"Благодарность" (1840) - одно из наиболее значимых для Блока произведений Лермонтова, которое он воспринимал глубоко и личностно. Лейтмотивы "Благодарности" не раз возникают в блоковской лирике, высвечивая отдельные грани духовного мира поэта-символиста. Очевидные реминисценции и переклички уже отмечены исследователями, однако целостного анализа этого сюжета пока еще нет. Между тем данная тема заслуживает, на мой взгляд, специального рассмотрения.

1

В раннем стихотворении "Моей матери" ("Друг, посмотри, как в равнине небесной...", 1898) Блок использовал лермонтовский образ из "Благодарности", несколько видоизменив его, включив в иной поэтический контекст:

Друг, посмотри, как в равнине небесной Дымные тучки плывут под луной, Видишь, прорезал эфир бестелесный Свет ее бледный, бездушный, пустой?

стр. 173


--------------------------------------------------------------------------------

Полно смотреть в это звездное море, Полно стремиться к холодной луне! Мало ли счастья в житейском просторе? Мало ли жару в сердечном огне?

Месяц холодный тебе не ответит, Звезд отдаленных достигнуть нет сил... Холод могильный везде тебя встретит В дальней стране безотрадных светил...(1)

Строка "Мало ли жару в сердечном огне?" перекликается с лермонтовским "За жар души, растраченный в пустыне". Сходство, кажется, случайное и внешнее. Но это не так.

"Жар души" - одна из тех строгих метафорических формул, которые многое значили для Блока. Сам он нигде не расшифровывал ее. Но кое-что помогает прояснить комментарий М. А. Бекетовой к заключительной фразе письма Блока к матери от 21 декабря 1906 года ("О жаре души не могу сейчас ничего сказать"): ""Жар души" - выражение, взятое из стихотворен<ия> Лермонтова "Благодарность" <...>. Этими словами принято было у нас с матерью Блока, что было известно и ему, обозначать иносказательно романические чувства" (1, 419). Конечно, Лермонтов в своем стихотворении подразумевал не только "романические", но и - шире - романтические чувства. И чуткий Блок об этом наверняка знал. Но в обращении к матери он говорил прежде всего о "земной" любви, о прелести реального мира.

В стихотворении Лермонтова воедино слиты романтическая ирония и особого рода пессимизм. Стихотворение Блока, напротив, - жизнеутверждающе, полно доверия к земному бытию, к житейским радостям. Подобное настроение выражено в другом его раннем стихотворении - "Мой монастырь, где я томлюсь безбожно..." (1900):

Где новый скит? Где монастырь мой новый? Не в небесах, где гробовая тьма, А на земле - и пошлый и здоровый, Где все найду, когда сойду с ума!..

(1, 40)

Нельзя, конечно, сказать, что юный Блок не испытывал никаких разочарований и разуверений. Но все же горький скептицизм Лермонтова, ощутимый в "Благодарности", он тогда вряд ли разделял. Это была скрытая (сознательная или невольная) поэтическая полемика. "Жар души" можно растратить, отказываясь от волнений земной жизни, от веры в людей, в лучшую участь, уносясь духом в "холодные пустыни". Но отраднее, призывал Блок, сохранить "сердечный огонь", теплоту и свежесть чувств.

Лермонтова всегда, особенно в конце пути, одолевали предчувствия драматических событий в его судьбе. Независимо от того, идет ли речь в "Благодарности" о богоборчестве или о смерти, трагический пафос стихотворения очевиден. Еще Белинский отмечал, что в стихах Лермонтова "нет надежды, они поражают душу читателя безотрадности", безверием в жизнь и чувства человеческие, при жажде жизни и избытке чувства..."(2) На мой взгляд, довольно точно характеризуют "Благодарность" слова критика, сказанные по поводу стихотворения "И скучно, и грустно, и некому руку подать...": "Страшен этот глухой, могильный голос подземного


--------------------------------------------------------------------------------

1 Блок А. А. Полн. собр. соч. и писем: В 20 т. М., 1997. Т. 1. С. 14. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте с указанием в скобках тома и страницы.

