Первая строфа некрасовского стихотворения "Т(ургене)ву", адресованность которого всегда смущала В. Е. Евгеньева-Максимова и К. И. Чуковского и вызывала жаркие споры их современников и продолжателей, 1 и сейчас кажется наиболее трудной для ее реального комментария. Не случайно, по-видимому, академический комментарий к этому стихотворению ограничен двумя другими частями - текстологической и историко-литературной. Напомню это четверостишие:

Мы вышли вместе... Наобум

Я шел во мраке ночи,

А ты... уж светел был твой ум,

И зорки были очи.

А. М. Гаркави, считавший адресатом этого поэтического обращения А. И. Герцена, писал: "Вышли вместе" - т. е., вступая на путь общественной и литературной деятельности, принадлежали к одному кружку, к одной школе. Это была натуральная школа - школа Белинского. К ней принадлежали и Некрасов, и Герцен, и Тургенев.


--------------------------------------------------------------------------------

1 Редакции академического издания сочинений Некрасова пришлось делать выбор между двумя наиболее аргументированными, но прямо противоположными точками зрения Н. Н. Скатова и А. М. Гаркави не только на адресованность, но и на состав основного текста: Скатов Н. Н. Н. А. Некрасов и И. С. Тургенев (К истории создания стихотворения Некрасова "Т(ургене)ву" II Страницы историй русской литературы. М., 1971. С. 376-383; Гаркави А.М. Тургеневу или Герцену? // О Некрасове. Статьи и материалы. Ярославль, 1975. Вып. IV. С. 132-145. Аргументация Н. Н. Скатова оказалась более убедительной. См.: Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. Л., 1982. Т. 3. С. 189, 481-482.

стр. 143


--------------------------------------------------------------------------------

Но Тургенев, как и Некрасов, тогда лишь искали своих путей в литературе. Некрасов никак не мог бы сказать, что когда он сам "блуждал", у Тургенева уж "зорки были очи" и т. д.". 2 У меня есть основания полагать, что и в этом пункте своей аргументации А. М. Гаркави ошибался. Постараюсь это показать.

* * *

В конце октября 1839 года И. С. Тургенев приехал в Петербург, который он по окончании университета кандидатом философии оставил в середине мая 1838 года для совершенствования своего образования в Германии. Еще до отъезда за границу в "Современнике" П. А. Плетнева (1838, .N 1 и 4) были напечатаны первые поэтические опыты Тургенева, подписанные криптонимом "- - - въ" 3 , "Вечер" и "К Венере Медицейской". Судя по признанию Тургенева в его письме к А. В. Никитенко от 26 марта 1837 года, еще тогда, в студенческие годы, в архиве будущего писателя накопилось более сотни лирических стихотворений, несколько незавершенных поэм, оригинальных и переводных (из Шекспира, Байрона) драматических произведений. 4 Однако только теперь, в конце 1839 года, Тургенев начинает проявлять профессиональный интерес к литературной жизни Петербурга и, похоже, готовится в нее включиться. Его письмо к Т. Н. Грановскому от 4 декабря 1839 года содержит весьма подробную, критически острую характеристику литературно-журнальной обстановки в столице: "У Плетнева я был и застал его над корректурой "Современника". От него я узнал, что Гоголь живет у Жуковского, хандрит жестоко и едет обратно в Рим. Он прочел им как-то главы две- три из нового своего романа - и, говорят, превосходная вещь этот роман, но он делает это с большим трудом - и печатать не хочет. (...) У Никитенки по пятницам собираются те же люди: Сорокин, Кони, Михайловы, Гебгардты - Вы их знаете? Никитенко сам - человек теплый и открытый всем впечатлениям, его гости - я их мало знаю. Кони собирается издавать Пантеон русского и всех возможных театров. Цель этого издания мной хорошо не понята. Он мне, кажется, хочет предложить поступить в сотрудники - но я все еще колеблюсь погрузиться в русский литературный мир - в "сей грязный омут, господа". Краевский, кн. Одоевский etc. составляют особую clique, что там делается - неведомо мне сие. Полевой не имеет сотрудников и набирает их в высших классах кадетских корпусов, инженерных и других училищ, из учеников, начитавшихся разной дребедени и переводящих повести, данные им Полевым в воскресенье, - украдкой, в течение всей недели, при свете ночников. Сенковский продолжает свой путь так же, как и прежде. В них не видно перемены etc. Но, боже мой! где ж ты, молодое поколение, черт возьми!" 5

