В архиве Розанова пачку писем "семейства" Мережковских предваряет "заметка" - своеобразный ключ к осмыслению личностей бывших корреспондентов: ""Античные люди" - так хочется назвать всех их, - целую колонийку, зябнувших в России. Зина, Митя и потом около них Дима, с Бакстом и проч., - все это были какие-то "заморыши" в европейской цивилизации, в христианской цивилизации, - и они расцветали и были "собою" лишь около Таормина и Сиракуз, своей древней и вечной, своей ноуменальной родины. Не Мережковский был холоден, а Мережковскому было холодно. Никто столько не проповедовал Христа: но ни от кого, я думаю, в тайне вещей Христос так не страдал, как от Мережковского, если только..."1 Когда писалась эта "заметка", к ноябрю 1914 года, отношения между Розановым и "кольцом Мережковских" были разорваны.

Зимой 1913/14 года Мережковским и Философовым разыгрывается история с исключением Розанова из Петербургского Религиозно-философского общества.2 На заседании общества, состоявшемся 26 января 1914 года, Дмитрий Философов поставил вопрос ребром: общество должно исключить или Розанова, или их. Как один из недопустимых общественных шагов Философов инкриминировал Розанову статью "Не нужно давать амнистию эмигрантам". Обвинив Розанова в неприличных выступлениях в печати, Философов умолчал о весьма существенной детали: о том, что именно его статья "Заграничные дети", посвященная амнистии политических эмигрантов, послужила поводом к выступлению Розанова.3 И еще одна любопытная деталь, которая не была озвучена на этом бурном заседании. О ней мы узнаем из письма Мережковского из Парижа к Философову от 17 января 1913 года. Речь идет о визите к Мережковскому известного адвоката А. Ф. Стааля: "Был у меня Сталь (sic!). Просит тебя "от лица всех здешних" написать в "Речи" статью об амнистии, напирая на судьбу детей в изгнании: "дети, мол, ни в чем не повинные, больше всех страдают ". Он уверен, что у тебя это выйдет убедительно. Я тоже думаю, что ты сделал бы доброе дело, если бы такую статью написал. Здешние тебе сказали бы за нее спасибо".4 Таким образом, статья "Заграничные дети", написанная по просьбе политической эмиграции, и спровоцировала выступление Розанова в печати. "Не надо "погрома" звать и в Россию, - писал Розанов, - ибо "революция" есть "погром" России, а эмигранты - "погромщики" всего русского: русского воспитания, русской семьи, русских детей, русских сел и городов".5

Конфликт между Розановым и Мережковскими назревал давно. Теперь же он обострился до предела. Кроме истории, связанной с делом Бейлиса, Философов обвинил Розанова в публикации, прежде всего этой статьи, предостерегающей Россию от разразившейся через четыре года катастрофы.

Их идейное размежевание началось с 1909 года. Причиной этого было столкновение реального взгляда Розанова на революционные события, происходящие в России, и утопического религиозного максимализма Мережковского. Заметим, что


--------------------------------------------------------------------------------

1 В. В. Розанов о ближних и дальних (Пометы к письмам корреспондентов) / Вступит, статья, публ. и комм. А. В. Ломоносова // Литературоведческий журнал. 2000. N 13/14. Ч. 1. С. 89 - 90.

2 Иванова Е. В. Об исключении В. В. Розанова из Религиозно-Философского общества // Наш современник. 1990. N 10. С. 104 - 122.

3 Философов Д. В. Заграничные дети // Речь. 1914. 3 февр. С. 2.

4 РНБ. Ф. 481. Ед. хр. 188. Л. 19.

5 Розанов В. В. Не нужно давать амнистию эмигрантам // Богословский вестник. 1913. N 3. С. 647.



стр. 114


--------------------------------------------------------------------------------

русское общество начала XX века в подавляющем своем большинстве было увлечено идеей революционного переустройства России. "Полевение" русского общества не прошло мимо Розанова. "Как я смотрю на свое "почти революционное" увлечение 19..., нет 1897 - 1906 гг.? - Оно было право", - писал он позже.6 И Розанов, как и большая часть русского общества, приветствовал смерть от эсеровской бомбы министра внутренних дел В. К. Плеве: "Да я сам осуждаю ли убийцу Плеве? Нисколько. Полно радовался тогда".7 Тогда он явно сочувствовал "левым" настроениям русского общества. Казалось бы, сочувствуя революции, он тем не менее, пророчески предвидел бессмысленность надвигающейся на Россию катастрофы: "...все движение выразится в повторении средневековой французской жакерии или немецких крестьянских войн: т. е. совершенно пьяного, ни к чему не приводящего истребления имущества страны и психопатического разлития крови. Кровь, грязь и огонь - вот стихии русской революции. И в конце ее - ничего, решительно ничего, никакого положительного результата, как это было после слепых народных движений в Германии и Франции".8 Прежде всего сочувствие русского общества террору и оттолкнуло его от освободительного движения. Приблизительно в 1907 году, а может быть и раньше, наметился поворот Розанова - он постепенно отходит от своих либеральных увлечений.

Что касается Мережковских, то они, напротив, к этому времени стремительно "полевели". В разгар первой русской революции Мережковские, присоединив к своей "семье" Дмитрия Философова, уехали во Францию. Это бегство радикала Мережковского из России вызвало позже иронический выпад Розанова: "Но так как он имеет обыкновение сообщать в газеты, что он "выезжает из России" или "въезжает в Россию", то очень хорошо известно и никто не забыл, что именно в то время, когда еще не настали, но могли наступить "известные события" - он спокойно брал билет в обществе спальных вагонов с кратким маршрутом "S. Petersbourg-Paris"".9 Действительно, дважды или трижды в год "христианская коммуна" отправлялась на роскошные курорты Ривьеры, Лазурного берега, проводя за границей весьма значительную часть жизни. Эти постоянные отъезды были поводом для язвительных укоров Розанова в их адрес: они - "западники", "иностранцы".

Годы, проведенные во Франции, были для триумвирата важнейшим этапом их биографии. Их салон на улице Теофиля Готье, куда часто заходят эсеры, превратился вскоре в нечто вроде "штаб-квартиры революции".10 Новыми фигурами, вошедшими в их орбиту, становятся эсеры - "бомбисты". У новых знакомых "неохристиан" за плечами стояли кровавые покушения в России на министра внутренних дел В. К. Плеве, Великого князя Сергея Александровича, попытки цареубийства... Но, как это ни парадоксально, "трио" чувствует мистическую связь террористов с Христом и всячески пытается перевоспитать их в религиозных подвижников, внушая им соблазнительную мысль, что они близки к христианским мученикам. Общий язык символизма еще недавно объединял Мережковского и Розанова. Они развивали метафизику в одних и тех же символах, но теперь они перестали понимать друг друга. Розанов не воспринимал революцию в отвлеченно-мистическом преломлении, он трезво смотрел на террор, называя политическую эмиграцию "парижскими и женевскими убийцами".


--------------------------------------------------------------------------------

6 Розанов В. В. Опавшие листья. СПб., 1913. С. 198.

7 Розанов В. В. Когда начальство ушло... 1905 - 1906 гг. СПб., 1910. С. 285.

8 Розанов В. В. Надвигающаяся жакерия // Новое время. 1906. 24 июля. Цит. по: Розанов В. В. Собр. соч. М., 2003. [Т. 15]: Русская государственность и общество. С. 113 - 114.

9 Розанов В. В. Литературные симулянты // Новое время. 1909. 11 янв. С. 4.

10 Об отношениях Мережковских и Д. В. Философова с эсерами в это время см. в нашей публикации: Письма З. Гиппиус к Б. Савинкову: 1908 - 1909 годы//Русская литература. 2001. N 3. С. 126 - 162; "Религиозная общественность" и террор//Там же. 2003. N 4. С. 140 - 161.



стр. 115


--------------------------------------------------------------------------------

Когда в Петербурге прогремел взрыв на даче премьер-министра П. А. Столыпина, Мережковские занимались во Франции подготовкой сборника "Царь и Революция", развенчивающего русскую монархию и православие.11 Последствия взрыва были ужасающими: погибло 29 человек и 25 человек было ранено.

Предоставим слово очевидцу - В. Розанову, физически почувствовавшему ужас революции и потрясенному увиденным: "Именно, после взрыва на Аптекарском острове я поехал посмотреть на трупы убитых. (...) С ответного запискою о "позволении" я подошел к часовому с ружьем, он кивнул головой, и я спустился вниз, ступени на три, в какой-то, по моему представлению погреб, полуосвещенный или тускло освещенный, и, сделав два шага, остановился, не в силах будучи оторваться от зрелища. Я увидел колено с вырванной чашечкой... (...) Потом, в последние пять минут, я осмотрел остальные трупы. Но душа уже устала, и я ничего не чувствовал. Но это "колено" для меня сделалось символом всей революции, слилось с сутью ее".12 Несколько позже, наблюдая разгул кровавого террора в России, он вывел краткую формулу: "Революция есть ненавидение".