2 Белинский В. Г. Избр. эстетические работы: В 2 т. М.. 1986. Т. 1. С. 491.

стр. 174


--------------------------------------------------------------------------------

страдания, нездешней муки, этот потрясающий душу реквием всех надежд, всех чувств человеческих, всех обаяний жизни! <...> Это не минута духовной дисгармонии, сердечного отчаяния: это - похоронная песня всей жизни!"(3) В "Благодарности" отразилось отчаяние человека, прожившего в своем сознании огромную жизнь.

Надежд на человеческое счастье почти нет, но есть романтический стоицизм, позволяющий поэту жить и творить. В этом Лермонтов и Блок были сходны в свои восемнадцать лет. Лермонтов в 1832 году писал:

Я жить хочу! Хочу печали Любви и счастию назло...

Блок словно вторил:

Я жить хочу, хоть здесь и счастья нет, И нечем сердцу веселиться...

(1, 23)

Однако трагическую окраску "Благодарности" Блок в период "Ante Lucem" воспринимал как антитезу своему юношескому потаенному оптимизму. Лирический герой юного Блока скорее умозрительно переживал романтический разлад между "небом" и "землей", он принимал жизнь как движение к далекому Идеалу, который как-то связан и с реальностью, и с горними сферами. Ирония, горестная болезнь души, имела сильную власть над Лермонтовым в период создания "Благодарности". Юный Блок, зная об этой стихии, пока легко боролся с нею.

2

Непосредственно к стихотворению "Благодарность" Блок обратился в 1907 году, когда рождался цикл "Заклятие огнем и мраком". Он привел его в качестве эпиграфа, исключив последние три строки. Эпиграф этот - один из ключей к пониманию цикла, о чем уже писали исследователи, касаясь темы "Блок и Лермонтов" (2, 843).

Блок по-своему использовал возможность двоякого прочтения "Благодарности": как обращение к Богу и как обращение к любимой женщине. Известно, что цикл, являющийся как бы продолжением "Снежной Маски", посвящен Н. Н. Волоховой. Однако в сознании поэта жило и другое близкое ему имя, с которым могли быть связаны мотивы цикла, - Л. Д. Блок. Так, в июле 1908 года, уже после публикации стихов в "Весах" (1908. ? 3), он писал своей жене: "...все ту же глубокую тайну, мне одному ведомую, я ношу в себе - один. Никто в мире о ней не знает. <...> Но без тебя я не узнал бы этой тайны. И, значит, к тебе относил я слова: "За все, за все тебя благодарю я...", как, может быть, все, что я писал, думал, чем жил, от чего так устала душа, - относилось к тебе".(4) Примечательно, что в рукописи и в журнальной публикации первая строка эпиграфа выглядела так: "За все, за все Тебя благодарю я:". Позднее, при подготовке книги "Снежная ночь" (1912), Блок привел ее в соответствие с каноническим текстом. Почему? Трудно ответить однозначно. Возможно, зная, что в "Благодарности" подспудно подразумевался Всевышний, Блок, создавая свой поэтический контекст, постарался избежать двусмысленности; он благодарил за пережитые восторги и муки любимую женщину.


--------------------------------------------------------------------------------

3 Там же. С.515.

4 блока. Собр. соч.: В 8 т. М.; Л. 1963. Т. 8.С. 246 - 247.

стр. 175


--------------------------------------------------------------------------------

Чтобы акцентировать нужный ему смысл. Блок не привел заключительные строки лермонтовского стихотворения:

За все, чем я обманут в жизни был... Устрой лишь так, чтобы тебя отныне Недолго я еще благодарил.

Уже многое к тому времени познав, во многом разочаровавшись. Блок все-таки внутренне отвергает саркастическую иронию Лермонтова. Особенно явственно это выразилось в первом стихотворении цикла:

О, весна без конца и без краю - Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую звоном щита!

