Феофан Прокопович - один из "птенцов гнезда Петрова", крупнейший идеолог реформ - не нуждается в особом представлении. Давно признано, что он занимает видное место и среди историков Петра I. Однако главный исторический труд Прокоповича до сих пор специально не изучался, что и побудило автора к написанию настоящей статьи.

В 70-е годы XVIII века М. М. Щербатов, разбирая кабинетный архив Петра I, нашел там рукопись "Истории императора Петра Великого" с собственноручными пометками Прокоповича 1 и издал ее как произведение этого известного сподвижника Петра. 2 Щербатов верно усмотрел в сочинении отражение характерных взглядов, "умонастроения" Феофана, отметил он и обилие украинизмов и полонизмов в тексте. Однако историк второй половины XVIII века ошибочно датировал начало создания "Истории..." 1713 годом. Эта дата перешла затем в работы других авторов. И. А. Чистович в своей биографии Прокоповича отрицал принадлежность ему этого сочинения на том основании, что собственноручные замечания Феофана имеются лишь на двадцати первых листах рукописи. 3 Но Чистович ограничился лишь внешней критикой рукописи, не вдаваясь в ее содержание. Вопрос о том, можно ли считать Феофана Прокоповича автором "Истории...", был наиболее подробно рассмотрен Е. Ф. Шмурло. 4 Исследователь тщательно взвесил все "за" и "против" и указал ряд мест в тексте, несомненно принадлежавших перу Феофана. Выделил Шмурло и ряд отрывков, которые, по его мнению, не могли принадлежать этому автору. Однако в последнем случае аргументы историка не всегда представляются убедительными. Несмотря на то что в обобщающих работах по историографии (Л. В. Черепнина, С. Л. Пештича, А. Л. Шапиро и др.) "История..." рассматривалась как труд Прокоповича, вопрос о ее авторстве остается открытым. Между тем анализ содержания "Истории..." и выяснение источников, положенных в ее основу, позволяют шире, чем это сделано до сих пор, выявить авторский текст и оценки, принадлежащие Феофану, высказать дополнительные соображения о принадлежности ему этого сочинения, уточнить его датировку, показать характерные черты Феофана Прокоповича как историка Петровского времени.


--------------------------------------------------------------------------------

1 РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. Оп. 2. Ч. 1. Д. 1.

2 Прокопович Феофан. История императора Петра Великаго, от рождения его до Полтавской баталии, и взятия в плен осталных шведских войск при Переволочне, включительно. СПб., 1773. Далее ссылки на это издание в тексте.

3 Чистович И. А. Феофан Прокопович и его время. СПб., 1868. С. 121-124.

4 Шмурло Е. Ф. Петр Великий в оценке современников и потомства. СПб., 1912. С. 16-18 (прим.).

стр. 158


--------------------------------------------------------------------------------

Следуя античной историографической традиции, автор разделил "Историю..." на четыре книги, каждая из которых является относительно законченным историческим повествованием. 5 Первая книга начинается с воцарения Петра и последовавшего затем стрелецкого восстания 1682 года. Здесь все фактические сведения восходят к официальному летописанию, которое еще продолжалось в Петровское время. Одна из таких летописей, созданных в период реформ, была в конце XVIII века издана Н. А. Львовым. 6 На рукопись аналогичной летописи, восходящую к одному протографу с изданием Львова, указывал А. Н. Насонов. 7 Исследователь предполагал, что ее автором мог быть Г. Скорняков- Писарев. Изложение Феофана не выходит за рамки фактов, сообщаемых в летописи, изданной Львовым. События описываются в той же последовательности. Целиком заимствован из летописи список жертв бунта и речи восставших стрельцов. Приведем, например, описание расправы стрельцов с неугодными им лицами.

