Литературные связи Ирана и России имеют давнюю историю. Еще в конце XVIII века русские читатели познакомились с произведениями древних иранских поэтов - Фирдоуси, Саади и Гафиза - в русских переводах. А веком позднее образованные иранцы получили возможность прочитать произведения русских авторов в переводах на персидский язык. В настоящее время существуют и научные работы о персидско-русских литературных связях, но они далеко не исчерпывают темы.

Дело в том, что многие проблемы, оказавшиеся в центре внимания русской классики XIX-XX веков, как правильно пишет А. З. Розенфельд, "нашли благоприятную почву в Иране и в той или иной форме легли в основу ряда оригинальных и самобытных произведений национальной литературы".2 Влияние Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, А. П. Чехова было особенно значительным. Его можно заметить в художественных приемах, стиле, идеях, усвоенных иранскими писателями и использованных ими для решения собственных художественных задач.

В данной статье мы остановимся на частном вопросе - сравнительном анализе повести Ф. М. Достоевского "Двойник" и повести С. Хедаята "Слепая сова". Но прежде скажем несколько слов о С. Хедаяте.

С. Хедаят, великий иранский новеллист и драматург, родился в 1903 году в Тегеране в богатой аристократической семье; в 1951 году он кончил жизнь самоубийством в Париже. Художник оставил яркий след в новейшей персидской литературе. Из всех зарубежных писателей, как отмечает Азиз Долат-Абади в книге "История развития современной персидской прозы", С. Хедаят "больше всего любил А. П. Чехова, Ф. М. Достоевского (...) и ценил их идеи".3 Известно, что в конце жизни он хотел основательно изучить русский язык, с которым, по словам Аринпура, "был немного знаком".4 Поскольку С. Хедаят отлично владел французским и английским языками, то, переводя на персидский других европейских авторов (в том числе русских), пользовался по преимуществу французскими источниками. Первые переложения А. П. Чехова на персидский язык принадлежат С. Хедаяту: в начале 30-х годов XX века он перевел рассказы "Крыжовник" и "Тайный советник".

Иранский писатель вообще придавал большое значение работе, знакомящей его соотечественников с произведениями словесного искусства разных стран и эпох. По поводу пьесы Н. В. Гоголя "Ревизор" он писал: "Персидская литература больше всего нуждается в переводе шедевров древних и современных зарубежных литератур. Ведь отсутствие связи с эволюцией идей, жанров и художественных приемов сегодняшнего мира является одной из серьезных причин закоснелости ума и несоответствия уровня нашей литературы развитому искусству слова цивилизованных стран. Если сегодня в области науки и техники мы вынуждены использовать достижения цивилизованного мира, то в области мысли и словесного искусства мы не можем идти по другому пути. Вот почему мы испытываем нужду в правильном, точном переводе произведений мировой литературы".5


--------------------------------------------------------------------------------

В статье изложены результаты исследований, которые проводились в Тегеранском университете на кафедре русского языка и литературы (N проекта 4605006/1/5). Авторы - доценты Тегеранского университета.

2 Цит. по: Шифман А. И. Лев Толстой и Восток. М., 1971. С. 355.

3 Долат-Абади А. История развития современной персидской прозы. Тебриз, 1954. С. 108. Здесь и далее перевод наш. - М. Я., Д. К. -М.

4 Аринпур Яхья. Жизнь и творчество С. Хедаята. Тегеран, 2002. С. 51.

5 Там же. С. 72.



стр. 185


--------------------------------------------------------------------------------

Достоевский был и остается в ряду тех русских писателей, которые заняли очень важное место в культурной жизни современного Ирана. Это естественно: глубина мысли, грандиозность философских построений, отразившиеся в произведениях Достоевского, имеют огромное значение для всего современного человечества. Достоевский не мог не оказать заметного воздействия и на творчество С. Хедаята. Но обратимся к конкретному вопросу - некоторым наблюдениям, касающимся "петербургской поэмы" Достоевского "Двойник" и повести С. Хедаята "Слепая сова".