Изменение политического курса Мережковских, их явное "полевение" и соответствующая переориентация Религиозно-философского общества в 1908 - 1909 годы, после возвращения "трио" из Франции, в сознании Розанова связывалось прежде всего, с их парижским кругом общения, о котором он мог только догадываться. Мнение по поводу Мережковских было высказано им в письме к А. Блоку от 19 февраля 1909 года: "Дорогой мой, что же это за цыганство и что же за лакейство, что за "российский нигилизм" (не лучше Пуришкевича),13 приехав из Парижа, где они жали руку "может быть самому Азефу"14 (еще тогда террористу), сказать в сердце своем: "Теперь мы довольно высоко поднялись, нас все читают, романы идут, Пирожков торгует,15 на лекции сбегаются: все это пойдет еще лучше, если мы оттолкнем синодского чиновника Тернавцева16 и нововременца Розанова, которые решительно нас компрометируют"".17 Отметим, что в ответном письме Блок высказался за поддержку террора.18 Это свидетельствовало о типичности определенных общественных умонастроений. Русское общество постепенно свыклось с кровавой оргией политических убийств, бушевавших в России уже несколько лет.

Последнее письмо, полученное Розановым от Гиппиус из-за границы, было написано в июне 1908 года:

"St. Jean de Luz

Милый вы наш друг.

Простите, что так мы вам нехорошо-долго не отвечали. Мы на вас не "сердились", а во-первых и в главных - мешали нам сборы из Парижа и сопроводительная этим сборам психология. И устали, и огорчались. Второе же, и не главное, -


--------------------------------------------------------------------------------

11 Об этом сборнике см.: Павлова М. М. Мученики великого религиозного процесса // Мережковский Д. С, Гиппиус З. Н., Философов Д. В. Царь и Революция. М., 1999. С. 7 - 56.

12 Розанов В. В. Перед гробом Столыпина // Новое время. 1911. 1 окт. С. 4 - 5.

13 Пуришкевич Виктор Михайлович (1870 - 1920) - член II, III и IV Государственных ДУМ.

14 Азеф Евно Фишелевич (1870 - 1918) - руководитель Боевой организации партии эсеров. В конце 1908 года был разоблачен как провокатор.

15 Пирожков Михаил Васильевич (1967 - 1927) - издатель. С 1902 года большинство сочинений Мережковского и Гиппиус издавалось у Пирожкова.

16 Тернавцев Валентин Александрович (1866 - 1940) - писатель-богослов, с 1907 года - чиновник особых поручений при обер-прокуроре Синода, активный участник Петербургского Религиозно-философского общества.

17 Беляев С. А., Флейшман Л. С. Из блоковской переписки // Блоковский сборник. [И]. Тарту, 1972. С. 403.

18 См. письмо А. А. Блока к В. В. Розанову от 20 февраля 1909 года (Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л., 1963. Т. 8. С. 276).



стр. 116


--------------------------------------------------------------------------------

это то, что, действительно, письма ваши такие были, что на них немедленно было нечего отвечать. Мы подумали: что это, как Розанов распустился! Пусть подберется немножко; и сам пусть подберется, не стоит ему нотаций читать, не маленький. - Ну вот, вы и подобрались. Весело на точке стоять, свободно болтать, но не так, чтобы удержу себе не иметь. Язык малая вещь, а весь круг жизни воспаляет... ежели за ним не смотреть. И когда Розанова "развезло", - мы и помолчали, с любовью помолчали, чтобы потом еще нежнее его принять в свои объятия. И, повторяю, совсем мы не цензура, и пусть Розанов с нами всеми и с каждым будет свободен, только пусть сам за собой смотрит: распускаться для него худо, для самого, а не для нас.

Не сердитесь же вы на друзей своих верных и напишите скорее, что отпустили им долгое молчание. Мне Тата писала,19 что Вы ими обижены. А Суворин-старик мне писал, что вы с ним как-то целый вечер проговорили, и о нас хорошо упоминали. За дружеские отзывы - спасибо. Теперь Вы нам черкните строчку в Германию - Homburg V.D.H., poste restante, ибо мы из Пиренеев уезжаем скоро и приближаемся к России, где будем в начале июля. Иванов-Рыжий20 мне писал, что вы один остаетесь в городе, на дачу будете только наезжать. Вот, значит, и свидимся скоро, Бог даст. Мы тоже будем на даче, вместе с девочками21 моими и с Карташевым,22 когда он освободится.

Говорят - да и чуется - тоска у вас в России непроглядная. Ну что ж, тоска так тоска. Все равно, от России не отречешься.

Как ни тепло чужое море, а все домой пора. Перед отъездом из Парижа видели Se'verac'а,23 он рассказывал, что 24 часа подряд ваше письмо читал, да еще вместе с женой. Очень остался доволен.

Дорогой вы наш кот-Васька, целуем вас все, любим, помним и ждем нежного отклика.

Ваша всегда Зина Гиппиус".24

"Трио" возвратилось в Россию после "половинной" революции в середине июля 1908 года, проведя за границей почти три года. За неделю до их возвращения в ряде газет была опубликована в отрывках статья Л. Толстого "Не могу молчать" (1908), прозвучавшая страстным протестом против смертной казни. Почти одновременно появляется и "Рассказ о семи повешенных" Л. Андреева. Русские писатели протестуют против смертной казни. Мережковский, прочтя "Не могу молчать", высказал надежду на то, что теперь вечный бунтарь Л. Толстой сделает шаг навстречу русскому освобождению. Мережковские вернулись в Россию в то время, когда русское общество широко обсуждало и осуждало казнь. Розанов также заявлял свой протест в статье "Лукавые слова", вошедшей в коллективный сборник "Против смертной казни" (1907). Он вполне разделял отрицательное отношение к смертной казни,25 но его поражало другое - почему русское общество сочувствует только революционерам? Почему отсутствует сострадание к жертвам террористов? В годы, последовавшие за поражением первой русской революции, обозначи-


--------------------------------------------------------------------------------

19 Речь идет о сестре З. Н. Гиппиус - Татьяне Николаевне Гиппиус (1877 - 1957).

20 Прозвище литератора Евгения Павловича Иванова (1879 - 1942), в это время дружившего с Розановым.

21 Речь идет о сестрах З. Н. Гиппиус, Татьяне Николаевне и Наталье Николаевне Гиппиус (1880 - 1963). Характеристику сестер Гиппиус, данную Розановым, см.: В. В. Розанов о ближних и дальних. С. 91.

22 Антон Владимирович Карташев (1875 - 1960) после окончания Петербургской духовной академии был там же профессором. Под влиянием Мережковских покинул академию. Состоял в духовном союзе с сестрами Гиппиус.

23 Северак Ж. Б. - французский философ, теоретик социализма, профессор в колледже, парижский знакомый Мережковских. Автор статьи "Антихристианство г. Розанова" (Вестник знания. 1908. N 6. С. 834 - 842).

24 РГБ. Ф. 249. Карт. М. 3872. Ед. хр. 3. Л. 3.

25 См.: Беляев С. А., Флейшман Л. С. Из блоковской переписки. С. 402.



стр. 117


--------------------------------------------------------------------------------

лась характерная черта розановских писаний - он явно качнулся "вправо". И этот поворот сопровождался отходом от Мережковских.

"Не мир, но меч" - так назывался сборник статей Мережковского, вышедший в свет в феврале 1908 года. Парафраз из Евангелия от Матфея (10: 34), взятый в качестве заглавия для книги, посвященной рассмотрению русской революции с религиозной точки зрения, был чрезвычайно показателен. В программной статье "Революция и религия", включенной в сборник, "христоборцу" Розанову уделялась X глава. И хотя он рассматривался Мережковским как один из участников Новой Церкви апокалиптического христианства, сам Розанов задавал по этому поводу вопросы: "Вы ведь "апокалиптические" христиане... А какое же там, в Откровении, христианство?"26

Контуры фантастической концепции Мережковского о Третьем Завете, питавшейся апокалиптическими представлениями о конце света и наступлении нового мира, наметились еще в конце XIX века.27 Фактически Третий Завет Мережковского означал преодоление христианства и его орудия - государства. И Мережковский и Розанов - оба центральные фигуры модернистского лагеря. Антихристианская линия Розанова (этим он и был притягателен для "трио") была только отчасти параллельна линии Мережковского в его критике исторической церкви, т. е. православия. Но еще в 1906 году Мережковский проницательно высказал догадку о религиозной эволюции своего "вечного искусителя", который вернется в православие и будет противником.28 Розанов на самом деле, как и Мережковские, долгие годы действительно скользил "по краю ереси", и его отношения с официальной церковью были непросты. За еретические воззрения брошюры "Русская Церковь" (1909) в Синоде было открыто дело о предании Розанова анафеме. Но вскоре в "неистовом богоборце" прозвучит раскаяние: "Как пуст мой "бунт против христианства""29 и признание: "Иду в Церковь! Иду! Иду".30

Тема насилия оказалась в эту эпоху необычайно актуальной. Вопрос о понимании в христианстве насилия поднимался еще на Религиозно-философских собраниях весной 1902 года. Мережковский, выступив в прениях по докладу "О свободе совести", говорил о том, что принцип насилия лежит в демоническом начале и союз с насилием - от антихриста. Причем антихрист будет подобен Христу, и в этом кроется опасный соблазн: "Если мы примем меч насилия, то мы отступаем от Христа и попадаем в ложь".31 В стенографическом отчете Религиозно-философских собраний предельно кратко отмечено возражение Розанова.32 В "Записках" Е. В. Дягилевой, тетки Философова, дана развернутая реплика Розанова: ""Это ваша иллюзия Д(митрий) С(ергеевич). Неужели Вы думаете, что все до сих пор ошибались, в средние века и сам Лютер? Насилие и наказание вовсе не противны Христианству. Доказательством служат слова Спасителя о том, что камня на камне не останется в Иерусалиме (...)" Мережковский схватился за голову и закричал: "Тут громадное недоразумение!!"".33 Теперь же отношение Мережковского и Розанова к насилию изменилось, они словно поменялись ролями. Идея о революционном насилии под эгидой Христа оказалась неприемлемой для Розанова.


