писавшая рассказы под псевдонимом А. Шабельская.27 Но это, конечно, другая Шабельская. Александра Станиславовна (1845 - 1918), прозаик и драматург, в 1884 году выпустила сборник рассказов под характерным названием "Наброски карандашом" (в 1897 году планировался второй том28), первый из которых, "Мирон и Аннушка", был переиздан в существенно переделанном виде почти через десять лет, в 1892 году, отдельной брошюрой в Харькове в серии Харьковского общества распространения в народе грамот-


--------------------------------------------------------------------------------

21 Близость немецких, а также венгерских и русских националистов воплотилась в совместных планах нового раздела Европы, которые были преданы гласности в конце 1920 года (подробнее об этом см.: Милюков П. Н. Россия на переломе. Париж, 1927. Т. II. С. 245 - 247). На тот факт, что русские монархисты примыкали к организации, осуществившей покушение на Ратенау и Гардена, было указано в передовой статье, посвященной процессу над убийцами ([Гессен И.] Возмездие // Руль. 1922. 13 июля / 30 июня. С. 1).

22 Набоков В. В. Собр. соч. русского периода. Т. 5. С. 820.

23 Подробнее о нем см.: Абызов Ю., Тименчик Р. История одной мистификации // Даугава. 1990. N 9. С. 110 - 115, а также: Абызов Ю. Русское печатное слово в Латвии. Stanford, 1990. Ч. II. С. 298.

24 По данным Д. И. Зубарева, в газете "Колокол" были опубликованы целых четыре части романа (см.: Амфитеатров А. В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. М., 2004. Т. 2. С. 443).

25 Дудаков С. История одного мифа. Очерки русской литературы XIX-XX вв. М., 1993. С. 183.

26 Дудаков С. Этюды любви и ненависти. М., 2003. С. 219. Л. Кормчий в своих примечаниях также указывал на некоторые прототипы: под именем графа Помпея скрыт Витте, "масон высокого посвящения", который был "женат на еврейке и сам не отличался чистотой арийской расы" (Шабельская Е. А. Тайны Мартиники. Рига, 1936. С. 6).

27 Абызов Ю. Русское печатное слово в Латвии. Stanford, 1991. Ч. IV. С. 311.

28 См. ее письмо к М. В. Ватсон от 27 июля 1897 года (ИРЛИ. Ф. 402. Оп. 2. Ед. хр. 554. Л. 7).



стр. 36


--------------------------------------------------------------------------------

ности под названием "Мирон и Галька". Как название рассказа, так и название всего сборника уверенно отсылают к литературному стилю 1880-х годов, развитому реализму и народничеству, так называемым "зарисовкам с натуры" и "случаям из жизни". Первая фраза, как камертон, настраивает читателя на эту поэтику: "То, о чем я хочу рассказать, происходило в селе Верхняя Малиевка. Значит, есть и Нижняя? Есть",29 вскоре появляются диалектные словечки, иногда снабженные, особенно в петербургском издании, подстрочным пояснением. Действие некоторых других рассказов Шабельской также происходит в обеих Малиевках, и харьковский локус, поскольку она там постоянно проживала,30 ей хорошо знаком.

Во избежание путаницы укажем еще на одну носительницу этой фамилии. Она происходит из той же местности. Наталью Леонидовну Шабельскую ее биограф, Е. К. Редин, называет "выдающейся деятельницей в области древнерусского искусства", собирательницей памятников национальных женских художественных работ.31 Эта Шабельская родилась в 1841 году в Таганроге и была родственницей ректора Харьковского университета, вышла замуж за П. Н. Шабелького, переехала в Москву в 1870 году, где стала собирать вышивки и ткани, резьбу, пряничные доски, кокошники, чем и составила, как пишет Редин, "богатую и изящную коллекцию". В 1892 году Шабельская организовала выставку этих работ в Николаевском дворце в Петербурге, где с ней познакомился и В. Стасов,32 позже вся коллекция Шабельской поступила в Музей Александра III. Скончалась в 1904 году и похоронена в Ницце. Каталог собрания Шабельской, видимо к выставке, был издан в 1891 году, а некоторые материалы из него - ее дочерьми в 1910 году.33

Елизавета же Александровна Шабельская (кстати, закончившая гимназию в Харькове - она, по свидетельству А. В. Амфитеатрова, "происходила из очень хорошей дворянской фамилии Харьковской губернии"34), кроме серии о "сатанистах", написала роман "Красные и черные" (1913, издание ред. газеты "Русское знамя", почему-то помеченное: Ч. 3) и ряд пьес для сцены: переделку "Вия" Гоголя, драму "Лиза Ракитина" (1898), перевод пьесы Фридриха Гальма, комедию в 4-х действиях "Дичок" (1898), написанную ею сначала по-немецки и шедшую в Берлине, комедию "Ради денег" (1901). Среди ее продукции особо следует выделить "роман-хронику" "Векселя антрепренерши" (1907).35 Это произведение стоит особняком по биографическим причинам. Уже будучи директрисой Петербургского летнего театра на Офицерской (бывшего Неметти), Шабельская в конце 1903 года была обвинена в подлоге векселей на 120 тысяч рублей, подписанных именем своего тогдашнего любовника, товарища министра финансов (им был С. Ю. Витте) В. И. Ковалевского.36 Для последнего, как и для их связи, дело


--------------------------------------------------------------------------------

29 Наброски карандашом Александры Шабельской. СПб., 1884. С. 1.

