Во втором томе журнала "Русский язык в научном освещении" за 2001 год вышла моя статья о языковых русизмах в "Пандектах" Никона Черногорца (далее ПНЧ), в которой новое издание этого памятника, сделанное коллегами из Софии Р. Павловой и С. Богдановой, 1 было подвергнуто нелицеприятному разбору. Опубликованный в т. 6 того же журнала (2003) ответ Т. Д. Славовой пришелся как нельзя кстати. 2 В своей статье я писал: "Все сказанное нами о русизмах можно считать приглашением к серьезной лингвистической дискуссии по этой проблеме". 3 Теперь стало ясно, что мое приглашение принято, но при этом почему-то превратно истолковано как вызов и "клеймение" болгарской медиевистики "в целом". Признаюсь, я был немало удивлен известием, что Р. Павлова олицетворяет собой всю болгарскую медиевистику. Надеюсь, однако, что это не так и что средневековый институт круговой поруки чужд болгарскому научному сообществу. Во всяком случае, моя статья никоим образом не была направлена против Р. Павловой лично, но только против научно-справочного аппарата ее книги. Остается искренне сожалеть, что уважаемая мною Т. Славова восприняла мое выступление по вполне частному, хотя и важному научному вопросу как оскорбление всей болгарской славистики.

Не совсем удачным мне представляется заголовок статьи Т. Славовой: "Ответ на вызов". Прежде всего, такие заглавия больше подходят для газетных передовиц, чем для научных работ (впрочем, для рубрики "Полемика" такая формулировка вполне пригодна). Кроме того, настоящим "вызовом" академической науке стала книга Р. Павловой - "ответ" же был дан в моей статье 2001 года. Главный просчет Р. Павловой, по моему мнению, состоит в том, что она не смогла найти в себе силы к сотрудничеству с российскими коллегами. Такое сотрудничество было бы весьма плодотворным - ведь мы занимаемся сходными вопросами, каждый из нас может обогатить другого новыми знаниями и подходами. Однако Р. Павлова не пошла по "европейскому" пути международной кооперации, а предпочла "британскую" тактику splendid isolation. О недальновидности этого шага лучше всего свидетельствует получившийся результат.

Т. Славова поставила перед собой задачу отстоять методологию Р. Павловой и попутно опровергнуть мои доводы в пользу древнерусского происхождения перевода ПНЧ. С этой целью многие лексические русизмы ПНЧ, рассмотренные в моей статье, были ею проанализированы под "южнославянским" углом зрения, а именно - не встречаются ли они (или их производные, или даже просто похожие слова) в южнославянских памятниках и диалектах? Оставляя в стороне риторическую сторону "Ответа" Т. Славовой, по существу ее возражений могу сказать следующее.


--------------------------------------------------------------------------------

1 [Pavlova R., Bogdanova S.]. Die Pandekten des Nikon vom Schwarzen Berge (Nikon Cernogo-rec) in der altesten slavischen Ubersetzung. Teil 1 - 2. Frankfurt am Main, 2000 (= Vergleichende Studien zu den Slavischen Sprachen und Literaturen / Hrsg. von Renate Belentschikow und Rein-hard Ibler. Bd 6).

2 Славова Т. Д. Ответ на вызов // Русский язык в научном освещении. М., 2003. Т. 6.

3 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии локализации древнеславянских переводов (в связи с новым изданием "Пандектов" Никона Черногорца)// Русский язык в научном освещении. М., 2001. Т. 2. С. 191 - 224 (218).

стр. 57


--------------------------------------------------------------------------------

Русизм в значении 'буквы' действительно встречается в южнославянских памятниках начиная с XIII века. Впрочем, мне это было известно и раньше, поэтому я написал в своей статье: " в значении 'буквы'... как характерный русизм предстает только в древнейших памятниках, в начале XIII в. в рамках восточнославянского влияния переходит к южным славянам и попадает в Сербскую кормчую св. Саввы". 4 Это мое утверждение никак не было опровергнуто Т. Славовой, хотя она и обнаруживает данное слово "в южнославянских литературных языках и диалектах". Однако когда мы говорим о "южнославянских литературных языках", следует безусловно отличать собственно южнославянские языковые элементы от восточнославянских влияний XII-XIII веков и более поздних эпох. О русизмах в южнославянских рукописях существует большая литература (в том числе на болгарском языке). 6 Естественно ожидать от болгарских коллег, чтобы они учитывали эти данные в своей полемике. Т. Славова, к сожалению, этого не делает (ср. ниже мои замечания о словах - то же относится к разобранным Т. Славовой словам и выражениям 6 ).

По поводу русизма замененного в сербском списке ПНЧ Хил. 175 (конец XIII века) на в моей статье написано, что последний термин представляет собой "слово, невозможное в словообразовательном отношении (адъективный суф. продуктивен только в отсубстантивных и отглагольных образованиях), не отмеченное в южнославянских памятниках 7 и потому, несомненно, представляющее собой окказиональную переделку исконного и неоднократно зафиксированного в восточнославянских текстах слова (обратное невозможно)". 8 Т. Славова постулирует для мотивирующий глагол (или адъектив


--------------------------------------------------------------------------------

4 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 210.

5 См.: Troickl S. V. Da li je slovenski nomokanon sa tumacenjima postojao pre svetog Save? // Slovo. Br. 4 - 5. Zagreb, 1955. C. Ill-122 (116); Ангелов Б. Из историята на руското книжовно проникване у нас (XI-XIV век) // Известия на Института за българска литература. Кн. 3. София, 1955. С. 37 - 65; Сперанский М. Н. К истории взаимоотношений русской и югославянских литератур (русские памятники на юге славянства) // Сперанский М. Н. Из истории русско-славянских литературных связей. М., 1960. С. 7 - 54 (30 - 31, 50) [первое изд.: Известия ОРЯС. Т. XXVI. Пг., 1921 - 1923. С. 143 - 206]; Троицки С. Хиландарски номоканони // Хиландарски зборник. Т. 1. Београд, 1966. С. 51 - 81 (67); Schropfer J. Einleitung. In: Die slavische Manasses-Chronik. Nach der Ausgabe von Joan Bogdan [= Slavische Propylaen. Bd 12]. Munchen, 1966. S. XI; Церниh Л. Нека запажа©ьа о писарима Иловичке крмчиЁе // Археографски прилози. Вып. 3. Београд, 1981. С. 49 - 64; Райнхарт Й. Восточнославянское влияние в древнесербской кормчей // Венские доклады к IX Международному съезду славистов в Киеве. Отд. оттиск. Вена, 1983; Штавльанин-Борhевиh ЛЬ. Join Ёедан поглед на русизме у ИловичкоЁ крмчиЁи //Археографски прилози. Вып. 18. Београд, 1996. С. 55 - 67; Турилов А. А. "Поучение Моисея" и сборник игумена Спиридона (новгородский памятник XII в. в контексте русско-южнославянских связей) // Русистика. Славистика. Индоевропеистика. Сб. к 60-летию А. А. Зализняка. М., 1996. С. 83 - 104 (85); Мошин В. А. О периодизации русско- южнославянских литературных связей X-XV вв. // Русь и южные славяне. Сборник статей к 100-летию со дня рождения В. А. Мошина (1894 - 1987) / Сост. и отв. ред. В. М. Загребин. СПб., 1998. С. 7 - 114 (64 - 84) [первое изд.: ТОДРЛ. Т. XIX. 1963. С. 28 - 106]; Цибранска М. За лексикалните русизми в Зайковския требник от първата половина на XIV век // Кирило- Методиевски студии. Т. 14. 2001. С. 136 - 145; Makaimovich K. A. Russo- Serbian Cultural Contacts on Athos (12 th -17 th centuries) // 5 th International Hilandar Conference. Raska, 11 th -15 th September 2002 (in print) и др. Проф. Й. Райнхарт (Вена) любезно сообщил мне о русизмах в южнославянских рукописях Австрийской Национальной библиотеки: cod. Vindob. slav. 43, fol. 186b7 - 8, 187bal3 - 14, 190aal5, 210ba7 - 8, 212ab7, 212ab9, 216bbl; cod. Vindob. slav. 124, fog. 16al9,174a3 - 4,197a20 - 21, 201bb2.

