Хотя в годы эмиграции Вячеслав Иванов ни разу не ездил в Германию, у него существовали тесные связи с Дрезденом. Здесь обосновался его поклонник и друг Федор Степун, получивший место профессора на кафедре социологии в Техническом университете и с 1926-го вплоть до 1937 года читавший там лекции, пользовавшиеся большой популярностью.1 И в стенах университета, и в частной жизни Степун широко пропагандировал русскую культуру, и в первую очередь творчество высоко им ценимого Вяч. Иванова. Об успехе его просветительского энтузиазма можно судить по тому, что вокруг Степуна сложилась группа немцев, которые называли себя "дрезденскими друзьями Вяч. Иванова". В этом небольшом кружке стоит выделить Мартина Каубиша (Martin Kaubisch, 1888 - 1941) и Фреда Хентша (Fred Hontzsch, 1905 - 1993). Каубиш, который преподавал в местной гимназии, был поэтом и критиком, опубликовал статьи о Гете, Рильке и Ницше. Степун считал его отличным стилистом и советовался с ним, готовя свои труды на немецком языке. (Так, например, они провели вместе пять часов, шлифуя статью о Вяч. Иванове, написанную Степуном по заказу католического журнала "Hochland".2) Каубишу же Иванов послал и мелопею "Человек" в собственном переводе на немецкий язык, прося его о стилистической правке.3 Из открытки Каубиша от 31 октября


--------------------------------------------------------------------------------

1 Полный список его курсов см.: Hufen Ch. Fedor Stepun: Ein politischer Intellektueller aus Russland in Europa. Die Jahre 1884 - 1945. Berlin, 2001. S. 573 - 574.

2 См. об этом в письме Каубиша к Вяч. Иванову от 31 декабря 1933 года. (Письма Каубиша к Иванову хранятся в римском архиве поэта. Далее они цитируются нами без дополнительных указаний на этот источник.) Статья появилась в январе 1934 года. См.: Stepun F. Wjatscheslaw Iwanow. Eine Portratstudie // Hochland. 1933 - 1934 (Jg. 31). H. 2. S. 350 - 361.

3 См. открытку Каубиша к Вяч. Иванову от 7 августа 1932 года. Не исключено, что отличия между немецкоязычным "Человеком", опубликованным нами (Vjaceslavlvanov: Dichtung und Briefwechsel aus dem deutschsprachigen NachlaB. Mainz, 1995. S. 275 - 282; далее: Dichtung



стр. 151


--------------------------------------------------------------------------------

1932 года Иванов впервые узнал о существовании Хентша: "В журнале "Orient und Occident", вып. 11, с. 45, появилась рецензия на "Достоевского", написанная Фредом Хентшем. Этот молодой писатель дружен со мной и со Степуном. Мы оба помогали ему советом при написании этой рецензии".

Данная характеристика Хентша нуждается в уточнении, поскольку Каубиш несколько преувеличил квалифицированность своего друга. Прежде всего тот был одним из самых восторженных слушателей Степуна. Опубликованные Хентшем работы - это не произведения художественной прозы (хотя он много лет думал о большом романе), а небольшие статьи и рецензии, в которых весьма ощутимо влияние обожаемого им профессора, как на выбор тем, так и на их трактовку. Когда в 1937 году Степун собрался уехать из фашистской Германии и подавал заявления в швейцарские университеты, в качестве "рекомендательного письма" он ссылался на недавнюю статью, написанную о нем Хентшем.4 После войны Хентш хотел написать книгу о Степуне, но намерения своего так и не осуществил - остались только его многочисленные статьи и рецензии, разбросанные в немецкой печати 1930 - 1960-х годов. Как свидетельствует их переписка, ученик и наставник были близкими друзьями вплоть до самой смерти последнего.5

При подготовке издания немецкого эпистолярного наследия Вяч. Иванова мы не пытались искать материалы в Дрездене, так как в 1945 году в результате бомбардировки союзников город был уничтожен и спустя полвека нечего было и мечтать о том, чтобы в нем сохранились личные архивы довоенной поры. Когда мы ознакомились с письмами Хентша к Иванову в римском архиве, стало ясно, что поэт послал своему "дрезденскому другу" одно очень содержательное письмо, и нам оставалось только жалеть об утрате его бумаг.