30 "...Я живу постоянно в провинции", - сообщала она Д. В. Григоровичу после выхода сборника (ИРЛИ. Ф. 82. Ед. хр. 152. Л. 2).

31 Редин Е. К. Письма В. В. Стасова к Н. Л. Шабельской. Харьков, 1908. С. 2.

32 Там же. С. 10.

33 См: Собрание предметов русской старины Натальи Леонидовны Шабельской. М., 1891 (3803 позиции); Сидамон-Эристова В. П., Шабельская Н. П. Собрание русской старины. М., 1910.

34 См.: Амфитеатров А. В. Указ. соч. С. 67.

35 Комментаторы "Дневника" А. С. Суворина называют его "остроумным автобиографическим романом" (Дневник Алексея Сергеевича Суворина / Текстол. расшифровка Н. А. Роскиной. Подгот. текста Д. Рейфилда и О. Е. Макаровой. М., 1999. С. 566).

36 Еще до суда, в 1903 году, Шабельская жаловалась на остракизм со стороны литературного сообщества. В письме к редактору "Нивы" Д. И. Сементковскому, посылая свой рассказ, она писала: "Насколько мне жизнь отравили и разорили блестящее дело ловко пущенной кле-



стр. 37


--------------------------------------------------------------------------------

о подлоге оказалось роковым, он вынужден был срочно подать в отставку.37 Хотя осенью 1905 года Шабельская и была оправдана Петербургским окружным судом (Ковалевский признал векселя своими38), отмытой в глазах "честных людей" ("мнение других для меня не имеет значения", замечает она в предисловии) себя не считала. "Векселя антрепренерши" были призваны это сделать, представив ее версию событий.

"Векселя антрепренерши" дают обильный материал для биографического комментария к "Сатанистам XX века", наиболее известному сочинению Шабельской. Например, здесь упоминается подруга Шабельской Юлия Розен, вместе с которой она, подобно двум главным героиням-подругам из романа, училась в венской драматической консерватории.39 В лице "польского еврея" Ратнера, мужа Розен, директора электрического общества "Гелиос", обирающего доверчивую антрепренершу, при желании можно увидеть другого героя, лорда Дженнера, главного злодея и мужа Термины. Столь же наивно писательница обращалась и с фактами из собственной биографии и жизни окружавших ее людей. Героиня второй части "Сатанистов XX века", Термина Розен, будет найдена убитой (тайной еврейско-масонской сатанистской организацией, конечно) "золотой шпилькой с большой круглой головкой из бирюзы и бриллиантов", которой покойная обычно прикалывала шляпку.40 Крупные шпильки с драгоценными камнями украшают и голову Шабельской на портрете, помещенном в "Векселях антрепренерши" (именно он воспроизведен в недавнем издании мемуаров А. В. Амфитеатрова "Жизнь человека, неудобного для себя и для многих"), величина этого ее украшения была предметом обсуждения и газетных репортеров во время суда. Другая героиня "Сатанистов", подруга разгадавшей заговор и за то убитой Термины, писательница и журналистка Ольга Вельская, своеобразный обрамляющий рассказчик и alter ego автора (только без первого слога фамилии), наделена также автобиографическими чертами или должна с автором ассоциироваться. По крайней мере, вышеупомянутый Л. Кормчий, снабдивший рижское издание своими примечаниями, к кратким биографическим сведениям об Ольге, ее пребыванию на русско-японской войне, добавил: "Чисто биографическая деталь: автор романа действительно провела больше года на передовых позициях в русско-японскую войну".41 Последнее замечание, конечно, вызывает сомнение: это должно было произойти, когда Шабельская фактически находилась под следствием - в марте 1904 года ее выпустили из Дома предварительного заключения, а в ноябре


--------------------------------------------------------------------------------

ветой, даже близких мне друзей преследуют, лишая заработка, чтобы тем заставить меня выехать из Петербурга и лишить возможности хотя (бы) своим присутствием разрушить сплетни о подлогах и т. п. - Поверите, моего доброго друга доктора Борка выжили уже с 3 мест частной службы, так что вместо 450 р. в месяц он получает всего 150", и далее: "Все от меня отшатнулись" (ИРЛИ. Ф. 446. Ед. хр. 290. Л. 1 - 1 об.; машинопись, подпись - автограф). Здесь же, кстати, появляется и литературное имя, авторитетное для Шабельской: она признается, что романы Крыжановской-Рочестер, которые она предлагает для перевода, ее в высшей степени захватывают. Для писательского поведения такого типа, конечно, немаловажна мода ("...спиритизм и оккультизм теперь в моде", Л. 2). Кстати, Шабельская многие свои письма писала "по-европейски", на пишущей машинке (из русских писателей этой моды придерживался, например, Бальмонт, также подолгу живший за границей), ставя в конце письма свою подпись. Подобным образом были оформлены и подложные векселя, где требовалось подделать только подпись Ковалевского.

37 об этом сообщает сам Витте (см.: Из архива С. Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Кн. 1. С. 185 - 186).

38 См.: Амфитеатров А. В. Указ. соч. С. 67.