--------------------------------------------------------------------------------

26 Гиппиус З. Н. Задумчивый странник (О Розанове) // Гиппиус З. Н. Живые лица. Воспоминания: В 2 кн. Тбилиси, 1991. Кн. II. С. 116.

27 Сохранилась писарская копия сочинения Д. С. Мережковского "Религия духа и чистого разума", относящаяся еще к 1890-м годам (РНБ. Ф. 150. Ед. хр. 381).

28 Мережковский Д. С. О новом религиозном действии (Открытое письмо Н. А. Бердяеву) // Мережковский Д. С. Больная Россия. Л., 1991. С. 95.

29 Розанов В. В. Уединенное. М., 2002. С. 295. Запись 14 декабря 1911 года.

30 Там же. С. 279. Запись 9 декабря 1911 года.

31 Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901 - 1903 гг.). М., 2005. С. 123.

32 Там же.

33 ИРЛИ. Ф. 102. Д. 3. Л. 16 об. -17.



стр. 118


--------------------------------------------------------------------------------

Роман "Бесы" для Розанова оказался гениальным пророчеством о катастрофах начала XX века. "Для революции в психологическом и идейном отношении не осталось непройденных путей, новых путей после Достоевского", - писал Розанов.34 "Бесы" воспринимались как конкретное проявление идеи радикализма. В новых исторических условиях и Розанов, и Мережковский как будто бы перечитывали Достоевского, воспринимая философский смысл романа в контексте революционных событий начала XX века. И Розанов обнаружил глубинное психологическое родство героев "Бесов" с современными "бомбочинителями". В Ставрогине, Шигалеве, негодяе Верховенском (так полагал Розанов) Достоевский гениально набросал штрихи предшественников террористов: "Для действия не было простора, не было обстоятельств. Вот года два, как "простор" явился: и мы наблюдаем до чего живопись Достоевского угадывала будущее".35 И в подобном взгляде Розанов полностью расходился с Мережковским, увидевшим в "Бесах" пасквиль на революцию. В статье "Революция и религия" Мережковский переосмыслил евангельский эпиграф, раскрывающий идейно-философский смысл романа: защитники православия и самодержавия "похожи на стадо бешеных свиней, летящих с крутизны в пропасть",36 а не "вожди русской революции" (как это трактовалось Достоевским). Его статья "Бес или Бог?", опубликованная в журнале "Образование" (1908. N 8) сразу же после возвращения из Франции, напротив, защищала террор от обвинений в "бесовщине", продолжая центральную идею статьи "Революция и религия". Речь в ней шла о двух казненных террористах. Фрума Мордуховна Фрумкина отточенным ножом ударила в шею генерала Новицкого, начальника киевского жандармского управления. Ее отправили на каторжные работы на 11 лет, но срок вскоре сократили. Она бежала с поселения в Чите и была арестована в Москве, в Большом театре, у ложи московского градоначальника Рейнбота, с браунингом, заряженным отравленными пулями. Фрумкина была заключена в Бутырскую тюрьму, где выстрелом из револьвера ранила тюремного начальника Багрецова. При этом суд пытался всячески спасти ее от казни, но она вынудила судей подписать смертный приговор. Второй изображаемый Мережковским террорист назвал себя Максимом Бердягиным. У него была найдена бомба и браунинг, и он был приговорен к восьми годам каторги. В июле 1907 года он ранил в шею кинжалом, смазанным ядом, начальника Бутырской тюрьмы, в которой содержалась Фрумкина. Накануне казни он диким способом покончил с собой. Сначала Бердягин принял морфий, потом пытался иглой пронзить себе мозжечок, потом налег грудью на гвоздь, пытаясь пробить себе легкое и сердце, и наконец, черенком ложки перерезал себе сонную артерию. К этим явным фактам "бесноватости" давался комментарий, сопровождаемый евангельским текстом: "едва вынимают меч из ножен, как раздается веление: довольно, оставьте, вложите меч в ножны. И отсеченное ухо раба Малха исцеляется.37 Жалят безвредно, как пчелы, чтобы, ужалив, самим умереть. Не убийцы, а жертвы".38 Вывод Мережковского был, мягко говоря, странен: оказывается, террористы сами жертвы, а их беспомощность (они ведь так никого и не убили!) не простая случайность. Террористы приняли смерть, чтобы возвестить "благую весть", исповедовать новую религию: "Самая тяжкая ноша и есть ноша меча, ноша крови, ноша любви ненавидящей".39

Для Розанова подобная интерпретация террора была абсолютно не понятна. Как можно оправдывать обагряющих руки в крови? Террор - это "сущий яд для


--------------------------------------------------------------------------------

34 Розанов В. В. На лекции о Достоевском // Новое время. 1909. 4 июля. С. 3.

35 Розанов В. В. Л. Андреев и его "Тьма" // Новое время. 1908. 25 янв. С. 4.

36 Мережковский Д. С. Революция и религия // Мережковский Д. С, Гиппиус З. Н., Философов Д. В. Царь и Революция. С. 155.

37 Ин. 18:10.

38 Мережковский Д. С. Бес или Бог? //Мережковский Д. С. В тихом омуте. М., 1991. С. 103.

39 Там же. С. 108.



стр. 119


--------------------------------------------------------------------------------

России", гибель для ее будущего. Он начал встречаться с Мережковскими с осени 1908 года на заседаниях Петербургского Религиозно-философского общества. Мережковский сразу же внес в заседания общества новый мятежный дух. Радикализм "трио" после возвращения из Франции - их резкое "полевение" - будет очевиден. Розанов, как вспоминала Гиппиус позже, хотя ходил на заседания, но никаких докладов не читал, поскольку острота лежала в чуждом ему вопросе о "религиозной общественности".40 О наметившихся разногласиях мы узнаем из письма Мережковского к редактору и владельцу газеты "Новое время" А. С. Суворину. Поводом для письма послужила только что вышедшая в свет, в декабре 1908 года, книга Мережковского "В тихом омуте". Характерно название сборника: в мельничном омуте, как известно, обитала нечистая сила ("в тихом омуте черти водятся"). 3 января 1909 года Мережковский обратился к Суворину с просьбой дать отзыв на этот сборник:

"Глубокоуважаемый Алексей Сергеевич.

С Новым Годом! Давно собираемся мы к вам зайти, но все боимся попасть не во время и потревожить - ведь знаем, как вы заняты. Но если бы вы нам в свободную минуту черкнули и назначили время, мы зашли бы непременно и с удовольствием.

Посылаю Вам мою книгу "В тихом омуте". Очень просил бы дать на нее отзыв в "Новом Времени". Но кто? - вот вопрос. В. В. Розанов на меня теперь очень сердится - то ли, что я у него не был на именинах - то ли, что я спорю с ним в "рел.-филос. собр." (Кстати, в этом году чрезвычайно любопытные). Отдать книгу ему - значит отдать на съедение. Или Меньшикову?41 - пожалуй, еще хуже. А что Вы сами напишите, я уже и надеяться не смею".42

Отклик Розанова появился значительно позже - не на весь сборник, а только на статью "Бес или Бог?", помещенную в нем.

Совершенно очевидно, что идеи "революционного христовства", именуемые Мережковскими "новой религиозной общественностью", были для Розанова неприемлемы, как и весь идейный поворот Религиозно-философского общества и измена духу Религиозно-философских собраний 1902 - 1903 годов, который он так ценил. В выше цитированном письме Розанов писал Блоку относительно выступлений Мережковского в обществе: "... все это ужасно, все это смесь Смердякова с Каинством. И все это в качестве "предисловия" к выступлению на религиозную проповедь. Можете ли себе представить Иоанна Крестителя, который перед тем, как загреметь о "дереве, корень которого срубает секира"43 - целую ночь играет в крапленые карты и "подсидел приятелей". Уверен, что все это идет не от Д(митрия) С(ергеевича), а от "переумничавшей" (и по сему попавшей в дуры) Зин(аиды) Ник(олаевны)".44 Собрания, окрашенные политической нетерпимостью, теперь были скучны и чужды Розанову.

Его протест против новых политических тенденций в Религиозно-философском обществе начался в январе 1909 года. 17 января в газете "Новое время" появилось его заявление о выходе из Совета общества. Измена "добрым" и "нужным для России" целям заставляет Розанова покинуть общество и оставить то дело, которое он любил: "Общество, имевшее задачи в России, превратилось в частный,


--------------------------------------------------------------------------------

40 Гиппиус З. Н. Задумчивый странник (О Розанове). С. 117.