(2,185)

Мятежное, восторженное чувство любви героя блоковского цикла рождает слова "гимна", воспевающего жизнь. Блок, как и Лермонтов, познал и "тайные мучения страстей", и "горечь слез" ("область плача"), и неудачи, и вражду, но, "ненавидя, кляня и любя", мужественно принял мир таким, каков он есть. Приятие это досталось ему дорогой ценой - ценой утраты части души, как позднее выразился поэт.(5) Если у Лермонтова в "Благодарности" растраченный "жар души" - это причина его гневной иронии, скепсиса, упрека Господу, то у Блока в "Заклятии огнем и мраком" душа, растраченная в любви и безумствах, не боится никаких утрат и превратностей судьбы:

Неверная, лукавая, Коварная, - пляши! И будь навек отравою Растраченной души!

С ума сойду, сойду с ума! Безумствуя, люблю...

("Гармоника, гармоника!.."; 2,193 - 194)

Цитируя это стихотворение, В. М. Жирмунский отмечал: "...Мистические порывы и взлеты вдохновения соединяются с ощущением греха и страдания, тоски и потерянности; но в самом грехе и страдании, в самом образе возлюбленной- грешницы - что-то манящее и влекущее и обещающее еще неведомые и невозможные наслаждения, как выход за грани повседневности..."(6) У Блока в цикле нераздельно слиты мотивы радости и горя, безумства и покорности, свободы и рабства, мажорная и минорная тональность.(7) Мажорные ноты - приятие жизни как "звонкого дара", веселья; минорные - приятие жизни как мучения, "гибели". Душе поэта в этом мире "дивно, больно, сладко" (2, 195). "Дивно" - потому что она способна очаровываться искусами бытия; "больно" - потому что она при этом теряет духовную чистоту юности и часто переживает "минуты невзгоды"; "сладко" -


--------------------------------------------------------------------------------

5 Там же. С. 344.

6 Жирмунский В. М. Поэзия Александра Блока. Преодолевшие символизм. М., 1998. С. 14.

7 См.: Голованова Т. П. Наследие Лермонтова в поэзии XX века // Русская советская поэзия: Традиции и новаторство. Л., 1972. С. 101. Ср. также высказывание К. Мочульского об одной из основных особенностей блоковского творчества: "Раздвоение и соединение противоположностей - источник его лирики" (Мочульский К. Александр Блок // Блок А. Собр. соч.: В 12 т. М., 1997. Т. 2. С. 153).

стр. 176


--------------------------------------------------------------------------------

потому что ее вдохновляет страстное общение с миром. Для лирического героя позднего Лермонтова изменчивая, неверная любовь - это горькая "отрава поцелуя"; блоковский герой периода "антитезы" готов вечно упиваться этой "отравой" ("И будь навек отравою / Растраченной души!"). Первый удручен какой-то опустошенностью, второй - приветствует жизнь "звоном щита".

Если в юные годы Лермонтов находил "корень мук в себе самом" и ни в чем не упрекал "небо" ("1831-го июня 11 дня"), то теперь, в конце жизни, он склонен обвинять в своих бедах и несчастьях Творца. Фатальный разлад с миром приводит Лермонтова не только к разуверениям, но и к отчуждению, отрешенности. Мятежный и страстный человек-бунтарь Лермонтова противопоставляет свою мятежность и страстность чуждому, враждебному окружению. Это обусловливает трагизм его судьбы.

Блоковский герой в "Заклятии огнем и мраком", напротив, ищет и во многом обретает единение с неверной возлюбленной, со стихией мировой страсти. Он сердцем связан с изменчивой, вероломной реальностью. В результате стирается грань между интимной областью и внеличной сферой, воля к жизни преобладает над подспудным пессимизмом. В переживании интимного как мирового заключается суть явления Блока-неоромантика.

Блоковский цикл относится к жанру "заклинания". Человек-заклинатель не столько детерминирован действительностью, сколько пытается активно воздействовать на нее, войти в "игровые" отношения с миром и с Роком. Это активная, волевая позиция. Именно она, последовательно отраженная в стихотворениях цикла, определила переосмысление Блоком лермонтовской "Благодарности" в нужном ему ключе.