39 Шабельская Е. А. Векселя антрепренерши. СПб., 1907. С. 27.

40 Шабельская Ел. А. Сатанисты XX века. Рига, 1934. Ч. II: Пятнадцать лет спустя. С. 27.

41 Там же. С. 8.



стр. 38


--------------------------------------------------------------------------------

1905 года над ней состоялся суд. Увлеченность подростков тайными шифрами и знаками - общеизвестный и знакомый многим по собственному опыту факт. Примечательно, что Шабельская этого и не скрывает: в "Сатанистах XX века" Вельская узнает о беде, приключившейся с ее подругой, только применив к ее письму, невинному по прямому содержанию, их девический шифр, для которого они использовали "Фауста" Гете. Но ни у Ольги Вельской, ни у бенефициантки из "Векселей антрепренерши" не упоминается о существовании сына.

Пограничность жанра "романа-хроники" ("Сатанисты XX века" тоже имели жанровое определение "фельетона") позволяла Шабельской вести довольно рискованную игру: рассказывая о себе в третьем лице, она сообщала сведения о других персонажах, т. е. реальных людях, которые всегда можно было списать на вымышленность фрагмента. Главные темы, которые она затрагивает в первой, основной части романа-хроники, фигурировали на суде и активно обсуждались в прессе. Дело начинается с описания гостей и их разговоров друг о друге и о хозяйке на бенефисе Шабельской летом рокового 1902 года. В программу бенефиса среди прочих номеров входили отдельные сцены из "Орфея в аду" Ж. Оффенбаха, у которого Шабельская, по ее собственным словам в письме к А. С. Суворину, успела поработать.42 Одной из таких тем был протекционизм: устами сплетников сообщается, что юбилярша из-за близости к министру финансов оказывала услуги разным просителям, и называются конкретные лица. Вот, например, "старичок Рыбкин", директор Взаимного кредита Петербургского уездного земства, чья фамилия, как смутно вспоминает читатель газет, мелькала в деле в качестве одного из случаев протекции.43 Интересно, что и Витте позже не отрицал того, что Шабельская устраивала "дела" на квартире Ковалевского, которого вообще, по его оценке, тянуло к женщинам, от которых надо держаться подальше.44 Это колебание между правдой и вымыслом относится и к сплетням и ядовитым характеристикам реальных героев этого причудливого жанрового смешения. Например, в романе А. Кугель хвалит актрису Холмскую, превознося ее скромный талант за то, что она издает его журнал,45 "злые языки" сообщают читателю о причине ссоры Шабельской с В. Бурениным46 и т. д. Роман-хроника оказывается идеальной формой для конспирологического


--------------------------------------------------------------------------------

42 Дневник Алексея Сергеевича Суворина. С. 128.

43 Среди тех, для кого Шабельская "порадела", фигурирует и ее родной брат, Михаил Александрович, получивший пост в Министерстве финансов (Векселя антрепренерши. С. 29, 31). О нем см. также: Дудаков С. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М., 2000. С. 538. В публикации В. В. Антонова "Приходские православные братства в Петрограде (1920-е годы)" упоминается "монархист Александр Михайлович Шабельский из Знаменского братства, в прошлом столоначальник в Министерстве финансов" (Минувшее. 1994. Вып. 15. С. 433). Если предположить, что имя и отчество, как это иногда бывает, перепутались, то все остальные данные подозрительно схожи с братом Шабельской. Добавим, что именем Ковалевского писательница, видимо, пользовалась свободно. Например, в письме к М. М. Стасюлевичу от 11 сентября 1898 года она пыталась устроить свои литературные дела, ссылаясь на рекомендацию "моего двоюродного брата В. И. Ковалевского" (ИРЛИ. Ф. 239. Оп. 1. Ед. хр. 1566. Л. 1; это письмо, разумеется, написано от руки).

44 Из архива С. Ю. Витте. С. 185.

45 Шабельская Е. А. Векселя антрепренерши. С. 17. Интересно, что один из немногих некрологов Шабельской (она умерла в своем имении в Нижегородской губернии) появился именно в этом журнале: JV. JV. Е. А. Шабельская//Театр и искусство. 1917. 27 авг. N 35. С. 607. Кугель в своих мемуарах отметил, что "несомненно, она была недюжинною женщиною" (Кугель А. Р. (Homo novus). Листья с дерева. Л., 1926. С. 48). В незаурядности, эмоциональности и таланте Шабельской не отказывал и А. В. Амфитеатров.

46 Сохранилось письмо Шабельской к Буренину с просьбой взять ее обратно в газету, похлопотав перед Сувориным, которое написано около 1908 года (ИРЛИ. Ф. 36. Оп. 2. N 498). Здесь она жалуется на бедность: "Живу переводами по 6 рублей лист" (Л. 2 об.).