Героями обоих произведений являются необщительные, замкнутые люди, погруженные в мир собственных переживаний. Авторов "Двойника" и "Слепой совы" интересуют сходные психологические проблемы. Речь идет об одиночестве, возникающем на почве социальной ущербности и сиротства, отвращения к другим, к окружающей среде, об избыточной сосредоточенности на внутренних, сугубо личных заботах и невзгодах, такой сосредоточенности, которая неизбежно ведет к тяжелым аномалиям сознания.

Главный герой "Двойника", Яков Петрович Голядкин, как и герой повести С. Хедаята, не похож на обычных людей. Он страдает от своей обособленности и причину этих страданий и обособленности видит в положительных свойствах собственного характера. Сколько бы Яков Петрович ни старался войти в рамки обыкновенной жизни, его старания остаются безрезультатными. Сознавая ненормальность сложившегося положения, герой даже советуется с врачом, рекомендации которого сводятся к одному - к необходимости примириться с окружающим миром.

Двойник Якова Петровича Голядкина имеет с ним внешнее сходство. Вначале он показался герою достаточно привлекательным, и герой приготовился было с ним подружиться. Но вскоре господин Голядкин убедился, что двойник больше похож на других, чем на него, что этот двойник точно такой же, как все остальные. Яков Петрович пытается его исправить, но тот не слушает никаких вразумлений. Напротив, он только издевается над героем. В конце концов господин Голядкин приходит к мысли, что он сам не способен ни изменить других, ни, уподобившись им, изменить себя. Он говорит о себе: "Я, Крестьян Иванович, люблю тишину (...) Я хочу сказать, Крестьян Иванович, что я иду своей дорогой, особой дорогой, Крестьян Иванович. Я себе особо и, сколько мне кажется, ни от кого не завишу".6

Из разговора Якова Петровича Голядкина с Крестьяном Ивановичем, его врачом, видно, что господин Голядкин, так же как герой повести "Слепая сова", не сомневается в своем нравственном превосходстве над всеми, кто в силу обстоятельств поставлен с ним рядом. Их поведение неизменно вызывает у Якова Петровича резкое неприятие. По словам О. Н. Кузнецова и В. И. Лебедева, "за этим больным сознанием мы обнаруживаем художественно обобщенное чувство ужаса перед бездуховностью окружающих его людей".7 Двуличие, лесть, ложь и т.д. мучительно отзываются в душе героя Достоевского. "Я, Крестьян Иванович, - говорит господин Голядкин, - хоть и смирный человек, как я уже вам, кажется, имел честь объяснить, но дорога моя отдельно идет, Крестьян Иванович. Путь жизни широк (...) я, сколько мне кажется, не мастер красно говорить (...) В этом отношении я, Крестьян Иванович, не так, как другие (...) и много говорить не умею; придавать слогу красоту не учился. Зато я, Крестьян Иванович, действую; зато я действую, Крестьян Иванович (...) Там у них, я говорю, в большом свете, Крестьян Иванович, нужно уметь паркеты лощить сапогами (...) там это спрашивают-с, и калам-


--------------------------------------------------------------------------------

6 Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1972. Т. 1. С. 115 - 116. Далее ссылки на этот том даются в тексте.

7 Кузнецов О. Н., Лебедев В. И. Достоевский о тайнах психического здоровья. М., 1994. С. 18.



стр. 186


--------------------------------------------------------------------------------

бур тоже спрашивают... комплимент раздушенный нужно уметь составлять-с (...) А я этому не учился, Крестьян Иванович, хитростям этим всем не учился" (с. 116).