"Подробная летопись...":

"Перед убийством коегождо из вышеупомянутых лиц, проповедник в крузе мятежничьем стоящий изъявляше, аки бы за вины и злодейства достойно казни; прочий же вопиюще: любо! А кто умолчит, или воздыхнет от жалости, тех люто биюще, овых же и до смерти побиша". 8

"История..." Прокоповича:

"Перед всяким же таковым убийством един от среди бунтовщиков кричал: любо ли? На который крик и от бунта и от народа, аще бы кто и не хотел, махал шапками, криком же отвещано: любо! любо! А молчащие, наипаче же, кто не могл утаити жалости, биены были смертно, а иные и до смерти убиены" (с. 3, см. также с. 2, 8). 9

Даже из приведенного примера видна тенденциозность Прокоповича: в летописном известии есть намек на какое-то подобие суда над боярами ("аки бы за вины и злодейства"), у Феофана же остается лишь картина жестокой и бессмысленной расправы. В целом летописные сведения о стрелецком бунте у Феофана несколько сокращены и подвергнуты литературному и смысловому редактированию. Главную причину восстания автор "Истории...", подобно летописцу, видит в придворной борьбе, в несогласии "между Сенатом и от чина духовного сановитыми" по вопросу о наследовании престола. При этом он отмечает, что стрельцы "давно к бунту единомыслены и готовы были". Летописец, а за ним и большинство авторов XVIII века подчеркивали в качестве причины восстания злые козни Милославских и царевны Софьи. У Феофана же опущено все, что касается Милославских. "В народе и в полках стрелецких" действуют у него безымянные "молвотворы". Считая претензии Софьи на престол необоснованными, Феофан вместе с тем выражал сомнение, была ли она "толиком смущениям согласна, либо простым властолюбием объята?" Пытаясь, таким образом, затушевать связь правящих кругов с восставшими, Феофан был склонен видеть в этом движении народный бунт. Он писал о связи восставших со старообрядцами, а также о разгроме стрельцами Холопьего приказа: "похитив дела крепостных боярских людей, которые в холопьем приказе были, все изодрали и на площади разметали". (В одной из своих работ Прокопович прямо


--------------------------------------------------------------------------------

5 О своей приверженности к античным образцам историографии Прокопович ранее заявлял в своей "Риторике". См.: Прокопович Феофан. Фiлософськи твори. Кiiв, 1979. Т. 1. С. 336-353.

6 Подробная летопись от начала России до Полтавской баталии. СПб., 1799. Ч. 1-4.

7 Насонов А. Н. Летописные памятники хранилищ Москвы (новые материалы) // Проблемы источниковедения. М., 1955. Вып. 4. С. 281.

8 Подробная летопись... Ч. 4. С. 89. См. также с. 85, 87, 115.

9 Летописные подробности о стрелецком бунте перейдут затем в писания А. А. Матвеева и П. Н. Крекшина (см.: Записки русских людей. События времен Петра Великого / Изд. И. П. Сахарова. СПб., 1841. С. 22, 24, 25; 33, 34, 35 (2-я паг.)).

стр. 159


--------------------------------------------------------------------------------

называл восстание 1682 года "мятежом народным"). 10 Вопреки своему источнику и исторической действительности, автор "Истории..." от себя добавил о якобы последовавшем наказании восставших: "токмо главные их бунтовщики казнены смертию". Также вопреки действительности, он посчитал возможным подчеркнуть роль десятилетнего Петра в усмирении мятежа и указать на участие столь юного царя в решении государственных дел. В целом Феофан Прокопович несколько выпадает из официальной историографии XVIII века в оценке восстания 1682 года.

Коротко и поверхностно описываются в "Истории..." события до Великого посольства 1697 года. Ошибки в этой части сочинения Прокоповича отмечал еще историк XVIII века И. И. Голиков. 11 Как и сам Петр I, Феофан отрицательно оценивал правление Софьи. Он упрекает ее в ведении неудачной и "самовольной" войны с Крымом, не учитывая, что это было условием Вечного мира с Польшей, а также в несправедливой замене гетмана Самойловича Иваном Мазепой. Сообщая о "нептуновых потехах" Петра, автор указывал на необходимость использовать в качестве дополнительного источника предисловие царя к Морскому уставу, которое редактировал сам Феофан. Очень приблизительное освещение Азовских походов дается вне связи с фактом строительства флота в Воронеже. Автор, видимо, сознавал неточность в описании этих сюжетов и сделал пометку в рукописи: "Справиться надобе, когда на ботике научил государь: прежде или до взятия Азова". 12 Но вместе с тем Феофан, как уроженец Украины, не преминул вспомнить о разгроме войском Б. П. Шереметева крепости Кизикерман на Днепре (об этом он упоминал еще в "Слове похвальном" в 1709 году).