Мы находились в Риме летом 2001 года, когда петербургская архивистка Л. Н. Иванова занималась разбором архива поэта. В ходе этой работы был неожиданно обнаружен целый ряд замечательных документов. Среди них и то самое письмо Иванова к Хентшу - причем не только черновик, но и копия белового текста, переписанного четкой рукою Ольги Дешарт. Подобных копий в архиве крайне мало, и ее наличие указывает на то, что Иванов придавал данному письму особое значение. Оно написано по-немецки и для настоящей публикации переведено на русский язык Ф. Б. Поляковым, за что выражаем ему глубокую признательность.

20 ноября 1932 года Хентш послал Иванову свое первое письмо, в котором, представившись другом Каубиша и Степуна и автором двух рецензий на "Достоевского", выразил благодарность за глубокий разбор произведений великого русского романиста, но признался, что ивановское сопоставление романа "Бесы" с "Фаустом"6 показалось ему неубедительным. Вместе с письмом и обеими рецензиями Хентш послал на суд поэта еще две работы.

Публикуемое ниже ответное письмо Иванова важно по двум причинам. Во-первых, упреки рецензента заставили его подробнее изложить свой взгляд на роль Гете в творчестве Достоевского. Во-вторых, одна из присланных работ Хентша побудила поэта высказаться о современной политике и о месте Германии в


--------------------------------------------------------------------------------

und Briefwechsel), и вариантом, подготовленным Р. Дубровкиным (Cahiers du monde russe et sovietique. 1994. Fasc. XXXV. N 1 - 2. P. 319 - 325), объясняются именно правкой Каубиша. Ср. наше, по-видимому неточное, объяснение в "Dichtung und Briefwechsel" (S. 275, примечание).

4 См. письмо Степуна к Артуру Рону (Arthur Rohn) от 6 августа 1937 года, хранящееся в Бахметевском архиве Колумбийского университета. Речь идет о статье "Fedor Stepun - ein Mittler zwischen RuBland und Europa" (Hochland. 1936 - 1937 (Jg. 34). H. 2. S. 189 - 200).

5 Письма Хентша к Степуну хранятся в архиве Бейнеке Йельского университета. По свидетельству сына Хентша Кристофа, профессора физики в Падеборнском университете, письма Степуна к его отцу не сохранились.

6 См.: Иванов В. Собр. соч. Брюссель, 1987. Т. 4. С. 523 - 526. Разумеется, Хентш имел в виду соответствующий текст немецкого издания.



стр. 152


--------------------------------------------------------------------------------

мире. Это тем более ценно, что в эмигрантский период Иванов, как правило, избегал политических тем, отчасти из-за обещания, данного Луначарскому при выезде из Советского Союза.

Исключительный интерес Иванова к Гете вообще и к "Фаусту" в особенности хорошо известен и по его работам, и по воспоминаниям современников. Но в этом письме он излагает мысль, нигде в других его трудах не высказанную с такой же отчетливостью. Мистическая трактовка земли, столь важная для творчества Достоевского (да и для самого Иванова), лежит, по его мнению, и в основе гетевского шедевра. Этот лейтмотив, который поэт-символист обнаруживал в обеих частях трагедии, сблизил Гете с Достоевским, сделав и великого немецкого классика "реалистом в высшем смысле".

Еще любопытнее изложенные здесь впечатления Иванова от статьи самого Хентша "Германия между Востоком и Западом". Она является отзывом на две книги известного в то время представителя немецкого "национал-большевизма" Э. Никита.7 По мнению Никита, Германия должна во что бы то ни стало освободиться от западного влияния. Хентш резко осудил эту позицию с точки зрения христианского идеала, не воплощенного, как он считал, ни на "псевдохристианском" Западе, ни тем более в Советской России. При этом он обвинил Никита в "языческом национализме", сетуя, что, безмерно переоценивая значение "сопротивления", его оппонент упускает нечто более существенное - христианские заповеди. Пафос статьи Хентша был безусловно близок русскому поэту, хотя он, лицом к лицу столкнувшийся с атеистическим режимом у себя на родине и обретший приют в лоне католической церкви, вряд ли согласился с резко негативной оценкой современного западного христианства. Характерно, однако, что Иванов не стал полемизировать по этому вопросу, сосредоточившись на пунктах, сближавших его с Хентшем. В письме, в частности, высказано опасение относительно дипломатического признания Советской России Западом, которое может обернуться катастрофическими последствиями. Примечательно, что, видя угрозу, исходящую от Советского Союза и от не менее ненавистного ему эмигрантского евразийства, Иванов возлагает свои надежды на Германию как оплот "христианского мира" ("die Christenheit"). Причем употребленное им слово явно отсылает нас к знаменитой статье "Христианский мир или Европа" ("Die Christenheit oder Europa") любимого Ивановым поэта-романтика Новалиса.8