стр. 39


--------------------------------------------------------------------------------

текста! Именно так надо читать и "Сатанистов XX века".47 Вышеупомянутый Л. Кормчий совершенно правильно снабдил рижскую перепечатку своими комментариями, проецирующими "открытия" автора на современность. Например, по поводу одного из рассуждений главной героини - ими пестрит роман - о господстве "международной жидо-масонской печати" он заметил: "Читатель хотя бы газеты "Сегодня" почти ежедневно сталкивается с этим".48

Кроме того, из "Векселей антрепренерши" мы можем узнать, что Шабельская работала в Германии актрисой и представительницей "Нового времени", что она была редактором и журналисткой в газете "Народ". Известный собиратель автографов и биографий писателей Ф. Фидлер, видимо, заинтересовался Шабельской именно из-за ее немецких текстов. По крайней мере, сведения, сообщенные ею в его литературный музей, посвящены преимущественно немецким ее работам. Елизавета Александровна начала свою литературную карьеру в Германии в 1890 году, была представительницей "Нового времени" с 1890 по 1896 год под - характерным, однако! - псевдонимом Proteus, "когда патриотическое направление ее статей вызвало преследование со стороны прусской полиции, псевдоним этот в 1894 году был заменен другим - "Пето"".49 За эти годы, как сообщает Шабельская, в Германии, в Берлинском императорском театре, были поставлены четыре ее оригинальные немецкие и четыре переведенные ею пьесы, одна из которых - "Ревизор" Гоголя - пользовалась успехом, который она и считает своей главной литературной заслугой.50

Письмо Шабельской, помещенное в дневнике А. С. Суворина, - до сих пор единственный источник ее биографических сведений, на который в основном опираются ее немногочисленные биографы.51 Здесь она подробно рассказывает не только свою жизнь до момента написания письма, но и сообщает интереснейшие подробности о Вильгельме II как о человеке, полученные ею от своего тогдашнего возлюбленного Максимилиана Гардена, немецкого журналиста правонационалистической ориентации, близко стоявшего к Бисмарку и лишь после некоторой смены вех в Первую мировую заслужившего приговор экстремистов.52 В первом издании дневника (в 1923 году) это недатированное письмо было отнесено к 1896 году, но в новейшей публикации перенесено в 1893 год, так как уже весной 1896 года - комментаторы дневника пишут об этом как о доказанном факте53 - Шабельская вернулась в Россию. Если дата рождения П. Н. Шабельского-Борка в некрологе (1896 год) указана верно, получается, что она вернулась либо беремен-


--------------------------------------------------------------------------------

47 М. Витухновская обратила наше внимание на распространенность подобной практики дискредитации соратников через памфлетные художественные тексты в среде черносотенцев, упомянув в этой связи продукцию А. Пруссакова (его комедию "Доктор Зубровин и компания", 1909, и др.).

48 Шабельская Ел. А. Сатанисты XX века. Ч. II: Пятнадцать лет спустя. С. 7.

49 ИРЛИ. Ф. 649. Оп. 4. Ед. хр. 221. Л. 1. Машинопись без подписи.

50 Уже после смерти писательницы, в 1918 году, вопрос о включении ее переделки для сцены "Страшной мести" Гоголя в репертуар нового театра рассматривался репертуарной секцией ТЕО, но заслужил уничижительную критику П. Гнедича, поставившего в вину автору вольность обращения с текстом классика. Довольно точно рецензент обозначил и сферу популярного искусства, наиболее близкую Шабельской по духу, указав на кинематографический характер этой адаптации (ИРЛИ. Ф. 474. Ед. хр. 427. Л. 1 - 1 об.).

51 Дневник Алексея Сергеевича Суворина. С. 125 - 129.

52 Несомненно, что к Суворину Шабельская относилась с чрезвычайным пиететом, а он после дела с Ковалевским решительно не поддерживал с ней отношений. Ср. его замечание по этому поводу: "Сколько скверные и распутные бабы погубили талантливых и хороших мужчин" (Там же. С. 528).

53 Там же. С. 566.



стр. 40


--------------------------------------------------------------------------------

ной, либо с новорожденным сыном, поскольку именно ее считают матерью будущего преступника.54

Между тем сам Шабельский-Борк на суде сообщил, что "он родился в Кисловодске 5 мая 1893 года, православный, холост, по профессии писатель", получил аттестат зрелости экстерном, далее пошел в кавалерийское училище, которое не окончил, перешел в Харьковский университет, в котором оставался до войны, на войну пошел добровольцем, где познакомился в конце 1914-начале 1915 года с Таборицким.55 На предварительном допросе он показал, что является сыном помещика и по окончании юнкерского училища поступил на службу в Кавказский кавалерийский полк,56 а врачу, проводившему психиатрическую экспертизу, - что его родители уже умерли, а невеста была убита большевиками, и что сам Шабельский был контужен на войне, последствием чего явилось нервное потрясение.57 Таким образом, если верить этим сведениям, его мать должна была жить с сыном в длительной разлуке: сначала в Германии, а потом в Петербурге.