6 Рассказ о заказе на книги св. Писания (а именно они характеризуются в ПНЧ как ) имеется не только у Никона Черногорца. Первоначально этот эпизод входил в "Луг духовный" Иоанна Мосха и, соответственно, перешел в древнеболгарский перевод этого сборника, "Синайский патерик" (гл. CXXXIV). Любопытно, что в последнем вместо стоит ср. [Голышенко В. С., Дубровина В. Ф., изд.]. Синайский патерик. М., 1967. С. 224.

7 Отсутствует в словаре Kurz J., Hauptova Z. (ed.). Slovnik jazyka staroslovenskeho - Lexicon linguae palaeoslovenicae. T. I-IV. Praha, 1966 - 1997.

8 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 200.

стр. 58


--------------------------------------------------------------------------------

что менее вероятно). В принципе это было бы возможно, если бы слово обнаружилось еще где- либо, кроме ПНЧ. А пока оно является гапаксом и находится в "тени" варианта его самостоятельное существование стоит под большим вопросом. Соответственно, является праздным занятием искать мотивирующие слова для лексического "фантома". Но даже если бы в архетипе перевода стояло - слово книжное по форме и смыслу, никак не нарушающее традиции древнерусского книжно-письменного языка, - зачем нужно было русским писцам заменять его на некнижный диалектизм? Если причина есть, то хотелось бы ее узнать. И уж совсем несерьезно выглядит у Т. Славовой цитата из Миклошича: recte fortasse Ведь даже несмотря на осторожное fortasse ('вероятно, возможно') классик оказался по существу неправ, поскольку не знал языкового материала русских диалектов (словаря Даля в то время еще не было). Зачем же приводить заведомо ошибочное мнение, пусть и высказанное авторитетным ученым?

Т. Славова утверждает, что термин происходит от слова 'дьякон (младшая степень священства)', широко представленного в болгарской книжности. Однако следует иметь в виду, что слово мотивировано словом лишь формально, но оно не является его семантическим дериватом, поскольку обозначает не 'младший диакон' (как можно было бы подумать), а 'низший клирик, служка (не имеющий священства)'. Иными словами, семантика термина не выводится из семантики Более вероятно вторичное происхождение термина из дублета ж. р. зафиксированного в древнеболгарской Синтагме XIV титулов без толкований ("Ефремовская кормчая" XII века). 9 Семантика термина 'диаконисса, женщина-служка' не содержит семы 'священства' и в этом смысле полностью соответствует семантике Слово легко выводится из греч. Siaxoviaaa 'женщина- служка' (по аналогии с διαχουοξ - ). Но поскольку, как показано выше, по семантическим соображениям не может восходить к его источником следует признать дублет ж. р. Даже если последний является болгаризмом (что вероятно), это не означает, что термин не может быть его восточнославянским производным. Во всяком случае, до сих пор нет серьезных аргументов против моего утверждения: "Слова не имеют в себе ничего специфически восточнославянского - однако они не найдены в южнославянских памятниках, а потому со знаком вопроса отнесены нами к русизмам". 10

Это же относится к замечаниям Т. Славовой о слове 'переступать (ногами)'. Где это слово впервые возникло или "могло бы возникнуть", я не знаю, но зафиксировано оно только у восточных славян.

Заимствование 'приготовленная пища' с его орфографическим вариантом (ср. греч. μαγειρια) я отнес к специфическим русским заимствованиям, поскольку это слово встретилось только в восточнославянских переводах. Зачем Т. Славовой понадобилось приводить в доказательство моей неправоты южнославянские термины маhерница и их производные? Ведь это не те слова, о которых я говорил. Поистине, в огороде а в Киеве

Наличие слова в среднеболгарском переводе Хроники Константина Манассии, сербском списке "Повести о Варлааме и Иоасафе" и одной сербской минее само по себе не опровергает его восточнославянского характера. Ведь именно в "Хронике" Манассии в одном из поздних сербских списков Хил. 179 (1510 год) имеются русизмы. 11 Вопреки Т. Славовой, значение 'легковооруженный воин' (греч. πελταστης), отмеченное у данного слова в переводе Манассии, 12 не является "подоб-


--------------------------------------------------------------------------------

9 Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.). Т. И. М., 1989. С. 473.

10 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 217 (ср. с. 214).

11 Schropfer J. Einleitung (как в прим. 5). S. XI.

12 Среднеболгарский перевод хроники Константина Манассии в славянских литературах / Введение Д. С. Лихачева. Исследования И. С. Дуйчева и М. А. Салминой. Подготовка текстов М. А. Салминой. Словоуказатели О. В. Творогова. София, 1988. С. 117, 158, 162.

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

ным" значению 'помощник судьи; исполнитель наказания, палач' ("Русская правда", ПНЧ). Вновь и вновь обращаю внимание уважаемого оппонента на специальную работу А. С. Львова о восточнославянском характере слова 13 которую упорно игнорируют болгарские коллеги. Кстати, именно в работе Львова, а не в "Ответе" Т. Славовой впервые указано на присутствие данного слова в польском, а также в сербском и хорватском языках (ср. выше мое замечание к слову ). Наконец, сама Т. Славова как будто не возражает против того, что ни в современном болгарском языке, ни в его диалектах слово не обнаружено и потому никак не может свидетельствовать о переводе ПНЧ в Болгарии.

Термины в значении 'распоряжаться' Т. Славова находит в сербских памятниках XIV-XVI веков, а также в современных южнославянских языках. Вновь возвращаю читателя к моему замечанию о слове (выше). Характерно, что Т. Славова не находит возражений против моего тезиса о восточнославянском характере возвратной формы в значении 'заключить договор' (гл. 15, 23 ПНЧ). 14

По поводу слова которое наличествует не только в русских, но и в сербском списке ПНЧ, Т. Славова пишет: "По мнению г-на Максимовича и особенно в указанных значениях ('утварь, приспособления'. - К. М.) отмечены только в восточнославянских памятниках (с. 216), но достаточно заглянуть в словарь Miklosich [681], чтобы установить употребление в сербском прологе XVI в. и в сербской минее...". Можно даже не заглядывать в словарь Миклошича, а просто внимательно прочесть эту фразу Т. Славовой, чтобы понять: вариант ж. р. не отмечен в сербских текстах и может считаться надежным русизмом. Здесь Т. Славова не меняет ни единой йоты в моей статье, где именно значится как русизм. С другой стороны, наличие дублета муж. р. в сербском прологе мало что доказывает, поскольку перевод Пролога считается либо древнерусским, либо отредактированным на Руси в очень раннее время. 15 Что же касается "сербской минеи", то здесь данное слово употреблено в сочетании и означает 'забота, устроение' (греч. яе рЁкоЁлац), тогда как русизмом оно является только в значении 'утварь, приспособления'. Итак, согласимся, что лексему 'утварь' можно считать русизмом, пока надежно не доказано обратное. И этот русизм есть в древнейшем сербском списке ПНЧ, так же как и русизмы и др. 16

Длинное рассуждение Т. Славовой о южнославянском заимствовании из греческого интересно обилием приводимого материала, но бьет мимо цели - ведь я говорил в своей статье не столько о слове сколько о его русифицированном варианте 17 По данным Т. Славовой, значение 'пергамен' у слова отмечено не только на востоке, но и на юге славянства, однако приводимые ею примеры не выглядят убедительными. Из четырех приписок писцов три употребления относятся к XIII и XIV векам и не исключают восточнославянского влияния, а пример из Битольской триоди XII века совершенно невразумителен. Так, во-


--------------------------------------------------------------------------------

13 Львов А. С. Старославянское ли слово мечьникт"? // Русское и славянское языкознание. М., 1972. С. 180 - 184.

14 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 216 - 217 и прим. 58.

15 Ср.: Сперанский М. Н. История древней русской литературы. 3-е изд. М., 1920. С. 210; Mosin V. Slavenska redakcija Prologa Konstantina Mokisijskog u svjetlosti vizantijsko-slavenskih odnosa XII-XIII vijeka // Zbornik Historijskog instituta Jugoslavenske Akademie. T. 2. Zagreb, 1959. S. 17 - 68; Фет Е. А. Пролог // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. I (XI-первая половина XIV в.). Л., 1987. С. 376 - 381 (376 - 377); Давыдова С. А. 1) Славяно-русский Пролог и церковный Устав // Русь и южные славяне. Сборник статей к 100-летию со дня рождения В. А. Мошина (1894 - 1987). С. 204 - 212; 2) Византийский Синаксарь и его судьба на Руси // ТОДРЛ. Т. 51. 1999. С. 58 - 79 (69 - 71).