41 Меньшиков Михаил Осипович (1859 - 1918) - журналист, один из наиболее известных сотрудников газеты "Новое время".

42 Мережковский Д. С. Письмо к Суворину от 3 января 1909 года // Новое время. 1914. 27 янв. С. 4.

43 Лк. 3: 7 - 9.

44 Беляев С. А., Флейшман Л. С. Из блоковской переписки. С. 403.



стр. 120


--------------------------------------------------------------------------------

своего рода семейный кружок".45 Через неделю он опубликовал очередную статью, обвинив Мережковского в измене самому себе: "...в каком-то новом обольщении он решил привлечь к себе и Христу марксистов, эсдеков и проч., слить политику и Евангелие...".46 Конфликт между Розановым и Мережковским нарастал постепенно. Они должны были столкнуться весной 1909 года в связи с выходом "Вех". В апреле 1909 года на заседании Петербургского Религиозно-философского общества, посвященном "Вехам", Мережковский прочитал знаменитую речь против "Вех" - "Опять об интеллигенции и народе".47 Было совершенно очевидно, что "Вехи", "грустная и благородная книга", по мнению Розанова, задели самые болевые точки "трио". Поэтому Мережковский и сравнил участников сборника с персонажами из сна Раскольникова, забивающими клячу - русскую интеллигенцию. По мнению Мережковского, все "веховцы" идут "в бездонную пропасть". И хотя Розанов присутствовал во время блестящего доклада Мережковского и даже прерывал оратора аплодисментами, в рецензии "Мережковский против "Вех"" он резко выступил против автора. Сам он с сочувствием отнесся к "веховцам", шедшим недавно гораздо левее Мережковского и Философова, и отметил появление "благородных Шатовых" среди "суровых революционеров". Они сказали об интеллигенции все то, что он сам "перешептал" за последние два года. "Веховцы" "не зарезали" русскую интеллигенцию, как убеждал Мережковский, а сами "зарезались. И воскресли. Погреблись и ожили. Как это специалист по "христианским делам" Мережковский этого не понял?"48

В начале мая 1909 года Мережковские вновь уезжают за границу - сначала в Южную Германию, затем в Швейцарию. Побудительным мотивом путешествия было желание встретиться с террористом Борисом Савинковым. Не так давно введенные в научный оборот письма "триумвирата" к "бомбисту" позволяют по-новому взглянуть на причины частых заграничных путешествий "христианской коммуны". Они многое объясняют в поведении "трио". И проливают новый свет и на конфликт с Розановым, завершившийся попыткой его изгнания "лагерем" Мережковского из Религиозно-философского общества.

Приехав в Париж, творцы "новой религиозной общественности" в течение недели ежедневно общаются с "мастером красного цеха" Борисом Савинковым, ищущим у "неохристиан" благословления на возрождение террора, опороченного Азефом. Скандальная история с Азефом широко освещалась в прессе начиная с зимы 1909 года. Карьера этого виртуоза-провокатора, лавировавшего между террористами и сыщиками, протекала в рядах тех самых эсеров, с которыми так тесно общались Мережковские. Розанов откликнулся на сенсационное разоблачение рядом статей.49 В разгар этого альянса литераторов с Савинковым в Париже была опубликована статья Розанова "Сантиментализм и притворство, как двигатели революции",50 сыгравшая важную роль в разрыве отношений. Она имела совершенно явную полемическую установку - антимережковскую направленность. Это была полемика со стремлением Мережковского представить террористов в героическом ореоле, не случайно в текст статьи были вкраплены фрагменты из статьи "Бес или


--------------------------------------------------------------------------------

45 Розанов В. В. Письмо в редакцию // Новое время. 1909. 17 янв. С. 13. Ответом Розанову было "Письмо в редакцию" (Речь. 1909. 3 февр. С. 5. Подпись: Д. Мережковский и Д. Философов).

46 Розанов В. В. В Религиозно-философском обществе // Новое время. 1909. 23 янв. С. 3.

47 Доклад Д. С. Мережковского был опубликован как статья "Семь смиренных" (Речь. 1909. 26 апр.).

48 Розанов В. В. Мережковский против "Вех" // Вопросы литературы. 1994. N 6. С. 77.

49 Розанов В. В. Почему Азеф-провокатор не был узнан революционерами? // Русское слово. 1909. 27 янв. Подпись: В. Варварин; Розанов В. В. Между Азефом и "Вехами" // Новое время. 1909. 20 авг.

50 Розанов В. В. Сантиментализм и притворство, как двигатели революции // Новое время. 1909. 17 июля. С. 4.



стр. 121


--------------------------------------------------------------------------------

Бог?". На вопрос Мережковского, заключенный в названии статьи, Розанов давал ответ - бес. "Но какие же факты, - задавал вопрос Розанов, - что погибшие Бердягин и Фрумкина любили Россию? Ни единого факта. Голый тезис".51 На каждый тезис Розанов давал антитезис - "ухо раба Малха не исцелялось...". Интерпретация Мережковским Фрумкиной как героини, шедшей на убийства по причине "ангельской доброты", вызвала отповедь Розанова: "...она рвется к убийству, и с револьвером, заряженным отравленными пулями, входит в театр. "Чтобы промахнуться", - комментирует Мережковский. Вряд ли. Ее арестовали до выстрела, и ведь не для ареста же она пришла сюда".52 Он советует плеснуть холодной водой на террористку: "...мы чем-то отравлены, как-то искривлены, не видим ничего, и все, что делаем - есть сущий яд для России, отрава для народа, гибель для будущего. (...) Мы не спасатели, а губители России, уже потому, что губители труда и дела в ней".53 Опасность, по его мнению, заключалась в том, что печать внушает русскому обществу возможность нравственного оправдания убийства: "...посланец народный, думает о себе убийца; так он поверил печати, подтасовавшей собою народную душу, народную волю, народный голос".54 И Мережковского Розанов числил среди тех, кто давал "разрешение на убой".

В сентябре 1911 года Россию потрясло убийство П. А. Столыпина. Розанов в качестве корреспондента газеты "Новое время" отправился в Киев. По возвращении он опубликовал крайне резкую статью, направленную против Мережковских, взяв не случайно в качестве названия парафраз из Евангелия от Матфея (4:10) "Отойди, сатана": "Несчастную и благородную семью Столыпина точно распинают... Изуродовали 10-летнюю девочку - молчание; убили отца и мужа - молчание. (...) Почему же "о любви даже к врагам" (политическим) ничего не говорил в печати Мережковский, ничего не говорила Гиппиус, ничего не говорил Философов, ничего не говорила Соловьева,55 когда случилось несчастье на Аптекарском острове? Что, изранение 10-летней девочки сказало ли что-нибудь их сердцу? Ничего. "Не наша кровь пролита, все равно". "Не наша и не наших"".56 Либеральная печать (Розанов даст резкую характеристику этой печати - "наши социал-сутенеры"), по мнению Розанова, готовила общественное настроение к восприятию террора. "Почему же, пока литературою подготовлялось убийство, Мережковский молчал? - спрашивал Розанов. - Гиппиус не протестовала? Философов "не присоединялся"? (...) Почему они тогда не говорили устно в своих редакциях, не выступали гласно с протестом против такого тона травли, почему тогда молчали о христианской любви?"57

Показательно, что статья "Сантиментализм и притворство, как двигатели революции" не получила поддержки и у читателей, но это не остановило Розанова и через неделю появилась новая работа - "О психологии терроризма". "Нет, кто убил - именно убил; кто хотел убить - именно хотел убить. Он чувствовал гадливость к убиваемому - и этого нельзя ни переделать, ни затенить", - настаивал Розанов.58 Статья Мережковского "Бес или Бог?" настолько задела Розанова за живое, что в "Уединенном", в записи 1909 года, он вновь вспомнил "кровавую Фрумкину": "Хороша Геся Гельфман, 59 - но кровавая Фрумкина мне органиче-


--------------------------------------------------------------------------------

51 Там же.

52 Там же.

53 Там же.

54 Розанов В. В. "Отойди, сатана" // Новое время. 1911. 14 окт. С. 3.

55 Поликсена Сергеевна Соловьева (псевдоним - Allegro; 1867 - 1924) - поэтесса, сестра В. С. Соловьева, близкая приятельница 3. Н. Гиппиус.

56 Розанов В. В. "Отойди, сатана". С. 3.

57 Там же.

58 Впервые: Розанов В. В. О психологии терроризма // Новое время. 1909. 25 июля. С. 3.

59 Гельфман Геся Мироновна (1852 - 1882) - член партии "Народная воля". Хранила динамит для покушения на императора Александра II в 1881 году.