Яков Петрович считает, что люди должны быть честными и искренними. Отношения с ними у героя на первом плане. Поэтому следует согласиться с исследователями в том, что даже "врачу Крестьяну Ивановичу он жалуется не на болезнь, а на непереносимость ситуации", в которой он оказался.8

Далее герой продолжает: "Иду я, Крестьян Иванович, (...) прямо, открыто и без окольных путей, потому что их презираю и предоставляю это другим (...) Полуслов не люблю; мизерных двуличностей не жалую; клеветою и сплетней гнушаюсь. Маску надеваю лишь в маскарад, а не хожу с нею перед людьми каждодневно" (с. 117). Позднее он говорит о том же одному из своих сослуживцев: "То есть я хотел только сказать, Антон Антонович, что я иду прямым путем, а окольным путем ходить презираю, что я не интригант и что сим (...) могу весьма справедливо гордиться" (с. 162). И еще: "Я только тему развиваю, Антон Антонович, что люди, носящие маску, стали не редки-с и что теперь трудно под маской узнать человека-с" (с. 163). С людьми, носящими "маску", Яков Петрович Голядкин не хотел бы иметь ничего общего.

Так же как это происходит с героем С. Хедаята, ощущение непоправимой разобщенности с другими людьми временами оборачивается для Якова Петровича желанием смерти, полного уничтожения: "Господин Голядкин не только желал теперь убежать от себя самого, но даже совсем уничтожиться, не быть, в прах обратиться" (с. 139).

Но посмотрим, какие модификации претерпевают поднятые Достоевским проблемы в произведении С. Хедаята.

Главный герой повести "Слепая сова" - слабый, мнительный, одинокий человек. Это художник. В бредовых видениях он создает образ девушки, в которую влюбляется и которая позже умирает в его объятиях. С помощью своего двойника-тени герой ее хоронит, и единственное, что остается в его помутненной памяти от несчастной любви, - глаза любимой. Болезненное состояние художника заставляет его прибегнуть к наркотикам. В результате герой оказывается обреченным на выморочное существование полусонного-полумертвого человека.

Любовь, смерть, одиночество и беззащитность "маленького человека" в этом грязном и нищем мире - основная тема повести С. Хедаята.

"Слепая сова" - произведение, в котором повествуется об отторжении, самоизоляции такого человека от внешней непривлекательной среды и об его уходе во внутренние глубины сознания. Подобно господину Голядкину, герой С. Хедаята полагает, что между ним и теми, кто его окружает, лежит целая пропасть, так что в сравнении с ними он кажется себе представителем какой-то особой, чуждой им расы. Герой порывает все связи с людьми, оскорбляющими его низменной пошлостью, и в своем исключительном одиночестве изливает душу собственной тени.

Он говорит: "Если я решился писать, то только для того, чтобы представить себя своей тени, которая прислонилась к стене. Все, что я пишу, она, мне кажется, с большой жадностью глотает. Затем и пишу я для нее, чтобы проверить, сможем ли мы друг друга понять. Потому что с тех пор, как я порвал отношения с другими, я хочу получше узнать себя".9 Причину всех своих несчастий художник, как правило, видит в себе, поэтому он смиряется с судьбой и все, что с ним происходит, встречает с фатальной покорностью. Правда, позднее он приходит к мысли, что его судьба тут ни при чем и что во всех его страданиях и бедах виноват окружающий мир.


--------------------------------------------------------------------------------

8 Там же.

9 Хедаят Садек. Слепая сова. Тегеран, 1961. С. 10. Далее ссылки на это издание даются в тексте.



стр. 187


--------------------------------------------------------------------------------

Так же как у Достоевского, взаимоотношения с миром продолжают беспокоить героя и в самом уходе его от реальности. Они становятся больной темой его размышлений: "То, что нестерпимо, так это чувство отстраненности от людей, которых я видел и с которыми жил, хотя некоторое внешнее сходство - в виде повседневных жизненных потребностей - и сближало меня с ними" (с. 51). Далее он говорит: "Этот мир не для меня. Этот мир для людей безнравственных, бесстыдных, нищих духом, продажных, с жадными глазами и сердцами. Он стоит тех, кто, подобно собаке, ради куска мяса виляющей хвостом перед мясником, унижается перед силой того и этого света, кто попрошайничает и льстит" (с. 69).