Дальнейшее изложение в "Истории..." строится на основании "Журнала государя Петра I" Г. Гюйссена. 13 Источниками последнего, в свою очередь, были походные журналы Петра I. 14 При этом Феофан, вероятно, работал не с самим журналом, а со специально подготовленным для него сокращением - "экстрактом". 15 Привлечение такого достоверного и подробного источника, как "Журнал" Гюйссена, делает изложение Феофана более насыщенным и стройным. При этом автор стремился придать своей "Истории..." концептуальное единство.

Завершая первую книгу "Истории..." описанием путешествия Петра I за границу, Феофан подводит читателя к пониманию "новых" причин Северной войны. Главное внимание уделено обидам, нанесенным лично Петру рижским губернатором Дальбергом во время пребывания Великого посольства в принадлежащей шведам Риге. Таким образом, вопрос о ближайших причинах войны решается автором в морально- психологическом плане: указывается на "лай" и "укоризны на весь народ Российский" со стороны шведов; "и тако война великая в Риге тогда от губернатора онаго засеяна" (с. 19-21). 16 С акцентом на психологические причины трактуется автором и неудача стрелецкого бунта 1698 года: "в кратком времени великим побеждены страхом".


--------------------------------------------------------------------------------

10 Моисеева Г. Н. Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века. Л., 1980. С. 34.

11 Голиков И. И. Дополнение к деяниям Петра Великого. М., 1790. Т. 4. С. 222; Т. 5. С 290.

12 РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. Оп. 2. Ч. 1. Д. 1. Л. 14.

13 Опубликован в издании: Туманский Ф. О. Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях... Петра Великого. СПб., 1787. Ч. 3; СПб., 1788. Ч. 8.

14 Пештич С. Л. Русская историография XVIII века. Л., 1961. Ч. 1. С. 127-138.

15 Об этом свидетельствует, например, то, что в собственноручном примечании Феофана говорится о необходимости внести в текст название корабля, построенного Петром на верфи в Саардаме. А между тем у Гюйссена он назван: "Св. Петр и Павел" (см.: Туманский Ф. О. Указ. соч. Ч. 3. С. 54).

16 Так же трактуется этот сюжет и в одном из панегириков Феофана (см.: Прокопович Феофан. Слова и речи... СПб., 1760. Ч. 1. С. 151; ср.: Туманский Ф. О. Указ. соч. Ч. 3. С.185-189).

стр. 160


--------------------------------------------------------------------------------

Вторая книга "Истории..." начинается с описания "давних" причин Северной войны. Автор, следуя за Гюйссеном, обосновывает исторические права России на побережье Балтийского моря. Обращаясь к истории Смутного времени, когда Швеция воспользовалась тяжелым положением Российского государства и присвоила побережье Финского залива, автор-проповедник приводит характерное образное сравнение: приглашенные Василием Шуйским шведы "были помощницы подобные оным, которые на пожаре под видом пособия хозяйские вещи похищают". Феофан вслед за Гюйссеном приводит ошибочную дату смерти царя Федора Ивановича, а также ошибочно называет Шуйского Иваном Васильевичем (с. 29, 30, 31). 17

После небольшого экскурса в события Смутного времени следует описание начального периода Северной войны. Апологетический характер взглядов Прокоповича проявился в стремлении сгладить тяжесть Нарвского поражения 1700 года, произошедшего, как он считал, из-за измены иностранных офицеров и вероломства шведов, а также из- за отсутствия царя под Нарвой. Сам Петр I более реалистично подходил к оценке Нарвы: отмечал неподготовленность русских войск, указывал на значение этого тяжелого урока для дальнейших успехов. 18

Феофан Прокопович хорошо знал стремление Петра I быть примером своим подданным в ратных и мирных трудах. На этом основании автор "Истории..." приписывал Петру речь, обращенную к солдатам под Архангельском. Главная мысль ее звучит в последней фразе: "не усумневаюся, что имеет у вас силу повеление мое, однако хощу, да смотрите на приклад мой" (с. 45). Везде выставляя на первый план действия самого монарха, Феофан явно преувеличивал личное участие Петра в штурме Нотебурга и во взятии Нарвы. В "Журнале" Гюйссена было отмечено участие царя во взятии гвардейцами на 30 лодках двух шведских кораблей (1703). На этой основе Феофан живописал, "как на неприятельские корабли взошли, куда сам царь первый с огнем гранатовым вскочил" (с. 64). 19