16 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 219.

17 Там же. С. 203 - 204.

стр. 60


--------------------------------------------------------------------------------

преки Т. Славовой, едва ли возможно перевести фразу , как 'Петр и Иван ковач принесли еще пергамена'. Глагол АГОНИСОВАТИ означает, по Миклошичу, αγω&upsilonιζεσθαι, in agone esse, т. е. 'бороться; подвизаться; состязаться'. 18 В статье Й. Заимова о языке Битольской триоди приведен конец этой записи: 19 Таким образом, начало записи с упоминанием "хартии" нуждается в более тщательном разборе. Для двух книжных примеров из сербского Триодного синаксаря Т. Славова также не приводит полного контекста. Между тем во фразе у слова можно предполагать значение скорее 'документ, грамота', чем 'пергамен', 20 а из фразы значение слова вообще не выводится. Таким образом, древнее, не заимствованное значение 'пергамен' у слова в южнославянском языковом ареале нельзя считать доказанным. На древнерусской почве, напротив, оппозиция 'пергамен' 'бумага' ясно выражена уже в ранний период в ПНЧ, 21 не говоря уже о более поздних памятниках, ср.: 22 и 23 Можно согласиться с Т. Славовой лишь в том, что в ПНЧ первичность вост. -слав, по отношению к сербского хиландарского списка не очевидна и что это слово в сочетании (вар. ) 'кожаная бумага, т. е. пергамен' означает просто 'лист (писчего материала)'.

По мнению Т. Славовой, слово сербского списка лучше соответствует греч. oιvoς 'вино' в оригинале, чем вост.-слав. в русских списках, а следовательно представляет собой вторичную замену. Однако слово в значении 'вино' было хорошо известно на Руси 24 и совершенно не нуждалось в замене; а вот слово в региональном значении 'хмельной напиток' не было известно южным славянам, потому и было заменено в Хил. 175 нейтральным

К сожалению, Т. Славова обнаруживает полное непонимание предлагаемых методов, когда говорит о лексических русизмах в ПНЧ следующее: "В сущности это словарные единицы или производные слова общеславянского лексического фонда, которые не могут свидетельствовать ни о русском, ни о южнославянском характере первоначального перевода ПНЧ*. Дело не только в том, что это высказывание выдает у Т. Славовой отсутствие какого- либо интереса к локализации перевода - для нее, кажется, важнее оставить эту проблему нерешенной. В этой связи призывы внимательно изучить сербскую традицию ПНЧ выглядят как обычная дань этикету 25 - ведь заранее ясно, что в сербских рукописях обнаружатся те же самые "слова общеславянского лексического фонда, которые не могут свидетельствовать


--------------------------------------------------------------------------------

18 Ср.: Miklosich F. Lexicon palaeo slovenico-graeco-latinum emendatun auctum. Vindobo-nae, 1862 - 1865. P. 2.

19 Займов Й. Аналитични форми в Кичевския триод (старобългарски ръкопис от XI-XII век) // Славянска филология. Т. 19. София, 1988. С. 83 - 89 (83).

20 Ср. в ПНЧ: (Чуд. 16, 175а) и в руку свою имаше харатью написану (там же, 1756) в соответствии с греч. χαρτηυ γεγραμμευου 'написанную бумагу (документ, грамоту)'.

21 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 203.

22 Великие Минеи-Четии, собранные всероссийским митрополитом Макарием. Декабрь. ДниЁ-5. М., 1.901. С. 397.

23 Симони П. [К]. Опыт сборника сведений по истории и технике книгопереплетного художества на Руси, преимущественно в допетровское время. СПб., 1903. (Изд. ОЛДП, N 22). С. 110.

24 Словарь древнерусского языка (XI-XIV вв.). Т. I. С. 429.

25 Еще в 1993 году А. А. Турилов недоумевал, почему давно известные сербские списки Плевальский 87 + РНБ, Гильф. 78 (XIII-XIV века), Лобановский (РНБ Q. п. 1.27; XIII- XIV века), Дечанский (РНБ F. п. 1.121; сер. XIV века) - не используются для изучения южнославянской традиции ПНЧ, ср.: Турилов А. А. Памятники древнерусской литературы и пись-

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------

ни о русском, ни о южнославянском характере первоначального перевода ПНЧ". Зачем тогда вообще изучать сербские списки? С другой стороны, болгарская коллега игнорирует базовый принцип этимологических исследований, который состоит в следующем: если лексема обнаружена только в восточнославянских (южнославянских, западнославянских) письменных источниках или диалектах, то ее "общеславянский" характер требует особого обоснования и не может считаться очевидным. Общеславянским может считаться только древнейшее языковое явление (слово), давшее наблюдаемые рефлексы во всех славянских языках или их группах. Разве может считаться общеславянским, например, слово 'священник'? Конечно, нет - это типичный болгаризм, не известный ни на западе, ни на востоке славянства (или же заимствованный через южнославянские тексты). 26 Однако данный термин имеет общеславянскую основу cist-, произведен от общеславянского глагола cistiti и должен, по логике Т. С лавовой, считаться общеславянским. Одной фразой Т. Славова отметает многолетний труд целой плеяды ученых, доказавших диалектную раздробленность праславянского языка, а также наличие большого количества поздних региональных инноваций. 27

Сближение Т. Славовой вост. -слав. 'мокрота, слизь' и болг. возгара 'неприятный вкус во рту', вост. -слав. 'сосуд' и болг. глеч 'глазурь', вост. -слав, 'жало, острие' и ст. -слав. (и др. примеры) интересно, но ничего не меняет в моей центральной посылке: для локализации переводов важны не сходства, а именно отличия. Поверхностное сходство лексических основ не отменяет диалектного и регионального своеобразия праславянских лексем, поскольку на уровне диалекта любое мельчайшее отличие может стать решающим основанием для локализации. Если же делать акцент на сходстве, то проблему локализации можно вообще снять - ведь все славянские языки похожи, и все, что переведено в Болгарии, теоретически могло быть переведено в Сербии, Хорватии, Словении, даже в молдо-валашском регионе (где, как известно, официальным языком до XVII века был церковнославянский).

И еще одно замечание формального характера. Когда Т. Славова делится информацией о наличии слова в современном болгарском языке, о первичности чтения Хиландарского списка по сравнению русских списков, об употреблении слова в значении 'весь' в болгарских памятниках, о наличии лексемы у южных славян, о слове pavlaka в западнославянском ареале и др., она выдает чужое за свое, поскольку все эти наблюдения уже содержатся в моей статье 2001 года. Не делая на нее ссылок, Т. Славова нарушает мои авторские права, что недопустимо.

И последнее. Почему-то никто из оппонентов не обращает внимания на то обстоятельство, что в ПНЧ отсутствуют редкие южнославянские лексемы, не перешедшие в древнерусский книжный язык. Между тем, будь перевод сделан у южных славян, такие яркие лексические болгаризмы, как и т. п. неизбежно оказались бы в переводе. В доказательство можно привести все ту же "Хронику" Амартола, в которой множество болгаризмов сохранилось даже в списке XIII-XIV веков. В "Словах на ариан" Афанасия Алек-


--------------------------------------------------------------------------------

менности у южных славян в XII-XIV вв. (Проблемы и перспективы изучения) // Славянские литературы. XI Международный съезд славистов. Братислава, сент. 1993. Доклады российской делегации. М., 1993. С. 27 - 42 (36). Прошло почти 10 лет, вышло издание Р. Павловой, С. Богдановой, а важнейшие сербские рукописи так и лежат под спудом.

26 Ср.: Kurz J., Hauptovii Z. (ed.). Slovnik jazyka staroslovenskeho. IV. S. 871.

27 См. работы В. И. Георгиева, О. Н. Трубачева, Х. Шустера-Шевца, А. С. Львова и мн. др. В частности, для методологии исследования региональной лексики старославянского языка очень важна статья: Львов А. С. Общеславянское и диалектное в лексике памятников старославянской письменности // Славянское языкознание. VIII Международный съезд славистов. Загреб-Любляна, сентябрь 1978 г. Доклады советской делегации. М., 1978. С. 265 - 284.

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

сандрийского болгаризмы (в том числе ) присутствуют даже в русском списке XV века. 28 Однако в ПНЧ этих болгаризмов нет ни в XIII, ни в XIV, ни в XV веке. Их нет и в сербском Хиландарском списке. 29 Зато русизмов хоть отбавляй. Есть над чем задуматься, не правда ли?