Весьма вероятно, что у кого-нибудь из названных литераторов Тургенев встречал и юного Некрасова, который к этому времени уже напечатал под собственным именем около десятка стихотворений: у Н. А. Полевого в "Сыне Отечества" - "Мысль" (1838, N 10), "Безнадежность" и "Человек" (1838, N 11), "Смерти" (1839, N 1), "Изгнанник" (1839, N 6); у А. А. Краевского в "Литературных прибавлениях к "Русскому инвалиду"" - "Моя судьба", "Два мгновения" и "Рукоять" (1839, 25 марта, 4 апреля и 24 июля); у О. И. Сенковского в "Библиотеке для чтения" - "Жизнь" (1839, N 7). Уже была отпечатана "в листах" книга "Мечты и звуки", и Некрасов собирался с духом показать эти "листы" В. А. Жуковскому. С Полевым юный ярославец был особенно близок - он-то и был помощником редактора "Сына Отечества"


--------------------------------------------------------------------------------

2 Гаркави А. М. Тургеневу или Герцену? С. 142.

3 Первое "ребяческое упражнение" Тургенева - критическая статья "Путешествие по святым местам русским..." - без его ведома (автор узнал об этой публикации из одной библиографической заметки в 1875 году) было напечатано в N VIII "Журнала Министерства Народного просвещения" в 1836 году.

4 Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма. М., 1982. Т. 1. С. 133-134.

5 Там же. С. 144.

стр. 144


--------------------------------------------------------------------------------

по размещению заказов на переводы среди учащейся молодежи, да и сам кое-что переводил.

Был к этому времени Некрасов знаком и с Ф. А. Кони, который получил дозволение издавать с 1840 года "Пантеон русского и всех европейских театров". Его в конечном счете пригласил себе в помощники редактор "Пантеона" и не ошибся в выборе. Некрасов оказался не только дельным сотрудником редакции, но и одним из основных авторов журнала, выступающим в самых разных журнальных жанрах. В феврале 1840 года вышел наконец в свет сборник "Мечты и звуки", и уже с февральского номера журнала Кони начали печататься (.N 2, 3, 7) стихотворные фельетоны Некрасова под заголовком "Провинциальный подьячий в Петербурге" под журнальной маской "Феоклист Анифриевич Боб". В майском номере "Пантеона" того же года была помещена первая повесть Некрасова "Макар Осипович Случайный". Иногда еще появлялись и лирические стихотворения поэта ("Мелодия", "Офелия" - соответственно в .N 3 и 5).

Не берусь, однако, утверждать, что Кони предпочел Некрасова Тургеневу: Иван Сергеевич и впоследствии, когда ему предлагали, неоднократно в самый последний момент уклонялся от редакционной работы в журналах. В середине января 1840 года он неожиданно даже для самого себя уехал в Италию. Именно это обстоятельство, очевидно, послужило автору академического комментария к цитированному мною письму Тургенева к Грановскому основанием для уверенного утверждения: "Сотрудничество Тургенева в "Пантеоне" не состоялось". 6

Есть некоторые основания считать, что этот комментарий по крайней мере не полон. Тургенев точно не стал сотрудником редакции "Пантеона", но внимательное знакомство с содержанием этого журнала 1840 года вызывает "тургеневские" ассоциации, возбуждающие острое желание проверить их верность. Я имею в виду одно большое по объему, юмористическое по характеру, анонимное стихотворение, помещенное в мартовском номере "Пантеона" 1840 года. Его начало - сатирическая характеристика журнальной жизни Петербурга - перекликается с описанием этой сферы столицы в цитированном мною письме Тургенева к Грановскому. Привожу этот фрагмент стихотворения:

Свет похож на торг, где вечно,

Надувать других любя,

Человек бесчеловечно

Надувает сам себя.