Следующую книгу "Истории..." открывает описание Петербурга. По логике автора основание города на Неве - это "плод есть описанных доселе викторий". Принадлежность Феофану описания Петербурга и первоначального вида этих мест не должна вызывать сомнений. 20 Успешное строительство новой столицы Феофан прославлял еще в 1716 году, когда приехал в Петербург. 21 В "Истории..." автор рисует панораму города, которую можно датировать примерно 1718 годом. Не исключено, что автору было знакомо "Точное известие о ...крепости в городе Санкт- Петербург...", изданное на немецком языке в Лейпциге в 1713 году. 22 Феофан, как и автор "Точного известия...", изображает выбор Петром места для построения Петербурга и дает описание города по островам, на которых он расположен. Впрочем, Прокопович не мог во всем следовать иностранному автору. Он не стал повторять за ним, что на строительство Петербурга было согнано множество людей, что землю рабочие носили в полах своей одежды и "даже будто бы свыше ста тысяч при этом погибло". Причину быстрого строительства Петербурга автор "Истории..." видит не в тяжелом труде, ведущем к гибели подневольных рабочих,


--------------------------------------------------------------------------------

17 Ср.: Туманский Ф. О. Указ. соч. Ч. 3. С. 127.

18 Журнал, или Поденная записка... Петра Великого... СПб., 1770. Ч. 1. С. 24. "

19 Ср.: Туманский Ф. О. Указ. соч. Ч. 3. С. 339.

20 См.: Шмурло Е. Ф. Указ. соч. С. 17 (прим.). Описание вида невских берегов, по-видимому, было использовано А. С. Пушкиным, в библиотеке которого была "История..." Феофана. "Было на нем (острове. - С. М.) Чухонское жилье, несколько промеж хврастьем, рыболовных хижин; а острова прочие густым лесом заросшие стояли; а между лесами оными мало негде сухой земли, везде мокрота и грязь, так, что не угодный и проход в них был". Ср. у Пушкина: "По мшистым, топким берегам Чернели избы здесь и там. Приют убогого чухонца; И лес, неведомый лучам В тумане спрятанного солнца, Кругом шумел".

21 См.: Прокопович Феофан. Слова и речи... Ч. 1. С. 112- 113.

22 См.: Беспятых Ю. Н. Петербург Петра I в иностранных описаниях. Л., 1991. С. 47- 90.

стр. 161


--------------------------------------------------------------------------------

а в том, что строительство велось под присмотром царя и его приближенных. Сюжеты, посвященные гражданской жизни, вроде описания Петербурга, придают труду Прокоповича известное своеобразие. Но основное внимание по традиции того времени уделено военным событиям.

Первые победы в Прибалтике имели в глазах Прокоповича не только военно-стратегическое, но и большое моральное значение, ибо привели к устрашению врага. "Слава прежних дел... бескровную подала победу": без боя были взяты Копорье и Ямбург. Это утверждение автора не вполне соответствует действительности, но зато отвечает его апологетической концепции. В этом же духе описываются дальнейшие действия русской армии и овладение в 1704 году Дерптом, Нарвой и Ивангородом. Например, взятие Ивангорода - "виктория бескровная от нарвской виктории рожденная".

С 1705 года военные действия переносятся в Литву и Курляндию, а затем приближаются к Украине: "был близкий догад, что в Малую Россию войти, и оттуда угодно и в городы Великороссийские простираться мыслит Швед". 4 июля 1706 года Петр был "многонародно и радостно" встречен в Киеве, а 5 июля Феофан приветствовал царя похвальным словом в Софийском соборе. В "Истории..." он не преминул упомянуть о том, что царь "нарочитым проповедническим приветствием почтен был". Здесь же дается краткое описание Киева с его древностями и "святостью". С явным пристрастием говорится о Киево-Печерском монастыре, положение которого "зело красиво и весело есть". А любознательного читателя Феофан отсылает к хорошо знакомым автору "изданным историям" о Киеве. Далее повествуется о том, что в Киеве Петр заложил крепость. При ее освящении первая роль принадлежала местоблюстителю патриаршего престола Стефану Яворскому. То, что в "Истории..." упоминается Яворский и говорится о его "мудрости", послужило для Е. Ф. Шмурло аргументом против авторства Феофана, ибо эти церковные деятели враждовали между собой. 23 Однако "похвала" не выражает мнения самого автора "Истории...". По его словам, государь "усмотрел" в Яворском мудрость. К тому же известно, что даже враги признавали ораторский талант Яворского.