Окончательный вердикт Т. Славовой: "На настоящем этапе исследования тезис о южнославянском происхождении перевода ПНЧ остается вполне возможным и ни в коем случае не может считаться опровергнутым". Вынужден напомнить, что тщательное лингвистическое и текстологическое обоснование получил только тезис о восточнославянском происхождении перевода, а "южнославянский тезис" всегда был только предположением. Более того, из слов Т. Славовой ("вполне возможен") видно, что предположением этот тезис и остался. Однако в лингвистике, как и в любой науке, больше ценятся не предположения, а доказательства. Приходится с сожалением констатировать, что "на настоящем этапе исследования" сторонники "южнославянского тезиса", как и 125 лет назад (Э. Калужняцкий), находятся в области предположений.

Итак, пока не доказано обратное, главный мой вывод о переводе ПНЧ русским переводчиком на Афоне во второй половине XII века остается в силе. Об этом объективно свидетельствуют языковые особенности (восточнославянские лексические и семантические диалектизмы) реконструируемого архетипа, затушевать которые моя болгарская коллега при всем желании не смогла. 30 Этому выводу не противоречат и некоторые орфографические и фонетические югославянизмы, наблюдаемые в русских списках. Интересно, что из двух чтений русских списков, более близких к греческому оригиналу, чем чтения Хил. 175, Т. Славова подробно разбирает только слово но ничего не говорит о ярком русизме Это слово есть в русских списках, имеет соответствие в греческом оригинале, но отсутствует в Хил. 175. Объяснить это отсутствие можно, на мой взгляд, только тем, что сербский писец не смог подыскать церковнославянского (южнославянского) соответствия вост. -слав. Ведь если бы серб или болгарин переводил с греческого, проблема решалась бы простой передачей греч. отрЁха исрасндата 'китайские ткани' заимствованием или Однако сербский писец определенно не имел перед собой греческого оригинала, а слово было ему незнакомо. Данное место вновь доказывает вторичность сербского списка по отношению к древнерусским. 31 И похоже, что Т. Славова не в состоянии аргументированно оспорить данный вывод.

Можно только приветствовать призыв уважаемой болгарской коллеги к "внимательному текстологическому сопоставлению с возможно большим количеством сербских рукописей" - ведь одного Хиландарского списка (который почти на век


--------------------------------------------------------------------------------

28 Горский А. В., Невоструев К. И. Описание славянских рукописей Московской синодальной библиотеки. Отд. П. Писания святых отцев. Ч. 2. Писания догматическия и духовно-нравственныя. М., 1859. С. 38 - 41.

29 Р. Павлова приводит только три лексемы из Хил. 175:(31Ь, в русских списках (104а, в русских списках (143а, в русских списках оувити), ср. [Pavlova R., Bogdanova S.]. Die Pandekten des Nikon vom Schwarzen Berge... Teil 1. S. 56. Но такие замены вполне естественны в региональных изводах славянского книжного языка. Для опровержения восточнославянской локализации архетипа необходимо найти редкие лексические югославянизмы в сербских рукописях ПНЧ и показать, что они есть также в русских списках.

30 Можно согласиться с Т. Славовой только в тех случаях, когда сравнение предполагаемых русизмов с их аналогами в южнославянских памятниках и диалектах было проведено ею вполне корректно: ср. (один новый пример из Супрасльской рукописи), причем три последние лексемы либо даны у меня со знаком вопроса, либо нерелевантны для локализации перевода ПНЧ. В остальных случаях рассуждения Т. Славовой содержат так много логических и фактических пробелов, что ее аргументация лишается всякой убедительности.

31 Максимович К. А. Текстологические и языковые критерии... С. 214.

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

моложе древнейшего русского списка) явно недостаточно для опровержения моих выводов о русском происхождении перевода. А пока эти выводы не опровергнуты, они должны быть приняты. Приняты или опровергнуты - третьего не дано.

* * *

Следует сказать также несколько слов о доводах против русского происхождения древнейшего перевода ПНЧ, приведенных в одной из последних работ доцента Софийского университета С. Богдановой. В отзыве на мою книгу 1998 г. С. Богданова указывает на ряд фонетико-орфографических южнославянизмов в древнейших русских списках ПНЧ. 32 Так, в вариантных написаниях (Хил. 175, л. 50а16 - 17) - (ЯГМЗ 15583, л. 66а), (Хил. 175, л. 84Ь22) - (ЯГМЗ 15583, Чуд. 16) и т. п. С. Богданова видит следы южнославянской мены носовых, что должно служить доказательством южнославянского происхождения перевода ПНЧ. К сожалению, у С. Богдановой такие примеры удостоены лишь беглого упоминания. Между тем они заслуживают более подробного рассмотрения (далее Хиландарский список ПНЧ цитируется по изданию Р. Павловой/С. Богдановой (см. выше прим. 1), греческий оригинал приводится из рукописи парижской Национальной библиотеки (Coisl. gr. 122).

1) Хил. 50а16 - 17: ЯГМЗ 15583, л. 66а: Coisl. 122, f. 74r: σχαυδαλωυ πολλωυ αιτιοι γιυουται... В данном примере, бесспорно, наблюдается южнославянская мена юсов. Из предшествующих форм сербского списка и хорошо видно, что однородные сказуемые поставлены здесь в ф. мн. ч., тогда как форма ед. ч. выбивается из этого ряда и к тому же не соответствует мн. ч. yivovtcu греческого оригинала. Объяснить это можно только меной йотированного "юса большого" йотированным "есть". Однако при внимательном рассмотрении очевидно, что такая могла произойти только с формой мн. ч. отмеченной в русском списке. Именно соответствующая оригиналу (т. е. исконная) форма мн. ч. могла перейти в но никак не наоборот. Таким образом, форма русского списка оказывается первичной, а форма с сербской меной - вторичной. Любопытно, что рассмотренный пример южнославянской мены юсов доказывает, вопреки С. Богдановой, первичность именно русских рукописей ПНЧ!

2) Хил. 84а9: ЯГМЗ 15583: Coisl. 122, f. 113r: ολιγοι... χαταδεχουται. Как и в предыдущем случае, чтение русского списка ближе к греческому оригиналу (сказуемое стоит в форме мн. ч.). В сербском Хиландарском списке форма ед. ч. вторична и объясняется грамматическим согласованием с субстантивированным подлежащим в ед. ч. . Мены юсов в данном случае не наблюдается.

3) Хил. 84Ь24: . ЯГМЗ 15583, л. 105в: (Син. 836: Coisl. 122, 113v: οι... τοις ψυχιχοις παθεσι v ε v οχλουμε v &omicron ;ι α v θρωπου χρηζουσι v ε πιστατου x αι οδηγου, т. е. 'люди, смущаемые душевными страстями, нуждаются в человеке руководящем и наставляющем на путь'. В данном примере на основе чтения Син. 836 восстанавливается исконное сказуемое во мн. ч. так же как в оригинале и в Хиландарском списке. Таким образом, и здесь нет никакой


--------------------------------------------------------------------------------

32 Богданова С. Об издании текстов из "Пандектов" Никона Черногорца и проблемах исследования этой средневековой книги (К. А. Максимович. Пандекты Никона Черногорца в древнерусском переводе XII века (Юридические тексты). М., 1998) // Palaeobulgarica, XXV, 2. 2001. С. 98 - 107 (104).

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

мены юсов, поскольку правильная форма сказуемого в сербском списке вполне соответствует лучшим чтениям русских списков. Но вот форма мн. ч. в сербском списке никак не может быть признана первичной, поскольку в оригинале здесь стоит род. п. ед. ч. α v θρωπου. Едва ли является простым совпадением тот факт, что и русские списки в согласии с оригиналом дают здесь единственно правильную форму род. п. ед. ч.

4) Хил. 93а22: ЯГМЗ 15583, л. 113в: . Coisl. 122, f. 121v: ou x εχει ε v τoλη v x αι εξoυσια v ouδεμια v πoιησαι τo ιδιo v θε λημα... На данном примере хорошо видно, что именно в русской рукописи вин. п. лучше всего соответствует вин. п. τo ιδιov θελημα греческого оригинала. Сербская форма также может быть интерпретирована как вин. п. Таким образом, данный случай "нейтрален", поскольку не доказывает ни вторичность, ни первичность русских рукописей ПНЧ.