О мировоззрении Хентша Иванов мог судить только по нескольким присланным ему текстам. Отзываясь на статью своего немецкого корреспондента, он набросал подробное и образное (в духе Новалиса и с примечательной ссылкой на вагнеровского "Парсифаля") рассуждение об исторической роли протестантства в Германии. Но затем его вычеркнул - вероятно, потому, что, ничего не зная о вероисповедании Хентша, не хотел чем-нибудь задеть своего адресата.9 Вот этот фрагмент письма Иванова: "ein bosartiges Geschwiir, welches von der Blutvergiftung Russlands durch die bolschewistische Infektion verursacht worden ist. Soil auch Deut-schland damit angesteckt werden? Nein, Europa, d. h. die Christenheit, besteht von


--------------------------------------------------------------------------------

7 Эрнст Никиш (1889 - 1967), школьный учитель по профессии, принял активное участие в Баварской советской республике. Основал издательство "Сопротивление", в котором опубликовал книги, направленные против Веймарской республики. При Гитлере был арестован и приговорен к пожизненному заключению. В 1945 году освобожден из концлагеря Красной Армией. Вскоре вступил в компартию, но бескомпромиссность сделала его диссидентом и в ГДР. Организованный Никишем "Институт изучения империализма" был закрыт, а написанный в этот период труд запрещен цензурой. В 1953 году перебрался в ненавистную ему ФРГ, где, всеми забытый, провел последние годы жизни.

8 Именно с обращения к этому тексту он начинает свою статью о Новалисе (см.: Иванов В. Собр. соч. Т. 4. С. 256 - 259).

9 На самом деле, как Иванов узнал из следующего письма от 8 мая 1933 года, Хентш видел в протестантстве единственную надежду немецкого народа.



стр. 153


--------------------------------------------------------------------------------

Anfang an aus Okzident und Orient, die sich gegenseitig so erganzen, wie sie sich noch im vorchristlichen Altertum erganzten, da sie die zweieinige griechisch-romische Kultur bildeten. Sind beide Elemente getrennt, so sind die beiden Teile des Ganzen krank. Der Protestantismus war eine Antithese innerhalb des westlichen Kreises: das ist am Leibe der Christenheit die Wunde des Amfortas, die ihren Ursprung im letzten Grunde dem grossen Schisma zwischen dem christlichen Okzident und dem christlichen Orient verdankt. Der christliche Orient aber hat mit dem ausserchristlichen Asien nichts gemein, abgesehen von den asiatischen Elementen, die er schon seit der hellenistischen Epoche in sich produktiv eingesogen und im christlichen Sinne verarbeitet hat. Der germanische Stamm gehort dem christlichen Westen, die Russen dem christlichen Orient an. Die Deutschen durfen nicht Europa verraten und ihre eigene Vergangenheit verkennen und verleugnen; ebenso die Russen. Die antichristlichen Gewalthaber Frankreichs aber sind Verrater an Europa als Christenheit in fast eben demselben Masse wie die bolschewistischen Gewalthaber Russlands" [перевод: "злокачественная язва, возникшая из-за заражения крови России в результате большевистской заразы. Должна ли заразиться ею и Германия? Нет, Европа, т. е. христианский мир, с самого начала состоит из Запада и Востока, которые взаимодополняют друг друга таким образом, каким они дополняли друг друга еще в дохристианской древности, составляя двуединую греко-римскую культуру. Если оба элемента отделены друг от друга, то обе части целого страдают. Протестантство было антитезой в пределах западного круга; это рана Амфортаса в теле христианского мира, которая в конечном счете обязана своим возникновением великому расколу между христианским Западом и христианским Востоком. Христианский Восток не имеет, однако, ничего общего с находящейся вне христианства Азией, за исключением тех азиатских элементов, которые он уже начиная с эллинистической эпохи продуктивно вобрал в себя и переработал в христианском смысле. Германское племя относится к христианскому Западу, русские - к христианскому Востоку. Немцы не должны предавать Европу. Они должны осознавать свое собственное прошлое и не отказываться от него; не должны этого делать и русские. Антихристианские тираны Франции - предатели Европы как христианского мира почти в той же степени, что и большевистские тираны России"].10