Как знаток описывает Прокопович городок Жолкву, где находились зимние квартиры русской армии с конца 1706 года: огромный и великолепный дворец короля Яна Собеского, украшенный картинами и шпалерами; парк, устроенный на итальянский манер, с китайскими деревьями и фонтанами, переходящий в рощи, изобилующие дичью. Примечательно, что в своей "Риторике", в трактате о методе написания истории, Феофан указывал на необходимость для историка посещения и точного изображения тех мест, где происходило недавнее событие. 24 В "Истории..." довольно часты такие описания, когда автор старается "места оные аки на живописной доске описанием представить перед очи". Сообщая подробности о Жолкве, Феофан ни слова не говорит о Жолковском плане, принятом на военном совете в апреле 1707 года и определившем дальнейшую стратегию военных действий. Это является упущением историка, который по своему положению был далек от военных дел.

Третья книга "Истории..." доведена до середины 1708 года, когда войска Карла XII подошли к границам России. В заключение Феофан сообщает о победе казаков над небольшим вражеским отрядом. Этому незначительному факту автор придает пророческое значение: "первое шведов несчастье" предвещало, по его мнению, "их в Малой России будущие злоключения".

Заключительная часть "Истории..." посвящена событиям 1708-1709 годов, во многом определившим исход борьбы со Швецией. Описанию похода Карла XII в Россию предшествует яркая, психологически тонкая характеристика гетмана Мазепы.


--------------------------------------------------------------------------------

23 Шмурло Е. Ф. Указ. соч. С. 17 (прим.).

24 Прокопович Феофан. Фiлсофськи твори. Т. 1. С. 339.

стр. 162


--------------------------------------------------------------------------------

Автор живописует коварство, проницательность и непомерное честолюбие гетмана-изменника. Главную причину измены Феофан объясняет психологически. Он видит ее в польском воспитании Мазепы: "понеже в юном возрасте в польских дворах служил, и всем тамошним нравам приобыкл". Давно замечено, что никто, кроме Феофана, по языку, таланту и наблюдательности не мог в тогдашней России так написать о Мазепе. 25 .В обличительную речь вклинивается живое воспоминание Феофана, раскрывающее давние изменнические намерения Мазепы: "быв одного времени в Академии Киевской, и увидев великих школ каменных начатое строение, обратився к учителям сие сказал слово: "стройте, рече, да не вем, вам ли тут учити доведется"" (с. 158). Феофан хорошо знал Мазепу и даже прежде прославлял его как благодетеля Киево-Печерского монастыря. В "Истории..." сообщается о том, как Мазепа еще в 1705 году на пиру у княгини Дульской вступил в сговор с поляками. Феофан настойчиво указывает на существование предварительной договоренности между Мазепой, поляками и Карлом XII о совместном плане военных действий. Готовясь к встрече поляков и шведов на Украине, Мазепа "укрепил и провиантом довольным наполнил" Батурин и другие города. Часть своей казны он укрыл в Киево- Печерском монастыре. Феофан, принадлежавший в свое время к монастырской верхушке, далее сообщает, что киевский губернатор Голицын, "получив от доброжелательных людей известие о казнах Мазепиных в Киевопечерской обители... крыемых, не трудно и сию и оную отобрал" (с. 161, 190). Много лет спустя, оказавшись в трудных обстоятельствах, Феофан вспомнил об услуге, оказанной правительству "в прошлых 1708 и 1709 годах, когда Мазепина измена была и введенный оною в отечество неприятель". 26 Не с этой ли казной была связана услуга Феофана правительству?

Измена Мазепы рисуется автором как обстоятельство, определившее если не сам поход Карла XII в Россию, то, по крайней мере, его направление. К этому мнению впоследствии склонялся и Петр I.