Как видим, названные С. Богдановой орфографические южнославянизмы русских списков либо таковыми не являются, либо свидетельствуют в пользу первичности русских списков.

Лишь в единственном случае можно говорить об орфографическом южнославянизме в русских списках ПНЧ, ср. Хил. 117в9: (Син. 836 - Coisl. 122, f. 121v: оτι x αθημεvoς παvτoτε τηv θυραvε x λειεv. Форма (в двух русских списках - ЯГМЗ 15583 и Чуд. 16) в соответствии с греч. причастием x αθημεvoς voq безусловно объясняется южнославянской меной Именно подобные единичные примеры привели меня еще в 1998 г. к выводу о том, что русский перевод ПНЧ возник в южнославянском языковом окружении. Это могло быть только на Афоне, где в XII в. отмечена переводческая деятельность русских монахов. Возвращаю С. Богданову к моему докладу на съезде славистов в Кракове 33 - там эта точка зрения изложена подробно, и я до сих пор не вижу необходимости в ее пересмотре.

* * *

Число ранних переводов с греческого, восточнославянское происхождение которых оспаривается болгарскими коллегами, недавно пополнилось еще одним древним памятником - речь идет о "Житии Андрея Юродивого" (далее ЖАЮ). Автором "опровержения" стал молодой исследователь из Софии Ростислав Станков. 34

Книга Р. Станкова посвящена почти исключительно критике лексического критерия локализации славянских переводов, как его сформулировали И. И. Срезневский и А. И. Соболевский. В целом работа производит впечатление добросовестного научного труда. Автор широко использует авторитетные исторические словари славянских языков, владеет методами морфологического и этимологического анализа (впрочем, не без досадных провалов), довольно хорошо ориентируется в литературе вопроса. 35 Р. Станков вполне осознает значение оригинала для исследования


--------------------------------------------------------------------------------

33 Максимович К. А. К проблеме происхождения древнейшего славянского перевода "Пандектов" Никона Черногорца // XII Международный конгресс славистов. Краков, 1998. Доклады российской делегации. М., 1998. С. 398 - 412 (401 - 407).

34 Станков Р. Время и место древнейших славянских переводов (на материале славянского перевода Жития Андрея Юродивого). София, 2002.

35 К сожалению, новейшая статья о Хронике Амартола: Пичхадзе А. А. О происхождении славянского перевода Хроники Георгия Амартола // Лингвистическое источниковедение и история русского языка (2001). М., 2002. С. 232 - 249, равно как и моя статья 2001 года о "Пандектах" Никона, в работе не использованы. Возможно, автор просто не успел прочесть эти статьи - однако по этой причине многие его выводы устарели еще до выхода книги в свет. Так, весьма интересны наблюдения Р. Станкова над употреблением простого аориста в Хронике

стр. 65


--------------------------------------------------------------------------------

славянских переводных памятников и активно привлекает греческий текст ЖАК). Наконец, книга написана на прекрасном русском языке (отдельные опечатки, стилистические погрешности и несколько лексических болгаризмов не в счет). Вместе с тем Р. Станков широко применяет рассмотренные выше методы Т. Славовой, а также приемы Р. Павловой, подробно описанные в моей статье 2001 года. Так, например, из подзаголовка книги следует, что автор исследует материал славянского перевода "Жития Андрея Юродивого". При этом было использовано новейшее издание греческого и славянского текста ЖАЮ, осуществленное А. М. Молдованом. 36 Несмотря на то что этому изданию предпослано обширное исследование северно- и восточнославянской лексики памятника, Р. Станков в начале книги подвергает критическому рассмотрению во многом устаревшие взгляды А. И. Соболевского (с. 23 - 33). Для ученого это странный выбор - как будто никто еще не отменял правила, что в научной полемике приоритетному разбору должны подвергаться новейшие данные. Впрочем, когда Р. Станков вплотную принимается за разбор книги А. М. Молдована, становится заметно, что спорить с современными монографическими исследованиями гораздо труднее, чем с обзорными работами вековой давности. В мои задачи не входит подробно анализировать эту критику. Тем не менее ряд замечаний по книге я позволю себе сделать.

Становится уже традицией начинать любую критику восточнославянских переводов ссылками на статью Х. Ланта о сообщении "Повести временных лет" под 1037 годом, где говорится о создании школы переводчиков при Ярославе Мудром, 37 или же на статью Фр. Дж. Томсона "Made in Russia". 38 Работа Р. Станкова не стала исключением. На с 8 в прим. 1 чита?м: "Анализ (ПВЛ под 1037 годом. - К. М. ) позволил Г. Ланту сделать вывод, что место, где говорится о деятельности Ярослава Мудрого, безнадежно испорчено". В отдельной публикации я уделил особое внимание этому "анализу". 39 Повторю здесь вкратце свои выводы.

В соответствующем пассаже ПВЛ говорится о том, что князь Ярослав 40 По мнению Х. Ланта, которое разделяется также Р. Павловой и Фр. Дж. Томсоном, эта фраза "безнадежно испорчена" (hopelessly corrupt). 41 Однако порчу текста в данном месте не следует преувеличивать, поскольку оно становится вполне понятным при минимальной


--------------------------------------------------------------------------------

Георгия Амартола (с. 9). Такое употребление вполне традиционно для болгарской книжности XI века, встречается в Мариинском, Зографском и Ассеманиевом евангелиях, Синайском евхологии, ср. Вайан А. Руководство по старославянскому языку. М., 1952. С. 262 - 263. Но этим лишь подтверждается вывод А. А. Пичхадзе о том, что Хроника Амартола переведена на Руси в XI веке болгарином, хорошо изучившим древнерусский язык, ср.: Пичхадзе А. А. Указ. соч. С. 244 - 245.

36 Молдован А. М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности. М., 2000.

37 Lunt H. G. On Interpreting the Russian Primary Chronicle: the Year 1037 // Slavic and East European Journal. 1988. Vol. 32. P. 251 - 264.

38 Thomson Fr. J. "Made in Russia". A Survey of the Translations Allegedly Made in Kievan Russia // Millennium Russiae Christianae. Tausend Jahre Christliches RuBland 988 - 1988. Vor-trage des Symposions anlaBlich der Tausendjahrfeier des Christianisierung RuBlands in Miinster vom 5. bis 9. Juli 1988. Koln-Weimar-Wien, 1993. [repr.: Thomson Francis J. The Reception of Byzantine Culture in Medieval Russia. Ashgate-VARIORUM. Aldershot - Brookfield USA - Singapore - Sydney, 1999, N V] P. 295 - 354.

39 Максимович К. А. Восточнославянские переводы с греческого: итоги и перспективы изучения // Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы. Материалы Международной научной конференции. Москва, 8 - 10 июня 2002 г. (в печати).

40 ПСРЛ. Т. 1. С. 152.

41 Lunt H. G. Op. cit. Р. 258; Thomson Fr. J. "Made in Russia". P. 305. В новейшей работе 2000 года Томсон с упорством, достойным лучшего применения, настаивает на "непоправимой" испорченности данного места (irremediablement corrompue), ср.: Thomson Fr. J. Communications orales et ecrites entre Grecs et Russes (IX е -XIII е siecles). In: Voyages et voyageurs a Byzance et en Occident du VI е au XI е siecle. Actes du colloque international (5 - 7 mai 1994). Liege, 2000. P. 113 - 163 (149).

стр. 66


--------------------------------------------------------------------------------

конъектуре: Эта конъектура, подтверждаемая текстом Ипатьевского списка, 43 лишает всякого смысла предположение Х. Ланта, что глагол употреблен здесь в значении 'привозить' и что фразу следует понимать как 'привозили от греков'. Излишне говорить, что толкование Ланта не делает данное место понятным, а только еще больше затемняет его смысл. Итак, встречая в источниках указания на восточнославянские переводы с греческого, не нужно впадать в отчаяние и "безнадежность". Спокойный и непредвзятый анализ текста даст разгадку даже не совсем понятных мест.