Pavia, Almo Collegio Borromeo

d(en) 4ten Dezember 1932 Sehr verehrter Herr Hontzsch,

Mit innigem Dankgefuhl habe ich Ihren freundlichen Brief und Ihre beiden sehr wichtigen und so tiberaus wohlwollenden Besprechungen meiner Dostojewsky-Schrift erhalten. Vielen Dank sage ich Ihnen auch fur die beiden zugesellten Aufsatze: "Zwei russische Literaturen" und "Deutschland zwischen Ost und West". Hoch erfreut hat mich Ihr Protest gegen die Abirrung, die ich seit Jahren als eine fur das gegenwartige Deutschland naheliegende Gefahr befurchtete: ich meine die Tendenz, fur "Eurasien" und Asien zu optieren im Widerstreite gegen "Westen" und "Westlertum". Schon die heutzutage zur Mode gewordene Auffassung Russlands als einer "eurasischen" d. h. letzten Endes asiatischen, Macht ist giftig genug:11 die bolschewistische Infektion ist darin nicht zu verkennen. Soil nun auch Deutschland damit angesteckt werden? Dies ist die geschichtsphilosophische Einstellung derjenigen, fur die Europa als Christenhe-


--------------------------------------------------------------------------------

10 Следует отметить, что Франция в статье Хентша вовсе не упоминается. Тем страннее выглядит заключительный выпад Иванова. Объясняется он, по всей видимости, реальными политическими обстоятельствами того момента. Черновик письма датирован 25 ноября. Европейская печать тех дней была полна слухов о возможном подписании договора о ненападении между Францией и Советским Союзом. 30 ноября он действительно был заключен.

11 Далее следовал вычеркнутый Ивановым пассаж, который приведен нами выше.



стр. 154


--------------------------------------------------------------------------------

it (und zwar zweieinige Christenheit von Orient und Okzident, wie auch schon das vor-christliche Europa in diesem Sinne zweieinig war) nicht mehr existiert und die Welt der Kampfplatz ist der beiden gleich antichristlichen Widersacher - des biirgerlichen Jakobinismus im Westen und des sich und das europaische Proletariat befreienden Asiens. Sollte Deutschland, tatsachlich gestellt zwischen Jakobinertum und Bolschewismus, seinen Beruf verkennen, Europa als Christenheit und sich selbst als einen Teil derselben (ungeachtet der antithetischen Stellung des Protestantismus innerhalb des westlichen Kreises) zu behaupten, so waren die Folgen dieses Verrats verhangnisvoll. Dies schreibe ich, weil Sie wissen wollten, ob meine Gedanken sich mit den von Ihnen vorgetragenen beriihren; nattirlich muss ich im Rahmen eines Briefes mich auf wenige Winke beschranken.

Was soil ich nun sagen, um Ihnen die von mir aufgestellte Analogie zwischen "Faust" und "Damonen" weniger paradox erscheinen zu lassen? Vielleicht auf eine Voraussetzung hinweisen, die in meiner Schrift nicht deutlich genug ausgesprochen ist. Meines Erachtens beherrscht die Idee des uns (den mannlichen Geist in seinem Sehnen und Wagen) hinanziehenden Ewig-Weiblichen die ganze Faust-Dichtung. Dieses Leitmotiv klingt schon in den Worten: "Wo fass' ich dich, unendliche Natur? euch Bruste, wo?" - Die Mutter gehoren dazu nicht weniger als Mater Gloriosa. Unter dem Aspekte der Erde wird das Ewig-Weibliche unmittelbar zum Gegenstand der leidensc-haftlichen Liebe Faustens ("aus dieser Erde quellen meine Freuden"... "du, Erde, warst auch diese Nacht bestandig" u. s. w.) und noch als Greis ist der freien Boden fur freies Volk erringende Faust in dieselbe tra'umerisch verliebt. Diese Liebe macht ihn trotz aller Schwarmerei zu einem Realisten, gleich Goethe selbst, und die reale Vertreterin der mystischen Wesenheit Erde ist fur ihn Gretchen, sein "jugenderstes, langstentbehrtes hochstes Gut", wie er ihrer nach dem Verschwinden des Eidolens He-lenens sehnsuchtig gedenkt (im Einleitungsmonolog des IV ten Aktes). Nun verhalt sich die Lahme bei Dostojewskij zu dieser mystischen Wesenheit just so, wie Gretchen sich zu derselben verhalt bei Goethe. Und diese Symbole hat der russische Dichter dem deutschen abgelauscht, wie er [denn?] auch die Schilderung des Wahnsinns bei Goethe in seinem Roman nachgeahmt hat.

Zudem ich Ihnen nochmals meinen herzlichsten Dank ausspreche mit der Freude, Sie aus der Feme freundschaftlich begrtissen zu durfen, verbleibe ich

Ihr sehr ergebener

W. Iwanow. P. S. Herzliche Grusse an Kaubisch und Stepun. W. I.

Перевод:

Pavia, Almo Collegio Borromeo

4 декабря 1932 года

Глубокоуважаемый господин Хентш!