стр. 122


--------------------------------------------------------------------------------

ски противна, как и тыкающий себя от злости вилкой Бердягин. Все это - чахоточные, с чахоткой в нервах, Ипполиты (из "Идиота" Дост(оевского))".60

О том, как восприняли статью "Сентиментализм и притворство, как двигатели революции" Мережковские, мы узнаем из переписки Гиппиус с секретарем новой Христианской секции Религиозно-философского общества С. П. Каблуковым. Тот отметил в своем дневнике: "...я сообщал о гнусном фельетоне "Васьки-Каина"61 в Нов(ом) Вр(емени) в субб(оту) 18-го июля, по поводу ст(атьи) Д(митрия) С(ергеевича) "Бес или Бог"".62 Гиппиус в ответном письме обратилась с просьбой о пересылке статьи: "Статью Розан(ова) не читали, ибо Нов(ое) Вр(емя) не видели. Если будете такой добрый, пришлите".63 Каблуков переслал Гиппиус "гнусный", по его оценке, фельетон Розанова. Любопытно, что отношения между Розановым и Каблуковым вполне дружественны. Но и Каблуков не принимает пафоса антиреволюционных розановских статей. Познакомившись в конце 1908 года, они в 1909 году встречались постоянно. Каблуков помогал в подготовке выхода в свет "Итальянских впечатлений" (1909), "Русской Церкви" (1909), "В темных религиозных лучах".64 13 августа он навестил Розанова, недавно переехавшего на новую квартиру:65 "В это свидание с Вас(илием) Вас(ильевичем) я много укорял его за "Сентиментализм и притворство" (Н(овое) Вр(емя). 17.7.09). Он говорил, отвечая на укоры мои, что написал только то, что думал и думать иначе не может. А укоров за это он слышал множество, и от личных знакомых и от читателей".66

Отношение Гиппиус к розановской статье выражено вполне определенно в письме к Каблукову от 7 августа 1909 года: "С удовольствием прочла Ваше письмо, без всякого удовольствия статью Розанова. Хотя не столь она "мерзкая", сколько плутоватая и бесчеловечная, плюс - бесполезная. Трудно думать, что кого-нибудь она убедит. Меньшиков пишет ловчее. Экий "добрый человек" Вас(илий) Васильевич)! (он всегда себя так называет). Его возмущает "злость" человека, убивающего себя перед виселицей, да еще не желающего в этом покаяться! Фу ты, какая доброта! Даже страшно от этой святости! Я слишком близко видела святость обратную (и слишком недавно), чтобы серьезно взглянуть на старческий, жульнический "радотаж"67 Розанова. Пусть себе, коли стыдочку нет, особенно в Н(овом) Вр(емени)".68 Как отреагировал Розанов на это письмо? 19 августа 1909 года Розанов вместе с Каблуковым были в гостях у Репина в Куоккале. И там Розанов передал письмо Каблукову.69 Сам по себе факт передачи письма человеку, с которым он встречался постоянно, любопытен. Розанов понимал, что написанное им станет известно Мережковским. Поэтому в письме декларировались определенные соображения по поводу Мережковских. Ясно, что он читал письмо Гиппиус к Каблукову от 7 августа 1909 года, поэтому в ответ на обвинения Гиппиус писал: "Зиночкино отношение меня не трогает. "И стыдочку нету". Ах, озорница. Боятся возни мышей под полом, домового на чердаке, а туда же "делают лицо" революционеров. Все это


--------------------------------------------------------------------------------

60 Розанов В. В. Уединенное. С. 71.

61 Так Гиппиус назвала В. В. Розанова в письме к нему от 6 марта 1908 года: (Василий Розанов: pro et contra: В 2 кн. СПб., 1995. Кн. I. С. 207 - 208). Текст письма был вклеен С. П. Каблуковым в его Дневник за 1909 год.

62 РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 115.

63 РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 8.

64 Книга В. В. Розанова "В темных религиозных лучах" (СПб., 1910) была арестована.

65 В августе 1909 года Розанов переехал в Петербурге на новую квартиру по адресу: Звенигородская, д. 18, кв. 23.

66 С. П. Каблуков о В. В. Розанове // Василий Розанов: pro et contra. Кн. I. С. 214 (сверено с автографом).

67 От фр. radotage - вздорная болтовня.

68 С. П. Каблуков о В. В. Розанове. С. 214.

69 С. П. Каблуков оставил запись около письма: "Это интересное письмо ко мне передал мне Розанов у И. Е. Репина с предисловием на "Русскую Церковь" и с афоризмами о "терроре"" (РНБ. Ф. 322. Ед. хр. 6. Л. 72).



стр. 123


--------------------------------------------------------------------------------

одна порода с Волынским и Минским, хоть и ссорятся. "Милые бранятся"... и проч. "От своей породы никуда не уйдешь". Казнь свою они несут в своей породе".70

Розанова возмутило обвинение его в "плутоватости", сам "лакейский жаргон" письма Гиппиус. И он расставил акценты: "А эти иностранцы, что понимают в русских делах, в русской душе? Чуть кончили дела, и сейчас в поезд и за границу. Дня лишнего продышать в России не могут. Я космополит, и включаю Россию в мою любовь, а их "космополитизм" все исключает, кроме личного здоровья, кошелька с деньгами и литературного успеха".71 Его оценка Мережковских была крайне жесткой: "Из пекла72 они вышли - ив пекло возвратятся несчастные". Резко отреагировал он и на укол Гиппиус в адрес "Нового времени", восприняв как оскорбление: "Перед кем же это "плутоватость"? Перед Сувориным, который в деревне, который: ни разу за 10 лет не навевал на меня ни одной мысли, - за что я и люблю старика,73 и люблю всех их, добрейших и свободнейших Сувориных.74 Ибо иметь такую газету и ни разу никого из сотрудников не "инспирировать", - конечно, есть свобода. До этой свободы далеко Мережковским".75

Не без участия "трио" Розанов в это время получил уничижительный ярлык "нововременца". Но только в январе 1914 года в статье "А. С. Суворин и Д. С. Мережковский" он, не выдержав поведения Мережковского, обнародовал факты, компрометирующие последнего: "...я перед лицом всей России спрошу Мережковского, почему он упрашивал меня несколько раз доставить ему возможность увидеться с Сувориным, т. е, чтобы я Суворину "что-то поговорил" и расположил его в пользу Мережковского, вследствие чего Суворин согласился бы принять его. Я, зная из разговоров с Сувориным безнадежный взгляд его на умственные способности и литературный дар Мережковского, не решался заговорить с Сувориным на эту тему".76 Поводом для статьи Розанова явилась статья Мережковского "Суворин и Чехов",77 где была дана крайне негативная оценка личности знаменитого издателя. Может показаться, что, публикуя эти факты, Розанов пожелал свести счеты с Мережковским как инициатором развернувшейся в это время его травли в Религиозно-философском обществе. Но об этом же Розанов писал еще в марте 1912 года М. Горькому, мотивируя свой отказ от посредничества теми же словами: "Да вы поглядите, как Философов (сын тайного советника и главного военного прокурора) и Мережковский (его отец был придворным) перекинулись на социалистов, зная, что только тут успех, и что, не будучи социалистом, русский писатель подохнет с голоду, если он не в "Нов(ом) Вр(емени)". Мережковский несколько раз просил меня устроить ему свидание со стариком Сувориным, "хоть на 1/2 часа", но я, зная отвращение Суворина к декадентам и неуважение специально к Мережковскому, как к неумному человеку, и к Философову за его "мужелюбивые" наклонности, не хлопотал о свидании, зная, что ничего не выйдет".78 Тогда же в 1914 году в "Новом времени" было опубликовано несколько почтительных писем


--------------------------------------------------------------------------------

70 Василий Розанов: pro et contra. Кн. I. С. 216 - 217.

71 Там же.

72 Пекло (пекло) - жар, огонь. Также употребляется в значении ада, преисподней (согласно "Толковому словарю" В. И. Даля).

73 См.: Письма Суворина к В. В. Розанову. СПб., 1913.

74 Речь идет о сыновьях А. С. Суворина: Суворин Алексей Алексеевич (1862 - 1937) с 1888 года фактический редактор "Нового времени", в 1903 году оставил "Новое время" и основал газету "Русь"; Суворин Борис Алексеевич (1879 - 1940) принимал участие в редактировании газеты "Новое время"; Суворин Михаил Алексеевич (1860 - 1936) с 1903 года фактический редактор газеты "Новое время".

75 Текст письма приведен полностью в публикации В. А. Фатеева "С. П. Каблуков о В. В. Розанове" (Василий Розанов: pro et contra. Кн. I. С. 216 - 217).

76 Розанов В. В. А. С. Суворин и Д. С. Мережковский // Новое время. 1914. 25 янв. С. 14.

77 Мережковский Д. С. Суворин и Чехов // Русское слово. 1914. 22 янв.

78 О "безвидной дружбе" (письма В. Розанова к М. Горькому) / Публ. И. А. Бочаровой // Вопросы литературы. 1989. N 10. С. 165.



стр. 124


--------------------------------------------------------------------------------

Мережковского к Суворину. Среди них - письмо от 3 января 1909 года, где речь шла о Розанове.

Итак, летом 1909 года разногласия Розанова с "трио" были достаточно серьезными. Любопытно, что в конце августа в письме к Каблукову, который должен был, вероятно, вновь выступить в роли посредника, Розанов пытался как будто бы помириться с Мережковскими, но в заключении письма не сдержал эмоций и высказался откровенно. Текст этого письма сохранился в архиве Каблукова:

"Здравствуйте! Посмотрите - так ли я прибавил? Не лучше ли без прибавки? Если да - пожалуй, и не надо печатать. Не лучше ли и в заглавии:

Русская церковь.79 Характеристика.