На с. 9 Р. Станков говорит: "Студия Ф. Томсона ("Made in Russia". - К. М. ) ценна тем, что наглядно демонстрирует голословность утверждений о существовании русских переводов домонгольского периода". Интересно, что может "наглядно" продемонстрировать работа, изобилующая отрицательными выражениями по evidence и по reason, имеющая откровенно компилятивный характер и не содержащая никакой новой информации ни об одном древнем памятнике? "Пандектам" Никона в этой статье посвящены четыре с половиной строки, 44 ЖАК) - три с половиной строки, 45 "Пчеле" - чуть больше 4 строк. 46 Для сравнения - исследование "Пчелы" М. Н. Сперанского занимает в его монографии 1904 года почти 250 страниц, 47 на которых неопровержимо доказывается, что перевод - древнерусский. Но Фр. Томсон ни единым словом не упоминает об этой книге. К сожалению, Р. Станков (и некоторые другие коллеги) оказались неспособны объективно отнестись к работе уважаемого бельгийского слависта. Иначе от них не укрылось бы, что статья "Made in Russia" отличается недопустимо упрощенным подходом к сложным лингвистическим проблемам, не основана на самостоятельных исследованиях, использует вторичную, часто непроверенную информацию, полемизирует с устаревшими взглядами, которые давно подверглись существенной переоценке, в том числе в России. 48

По поводу термина 'свидетель' Р. Станков пишет на с. 15 - 16: "А. М. Молдован определил данное слово в группу севернославянских, известных отдельным ю.-слав. языкам, исключая болгарского (правильно: за исключением болгарского. - К. М. )... Такую возможность, однако, нельзя исключить... Ср. болг. свидок 'свидетель' (Софийский р-н)". Такие фразы как "нельзя исключить" и подобные едва ли можно рассматривать как серьезное доказательство неправоты А. М. Молдована. Может быть, для Р. Станкова наличие префикса и не является важным отличием свидок от но в подлинно научной лингвистике мелочей, как известно, нет.


--------------------------------------------------------------------------------

42 Данная конъектура блестяще обоснована А. А. Шахматовым с привлечением Ипатьевского списка ПВЛ еще в 1916 году, ср. Шахматов А. А. Повесть временных лет. Пг., 1916. С. 192. Удивительно, что это классическое издание ПВЛ осталось Х. Ланту неизвестным.

43 В Ипатьевском списке имеется бессмысленная вставка и сниська (ПСРЛ. Т. 2. С. 139), в которой Шахматов по праву видел порчу первоначального (грьч)ьска , часть которого перескочила через строку в результате неудачного переноса, а потом была переосмыслена как форма глагола снискати - сниська (с характерным сохранением чуждого ь в середине слова!). В Лаврентьевском списке эта форма улучшена - и сниска - но остается совершенно неясной в контексте фразы. Оставшаяся неперенесенной часть грьч- была затем интерпретирована как грекъ .

44 Thomson Fr. J. "Made in Russia". P. 322 - 323.

45 Ibid. P. 328.

46 Ibid. P. 337.

47 Сперанский М. Н. Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности. Исследование и тексты. М., 1904. С. 155 - 392.

48 Так, уже давно никому не приходит в голову считать русскими переводами "Хиландарский типик" св. Саввы, "Толкования на Евангелие" Феофилакта Охридского, комментарии св. Андрея Кесарийского на "Апокалипсис", "Исповедание веры" МихаилаСинкелла, "Житие св. Саввы Освященного", "Житие Нифонта", "Книгу Еноха" и многие другие тексты. Разбор работы Томсона был произведен в свое время на страницах ТОДРЛ А. А. Алексеевым, ср.: Алексеев А. А. Кое-что о переводах в Древней Руси (по поводу статьи Фр. Дж. Томсона "Made in Russia")//ТОДРЛ. Т. 49. 1996. С. 278 - 296; см. также: Алексеев А. А. По поводу статьи Г. Г. Ланта "Еще раз о мнимых переводах в Древней Руси" // ТОДРЛ. Т. 51. 1999. С. 442 - 445 (442).

стр. 67


--------------------------------------------------------------------------------

Слово 'возница' для Р. Станкова ничем не отличается от 'возница' или от болг. возник в значении 'большая бочка' (с. 16). На этом примере хорошо видно, что нередкое у Р. Станкова пренебрежение научной строгостью делает его метод сходным с магией, поскольку позволяет доказать тождество всего со всем. Для него неважно, что возник в древнерусском - 'возница', а в болгарском - 'бочка': ведь на телеге возили не только людей, но и бочки. Все сходится!

Встретившееся в "Житии Андрея Юродивого" слово в значении 'продавец мяса' в современном болгарском отсутствует - зато есть месник в значении 'пирог из поросенка' (с. 28). Согласно Р. Станкову, это одно и то же слово. Кроме того, известно, что в древнеболгарском языке было слово и суффикс деятеля - -ьnik. Значит, должно было существовать и их сочетание - Правда, болгарский язык сохранил не это, а другое слово - месар: древнее образование, как показывает его раннее заимствование в венгерский язык (там же). Но Р. Станков не спешит отказываться от слова Ведь была пара - значит, и пара обязана была быть! Мне кажется, что подобный способ проведения аналогий имеет очень отдаленное отношение к науке вообще и к исторической лингвистике в частности. Так, пользуясь открытой Р. Станковым корреляцией суффиксов можно легко и быстро "обогатить" древнеболгарский язык целым рядом новых слов (отмечены астериском): а также и даже Что из того, что эти слова не отмечены в болгарских памятниках? Они могли там быть - значит, они там были. Такова логика Р. Станкова.

Аналогично рассуждает Р. Станков по поводу русизма 'врач': ведь был глагол и суффикс деятеля значит, было и это слово (с. 61). Не обнаружено в болгарских памятниках? Не беда - его можно туда реконструировать... Нетрудно установить, в какой научной школе вырабатывались исследовательские приемы и навыки Р. Станкова. Методологическая основа подобных "реконструкций" создана еще 20 лет назад и опубликована в программной статье Р. Павловой. 50 Именно тогда было сформулировано в корне неверное положение о том, что слово нельзя считать русизмом, если в болгарских памятниках отмечены "однокоренные с ним слова с общим семантическим знаменателем". Согласно теории Р. Павловой, даже если то или иное слово отсутствует в болгарских памятниках, это не свидетельствует о его северно- или восточнославянском характере - главное, чтобы в древнеболгарском языке была идентичная "словообразовательная модель". 51 Однако даже поверхностное знакомство с историей славянских языков убеждает, что словообразовательные модели в них имеют не обязательный, а скорее "рекомендательный" характер. Так, в древнеболгарском языке суффиксы деятеля и отнюдь не свободно заменяли друг друга: были и (редко) но не было слова так же как был но не было Это и понятно - ведь система языка (диалекта) не терпит дублирующих элементов, стремится либо избавиться от них, либо дифференцировать, развести по различным структурным узлам. И едва ли стоит насильственно пополнять лексическую систему языка, вводя


--------------------------------------------------------------------------------

49 Слово имеется в "Шестодневе" Иоанна экзарха.

50 Павлова Р. Некоторые проблемы изучения языковых взаимодействий болгар и русских (XI-XIV вв.) // Славянска филология. Т. 17. София, 1983. С. 33 - 44.

51 Павлова Р. Некоторые проблемы... С. 38. Так, Р. Павлова не видит оснований считать слово мечьникт" русизмом, поскольку, по ее словам, "в древнеболгарском языке существуют однокоренные с ним слова, имеется та же самая словообразовательная модель" (с. 39). Последовательно применяя эту методологию, можно легко прийти к отказу от региональных исследований в лингвистике - ведь одинаковые "модели" и "однокоренные слова" найдутся в диалектах любого языка. Не объявить ли на этом основании диалектологию (ареальную лингвистику) лженаукой?

стр. 68


--------------------------------------------------------------------------------

в нее гипотетические лексемы, не подтверждаемые материалом памятников. Подобные операции по "лингвистическому конструированию" в принципе допустимы - недопустимо лишь выдавать получившуюся искусственную конструкцию за реальный (в данном случае древнеболгарский) язык.