Ход военных действий 1708-1709 годов в "Истории..." излагается по Гюйссену, но с присущей Феофану тенденцией преуменьшения неудач русских войск и преувеличения потерь шведов. Феофан подчеркивал личное участие царя в сражении при Лесной, где тот "изнемог и оледенев, принужден был почити на неизвестном месте, не ведая стана своего". Автор высоко оценивал разгром корпуса Левенгаупта ("неприятель аки бы другой руки отсечением немощен сотворился"). Феофан, подобно Петру, указывал, что победа при Лесной была залогом успеха под Полтавой ("самая Полтавская жатва под Пропойском была сеяна"). Как обычно, Феофан отмечал моральные последствия этого поражения шведов: известие о поражении Левенгаупта "как короля, так и всю армию печали и страха наполнило". В один ряд с этим событием автор ставит разорение войсками Меншикова Батурина, где Мазепой были сосредоточены крайне необходимые шведам припасы. Автор "Истории..." всегда подчеркивал свое почтение к Меншикову.

Враждебность Прокоповича к народным восстаниям (бунтовщиков он ставил в один ряд с внешними врагами государства) проявилась в его попытке связать измену Мазепы с восстанием К. Булавина (с. 163). В то же время Феофан отмечал, что украинский народ не пошел за Мазепой: "народ малороссийский... с природы от поляков отвращен". Более того, приход шведов на Украину вызывал сопротивление народных масс: "мужики малороссийские, где могут воинско действуют, и в некотором при Десне местечке... с полтораста человек шведов порубили, а часть в полон взяли" (с. 189).

Большое внимание автор уделяет действиям запорожских казаков. Он перечисляет их провинности перед царем, начиная с помощи К. Булавину и кончая


--------------------------------------------------------------------------------

25 Морозов П. О. Феофан Прокопович как писатель. СПб., 1880. С. 308.

26 Чистович И.А. Указ. соч. С. 15.

стр. 163


--------------------------------------------------------------------------------

сговором запорожской верхушки с Мазепой. В "Истории..." дается довольно обстоятельный очерк жизни Запорожской Сечи со времен короля Стефана Батория (с. 198-295). Со знанием дела рассказывает Прокопович о занятиях, общественном устройстве и обычаях казаков. Отмечает их положительную роль в борьбе против турок и татар. Но после Б. Хмельницкого, по словам Феофана, казаки "самовластием, безчинием, бунтами... имя свое оскаредили". Так автор стремился показать вред казацкой вольницы для Российского государства и историческую оправданность ее разгрома Петром I.

Только применительно к военной кампании 1709 года автор говорит о стратегическом плане русского командования: измотать врага до главной баталии, "проволочить оному времени к большему людем его стужению и голоду". Неудачные попытки шведов весной 1709 года захватить Полтаву Феофан рассматривает как предупреждение судьбы Карлу XII: "и будто нарочно упоминала его фортуна о находящем злоключении", когда он "ранен был в ногу ручною с города стрельбою". Здесь автор допускает неточность: Карл был ранен в случайной ночной стычке с казачьим разъездом.

Наиболее яркие страницы "Истории..." посвящены знаменитой Полтавской битве. Этот сюжет был хорошо знаком Прокоповичу, трижды прославлявшему ее ранее в своих "Похвальных словах". Как историк, Феофан первым из авторов-современников дал подробное описание местности, где проходило сражение, при этом отметил значение построенных заранее земляных укреплений. Это придало его изложению ясность и наглядность. В своем описании автор, вероятно, использовал современную карту Полтавского сражения в составе "Книги Марсовой". Оригинальным является замечание автора о том, что "царь Петр не мыслил давать баталии" 27 июня, когда неприятель "по обыклой своей запальчивости упредил наших нападение". Феофан впервые в исторической литературе передает самоуверенную и хвастливую речь Карла XII, который "в поле к баталии приготовляющимся солдатам не велел хлеба брать, сказывая, что в русском обозе обедать им подабает" (с. 207-208). Ход сражения автор "Истории..." описывает, следуя тексту обстоятельной реляции, разосланной с места события. Основные этапы сражения в изложении Феофана таковы: шведская армия с большими потерями прорвалась сквозь русские редуты, не сумев овладеть ими; русская конница организованно отошла на правый фланг укрепленного лагеря; обе армии приготовились к решающей схватке. В этот кульминационный момент Феофан вкладывает в уста Петра I знаменитую речь, обращенную к солдатам. Речь царя перед битвой приводил и Г. Гюйссен, материалами которого пользовался Феофан. Основные мысли приведенной Гюйссеном речи следующие: солдаты должны следовать примеру своего монарха ("сделайте, братия, так, как я буду делать") и "за победою после трудов возпоследует покой". 27 Эти идеи, несомненно, отвечали политическим взглядам самого Петра I, считавшего себя "добрым приводцем" своего народа. Мысль о благах последующей мирной жизни также жила в сознании царя. Она была высказана им позже по случаю заключения Ништадтского мира. Однако Феофана такое содержание речи не вполне устраивало. О пользе царского примера для подчиненных он уже говорил в своем сочинении. В условиях затянувшейся войны, вероятно, показалось неуместным говорить применительно к 1709 году о "покое".