Все помешаны формально.

Помешался сей на том,

Что, потея, лист журнальный

Растянуть не мог на том;

Тот за устрицу с лимоном

Рад отдать и жизнь и честь;

Бредит тот Наполеоном

И успел всем надоесть.

Тот под пресс кладет картофель,

Тот закладывает дом,

Тот, как новый Мефистофель,

Щеголяет злым пером.

Тот надут боярской спесью,

Тот надут своей женой;

Тот чинам, тот рифмобесью

Предан телом и душой.

У того карман толстеет

Оттого, что тонок сам,

Что журнал его худеет


--------------------------------------------------------------------------------

6 Там же. С. 456.

стр. 145


--------------------------------------------------------------------------------

Не по дням, а по часам.

Тот у всей литературы

Снял на откуп задний двор,

С журналистом шуры-муры

Свел - и ну печатать вздор. 7

У этого стихотворения тургеневский заголовок: "Наш век". Стихотворение под таким названием в незавершенном виде автор посылал на суд А. В. Никитенко при письме от 26 марта 1837 года, о котором я уже упоминал. Тургенев передал тогда на просмотр своему литературному поверенному драму, сочиненную в 16-летнем возрасте; незавершенную поэму "Повесть старика", которая была начата в 1835 году...

"И наконец, - писал далее Тургенев, - "Наш век" - произведение, начатое в нынешнем году в половине февраля, в припадке злобной досады на деспотизм и монополию некоторых людей в нашей словесности". И чуть ниже: ""Наш век" - не кончен - я работаю теперь над ним. Впрочем, от Вашего решения будет зависеть, должен ли я продолжать". 8

В академическом комментарии к фрагменту письма о "Нашем веке" читаем: "По-видимому, речь идет о "триумвирате" Н. И. Греча, Ф. В. Булгарина и О. И. Сенковского (...) Произведение "Наш век" до нас не дошло; возможно, оно было только начато". 9

Действительно, скорее всего, в 1837 году сатира на монополию журнального "триумвирата" была Тургеневым только начата. Сатирическое стихотворение с тургеневским названием, помещенное в мартовском номере "Пантеона", вполне соответствует в его начальной части изложенному Тургеневым замыслу, содержит в тексте реалии 1838-1839 годов. В издателе, который "снял на откуп задний двор" литературы и нанял в редакторы энергичного журналиста, легко угадывается Н. И. Греч. С марта 1838 года он передал "Сын Отечества" под негласную редакцию Н. А. Полевого, о неразборчивости которого Тургенев писал в цитированном выше письме к Грановскому.

Стихотворение "Наш век" (его объем более 80 строк) не ограничивается сатирическим изображением литературно-журнальной обстановки в Петербурге конца 1830-х годов. Далее, уже вполне добродушно, юмористически изображается всеобщий ажиотаж в связи с обрушившимися на теряющего голову обывателя научными открытиями и техническими изобретениями - действительными и ложными:

Телеграфы, микроскопы,

Газ, асфальт, дагерротип,

Светописные эстампы,

Переносный сжатый газ,

Гальванические лампы,

Каучуковый атлас,

Паровозы, пароходы,

Переносные дома,

Летоходы, весоходы,

Страховых компаний тьма!

Пневматические трубы,

Стеарин и спермацет,

Металлические зубы

Сбили с толку белый свет.

Доктора свои находки

Сыплют щедрою рукой,

Лечат солью от чахотки


--------------------------------------------------------------------------------

7 Пантеон русского и всех европейских театров. 1840. N 3. С. 166.

8 Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. Письма. Т. 1. С. 133-134.

9 Там же. С. 451.