Если версия о том, что Шабельская - действительно мать Шабельского-Борка, вызывает сомнения, то отцовство Борка еще более невероятно. Убийца Набокова "гордился" обеими частями своей фамилии и иногда, например в упомянутом "Луче света", подписывался как П. Борк.58 Действительно, Алексей Николаевич Борк - личность достаточно известная в среде черносотенцев. Он уже в 1905 году направил адрес царю от только что образованного "Братства свободы и порядка" и был одним из соучредителей Союза русского народа.59 В первой части "Векселей антрепренерши" на бенефисе Шабельской в ее собственном театре в ложе появляется сам князь Тенишев, который обменивается рукопожатием с "красивым пожилым господином" "с манерами маркиза прежних дней". Это и есть доктор Борк, который вместе с Тенишевым записан в "действительные друзья бенефициантки".60 Злые языки тут же сообщают, что это тоже любовник Шабельской, о чем Ковалевский и не знает. Правда, тут же "злой язык помоложе" вроде все ставит на свои места: он слыхал, что Борк живет с племянницей Шабельской, которая лишь "протежирует этой связи",61 разворачивающейся в ее доме.., где всегда живет несколько молоденьких девиц для подобных целей. Говорящий получает уничижительную характеристику автора: это бывший управляющий Шабельской, уволенный за неряшливость ведения дел. Но вместе с ним компрометируется и его информация, и поэтому его резко останавливает другой собеседник, из реплики которого мы узнаем,


--------------------------------------------------------------------------------

54 Кроме упомянутого комментатора Набокова, см. также: Дудаков С. 1) История одного мифа. С. 184; 2) Этюды любви и ненависти. С. 298.

55 Дело об убийстве В. Д. Набокова и покушении на П. Н. Милюкова // Руль. 1922. 13 июля (30 июня). N 491. С. 3 - 4. Таборицкий сообщил о себе, что родился в "Петербурге 2 августа 1895 года, православный, холост, типографский наборщик".

56 К убийству В. Д. Набокова// Руль. 1922. 31 (18) марта. N 418. С. 2.

57 Дело об убийстве В. Д. Набокова и покушении на П. Н. Милюкова // Руль. 1922. 14 (1) июля. N 492. С. 5.

58 См., например: Борк Петр. Предатель//Луч света. 1919. N 1. С. 76 - 79. Кстати, из этого мемуара явствует, что Борк посидел в тюрьме у большевиков, так как по непроверенным данным принимал участие в попытке освободить Николая П. По информации в указателе имен к мемуарам Амфитеатрова, он в декабре 1918 года защищал Киев от петлюровцев (ал.: Амфитеатров А. В. Указ. соч. С. 595). Стихотворение "Памяти Н. Н. Родзевича" во втором номере "Луча света" (1919. С. 101 - 102) также подписано Петр Борк, так что это один из его литературных псевдонимов. На фоне тщательно скрытых за криптонимами, инициалами и псевдонимами фамилий других авторов этого журнала хотя бы эти полфамилии, конечно, выделяются. Вопрос только - настоящие ли они.

59 Правые партии. Документы и материалы. 1905 - 1910. М., 1998. Т. 1. С. 693.

60 Шабельская Е. А. Векселя антрепренерши. С. 35.

61 Там же. С. 22 - 23.



стр. 41


--------------------------------------------------------------------------------

что Борк - тайный советник. Из дальнейших разговоров выясняется, что у Борка есть сын, видимо уже взрослый, поскольку успешно "обирает его в достаточной степени" (Петр Николаевич еще слишком мал для этого), а также дочь, которая долго жила в доме Шабельской, где ее как будто держали весьма строго и даже преследовали.62 Многие из этих фактов читателям газет уже были известны: доктор Борк, проходивший по делу о векселях в качестве свидетеля, с 1896 года жил на одной квартире с Шабельской и дал показания о связи подсудимой с Ковалевским.63 Некоторые газеты безапелляционно писали о том, что Борк своим поведением прикрывал эти отношения.64 Во всяком случае, считать, что Борк стал гражданским мужем Шабельской в 1905 году, преждевременно,65 и уж точно Петр Николаевич не мог быть сыном Алексея Николаевича, а должен был быть, по крайней мере, Петром Алексеевичем. Это обстоятельство не ускользнуло от внимания Д. И. Зубарева, комментировавшего очерк А. В. Амфитеатрова о Шабельской,66 но совершенно ускользнуло от самого Амфитеатрова, который в самом начале своего повествования колебался в правильном имени-отчестве Алексея Борка: то ли Александр Эдуардович, то ли Эдуард Александрович. Это не единственная неувязка мемуариста. По его признанию, он в течение нескольких лет близко знал и Шабельскую, и Борка, но сына их "никогда не видал" и "ничего ни от кого о нем не слыхал" .67 И это при том, что весь очерк под названием "Тяжкая наследственность", написанный в 1922 году по горячим следам после убийства, посвящен доказательству той мысли, что Шабельский-Борк унаследовал свой темперамент и даже убеждения от родителей-алкоголиков: морфинистки матери и меланхолика отца, на характере которого не могло не оставить следов общение с больными Нижегородской психиатрической больницы, где в 1896 году он служил врачом! "Натуралисту" Амфитеатрову, поклоннику идей наследственности и вырождения, эти родственные отношения были чрезвычайно важны, но даже его текст вдруг завершает сомнение, высказанное его "пражским знакомым": если, как он пишет, Шабельская и Борк познакомились в 1896 году, то как же их сыну в 1922-м уже было 28 лет?68 Видимо, этот знакомый сделал то же, что и мы, т. е. прочитал показания Шабельского-Борка, где им была сообщена дата рождения.