Речь, сочиненная Феофаном Прокоповичем (с. 212), совершенна по форме и является образцом новой идеологии Петровского времени. В ней подчеркивается, что предстоящая битва решает судьбу страны, судьбу Петровских реформ, цель которых "в лучший вид отродиться России". Царь призывает солдат сражаться не за Петра, "но за государство, Петру врученное, за род свой, за народ всероссийский", т. е. разделяет понятие "государя" и "государства". В духе теории "общественного


--------------------------------------------------------------------------------

27 Туманский Ф. О. Указ. соч. Ч. 8. С. 92.

стр. 164


--------------------------------------------------------------------------------

договора" Петр представлен здесь как олицетворение высших государственных интересов, как носитель идеи "общего блага". В этой речи отразились изменения, произошедшие в политической идеологии России в период реформ. Исследователи давно обратили внимание на сходство общественно-политических взглядов Петра I и Феофана Прокоповича. Созвучными были их представления о сущности царской власти, о службе монарха государственным интересам, их понимание "общего блага". Лишь это в какой-то степени оправдывает включение составленной Феофаном речи в издание "Письма и бумаги императора Петра Великого". 28 "Книжное" происхождение этой речи несомненно.

В "Истории...", как и в других своих сочинениях, Прокопович неизменно подчеркивает личное участие Петра I в битве и его отвагу: "царь Петр в самом жестоком огню пребывал, и воинство приводя действовал, и шляпа на нем пулею прострелена; так недалече смерть ходила". Прославляя Петра, Феофан напоминал и о смелости его противника: "король шведский на носилках к баталии носити себя велел". Как и Петр I, Феофан с удовлетворением отмечал, что в решающей схватке с врагом участвовала не вся русская армия, а лишь ее первая линия.

Оценка исторического значения "Полтавской баталии" почти дословно перешла в "Историю..." из "Похвального слова", произнесенного Феофаном в 1717 году. Автор лишь подчеркнул морально- психологические последствия победы: "И се есть славная виктория Полтавская, которая и иных многих скоро по ней бывших викторий матерь нарещися может... и под Полтавою... сеялось, что скоро в Ливонии, Карелии, Финляндии и на иных местах не трудно пожала Россия; сей бо виктории слухом пораженные сердца неприятельские, не могли и в прочих акциях воинству Российскому долго противиться" (с. 214-215). 29

Эффектное завершение "Истории..." Полтавской победой и пленением шведов под Переволочной полностью отвечает представлениям Прокоповича о правилах историографии: замечательное окончание, по его мнению, придает историческому сочинению особую привлекательность. 30

Содержание "Истории..." позволяет уточнить дату ее создания. М. М. Щербатов на основании слов автора, что Петербург "за время десятолетнее так населен и так многими здании... велелепен показался", датировал начало работы над сочинением 1713 годом. Такую же датировку поддержал С. Л. Пештич. Щербатов ошибочно полагал, что Феофан переселился в Петербург сразу после встречи с Петром в 1709 году. В действительности же его не было в новой столице до 1716 года. Лишь около 1715 года был составлен основной источник "Истории..." - "Журнал" Г. Гюйссена. Наконец, панорама Петербурга, которую рисует автор "Истории...", дает возможность датировать его работу примерно 1718 годом. Здесь подробно описываются Петровские ворота Петропавловской крепости, завершенные в 1718 году, говорится об архитекторе Ж.-Б. Леблоне ("призван есть славный архитект из Парижа"), умершем в 1719 году. Это, пожалуй, единственное достоверное указание на время составления "Истории...". Из переписки Феофана с Петром I известно, что он активно работал над каким-то историческим сочинением в 1722 году. 31 Однако в этом случае не ясно, продолжалась ли работа над "Историей..." или речь идет о "Гистории Свойской войны", в создании которой Прокопович принимал участие наряду с другими авторами. До последнего времени считалось, что Феофан работал над своей "Историей..." и в 1723 году. Эту дату получали, анализируя то место в сочинении, где указано, что Запорожье "стояло под монархией Российской 56 лет". Прибавляя 56 лет к дате Андрусовского перемирия (1667), получали 1723 год. Однако в рукописи "Истории..." эта цифра (56)


--------------------------------------------------------------------------------

28 Письма и бумаги имп. Петра Великого. М.; Л., 1950. Вып. 1. Т. 9. С. 226.