стр. 146


--------------------------------------------------------------------------------

И водой от водяной;

В бога здравья тянут воду,

Воду всем тянуть велят

И, того гляди, природу

От сухотки уморят...

Эта часть стихотворения, как видим, уже не имеет ничего общего с известным нам замыслом Тургенева: во-первых, нет той "злобной досады", которая "узнается" в первой части "Нашего века"; а во-вторых, куплеты о научно-техническом прогрессе писались незадолго до публикации стихотворения. Упоминаемый в тексте дагерротип был изобретен в 1839 году.

Концовка этих куплетов (в оглавлении журнала название "Наш век" снабжено пометой "Куплеты") уже совсем бодрая:

Нет для нас уж тайны в море:

Были на его мы дне;

Кто же знает? Может вскоре

Побываем на луне,

А потом, как знать! с терпеньем

Где не будет человек?..

Малый с толком, с просвещеньем

Далеко пойдет наш век!..

* * *

Итак, напечатанное в мартовском номере "Пантеона" 1840 года стихотворение "Наш век", по крайней мере в той его части, которая посвящена коммерциализации и монополизации петербургской журналистики, соответствует основной мысли и содержанию "недошедшей до нас" стихотворной сатиры Тургенева под тем же заглавием. Время же и место публикации этого стихотворения вполне соответствуют биографическим данным о Тургеневе.

Осмелюсь высказать предположение: если бы составители первого академического издания сочинений и писем Тургенева предприняли в свое время просмотр "Пантеона", стихотворение "Наш век" могло бы попасть по крайней мере в отдел стихотворного "dubia".

Этого не случилось, а случилось другое. В 1976 году А. М. Гаркави атрибутировал (лучше сказать осторожнее - приписал) "Наш век" Некрасову. Аргументация известного некрасоведа была весьма убедительной. "Принадлежность "Нашего века" Некрасову, - указывал исследователь, - с очевидностью доказывается полным совпадением стихов 53-56 ("Доктора свои находки сыплют щедрою рукой. Лечат солью от чахотки И водой от водяной") с известными куплетами из водевиля Некрасова "Шила в мешке не утаишь - девушки под замком не удержишь". Водевиль был поставлен (под псевдонимом Некрасова "Н. А. Перепельский") в Александрийском театре 24 апреля 1841 г.; опубликован в N 4 журнала "Репертуар русского театра" за 1841 г. под тем же псевдонимом. С теми же куплетами почти совпадает и стих 57 "Нашего века":

"В бога здравья тянут воду" (в водевиле: "В бога здравья воду тянут"). Полный текст указанных куплетов - в 1-м явлении 2-й картины водевиля...". 10

Прибавлю, что в отделе "Стихотворения и куплеты" мартовского номера "Пантеона" помещены подписанные произведения А. Н. Струговщикова, Е. П. Ростопчиной, В. Г. Бенедиктова, Иевлева, А. П. Башуцкого; за ними следуют стихотворение "Мелодия" с подписью "Н.Некрасов", "Провинциальный подьячий в Петербурге (Снова

10 Гаркави А. М. Неизвестные строки Н. А. Некрасова // Жанр и композиция литературного произведения: Межвузовский сб. Калининград, 1976. Вып. II. С. 163.

стр. 147


--------------------------------------------------------------------------------

здорово)" с подписью "Феоклист Боб", анонимное "Наш век" и стихотворение "Карета" с подписью "Ф. Кони".

В той же статье А. М. Гаркави предложил на правах dubia включить в корпус стихотворений Некрасова еще одно: "Толк с Новым годом", напечатанное в N 2 "Пантеона" за 1841 год без подписи (в оглавлении подпись - ***) с примечанием: "Эта статья прислана из отдаленной области православного царства русского - и потому так запоздала".