Пока ни один из заинтересованных исследователей не проверил на этот предмет фактически ни одного архивного документа, хотя известно о существовании четырехсот писем Шабельской к А. С. Суворину, - но ведь никто пока и не задавался вопросом, кто был отцом и матерью Шабельского-Борка. Д. И. Зубарев осторожно предполагает, что отцом мог быть брат Алексея Борка, генерал-майор Николай Николаевич Борк. Мы, со своей стороны, также основываясь только на отчестве Шабельского-Борка, рискнем в этой связи обратить внимание еще на одно закулисное лицо всей истории - Николая Стечкина, "крайнего реакционера, молодца из "Московских ведомостей"", по характеристике Амфитеатрова,69 бывшего свидетелем на процессе о подлоге и редактором недолго существовавшей газеты "Народ", куда писала и Шабельская в 1897 - 1899 годах. В письме Ковалевского к своей возлюбленной в Берлин, оглашенном на суде, Стечкин фигурирует в весьма


--------------------------------------------------------------------------------

62 Там же. С. 30, 35.

63 Дело Е. А. Шабельской // Новости дня. 1905. 25 нояб. N 8063. С. 3.

64 Борис Ф. Скандал в благородном семействе//Одесские новости. 1905. 6 дек. N 6804. С. 5.

65 См.: Дудаков С. История одного мифа. С. 179.

66 См.: Амфитеатров А. В. Указ. соч. С. 444.

67 Там же. С. 65.

68 Там же. С. 77.

69 Там же. С. 74.



стр. 42


--------------------------------------------------------------------------------

показательном контексте: "...да, власть твоя над моей душой безгранична. И только златокудрая Эльза может своей кристальной душой помочь старой исполосованной жизнью собаке, а Стечькина (Николая) нужно бросить в яму, как негодного".70 Так что вопрос пока остается открытым.71

Судя по тому, что Шабельская примкнула к "Братству свободы и порядка" сразу, как только "оправдательный приговор суда дал ей право принимать участие в общественной деятельности",72 она явно была близка к Борку идейно, позже об ее возникшем увлечении даже написали в газетах.73 В "Векселях антрепренерши" взгляд автора все время замечает "семитический элемент" во внешности описываемых: "библейский профиль", "слишком характерный профиль", "еврейский тип", поэт Фруг, также сидящий на бенефисе Шабельской в качестве автора "Петербургского листка", "выдал свое еврейство злобой против Буренина"74 и т. п., а редактор "антисемитического" "Света" назван "близким другом бенефициантки". В предисловии к "роману-хронике" появляется мотив "неумолимого и неутомимого" преследования ее врагами, закрывающими ей пути к заработку и лишающими ее уважения и симпатии честных людей.75 Кстати, версия истории о подлоге, предложенная Шабельской, основана на том же: она предполагает, что ее специально погубила новая любовница Ковалевского.76 Но симпатии честных людей она нашла в среде людей "истинно-русских".

На самом деле "Братство свободы и порядка" было одной из небольших черносотенных организаций, которых очень много появилось после октябрьских погромов 1905 года, когда стало ясно, что правительство готово поддерживать возникший почин.77 Документально подтверждено, что позже на газету, - видимо, "Русский рабочий" - Шабельская получила субсидию в размере 1000 рублей от департамента полиции.78 Рискнем предположить, что получение субсидий было вообще важным делом в ее жизни, будь то содержание у Ковалевского или многочисленные пожертвования на ее театр, аппетитно описанные в первой части "Векселей антрепренерши". Но для наших целей гораздо интереснее другое: в 1915 году в списке субсидируемых она числится уже как Шабельская-Борк. В том же году и опять под двойной фамилией она упоминается в числе подписавших телеграмму Николаю II от Совещания представителей монархических организаций как почетный член Пермского Мотовилихинского Союза Русского народа.79 Наконец, инскрипт на экземпляре "Сатанистов" князю Юсупову ("почтительное подношение")


--------------------------------------------------------------------------------

70 Новости дня. 1905. N 8067. С. 3. Добавим к этому, что Стечкин упоминается в "Векселях антрепренерши" в числе "действительных друзей" Шабельской, вместе с Борком и князем Тенишевым (С. 35).

71 Уже в момент издательской подготовки этого номера журнала к печати были опубликованы новые архивные материалы, посвященные Шабельской (см.: Новое литературное обозрение. 2007. N 85). Комментаторы О. Макарова и Д. Зубарев раскрывают здесь, среди прочего, настоящее имя Шабельского-Борка - П. Н. Попов.

72 Письмо на бланке "Братства" к С. И. Смирновой-Сокольской от 5 февраля 1906 года (ИРЛИ. Ф. 285. Ед. хр. 234. Л. 1 об.). Здесь, кстати, опять содержится просьба свести ее с Сувориным.

73 "Русь" ехидно сообщала, что Эльза (так Ковалевский называл ее в преданных гласности своих письмах и так ее прозвали в среде петербургской журналистики) фон-Шабельская вступила в общество активной борьбы с революцией, председательствует на съезде монархистов и администрирует газету "Сокол" (1907. 28 апреля / 11 мая. N 117. С. 5).

74 Шабельская Е. А. Векселя антрепренерши. С. 19.

75 Там же. С. IV, III.

76 На заседании суда она публично спросила Ковалевского, не в том ли дело, что у него появилась другая женщина, Иловайская? (Новости дня. 1905. N 8064. С. 3).

77 См.: Степанов С. А. Черная сотня в России (1905 - 1914 гг.). М., 1992. С. 86.

78 Союз русского народа. С. 441, 138.

79 Правые партии. Документы и материалы. 1911 - 1917 гг. М., 1998. Т. 2. С. 444.