А то "Идея. Дух. Судьба. Очарованье и ничтожество. Главный вопрос"80 - не слишком ли протяженно? Посоветуйте в деле вкуса - и с Фарбманом.81 "Жду совета всегда". "Вкусовые вещи" он понимает. В субботу - в Спб'е. Милости просим!

Хочу последние годы жизни прожить не ругаясь и не ссорясь, а Вы меня письмами точно "подтыкаете в бок".

О З(инаиде) Н(иколаевне) я так написал потому, что в дружбе ее в лицо называл (смотря по настроению) - "З(инаида) Н(иколаевна)", "Зина", "Зиночка" и иногда "Зинка" (игриво и в досаде), и она никогда не сердилась. И в письме - вовсе не ругательно. И за "Вел(икого) кн(язя)" не досадую: "все мы грешны".82 Да и вообще не хочу ссориться. Я, вероятно, зимою помирюсь с ними. Дм(итрий) Сергеевич) положительно хороший, добрый человек, да и (вот и вышло опять, почти с любовью) Зинка - ничего. Только эгозиста очень. Но она "отличный товарищ" и больше этого нечего и спрашивать. В конце концов, они "хорошие люди", которых я "встретил в жизни на пути": вот мое определение и взгляд на них.

А политику - ну ее к черту: трижды проклинаю, как источник злобы, как болото злобы.

А главное - я хочу спокойно умереть. И ни с кем не ссориться. Ведь мне самое большее 5 лет жить! Когда тут "перебирать косточки ближним". Все это - к черту.

Нумизматика,83 Друзья Родные Покой

Вот - и все.

Пожалуйста, пишите мне не в спорящем, а исключительно любящем тоне: пожалейте мою старость. Ни о чем спорить, вздорить не хочу.

В. Р.

Все-таки М(ережковски)е должны то оценить, что ругался ли, порицал ли я их: всегда я говорил не тем тоном о них, как "милые Базаровы", а совершенно иначе -


--------------------------------------------------------------------------------

79 Речь идет о брошюре В. В. Розанова "Русская церковь" (1909).

80 Книга В. В. Розанова "Русская церковь" вышла с подзаголовком: "Дух. - Судьба. - Очарование. - Ничтожество. - Главный вопрос".

81 Фарбман Михаил Семенович (1880 - 1933) - заведующий редакцией издательства "Пантеон", в котором в 1909 году вышли "Итальянские впечатления" В. В. Розанова с рисунком на обложке Л. С. Бакста. Розанов в 1909 году сотрудничал с издательством, принимая участие в ряде изданий: Песня Песней Соломона / Пер. А. Эфроса; Предисл. В. В. Розанова. СПб., 1909; Борхардт Рудольф. Книга Иорам / Предисл. В. В. Розанова. СПб., 1909.

82 См. письмо В. В. Розанова к С. П. Каблукову, написанное в середине августа 1909 года (В. В. Розанов: pro et contra. Кн. I. С. 216 - 217).

83 О судьбе нумизматической коллекции В. В. Розанова см. подробнее: Воспоминания Татьяны Васильевны Розановой об отце - Василии Васильевиче Розанове и всей семье с 1904 - 1969 // Русская литература. 1989. N 4. С. 174.



стр. 125


--------------------------------------------------------------------------------

С внутренней И теплой стороны, понимая их и болея за них там, где думал, что они ошибаются и "безумствуют", но они стали хоронить и отрекаться от лучшего и важнейшего, что было сделано в направлении к свободе России за 1/4 века, от Рел(игиозно) Фил(ософских) собр(аний) старых, и стали на четвереньки перед "Скабичевским - Писаревым" и их потомством. Надо было строить свою башню, а не переходить на чужие подмостки и в чужой театр. Но раз они так убеждены - черт с ними. Но не спорьте: а то я раздражаюсь. В. Р.".84

Мережковские вернулись в Россию в конце сентября 1909 года. Мережковский сразу же отказался от должности председателя Религиозно-философского общества, ссылаясь на неблагонадежность с точки зрения русской полиции.85 Незадолго до их возвращения была опубликована статья Розанова "Представители нового религиозного сознания",86 очередной раз задевавшая главного выразителя этого движения. Сравнивая Мережковского с Белинским, Розанов подчеркивал два момента: книжность и ориентацию на Запад, и позже в одном из фрагментов "Апокалипсиса нашего времени" писал, сравнивая его с Вл. Соловьевым: "черный "иностранный" вид, сухость в кости и зябкость, и "все бы за границу"".87

Розанов видел в революционерах и либеральной интеллигенции разрушителей России, ее уклада жизни. Общий смысл происходящего в России он тонко улавливал. Мережковский был для него среди тех, кто разрушал отечество. Отсюда вытекала крайне негативная оценка его личности, выразившаяся в названии статьи, адресованной прежде всего Мережковскому, - "Погребатели России".88

Осенью 1909 года Мережковский выступил на заседании Религиозно-философского общества с докладом "Нисхождение и восхождение", напечатанном в виде статьи "Земля во рту".89 Доклад Д. С. Мережковского был посвящен статье Вяч. Иванова "Русская идея" (1909). Розанова возмутила сентенция Мережковского о России: "Существуют пределы, за которыми нисхождение становится низвержением во тьму и хаос. Не чувствуется ли именно сейчас в России, что близок этот предел, что нисходить нам дальше некуда: еще шаг - и Россия уже не исторический народ, а историческая падаль".90 Розанов запомнил недавние обвинения Мережковского "веховцам" и вернул их ему. В предельно резкой форме, встав в открытую конфронтацию с Мережковским, он дал ему убийственную характеристику: он - современный Смердяков, повторяющий "левые" тезисы о России.

Удушающая роль революции в истории России подчеркивалась Розановым выразительным названием очередной антиреволюционной статьи - "Тьма...", "В русских потемках". В системе философии Розанова "тьма" - понятие символическое. "Тьма" ассоциировалась с тем, что несла с собой революция, подобная монгольскому игу: "Без Чернышевского и "Современника" Россия имела бы конституцию уже в 60-х годах; без Желябова как "благодетеля" она имела бы ее в 1881 году. (...) Без этих благодетелей мы шагнули бы вперед как европейская держава в точности на полвека".91 "Дела" революционеров - от народовольцев до современных "бомбистов" - ненавистны Розанову. И подобное отношение к революции


--------------------------------------------------------------------------------

84 РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 116 - 116 об. На письме С. П. Каблуков отметил: "Получено 28 VIII 09 в ответ на мое письмо от 22-го авг(уста) по поводу письма Вас(илия) Васильевича), переданного у Репина" (РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 116). Выражаю благодарность О. Л. Фетисенко за помощь в прочтении письма.

85 РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 217.

86 Розанов В. В. Представители нового религиозного сознания // Русское слово. 1909. 13 сент. (подпись: В. Варварин).

87 Розанов В. В. Собр. соч. [Т. 12]: Апокалипсис нашего времени. С. 124.

88 Розанов В. В. Погребатели России // Новое время. 1909. 19 нояб.

89 Статья Д. С. Мережковского "Земля во рту" была опубликована в газете "Речь" (1909. 14 нояб. С. 3 - 4).

90 Мережковский Д. С. Земля во рту //Мережковский Д. С. Больная Россия. СПб., 1991. С. 199.

91 Розанов В. В. Тьма... // Новое время. 1910. 4 сент. С. 4.



стр. 126


--------------------------------------------------------------------------------

приобрело в эти годы устойчивый характер. В то время как русское общество повернулось к радикализму, Розанов побрел в противоположную сторону. Линию он вел в этом направлении бескомпромиссную. С присущим ему простодушием он задавал как бы самому себе вопрос: "Когда я читаю о терроре и множество повестушек о том, какие в основе это "идеальные и гуманные личности, возмущенные человеческой несправедливостью и тем, как трудно народу", то думаю, отчего же они не лечат народ, отчего же не учат в школе мужицких ребят, почему им надо именно размозжить голову полицейскому или генералу?"92

Как раз в то время, когда появляются многочисленные антиреволюционные статьи, осенью 1910 года, и вышел сборник ранних политических статей Розанова "Когда начальство ушло... 1905 - 1906 гг.". Изменившееся отношение Розанова к революции послужило поводом для резкой статьи П. Б. Струве "В. В. Розанов, большой писатель с органическим пороком".93 Розанов был очень серьезно задет выступлением Струве, назвавшим его писателем, "лишенным признаков нравственной личности". Ответ Розанова на оскорбление "штутгартского филистера" не замедлил появиться.94 Резюмировать обширную полемику можно следующим образом: Розанов отстаивал право на свой собственный взгляд на революцию, который он волен выражать в печати так, как считает нужным. Он воспринял статью Струве ("застрельщика") как начало травли со стороны либеральных кругов. Характерна запись Каблукова, с которым Розанов в 1909 году прекратил общение: "Прекрасная статья П. Б. Струве о Розанове "Большой писатель с органическим пороком". (...) Сегодня получил от П. Б. Струве 5 экз(емпляров) его статьи о В. Розанове из Р(усской) М(ысли) для раздачи".95

В архиве Розанова сохранилось письмо Д. Философова. Поводом к нему послужила широко развернувшаяся на страницах газет полемика между Розановым и Струве. Письмо Философова, адресованное Розанову, интересно тем, что оно отражало не только личное отношение корреспондента к этой проблеме, но, безусловно, в целом позицию "круга" Мережковских. Оно было написано во Франции, куда в конце ноября 1910 года отправляется "семейство". Это очередное заграничное путешествие вновь будет насыщено контактами с эсерами.96 Было бы странно, если бы антитеррористические статьи Розанова "трио" воспринимало терпимо. Полностью поддерживая Струве в оценке личности Розанова, Философов высказал возмущение не только ответом Розанова Струве, но и в целом антиреволюционными статьями Розанова. Резюме его размышлений - статьи Розанова "омерзительны" и циничны по производимому ими впечатлению. Приводим текст этого обширного письма полностью:97

"Agay (Var) 15 Дек(абря) 1910.