Следующий этап восприятия Блоком "Благодарности" связан с идеей "трилогии". Стихотворение "Благословляю все, что было..." создавалось поэтом в качестве заключения первого трехтомного собрания стихотворений, которое вышло в свет в 1911 - 1912 годах. Оно представляет собой своеобразный итог "лирической трилогии". В этом стихотворении отразился ретроспективный взгляд поэта на события его сложной жизни, и кроме того, заявлена важная для Блока тема "пути", которая определяет оптимистическое звучание стихотворения.(8) Оглядываясь назад и осмысляя пережитое, лирический герой Блока ни о чем не сожалеет; он убежден, что его жизненный путь - верный:

Благословляю все, что было, Я лучшей доли не искал. О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал!

Пускай и счастие и муки Свой горький положили след, Но в страстной буре, в долгой скуке - Я не утратил прежний свет.

(3, 96)

Несмотря на душевные раны и невзгоды, благодарность поэта судьбе безусловна. И в будущее, в отличие от героя лермонтовского стихотворения, он смотрит с верой и надеждой. Залог будущего - в прошлом, которое он благословляет, поскольку его сердце и разум жили в полную силу, утрачивая иллюзии юности, но не утрачивая "свет". Подобное мироотношение Блок утверждал в финале другого


--------------------------------------------------------------------------------

8 См.: Максимов Д. Е. Идея пути в поэтическом сознании Блока // Максимов Д. Е. Поэзия и проза Ал. Блока. Л., 1981. С. 125.

стр. 177


--------------------------------------------------------------------------------

программного стихотворения, написанного чуть раньше, - "Все это было, было, было..." (1909 - 1911):

Но верю - не пройдет бесследно Все, что так страстно я любил, Весь трепет этой жизни бедной, Весь этот непонятный пыл!

(3, 93)

Поэт верит, что "жар души" растрачен не напрасно, что его жизнь и творчество имеют высокий смысл.

Как видим, и в этот период Блок, используя лейтмотивы "Благодарности", по- своему переосмысляет содержание лермонтовского стихотворения, акцентируя жизнеутверждающие ноты.

Позднее появились стихи, в которых явственно ощутимы лермонтовская речь и разочарование почти в духе "Благодарности":

Нет конца и нет начала, Нет исхода - сталь и сталь. И пустыней бесполезной Душу бедную обстала Прежде милая мне даль.

("Как свершилось, как случилось?..", 1913; 3, 53)

И сама та душа, что, пылая, ждала, Треволненьям отдаться спеша, - И враждой, и любовью она изошла, И сгорела она, та душа.

("Ты твердишь, что я холодев, замкнут и сух...",1916; 3, 108)

Здесь весьма симптоматичны образы бесплодной "пустыни" и "сгоревшей души", которой выпало пережить много вражды и любви. Это - не ирония, не сарказм, не вызов Всевышнему, как у Лермонтова. Это - сходное настроение романтика-максималиста, предъявляющего жизни безмерные требования. Жизнь то и дело обманывала ожидания поэтов, их затаенные мечты о человеческом и нечеловеческом счастье, лишала надежды на "чудо", пытала тоской и скукой. Лермонтов с горечью "благодарил" судьбу за все, чем "обманут в жизни был". И зрелый Блок сожалел, что его "обманула / Та мечта, как всякая мечта..." ("Перед судом", 1915; 3, 105). Но Блок, изведавший "лермонтовскую" мрачность и угрюмость, до конца боролся с душевной усталостью, веря, что в его тревожных стихах есть "тайный жар".

* * *

Лермонтовское стихотворение "Благодарность" - одно из тех произведений мировой классики, которые жили в сознании и душе Блока. Оно служило своеобразным "камертоном". Будучи поэтической квинтэссенцией жизненного опыта Лермонтова, оно привлекало Блока и смысловой насыщенностью, и многозначностью образов, и силой вложенных в него чувств. Поэт обращался к нему на разных стадиях своего творческого пути. И каждый раз это была перекличка близких по духу и устремлениям художников-романтиков, выявлявшая, как всегда у Блока, полюсы притяжения и отталкивания.

стр. 178