стр. 43


--------------------------------------------------------------------------------

из коллекции Публичной библиотеки в Петербурге датирован 20 июля 1915 года и подписан "русской писательницей Е. А. Шабельской-Борк".80

По данным комментаторов сборников документов правых партий, А. Н. Борк носил также фамилию Шабельский-Борк. Правда, и свой первый адрес он подписал "старшина Алексей Борк", да и далее: на заседании Главного Совета Союза в 1910 году,81 и находясь в 1911 году в числе участников Общего собрания Всероссийского съезда русского народа и примыкающих к нему монархических организаций, будучи выбранным даже в почетные члены Союза и фигурируя в качестве кандидата в члены главного совета Всероссийского съезда в циркулярном письме доктора Дубровина в Горловский отдел Союза, - везде упоминается Алексей Николаевич Борк из Петербурга, представитель Путиловского отдела, но не Шабельский-Борк.82 Известная соратница доктора Дубровина Е. А. Полубояринова в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии называла в качестве авторов передовых статей в "Русском знамени" "покойных Борк и (Н. И.) Еремченко", причем составитель и комментатор книги отождествил первого с Шабельской.83 Очевидно, что Полубояринова, опасаясь преследований, списывала на мертвых авторство предусмотрительно неподписанных черносотенных передовиц, но вызывает сомнение, что Шабельской дали бы писать "руководящие статьи" в одной из центральных газет Союза русского народа. Логично предположить, что автором их был именно А. Н. Борк.

Даже из некоторых заглавий Шабельской ("Красные и черные") бросается в глаза вторичность литературной продукции писательницы. У героинь Шабельской "белоснежные плечи", "соблазнительно просвечивающие" сквозь батист и кружева, а также "тонкие черные брови", "прелестное матово-бледное личико" и "бархатные глаза", сверкающие "загадочным пламенем",84 мужчины обладают богатырской грудью, представители обоих полов - маленькими холеными руками и тому подобными прелестями из рисунков плохого девического альбома (один раз она даже спохватывается: "несмотря на трафаретность своей красоты..."). Конечно, будучи пишущей актрисой, Шабельская всецело принадлежала ко второму ряду литературы, переводила и перекладывала для сцены произведения других авторов. Театральными по сути являются, видимо, и ее звучные литературные псевдонимы. Интерес к Оффенбаху и работа в оперетте чрезвычайно подходили для этого характера, и здесь не все исчерпывается только потерей голоса, необходимого для серьезного пения, как Шабельская объясняет смену своего репертуара в письме к Суворину. Дело еще и в особенностях произведений: ведь "Орфей в аду" не только пародия на известный греческий миф, но одновременно и на отдельные арии из оперы Глюка "Орфей и Эвридика". Сама биография Шабельской пестрит похожими поворотами своего сюжета. Например, есть сведения, что молодость ее была "прогрессистской" - именно в таком качестве, как указывает С. Ю. Витте, она стала любовницей Ковалевского, в какой-то момент даже знавшего Нечаева (что ему сильно мешало на службе85). Но в "Векселях ан-


--------------------------------------------------------------------------------

80 Шифр этого экземпляра романа: 37.35.6.54.

81 Правые партии. Документы и материалы. С. 588.

82 Там же. С. 58, 59, 137.

83 Союз русского народа. С. 39.

84 Шабельская Е. А. Красные и черные: Роман. СПб.: Издание газеты "Русское знамя", 1913. Ч. III. С. 1.

85 Специалистов по творчеству Андрея Белого может заинтересовать фамилия первой жены Ковалевского, мелькавшая в газетах в связи с судом по делу о векселях в 1905 году, - Лихутина. О контактах Ковалевского в конце 1860-х годов с кружком братьев И. Н. и В. И. Лихутиных, равно как и о его общении с С. Г. Нечаевым, закончившемся почти двухлетним заключением в Петропавловскую крепость, см. подробнее в предисловии к публикации: Воспоминания



стр. 44


--------------------------------------------------------------------------------

трепренерши" автор признается, что ее роман с Ковалевским длится уже седьмой год, т. е. начался в 1896 году, когда "юная" Шабельская уже заканчивала свою "патриотическую" деятельность в "Новом времени". С другой стороны, если говорить о ее действительной юности, то уже тогда ее "прогрессизм" имел какой-то расхожий характер: тот же Витте признается, что встречал Шабельскую в молодости в Одессе, когда она была всего лишь забавной девушкой, хорошо образованной дочерью генерала Шабельского. Правда, она "была забавна именно в том смысле, что страшно много пила и была крайне развязна".86