"На принадлежность его Некрасову, - указывал Гаркави, - с большой вероятностью указывают тематические и смысловые совпадения с (...) куплетами "Наш век"; та же тема мистификаций и обманов, связанных с изобретениями; те же или близкие детали: весоходы, газ (осветительный), гальванические штуки (в "Нашем веке" - "гальванические лампы"), бричка без осей (в "Нашем веке" - "экипаж... на колесах трехаршинных") и т. п.". 11

Приписанные А. М. Гаркави Некрасову стихотворения "Наш век" и "Толк с Новым годом" были включены соответственно в основной корпус и раздел "Dubia" академического собрания сочинений поэта. 12

* * *

Наши знания о жизни и творческих занятиях Тургенева и Некрасова в конце 1830-х годов так скудны и отрывочны, что окончательно решить вопрос об авторской принадлежности стихотворения "Наш век", быть может, не удастся никогда. Уверенно можно, пожалуй, только утверждать, что автором этого стихотворения мог быть как Тургенев, так и Некрасов. А далее все пока гадательно. Тургенев мог перед отъездом в Италию передать Ф. А. Кони свое произведение с условием анонимности публикации. И вполне можно допустить, что, переделывая повесть В. Т. Нарежного "Невеста под замком" в водевиль, Некрасов- Перепельский счел себя вправе использовать для куплетов фрагмент из анонимного стихотворения, напечатанного в том же театральном журнале.

Не исключено также, что "Наш век" - собственно некрасовская разработка тургеневского замысла, который стал ему известен через Кони. Более правдоподобным все же мне кажется вариант сознательной контаминации двух взаимодополняющих частей произведения: Тургенев передал Кони свою незавершенную сатиру на журнальных монополистов, а Некрасов дополнил ее юмористическими куплетами о научно-техническом буме. В таком случае легко объясняется противоречие между "злобным" началом и благодушной концовкой "Нашего века".

Возвращаясь к цитированному в начале этой статьи комментарию А. М. Гаркави к первой строфе стихотворения "Т(ургене)ву", беру на себя смелость сказать, что традиционное преувеличение роли гениального В. Г. Белинского в литературной судьбе всех, кто к нему приближался, порою искажает наши представления об их творческом пути.

Тургенев, еще не знакомый с Белинским, уже в конце 1830-х годов был достаточно зрел и независим (ум "светел" и очи "зорки"), чтобы самостоятельно и сознательно вступить "на путь общественной и литературной деятельности". Критику не пришлось много трудиться, чтобы поставить его на этот путь. Сам Белинский с начала личного знакомства был поражен умом, меткостью оценок и зоркостью Тургенева. 3 апреля 1843 года он с восхищением цитирует устные высказывания своего молодого Друга: "Вот что говорит Тургенев о всех Б(акунины)х, и сестрах и братьях, за исключением одного М(ишеля): все они созданы быть не чем другим, как несчастными. Натуры


--------------------------------------------------------------------------------

11 Там же. С. 165.

12 Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. 1981. Т. 1. С. 277-279 и 433-434.

стр. 148


--------------------------------------------------------------------------------

пламенные и порывистые, они лишены глубокого религиозного чувства и потому всегда наклонны наполовину помириться и с самими собою и с действительностию на основании какого-нибудь морального чувствованьица или принципика; у них нет сил прямо смотреть в глаза черту. Как хочешь, Боткин, а тут правды больше, чем во всех наших нападках на них". 13

Другое дело - Некрасов, который многократно признавал, что Белинский выводил его из "литературных бродяг" в высшее писательское сословие и что его "поворот к правде" во многом зависел от "писанья прозой, крит(ических) ст(атей) Белинского, Боткина, Анненкова и др(угих)". 14 Примечательно, однако, что в той же программе воспоминаний, которую поэту не суждено было осуществить, за только что процитированным пунктом следует другой ряд имен - литераторы, о которых он мог сказать: "Мы вышли вместе". Первое место в этом ряду ("Тургенев, Кр<аевский>, Панаев, Панае(ва)" 15 ) занимает Иван Сергеевич.


--------------------------------------------------------------------------------

13 Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1956. Т. 12. С. 152- 153.

14 Некрасов Н.А. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. СПб., 1997. Т. 13, кн. 2. С. 56.

15 Там же.

стр. 149