Дорогой Василий Васильевич.

Записочку Вашу, посланную Вами на городскую квартиру, я получил здесь, на берегу Средиземного моря, в ясный, теплый, солнечный день, когда петербургские туманы кажутся наваждением. Сразу я не понял содержание записки. Так давно


--------------------------------------------------------------------------------

92 Розанов В. В. Тоска по жертве // Там же. 8 окт. С. 3.

93 Струве П. Б. В. В. Розанов, большой писатель с органическим пороком // Русская мысль. 1910. N 11. Отд. 2. С. 138 - 146. О полемике Розанова с П. Б. Струве см.: Простаков О. Г. П. Б. Струве и В. В. Розанов//Мир источниковедения. М.; Пенза, 1994. С. 136 - 139.

94 Розанов В. В. Литературные и политические афоризмы. (Ответ К. И. Чуковскому и П. Б. Струве) // Новое время. 1910. 25 нояб., 28 нояб., 9 дек.; Литературный террор // Там же. 1911. 12янв.

95 РНБ. Ф. 322. Оп. 1. Ед. хр. 12. Л. 23.

96 Об общении "трио" с эсерами во время заграничного путешествия 1910 - 1911 годов см. в нашей публикации: "Революционное христовство": З. Н. Гиппиус, Д. В. Философов и Б. В. Савинков в 1911 году//Русская литература. 2005. N 1. С. 187 - 213.

97 РГБ. Ф. 249. Карт. М. 3871. Ед. хр. 6.



стр. 127


--------------------------------------------------------------------------------

статья О Боборыкине была написана, что я и забыл о ней.98 Русской же Мысли у меня под руками не было. Я ей обрадовался, потому что она дает право сказать то, что у меня давно уже на душе и чего я не говорил Вам отчасти из-за петербургской суеты, отчасти потому, что есть темы, о которых говорить спокойно, не волнуясь довольно трудно. Через Женю Иванова я знал о тяжелом недуге Варвары Дмитриевны." Это еще больше затрудняло меня.

Но теперь, получив Вашу записку и видя из нее, насколько Вы способны давать волю своему непосредственному доброму чувству по отношению ко мне, я хочу просто и спокойно высказать Вам то, что меня мучает.

Дорогой Вас(илий) Вас(ильевич), должен Вам заявить, что я обеими руками подписываюсь под статьей Струве. Я хотел тоже выступить против Вас в печати, но разные соображения психологического характера меня остановили. Вы знаете, что доктора никогда не лечат своей жены. Медицина суровая вещь, и совершенно немыслимо причинить боль (физическую) жене, прижечь ей что-ли (?) ляписом какую-нибудь болячку. Рука дрогнет. И вот я почувствовал, что не найду подходящего тона. Или буду чрезмерно груб, а потому жесток, или слишком нежен. Найти середину, говоря о человеке, с которым связано столько переживаний, - почти невозможно. И я промолчал. Может быть, это ошибка, недостаток мужества, неумение отделить личных отношений от общественных, но "таков фелица я развратен", повторяя Вашу цитату.100

Я читал Ваш ответ Струве. Он очень убедителен, но совершенно не выясняет дела. Что Вы, как человек впечатлительный, талантливый, многообразный, имеете тысячу разных мнений об одном и том же предмете, это никому не интересно. Это Ваше личное дело. "Широк человек, слишком широк, я бы сузил!"101

Но общественность требует целомудрия, потому что в ней человек (все равно гений или швейцар) соприкасается с людьми. Вы как-то писали о половом акте, что он невозможен днем, на улице. Любовники запираются ночью, у себя, и если кто-нибудь постучит в дверь - акт становится невозможным. И правы полицейские, которые не позволяют людям совокупляться в Летнем саду, на лавочке. Так вот, Ваши "общественные" выступления страшно нецеломудренны, производят невероятно циничное впечатление. Точно вы ходите по улице с расстегнутыми штанами. Имейте в виду, что политики чистой воды, Милюковы, Гессены102 и К° не обратили на Ваши статьи никакого внимания. Для них Вы, как своеобразная личность, не существуете. Вы один из "нововременских молодцов" для них, и в смысле реакционности, Меньшиков для них гораздо значительнее. Словом, Ваш выстрел был впустую. Революционеры Вас не читают, а отставные генералы, подписчики "Нов(ого) Времени", уже давно убеждены, что революция сплошная мерзость. Вы повредили только себе, умалили себя, обесценили свое слово. Заметьте,


--------------------------------------------------------------------------------

98 В журнале "Русская мысль" (1910. N 12) была опубликована статья Д. В. Философова "П. Д. Боборыкин (1860 - 1910)". Возможно, речь идет о другой статье, посвященной П. Д. Боборыкину и опубликованной не в "Русской мысли".

99 Речь идет о жене Розанова, Варваре Дмитриевне Бутягиной (урожд. Руднева; 1864 - 1923). Ее парализовало 26 августа 1910 года. Об этой семейной трагедии см.: Розанова Т. В. "Будьте светлы духом". М., 1999. С. 60; Розанова Н. В. Из моих воспоминаний // Российский литературоведческий журнал. 2000. N 13/14. Ч. II. С. 44 - 45.

100 Д. В. Философов ссылается на цитату из стихотворения Г. Р. Державина: "Фелица" (1782), используемую В. В. Розановым в статье "Литературные и политические афоризмы" (Новое время. 1910. 25 нояб. С. 4).

101 Слова Дмитрия Карамазова из романа Ф. М. Достоевского "Братья Карамазовы" (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1976. Т. 14. С. 100).

102 В письме называются редакторы кадетской газеты "Речь" (1906 - 1917). Милюков Павел Николаевич (1859 - 1943) - историк, политический деятель, один из лидеров партии кадетов; Гессен Иосиф Владимирович (1865/1866?-1943) - юрист, публицист, один из лидеров партии кадетов, депутат II Государственной думы.



стр. 128


--------------------------------------------------------------------------------

кто Вам возразил? Чуковский, который лежит перед Вами на животе,103 и как человек большого вкуса любящий "художника" Розанова и Струве, который первый оценил Вас в прогрессивном лагере, т. е. восстали ваши друзья. Врагов же Вы даже не задели. Сказать Струве, что он в руку сморкается, Вы не можете, что он не понимает Вас - также. Когда нападают не уличные хулиганы, не люди совершенно неспособные понять Ваше миросозерцание, надо очень подумать.

Что же Вы Струве ответили? Ваш ответ можно резюмировать в двух словах: я декадент.

Да, Вас(илий) Вас(ильевич), Вы оказались типичным декадентом. Декаденство Вы берете не как данное, которое должно быть преодолено, а как все оправдывающее миросозерцание. Ведь в основе декаденства - субъективизм. Настроение меняющееся ежедневно, вечное прислушивание к собств(енным) ощущениям. Разговор не о предмете, а о впечатлениях. Декадент может быть с годами епархистом (?), завтра черносотенником (sic!), после завтра сд-ком. "Я всех и ничей". Но перенесем это в область пола. Ведь и в том логичный декадент не признает никаких норм, кроме своих ощущений. Сегодня две любовницы, завтра три. Однако, как Вы отстаиваете семью, брак, ложе нескверно, сколько жертв Вы принесли этому нескверному ложу!! В браке Ваше декадентство подавлено и Вы как бы в отместку за "брачное" страдание - разнуздываетесь во всю в общественности, становитесь там подлинным декадентом, sans foi niloi.104 И это Вам не простится, потому что главный враг жизни, которую Вы так любите, именно цинизм. Все люди циники, и я первый из них. Но свой цинизм я признаю как данное, как "первородный грех" впадать под власть, которую я не хочу, потому что люблю себя, свое святое я, чту его, и знаю, что никто этому я, кроме меня самого повредить не может. Вы же проявили слишком мало уважения к себе, нанесли своему святому я пощечину, и потом (нрзб.) ее, уперев руки в боки и ответив Струве: делаю то, что моя нога хочет.