29 Ср.: Прокопович Феофан. Слова и речи... Ч. 1. С. 162.

30 Прокопович Феофан. Фiлософьски твори. С. 337.

31 Чистович И. А. Указ. соч. С. 121.

стр. 165


--------------------------------------------------------------------------------

отсутствует (для нее оставлено свободное место). 32 Таким образом, эта дата не подтверждается.

В основу "Истории..." были положены многочисленные источники: материалы официального летописания и государственного законодательства, реляции о сражениях и современные карты в составе "Книги Марсовой", личные наблюдения автора и устная традиция. Основным же источником фактов для "Истории..." Феофана послужил "Журнал государя Петра I" Г. Гюйссена. Нельзя согласиться с утверждением Е. Ф. Шмурло, что труд Феофана - это лишь сокращенный пересказ одной из редакций "Гистории Свойской войны". Все параллели "Истории..." Феофана с "Гисторией...", указанные Шмурло, восходят к их общему источнику - сочинению Гюйссена.

Работая над "Историей...", Феофан имел подготовленный для него "экстракт" - свод выписок, расположенных в хронологическом порядке. Авторская работа, как это было принято в Петровское время, состояла в интерпретации, дополнении, редактировании и литературной обработке имеющегося материала. Методы интерпретации фактов, большое внимание к украинским сюжетам, литературные приемы изложения, наконец, текстовые совпадения с другими сочинениями автора свидетельствуют о принадлежности этого сочинения Феофану Прокоповичу.

События Петровского времени находят у Прокоповича рационалистическое объяснение. Указывая на связь происшествий, автор показывает, как "начатки", "семена" приносят свои "плоды", и каждое происшествие "не точию прошлых дел плод есть, но и последующих семя". Причинность он чаще всего трактует в морально- психологическом плане. При этом решающую роль у Феофана играют не психологические побуждения отдельной личности, а общественное мнение. Яркое подтверждение тому - трактовка им причин войны, значения побед русской армии, включение в текст "Истории..." речей и манифестов, обращенных к массам. Поучительный характер сочинения Прокоповича, его неустанная пропаганда дел Петра I свидетельствуют о том, какое большое значение придавал он формированию общественного мнения, способствующего преобразованиям. Как идеолог абсолютизма, Прокопович отводил большую роль в истории монарху, не забывая при этом традиционной идеи о богоустановленности царской власти.

"История..." Феофана Прокоповича находится в полном соответствии с его взглядами на историографию, изложенными ранее в курсе "Риторики". Не избежал Феофан лишь одной указанной там "опасности" - увлеченности, пристрастности в изложении событий.

М. М. Щербатов, издавая в 1773 году "Историю..." Феофана Прокоповича, отмечал с высоты своего времени и достоинства и недостатки этого сочинения. Щербатов писал, что автор не мог "объяснить все тайные причины, которые давали действие общевидимым делам". Автор второй половины XVIII века осуждал политическое "умоначертание" Феофана, его лесть и угождение сильным мира сего и в целом недооценивал его труд, бывший одним из первых в своем роде. Объясняя ход событий не только волей государственных деятелей, но и влиянием общественных настроений, Феофан закладывал основы прагматической историографии в России.

Однако концептуальное единство, проявившееся в описании событий Петровского времени, не распространялось на понимание Феофаном исторического процесса в целом. Он не видел связи современности с предшествующей эпохой, считая, "что от жития нашего прошло, то все умерло". Перемены, произошедшие при Петре I, он пропагандировал как полное обновление страны. Россия - статуя, созданная Петром I, - эта афористическая, но антиисторическая по сути мысль варьировалась в сочинениях Феофана Прокоповича и воспринималась современниками как символ своего времени.


--------------------------------------------------------------------------------

32 РГАДА. Ф. 9. Отд. 1. Оп. 2. Ч. 1. Д. 1. Л. 182.

стр. 166