С чувством искренней благодарности я получил Ваше дружеское письмо, как и оба Ваших очень важных и столь чрезвычайно благосклонных отзыва на мою книгу о Достоевском.12 Премного благодарен Вам также за обе присланные статьи, "Две русские литературы"13 и "Германия между Востоком и Западом".14 Весьма


--------------------------------------------------------------------------------

12 См.: Die Tatwelt. 1932. Н. 3. S. 167 - 169; Orient und Occident. 1932. H. 11. S. 45 - 47.

13 Hontzsch F. Zwei russische Literaturen // Kolnische Zeitung. 1932. 8. Oktober. N 552. В этой статье Леонид Леонов изображен как лучший представитель "Серапионовых братьев" и своей религиозностью противопоставлен деятелям Пролеткульта.

14 Hontzsch F. Deutschland zwischen Ost und West: Gedanken zu Ernst Niekischs Politik des Widerstandes//Die Christliche Welt. 1932. N 15. S. 703 - 708.



стр. 155


--------------------------------------------------------------------------------

обрадовал меня Ваш протест против заблуждения, в котором мне давно видится опасность для современной Германии: я подразумеваю тенденцию к предпочтению "Евразии" и Азии в полемике с "Западом" и "западничеством".15 Уже вошедшее сейчас в моду представление о России как о "евразийском", т. е. в конечном счете азиатском, государстве является достаточно ядовитым: невозможно не распознать в нем большевистскую заразу. Должна ли заразиться ею и Германия? Это историко-философская концепция тех, для кого Европа как христианский мир (причем двуединый христианский мир Востока и Запада, в том же смысле, в каком и дохристианская Европа была двуединой) более не существует, а мир представляет собою поле битвы двух равно антихристианских противников - буржуазного якобинства на Западе и Азии, освобождающей самое себя и европейский пролетариат. Если Германия, действительно стоящая между якобинством и большевизмом, не осознает свое призвание к утверждению Европы как христианского мира и себя как части его (невзирая на антитетическое положение протестантства в пределах западного круга), то последствия этого предательства окажутся роковыми. Я пишу это, поскольку Вы хотели знать, соприкасаются ли мои мысли с высказанными Вами; разумеется, в пределах письма я должен ограничиться несколькими намеками.

Что сказать, чтобы проведенная мною аналогия между "Фаустом" и "Бесами" не казалась Вам столь парадоксальной? Быть может, следует указать на ее предпосылку, недостаточно четко сформулированную в моей работе. По моему мнению, идея Вечной Женственности, притягивающей нас (мужественный дух в его тоске и дерзании), целиком пронизывает поэзию "Фауста". Этот лейтмотив звучит уже в словах "Где уловлю тебя, бескрайняя Природа? вас, груди, где?"16 - Матери относятся сюда не в меньшей степени, чем Mater Gloriosa. В аспекте Земли Вечная Женственность становится объектом страстной любви Фауста ("из сей земли льются радости мои"17... "ты, земля, была и в эту ночь самой себе верна"18 и т. д.), и будучи уже стариком, Фауст, ищущий свободной почвы для свободного народа, все еще влюблен в нее в своих грезах. Любовь эта превращает его, вопреки всей мечтательности, в реалиста, подобно самому Гете, и реальным воплощением мистической сущности Земли становится для него Гретхен, его "самое первое, утраченное в юности, драгоценнейшее сокровище",19 как он вспоминает о ней после исчезновения призрака Елены (в вводном монологе четвертого акта). Хромоножка у Достоевского соотнесена с этой мистической сущностью так же, как Гретхен у Гете. И русский писатель перенял эти символы у немецкого, как и заимствовал описание безумия в своем романе у Гете.

Выражая еще раз свою самую сердечную благодарность и радость иметь возможность дружески приветствовать Вас издалека, остаюсь

искренне преданным Вам -

В. Иванов.

P. S. Сердечный привет Каубишу и Степуну. В. И.


--------------------------------------------------------------------------------

15 Ср. сходную трактовку евразийства в письме Иванова к Э. Р. Курциусу от 27/28 февраля 1932 года (Dichtung und Briefwechsel. S. 59 - 60).

16 И. - В. Гете. "Фауст". Строки 455 - 456. Здесь и далее перевод цитат выполнен Р. Ю. Данилевским.

17 Там же. Строка 1663.

18 Там же. Строка 4681.

19 Там же. Строка 10059.