И я отлично знаю (по крайней мере, верю в это), что если бы вникли в последнюю драму Сазонова,105 если бы кто-нибудь из любящих Вас обратил Ваше внимание на нее, Вы бы ужаснулись своему цинизму. Но в том-то и дело, что вокруг Вас нет любящих. Есть кровная семейная теплота (телятки, коровки) и куча ненужных неинтересных людей вроде Дризена106 и Меньшикова, которые пьют у Вас по субботам чай и портят воздух. Остановлюсь несколько на Зерентуйской драме. Сазонов должен был в январе выйти на поселение, т. е. на свободу, потому что с поселения он конечно бежал бы. Уже несколько месяцев назад друзья его стали получать тревожные известия и были убеждены, что живым Сазонова не выпустят, тем более, что еще год тому назад, когда возможность быть высеченным стала реальной, заключенные составили протест и заявили, что в случае применения к ним телесного наказания, они покончат с собою. Первым подписался Сазонов, и тем дал оружие в руки свои врагам. У Сазонова есть невеста.107 Она жила в Париже. Спро-


--------------------------------------------------------------------------------

103 Чуковский К. И. Письма к писателям. Открытое письмо В. В. Розанову // Речь. 1910. 24 окт. С. 3 - 4.

104 Без веры, без закона (фр.).

105 Созонов (Сазонов) Егор Сергеевич (1870 - 1910) - эсер, бросивший 15 июля 1904 года бомбу в карету министра внутренних дел В. К. Плеве. За убийство был приговорен к бессрочной каторге. 26 ноября 1910 года, за два месяца до выхода на поселение, покончил жизнь самоубийством в Горнозерентуйской каторжной тюрьме.

106 Дризен (Остен-Дризен) Николай Васильевич (1863 - 1935) - редактор "Ежегодника императорских театров", лектор по истории русского театра в театральной школе А. С. Суворина, театровед, драматический цензор.

107 Речь идет о террористке Марии Алексеевне Прокофьевой (1883 - 1913). "Трио" познакомилось с ней в Париже в 1907 - 1908 годы. Она была участницей бесед Мережковского, когда он пытался внушить террористам идеи о религиозности террора. Переписка Е. С. Созонова с М. А. Прокофьевой сохранилась в архиве Мережковских (РНБ. Ф. 481. Оп. 1. Ед. хр. 244, 236).



стр. 129


--------------------------------------------------------------------------------

сите о ней Андреевского.108 Он ее называет мадонной. Она в чахотке и ждала и не дождалась свободы Сазонова. И вот над такой человеческой драмой Вы подхихикиваете. Эта драма переходит и в общественную, потому что последние тюремные факты вызовут нелепые террористические выступления из чувства мести. Ведь нет ни одного свободного революционера, у которого бы не был бы оскорблен, или не покончил самоубийством брат, невеста, жених, близкий друг. Революция забывается, политика отходит к черту, начинается личная месть, физиологическая потребность так или иначе реагировать на оскорбление. И вот не сегодня завтра, не помнящая себя курсистка - убьет первого ненавистного губернатора, и кажется нелепый, стихийный террор. События в Вологде,109 в Зерентуе - это грандиозная провокация, и я даже подозреваю не сознательная ли она, потому что прямая выгода правительства провоцировать такие одиночные выступления, чтобы лишить революцию сознательного, культурного характера. Правительство не дает революционерам опомниться, одуматься, и как только они притихли, оно всячески оскорбляет их, чтобы как-нибудь не давать им сговориться, начать действовать разумно, культурно. И Вы над этим издеваетесь, Вы входите в союз с Марковым вторым, 110 Вы цинично утверждаете, что "талант" имеет право быть "декадентом", сегодня преклоняться, а завтра плевать. Нет, этого права Вы не имеете, если уважаете свое я. Это не настоящая свобода, а капризы вольноотпущенного, прихоти мещанина во дворянстве, цинизм Нерона. Это не достойно Вас, и статьи Ваши омерзительны, не только по своему содержанию, но и потому, что писали их Вы.

Вы настолько талантливы, что конечно пробили себе дорогу. Но Вы признаете, что в Вашем "успехе" есть и капля моего меду. Я много из-за Вас вынес. Благодаря мне, Вы стали доступны пониманию многих людей, которые, опять-таки, благодаря мне, преодолели многое чуждое для них в Вас. Зачем же Вы их незаслуженно оскорбили? Они с таким трудом, с такой доброй волей хотели полюбить Вас, и Вы им плюнули в лицо? Этот плевок, кот(орый) очень болезненно почувствовала моя мать.111 Ради своей "декадентской" свободы, ради "сверхчеловека", которому все позволено, Вы не побоялись не только оскорбить великие страдания революционеров, но наплевать в бороду мирным и честным людям. В угоду чего? В угоду своей "ноге" и "хозяину" Нов(ого) Вр(емени).112

Нет, дорогой Вас(илий) Вас(ильевич). И сверхчеловеку не все позволено.

И я вполне понимаю людей, которым претит всякое убийство, которым страдания несчастной, ни в чем не повинной дочери Столыпина113 так же дороги, как и страдания матери повешенного революционера. Такое отношение к террору достойно уважения. Но оно обязывает к плачу, к гневу, или к молчанию.

Но нельзя около смерти, около крови подхихикивать и самоуслаждаться собственной многогранностью. "Вот я Розанов каков! Живу себе как последний обыватель, с телятками и Дризеном, с думою по сверхчеловечески, имею такую особую гамму ощущений и впечатлений, доступную только избранным декадентам. Дома под себя (?) нельзя. Жена и дети не позволят. Пойду на Невский, в Новое Время,


--------------------------------------------------------------------------------

108 Андреевский Сергей Аркадьевич (1847/1848? - 1918) - приятель Мережковских и Розанова. Был более известен как адвокат, чем как поэт и литературный критик.

109 Намек на события, описанные В. В. Розановым в статье "Сантиментализм и притворство, как двигатели революции", об убийстве в Вологде девушки, заподозренной революционерами в шпионаже. Судебные отчеты по этому громкому делу были опубликованы в ряде газет.

110 Марков Николай Евгеньевич (Марков 2-й; 1866 - 1943) - депутат III Государственной думы, представлявший правые взгляды.

111 Анна Павловна Философова (урожд. Дягилева; 1837 - 1912) - видная деятельница либерального движения в 1860-е годы.

112 Имеется в виду А. С. Суворин.

113 В момент покушения 12 августа 1906 года пятнадцатилетняя дочь Столыпина Наталья и двухлетний Аркадий Столыпины находились на застекленном балконе. Взрыв обрушил балкон вместе с детьми. У дочери Столыпина были искалечены обе ноги.



стр. 130


--------------------------------------------------------------------------------

там гадить можно, и за это деньги плотят". Вас(илий) Вас(ильевич)! Опомнитесь! Пожалейте себя, побойтесь внутреннего суда, который страшней всяких статей Струве. Нельзя подходить к мировой трагедии, совершающейся в России, с декадентской эстетикой. Это гнусно, омерзительно и недостойно писателя и мыслителя Розанова!!

Вы имеете полное право обидеться на мое письмо и прекратить со мной всякие сношения. Для меня это будет легче, нежели нежности по пустякам (Ваша записка) при умалчивании о важном. Тогда так и напишите мне: прекращаю с Вами (т. е. со мной) всякие сношения.

Но на дне души у меня есть вера, что Вы все-таки подумаете над моим письмом и образумитесь. Во всяком случае, написать это письмо мне было не легко, но я исполнил лишь свой долг перед проникновенным Розановым, которого я, по старой памяти, отличаю от петербургского обывателя, сотрудника Нов(ого) Вр(емени), Василья Васильевича, который ласково пьет чай, с гнусной статьей в кармане.

Обижать я Вас не хотел. Хотелось только сказать правду. Старые наши отношения меня к тому обязывали.

Любящий Вас Д. Философов".

Пройдет немного времени и недавние оппоненты будут свидетелями того, как Россия превратилась на их глазах в "рассыпанное царство". В общем-то об этом и мечтал Мережковский в своем Третьем Завете, окутанном сумраком последнего библейского текста - Откровения. В конце 1917-го и в 1918 году Розанов издал несколько номеров своеобразного философско-публицистического дневника "Апокалипсис нашего времени" - осмысление катастрофы, произошедшей с Россией. В тьме апокалипсиса большевистской России он упрекал и русскую литературу. И среди виновников гибели России назвал и Мережковского: "И высунулось - для меня, его друга, - такое всегда удивлявшее бледностью лицо Мережковского и еще более бледное и какое-то страшное лицо З. Н. Гиппиус. "Вот кто пришел и кто победил..." О, не революция, не "народники." Даже не социалисты... Победил в "русском народе" тот, чьего имени он не знает, и победил - веще, громадно, колоссально человек маленького, почти крошечного роста, в черном "циммервальдском" фраке, почти иностранец (...) ...Потухает солнце... О, Мережковский, это - ты в нем. Когда-нибудь вся "русская литература," - если она продолжится и сохранится, что очень сомнительно, - будет названа "Эпохою Мережковского". И его мыслей... но главным образом его действительно вещих и трагических ожиданий, предчувствий. Намеков, а самое главное - его "натурки," расхлябанной, сухой, ледащей, узенькой... Его ломанья искреннего, его фальши непритворной и всего, всего, его".114


--------------------------------------------------------------------------------

114 Розанов В. В. Апокалипсис нашего времени. С. 124.



стр. 131