Но и на таком утверждении герой не может остановиться. Его одолевают сомнения, он начинает думать, что вина в разобщенности с людьми все-таки лежит на нем, поэтому некоторое время пытается уподобиться тем, с кем не чувствует истинной связи. В этой попытке герой переходит меру, и чуждые ему личины становятся частью его самого: "Все эти лица во мне (...) лица преступника и клоуна, меняющиеся от одного мановения пальца, принадлежат мне. Образы старца, мясника и своей жены я вижу в себе. Может быть, перед смертью мое собственное лицо освободится от этих масок и приобретет свой естественный и должный облик" (с. 77 - 78).

В конце концов художник убеждается в том, что гармония с миром - таким, каков он есть, - для него невозможна.

Чувство неприязни и отвращения овладевает им настолько, что герой уже не хочет сближаться с другими людьми ни при каких обстоятельствах - не только будучи живым, но и мертвым: "Много раз я думал о смерти и разложении своего тела, так что эта мысль теперь не страшила меня. Наоборот, я по-настоящему мечтал о своем исчезновении из этого мира. Единственное, что меня пугало, было то, что мое разложившееся тело могло смешаться с телами пошлых людей. Эта мысль была для меня непереносима. Иногда мне хотелось обрести после смерти длинные руки и чувствительные пальцы, чтобы собирать частицы собственного тела и крепко удерживать их в руках, не давая им смешаться с телами пошлых людей" (с. 68).

Тема смерти, играющая важную роль в "Двойнике", не менее существенна и в повести иранского писателя. Она вообще характерна для творчества С. Хедаята. "Любовь и смерть, - объясняет Мохаммед Бахарлу, - основные, повторяющиеся темы в творчестве С. Хедаята (...) По С. Хедаяту, мысль о любви и смерти никогда не покидает человека. В человеке может и не быть особого расположения к жизни, но память о последнем пункте жизненного странствования в нем неистребима, поскольку смерть - естественный итог человеческого существования".10 В повести "Слепая сова" любовь и смерть соединены прочной связью: здесь смерть изображена прекрасной девушкой, в которую влюблен герой.

Болезнь, ведущая к смертельному исходу, бредовые формы, которые она принимает, самый характер бреда (появление двойников) сближают повести Достоевского и С. Хедаята. Тема двойничества там и тут занимает основное место. Но герой "Двойника" сражается со своей тенью, защищается от нее, старается от нее избавиться, а герой повести "Слепая сова" не спорит со своим двойником, не переубеждает его.

Яков Петрович Голядкин у Достоевского представлен жертвой ненормальных социальных отношений. Ввергнув героя в безумие, общество ограждается от него. Голядкин становится жалким изгоем. А герой повести "Слепая сова" теряет разум настолько, что в своем воображении придумывает детективную историю, в которой он сам палач: он убивает собственную жену. Одновременно он убивает себя: "Я по-


--------------------------------------------------------------------------------

10 Бахарлу Мохаммед. Любовь и смерть в творчестве Садека Хедаята. Тегеран, 2001. С. 7 - 8.



стр. 188


--------------------------------------------------------------------------------

вернулся, посмотрел на себя и увидел свою одежду с ног до головы в крови; двух мух, летающих вокруг меня; маленьких белых червей, извивавшихся на моем теле, и труп мертвеца изнутри распирал мою грудь" (с. 78).

На этом сопоставлении мы остановимся. Скажем только, что содержание повестей, их герои, развитие в них сюжета, одинаковые приемы художественной работы говорят об очевидном и глубоком влиянии Достоевского на персидского писателя.

Мы надеемся, что благодаря новым переводам и персидский, и русский читатель получат возможность более основательного знакомства с литературами обеих стран, их культурой, и это послужит хорошей почвой для их дальнейшего творческого диалога.

стр. 189