Говоря о слове 'обезьяна', Р. Станков ставит под сомнение его севернославянское распространение на том основании, что это слово в целом и приставка в частности имеют "книжный характер" (с. 22). "Книжный" (читай, южнославянский) характер этого слова доказывается тем, что оно не сохранилось в русских диалектах и отсутствует в словаре В. И. Даля. (При этом автора нисколько не смущает, что данное слово не сохранилось в болгарских диалектах и отсутствует в словаре Н. Герова.) Далее, "книжным" (со ссылкой на Даля) объявляется также слово 'эфиоп' (с. 31). Однако Р. Станков не учитывает, что прозрачная внутренняя форма и характерная мотивировка данных слов внешним видом обозначаемых объектов (через размер "в три пясти" и "синий", т. е. темный, цвет) как раз выдают их популярный, "полукнижный" характер. Ведь для эфиопа (в том числе в значении 'демон, бес') имелось вполне книжное обозначение понятное начитанным людям, но загадочное для простого народа. Книжным (южнославянским) обозначением обезьяны было заимствование 52 Таким образом, при наличии книжных заимствований с неясной внутренней формой некнижная словесность испытывала потребность в более понятных терминах. Этим можно объяснить появление на русской (севернославянской) почве неологизмов Эти "народные" словечки проникли затем и в древнерусскую книжность, где их употребление ограничивается только занимательными сюжетами, включая эпизоды из житий святых. 53 Остается также непреложным фактом, что эти слова найдены только в древнерусском книжно-письменном языке, а южнославянским языкам, книжным или некнижным, эти слова неизвестны. Могли ли они там быть - это вопрос для гадания на кофейной гуще, но не для научного исследования. Что же касается приставки то она восходит к прасл. (ср. и не нуждается в "книжном" объяснении.

На с. 25 Р. Станков выражает недоумение по поводу того, что А. И. Соболевский считал слово ж. р. 'шум' русизмом. Но здесь нет ничего удивительного: у южных славян есть только дублет муж. р. глъкт", а серб, гука имеет другое значение - 'воркование'. 54

Встретившийся в ЖАК) глагол с севернославянской приставкой Р. Станков без колебаний объявляет вторичным. "Очевидно, что первичным был глагол (с. 57). Однако для такого вывода нет серьезных текстологических оснований. Дело в том, что чтение с приставкой содержится лишь в двух поздних списках Тр и Тх (XVI век), тогда как древнейшие и лучшие списки дают 55 Прежде чем объявлять чтение исконным, болгарскому коллеге следовало бы сначала доказать, что списки Тр и Тх лучше всего сохранили древний текст. Однако знание текстологии ЖАК) не относится к числу сильных сторон Р. Станкова. В доказательство своей правоты исследователь приводит лишь пример из современного(!) болгарского языка изтръгна / изтръгвам из корен. Но ведь рассуждая подобным образом, нетрудно доказать, например, что русское слово холодильник происходит из болгарского: ведь в болгарском есть неполно-


--------------------------------------------------------------------------------

52 [ Бархударов С. Г., Филин Ф. П., Шмелев Д. Н., Богатова Г. А., ред.]. Словарь русского языка XI-XVII веков. Т. 15. С. 63.

53 Срезневский. Материалы. Т. III. С. 358, 1017 - 1018.

° 4 Kurz J., Hauptoud Z. (ed.). Slovnik jazyka staroslovenskeho. D. I. S. 405; Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд / Под ред. акад. О. Н. Трубачева. Т. 7. С. 191.

55 Ср.: Молдован А. М. Указ. соч. С. 191.

стр. 69


--------------------------------------------------------------------------------

гласное хладилник, значит, в русском это заимствование, просто в полногласной форме. Точно так же, по Р. Станкову, если в болгарском есть выражение изтръгвам из корен, значит, русское заимствовано - просто с заменой приставки

Данный пассаж вполне соответствует задаче, декларированной в предисловии к книге Р. Станкова: "Задача настоящей книги... - (про)демонстрировать наглядно некорректный, подчас даже невежественный, подход к лексическим фактам древних текстов" (с. 4). Увы, именно такой подход автор в целом ряде случаев и демонстрирует. Неудивительно, что болгарскому исследователю не удалось убедительно опровергнуть восточно- или севернославянский характер многих слов ЖАК), имеющих решающее значение для локализации перевода: (с. 34), (с. 35), (совершенно неприемлемо доказательство "болгарского" происхождения данного слова на основании употребления вместо в формах род. ед. и им. мн. древнерусских списков - с. 43), в значении 'мера длины' (с. 77 - 78), в значении 'буква', 'пес' (с. 44), 'дикий, свирепый' (с. 37), 'купить' (с. 59), (с. 60), 'дача денег под проценты' (с. 70) и мн. др. Соответственно, древнерусское происхождение перевода ЖАЮ и после выхода книги Р. Станкова остается единственной правдоподобной гипотезой.

Заканчивая мои полемические заметки, обращу внимание на то, с какой легкостью Р. Станков в одном абзаце доказал болгарское происхождение древнерусского перевода ПНЧ (с. 92). По мнению болгарского коллеги, некоторое несоответствие в нумерации канонов одного из греческих списков ПНЧ и его славянского перевода объясняется глаголическим протографом последнего. Возможно, Р. Станкову неизвестно, что нумерация в греческих и славянских рукописях представляет собой один из самых слабых текстологических аргументов - она многократно нарушается уже на византийской почве в списках самых различных юридических сборников. Главы, каноны и параграфы легко путаются, пропускаются и переставляются местами не только в ПНЧ, но практически в любой византийской юридической компиляции. При чем здесь глаголица, непонятно. К тому же из трех приведенных примеров только один, передача греч. "15" (ιε') как "16" может в принципе предполагать глаголическое посредство (как известно, глаголические цифры для единиц опережают кириллические на 1). Передача греч. "14" (ιδ') кириллическим "24" никак не объясняется глаголическим протографом, поскольку в глаголице буквы для "10" и "20" графически весьма различны и спутать их невозможно. 56 Наконец, в третьем примере греческое обозначение 4 (5') передано в древнерусском тексте ПНЧ как "30" На первый взгляд, смешение очень похожих глаголических букв для (д) и для (л) вполне вероятно. Реконструируем, однако, развитие событий, которое могло привести к такой ошибке. Сначала при переводе на славянский язык греческая δ ("4") должна была ошибочно передаваться глаголическим (ошибочно, поскольку глаголическое обозначает не "4", а "5"). При переписке кириллицей глаголическое ("5") опять же ошибочно принимается за (обозначающее не "5", а "50"). Ошибки на этом не заканчиваются - при переписке глаголического оригинала кириллицей писец автоматически ставит обозначающее в кириллице не "50", а "30". Таким образом, первоначальный писец-переводчик, оказывается, не разбирался в цифровых обозначениях глаголицы, если позволил себе перевести греческую "дельту" ("4") глаголической буквой "добро" ("5"). Переписчик на кириллицу, в свою очередь, плохо владел не только глаголицей, но и кириллицей - ведь он сначала спутал две (похожие) буквы, а потом передал глаголическую букву для "50" кириллическим знаком для "30". Поразительно,


--------------------------------------------------------------------------------

56 Осталось неясным, почему Р. Станков выдает глаголические комбинации за обозначение 14 и 24 - на самом деле эти сочетания обозначают соответственно 15 и 25.

стр. 70


--------------------------------------------------------------------------------

как при такой безграмотности переводчик, а затем переписчик на кириллицу смогли правильно передать другие числовые обозначения, которых в ПНЧ немало. Иными словами - не слишком ли громоздким получается объяснение, предполагающее глаголический протограф? В свете сказанного заявление Р. Станкова о "факте(!) глаголического рукописного протографа" выглядит совершенно необоснованным.

Впрочем, самое сенсационное "открытие" Р. Станкова - это масштабные переводы на глаголицу в завоеванной византийцами Болгарии. Напомню, что греческий монах из Антиохии Сирийской Никон Черногорец умер в самом начале XII века и перевод его труда на славянский язык невозможно датировать более ранним временем. В этот период Болгария уже около 100 лет оккупирована Византией (с 1018 года). После смерти в 1037 году архиепископа Иоанна Дебрского в стране производится тотальная эллинизация церковной жизни, кафедры замещаются греческим духовенством, в официальный обиход и богослужение введен греческий язык, закрываются славянские школы, уничтожаются славянские книги. Так, по крайней мере, считалось до сих пор. 57 Если Р. Станков придерживается иного мнения, то было бы нелишним подкрепить его хоть какими-то доказательствами. Разумеется, переписка книг продолжалась в Болгарии и в XII веке - несколько болгарских рукописей этого времени (богослужебного характера) дошли до наших дней. Мне, однако, ничего не известно о масштабной переводческой деятельности в это время. 58 Перевод такого крупного энциклопедического сочинения, каким являются ПНЧ, - это масштабное культурное предприятие, весьма дорогостоящее и обязательно санкционированное высшей церковной властью. Остается неясным, кто мог санкционировать перевод столь огромного текста на книжный болгарский язык в XII веке. Во всяком случае, едва ли это был назначенный из Византии архиепископ Феофилакт (1094 - 1107), весьма неполиткорректно (хотя и в римско-византийских традициях) называвший свою болгарскую паству "тупицами" 59 и "варварами". 60

ПНЧ, согласно Р. Станкову, не просто переводятся в Болгарии, но еще и записываются глаголицей. Напомню, что искоренение глаголицы в Болгарии началось еще в конце IX века при царе Симеоне и должно было полностью завершиться в восточных областях еще до византийского завоевания, примерно к началу XI века. В Западной Болгарии применение глаголицы отмечено и в XII веке, однако оно уже носит следы упадка и явно уступает место кириллице. 61 Открытие крупных славянских переводов на глаголицу в оккупированной греками Болгарии XII века на материале числового обозначения одного(!) церковного канона можно считать сенсационным - известно, однако, что жизнь подобных "сенсаций" весьма коротка.