Однако на это можно взглянуть и шире. Если задаться вопросом, насколько литературная продукция Шабельской отвечает страхам, которые гуляли по кружкам русских модернистов на рубеже 1910-х годов, то картина будет показательной. Например, основу сюжета "Сатанистов XX века" составляет гибель острова Мартиники от извержения вулкана, ниспосланного за грехи этой новой Гоморре, а вместе с ним и жителей его главного города, Сен-Пьера. Надо ли говорить, что название реального острова в романе должно ассоциироваться с "мартинистами", а название города представляет собой имя святого покровителя тогдашней столицы России, которой, как известно, назначено "быть пусту". Сама вероятность того, что в наши дни Бог наказывает грешный город, предупреждая избранных в вещих снах, не должна удивлять читателя, помнящего, например, о восприятии мессинского землетрясения в 1908 году хотя бы Блоком. Да и сама Шабельская упоминает Мессину в качестве прецедента!87 То, что героиня романа Ольга Вельская едет на русско-японскую войну, также имеет идеологическое значение.88 Идеи Вл. Соловьева о "панмонголизме" были с воодушевлением восприняты, например, таким известным идеологом ксенофобии, как С. А. Нилус, который считал себя учеником Соловьева и посвятил "Трем разговорам" в своем конспирологическом трактате "Великое в малом" отдельную главу.89 Разумеется, с Соловьевым Нилуса объединяли не идейные схождения, но сами апокалиптические переживания опасности. По сути, в этом признавался Шабельский-Борк, когда писал в одной из статей: "Уже за много десятков лет инстинкт начал говорить народам о том, что опасность приближается, что скоро человечество станет лицом к лицу с нею... Старания предупредить и предотвратить ее породили предположение сперва о "желтой опасности", потом о "германской", но... это было все не то. Теперь только становится уже ясно, откуда идет давно уже предчувствуемая опас-


--------------------------------------------------------------------------------

В. И. Ковалевского / Подг. текста, вступ. ст. и комментарии Л. Е. Шепелева// Русское прошлое. 1991. N 2. С. 6 - 7, а также в самих мемуарах (С. 32). Кстати, в этой же публикации приведены свидетельства, что по крайней мере к 1896 году Ковалевский был уже "либеральным монархистом" (С. 11).

86 Из архива С. Ю. Витте. С. 186.

87 Кстати, в 1909 году Мессина и Петербург объединились и в городском народном сознании. Ср.: "По Петербургу ходят слухи о близкой гибели города a la Мессина. Как это ни странно - к ним прислушивается не только простонародье, но и многие из интеллигенции. Толкуют о пророчествах какой-то женщины, предсказавшей якобы гибель Мессины и еще что-то; наивная вера в глупую басню так велика, что некоторые собираются уехать на Пасху из города. Событие якобы должно произойти на Пасхе. От землетрясения якобы осядет полоса земли между морем и Ладожским озером и волны последнего смоют столицу с лица земли. Отмеченное сейсмографом, неизвестно где произошедшее землетрясение, служит как бы первым предостережением. Вот вам и XX век!" (Минцлов С. Петербургский дневник. 1909 год / На чужой стороне (Прага). 1925. N X. С. 110; запись от 12 марта).

88 Поражение в ней, разумеется, было специально подстроено масонами. В третьей части "Сатанистов" об этом прямо говорит графиня Малка (т. е. Матильда Витте): "Война России и Японии окончится полным поражением России... Об этом заранее позаботятся... многие... Мой муж прежде всего..." (Тайны Мартиники. Рига, 1936. С. 10).

89 Анализ этого см.: Дудаков С. История одного мифа. С. 148 и далее.



стр. 45


--------------------------------------------------------------------------------

ность..."90 Действительно, с точки зрения идейного черносотенца-монархиста, революции 1917 года давали счастливую возможность соединить все опасности, грозившие России, - еврейскую, желтую и германскую - в одну, красную. Кажется, что связи черносотенной литературы с Соловьевым простирались и в область символов, но это заслуживает отдельного рассмотрения. Отметим, что упомянутое стихотворение Сергея Бехтеева, посвященное Николаю II и открывающее книгу Винберга "Крестный путь", в силу своей литературной второсортности, напоминает в том числе и поэзию Соловьева: "В те дни, когда мы низко так упали, / Везде мне грезился священный образ Твой, / С очами, полными загадочной печали, / С лицом, исполненным небесной добротой"91 и т. д.

В письме к Н. К. Михайловскому А. С. Толочинова замечала: "Меня постоянно смешивают с Елисав(етой) Шабельской. Я явилась раньше ее".92 Идеи и образы черносотенной литературы по природе своей вторичны, и актриса Шабельская ("Я не знал женщины более страстно влюбленной в театр", - замечает Амфитеатров93) здесь оказалась в родной среде. Многие из названий черносотенных изданий: "Колокол", "Народ", "Свет", "Свобода и порядок" как бы загримированы под другие и рассчитаны на обман читателя, потерянного в потоке хлынувшей после революции 1905 года разнообразной политической литературы. Да ведь и самим своим появлением черносотенные организации были обязаны не ими завоеванным правам, что в который раз на этих страницах опять наводит на мысль о природе большевизма. Даже сама практика террора, первыми жертвами которой в 1906 году пали Герценштейн и Иоллос, была взята из арсенала боевых левых партий. Герои этой серой области фальсификации подобрались под стать ей, и они стараются ускользнуть от света и исторического анализа.


--------------------------------------------------------------------------------

90 Б. Ш. -Б. [П. Шабельский-Борк]. Красная опасность // Призыв. 1919. N 2. С. 2.

91 Винберг Ф. Крестный путь. С. VII.

92 Недатированное письмо с карандашной датировкой, возможно архивиста, 1898 годом (ИРЛИ. Ф. 181. Оп. 1. Ед. хр. 703. Л. 15 об.).

93 Амфитеатров А. В. Указ. соч. С. 66.



стр. 46