Я не хотел бы слишком долго занимать внимание читателя и повторять то, о чем я уже писал в статье 2001 года об издании ПНЧ Р. Павловой и С. Богдановой.


--------------------------------------------------------------------------------

57 [ Третьяков П. Н., Никитин С. А., Валев Л. Б., ред.]. История Болгарии. Т. I. М., 1954. С. 111 -112; Чавръков Г. Средища на българската книжовност. IX-XVIII век. София, 1987. С. 47 - 50 и особенно Литаврин Г. България - Византия (XI-XII век). София, 1987. С. 258 - 265.

58 Как пишет Г. Чавроков, "при тези условия през епохата на византийското владичество не израстват видни дейци на българската книжовност, не се създават особено забележителни оригинални или преводни произведения на старобългарската литература (курсив мой. - К. М.)", ср. Чавръков Г. Указ. соч. С. 49 - 50.

59 Иванов С. А. Пространное житие Климента Охридского и его автор // Флоря Б. Н., Турилов А. А., Иванов С. А. Судьбы кирилло- мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия. М., 2000. С. 28 - 65 (54 - 55).

60 Литаврин Г. Указ. соч. С. 262.

61 KronsteinerO. Method und die alten slawischen Kirchensprachen. In: Mitteilungen der Ge-sellschaft fur Salzburger Landeskunde. Bd 126. 1986. S. 255 - 272 (268); Мошин В. А. О периодизации русско-южнославянских литературных связей... С. 45 - 46; Турилов А. А. После Климента и Наума (Славянская письменность на территории Охридской архиепископии в X- первой половине XIII в.) // Флоря Б. Н., Турилов А. А., Иванов С. А. Судьбы кирилло-мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия. М., 2000. С. 82 - 162 (94 - 97).

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

Очень многое из того, что я поставил тогда в вину Р. Павловой (и сейчас - Т. Славовой), относится и к книге Р. Станкова. Тем не менее отдельные части книги содержат много новых, интересных данных и безусловно заслуживают самого пристального внимания научного общества. Древнейший перевод ЖАЮ остается древнерусским (доказать обратное болгарскому ученому не удалось), однако ряд аргументов в пользу этой теории после работы Т. Станкова необходимо пересмотреть, список лексических русизмов уточнить и, возможно, несколько сократить.

Признавая таким образом определенный вклад Р. Станкова в изучение славянской региональной лексики, тем не менее нельзя одобрить нередкое в книге нарушение фундаментальных правил корректного историко- лингвистического исследования. Эти правила, на мой взгляд, состоят в следующем:

1) Если какое-либо языковое явление (в том числе слово или лексема) отсутствует в письменных памятниках и диалектах, то для исторической лингвистики этого явления не существует. Что было в языке? - вопрос научный; что могло быть в языке? - вопрос схоластический.

2) Если какие-либо сообщения исторических источников (например, "Повести временных лет" от 1037 года о переводах при Ярославе Мудром или "Жития Феодосия Печерского" о переводе на Руси Студийского устава) не подтверждаются параллельными данными смежных дисциплин, их можно считать сомнительными. Если же они подтверждаются анализом языка и текстологии конкретных памятников, эти сообщения следует признать истинными.

3) Поверхностное морфологическое или фонетическое сходство двух региональных лексем (например, (с. 16), блеквам и (с. 34), порез и (с. 70)) не может служить основанием для их отождествления. Для выявления локальных морфологических, лексических и семантических изоглосс и дальнейших выводов о локализации того или иного письменного памятника важнейшее значение имеют различия между региональными лексемами, а не сходства. И обратно, только полное структурное и семантическое сходство лексем является основанием для их отождествления.

4) В научной полемике непродуктивно оспаривать отдельные устаревшие положения прежних теорий. При концептуальных разногласиях следует полемизировать с результатами новейших исследований, предлагая либо новые, научно верифицируемые данные, 62 либо более совершенную методологию. 63 При отсутствии таковых любая полемика обречена на неудачу.

5) В научном труде следует избегать выражений, которые известный британский русист С. Франклин метко назвал must have beens and might have beens (в моем несовершенном переводе - "моглобытство"). Широкое употребление таких оборотов резко снижает научную ценность соответствующих текстов, поскольку изобличает исследователя в нетвердом знании предмета. 64


--------------------------------------------------------------------------------

62 Так, простое наличие какого-либо русизма в поздних сербских и болгарских рукописях не свидетельствует о его общеславянском характере, поскольку требование текстологической корректности ("научной верифицируемое?") и здесь остается в силе. Прежде необходимо показать, что данная рукопись не затронута восточнославянским языковым влиянием, которое наблюдается в южнославянских памятниках начиная с конца XII века.

63 В этой связи никак нельзя назвать удачным растворение локальных лексических особенностей в "общеславянских" основах - эта методика, широко применяемая Р. Павловой, Т. Славовой и Р. Станковым, сильно огрубляет тонкий инструментарий исторической лингвистики и, главное, отнюдь не способствует решению проблем локализации и датировки древних переводов (ср. выше пункт 3).

64 Ср. у Р. Станкова с. 15: "такую возможность нельзя исключить"; с. 34: "не исключает возможности", "вполне мог быть"; с. 59: "судя по всему"; с. 60: "сомнительно", "следует предположить"; с. 82: "скорее всего" и т. д. Некоторые считают подобные выражения признаком "аккуратности" или "осторожности" исследователя. В действительности, аккуратность предполагает как раз не размытость ("по-видимому"), а четкость формулировок, а осторожный исследователь просто не говорит о том, чего не знает.

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

6) При определении корпуса восточнославянских переводов с греческого следует по возможности отвлечься от вненаучных мотивировок и стать на твердую почву позитивной науки - этимологии, текстологии, исторической лексикологии. Великая древнеболгарская литература не станет менее великой, если десяток-другой славянских переводов будет локализован в Древней Руси, так же как и великая русская литература вполне может смириться с вероятностью перевода Хроники Георгия Амартола болгарином. Лично у меня не вызывает никаких сомнений перевод в Болгарии таких важных юридических памятников как "Эклога" Льва и Константина или "Синтагма 14 титулов без толкований" ("Ефремовская кормчая"), хотя некоторые ученые из России настаивали на древнерусском происхождении этих переводов. Было бы очень соблазнительно попытаться обосновать эту точку зрения, тем более, что языковых и текстологических оснований для этого достаточно. Однако соблазны в науке не менее опасны, чем в религии, и необходим определенный исследовательский аскетизм, чтобы не дать себя увлечь в "ров погибели" (естественно, в переносном смысле) и не сделаться добычей "неусыпающего червя" (в лице критически мыслящих коллег).

Как ни парадоксально, но ученый принесет гораздо больше пользы своей стране и себе лично, если во главу исследования поставит не национальные приоритеты (зачастую ложно понятые), а нечто не менее важное, но гораздо более достижимое - научную истину. Прежде всего желательно определить свое отношение к тезису А. И. Соболевского, И. И. Срезневского и др. о том, что древние переводы на славянский язык делались не только в Болгарии, но и на Руси. Если такая возможность в принципе допускается болгарскими коллегами, то нет никаких препятствий для совместного исследования языка и текстологии конкретных переводов (причем можно уже сейчас предполагать, что некоторые из спорных текстов окажутся в итоге болгарскими). Надеюсь, что наша дискуссия, несмотря на порой эмоциональные высказывания участников, не повредит, а наоборот, пойдет на пользу общему делу.

стр. 73