Полная версия публикации №1658336567

LITERARY.RU "ТАРАС БУЛЬБА" В ПОЛЬШЕ → Версия для печати

Готовая ссылка для списка литературы

В. А. ХОРЕВ, "ТАРАС БУЛЬБА" В ПОЛЬШЕ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 20 июля 2022. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1658336567&archive= (дата обращения: 29.03.2024).

По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):

публикация №1658336567, версия для печати

"ТАРАС БУЛЬБА" В ПОЛЬШЕ


Дата публикации: 20 июля 2022
Автор: В. А. ХОРЕВ
Публикатор: Администратор
Источник: (c) Славяноведение, № 4, 31 августа 2011 Страницы 37-42
Номер публикации: №1658336567 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


Повесть Гоголя долгие годы расценивалась в Польше как полонофобская и на польский язык впервые была переведена лишь в 2001 г. В статье рассматриваются ее различные истолкования в польской литературной критике, начиная с первого негативного суждения о ней М. Грабовского (1846) до современных исследователей. Гоголевский миф многократно использовался в политических и идеологических целях. Последний пример тому - фильм В. Бортко "Тарас Бульба" (2009), искажающий замысел писателя.

Gogol's novel "Taras Bul'ba" had been long considered in Poland as Polonophobic and was first translated into Polish as late as 2001. The article deals with its different interpretations in Polish literary critics, beginning from the first negative judgment of M. Grabowski (1846) up to present day. The myth of Gogol had been permanently used for political and ideological purposes. A recent example is the film of V. Bortko (2009), which distorts the initial concept of the writer.

Ключевые слова: миф, сказка, стереотип, славянство, идеология, политика, казачество.

Вплоть до начала XXI в. повесть Гоголя "Тарас Бульба" на польский язык не переводилась. Лишь в 2001 г. она была переведена Ежи Шотом и издана переводчиком за свой счет в провинциальном городе Кросно (см. [1]). В 2002 г. повесть была издана варшавским издательством "Чытельник" в переводе Александра Земного с обширным послесловием известного польского историка Януша Тазбира [2. S. 145]. К сожалению, в обоих переводах встречается много ошибок и неточностей, но я не ставлю перед собой задачу их анализа.

В послесловии Я. Тазбира отмечено, что впервые повесть Гоголя "Тарас Бульба" вышла на польском языке во Львове в 1850 г. в переводе некоего Петра Гловацкого под названием "Тарас Бульба, запорожский роман". Но, по словам Тазбира, "ни в одной польской библиотеке это издание отыскать не удалось" [2. S. 145]. Я не нашел его и в библиотеках Москвы, Петербурга и Киева. Его отыскала во Львове Алиция Володзько, которая любезно сообщила мне о своей находке. Выяснилось, что это вовсе не польский перевод повести. На титульном листе книги значится: "Тарасъ Бульба. Повесть из запорожской старины. Сочинение Н. Гоголя. На галицко-русский языкъ переведена П. Д. Ф. Г - имъ. Львовъ 1850".

Хотя повесть Гоголя долгое время не издавалась в Польше, она была известна польскому читателю. В XIX в. в школах русской части Польши было обязательным изучение русского языка, а повесть Гоголя в годы активной русификации Польши входила в список обязательного чтения. На польский же язык она не переводилась столь долгое время, поскольку расценивалась в польском обществе как полонофобская. По этой, в частности, причине польская молодежь устроила

Хорев Виктор Александрович - профессор, д-р филол. наук, зав. отделом Института славяноведения РАН.

стр. 37
антигоголевские манифестации в 1902 г., когда отмечалось 50-летие со дня смерти писателя. Они прошли в Варшаве, Сандомире, Ломже и других городах (см. [3]).

Первый отклик в Польше на произведения Гоголя принадлежит известному прозаику и литературному критику консервативного лагеря Михаилу Грабовскому, который в 1846 г. в рецензии на два тома сочинений Гоголя высоко оценил ряд произведений писателя ("Шинель", "Нос", "Старосветские помещики"), но подверг резкой критике "Тараса Бульбу" как "очень слабое сочинение", далекое от исторической истины [4]1. По его словам, Гоголь, не зная истинных отношений между поляками и казаками в XVII в., "только парафразировал и преувеличил взятый из хроники случай, что недостойно художника такой величины!" [4. S. 181]. Грабовский не отрицал проявлений жестокости в польско-казацких войнах с обеих сторон, что было присуще тому времени, но Гоголь, считал критик, подчеркивал изуверство поляков. Грабовский упрекал Гоголя в том, что писатель выдал за исторические факты легенды, порожденные "богатым на выдумки" воображением украинского народа, любящего сказки - о раскаленных медных быках, в которых поляки якобы сжигали живьем пленных казаков, о ксендзах, запрягавших в повозки украинских женщин, о том, что "польские паны" сдавали в аренду евреям православные храмы.

Неправдоподобна в повести и история знакомства Андрия Бульбы с дочерью воеводы. "Полька XVII века, панна высокого рода, - писал Грабовский, - флиртует с парубком, который влезает к ней через печную трубу. Это пристало не "ветреной" польке, а, скорее, нынешней читательнице романов госпожи Санд, да и то весьма сомнительно!" [4. S. 181].

В заключение рецензии Грабовский сравнивал повесть Гоголя с "чучелом, набитым соломой, которое рано или поздно превратится в мусор" [4. S. 181].

В 20 - 30-е годы XX в. в независимом польском государстве произведения Гоголя многократно издавались, ставились на сценах театров (большую роль в их переводах и популяризации сыграл Юлиан Тувим) - за исключением "Тараса Бульбы"2. В 1929г. повесть была издана в Вильно - но в переводе на белорусский язык. В 1936 г. готовилось ее издание на польском языке, но оно было запрещено цензурой. В своей "Еженедельной хронике" в журнале "Wiadomosci Literackie" А. Слонимский писал по этому поводу: "Мощный заряд цензуры недавно взорвался довольно неожиданным образом. Конфискован польский перевод "Тараса Бульбы" Гоголя. В меню ресторанов запрещено писать "раки по-русски" (...) Похожие методы применяет советская власть" [6].

В межвоенном двадцатилетии о творчестве Гоголя писали такие польские писатели и критики, как Рафал Блют, Тадеуш Бой-Желеньский, Витольд Вандурский, Казимеж Вежиньский, Юзеф Виттлин, Ежи Вышомирский, Павел Гулька-Лясковский, Мария Домбровская, Тадеуш Зелиньский, Ежи Загурский, Кароль Ижиковский, Мария Кунцевич, Ян Лорентович, Ян Парандовский, Теодор Парницкий, Антони Слонимский, Юлиан Тувим и многие другие.

Русофобские литераторы и публицисты выставляли Гоголя как апологета самодержавия, крепостничества, имперских амбиций России. Ян Кухажевский3, например, видел в героях Гоголя воплощение наихудших черт русского народа. Украинский поэт-эмигрант Евген Маланюк, живший в Польше, подчеркивал пагубное влияние "идеологии и психологии" Гоголя на русскую и украинскую лите-

1 Статья Грабовского вначале была опубликована по-русски в журнале "Современник" (январь 1846), а затем, в 1847 г., по-польски в ежемесячнике "Rubon" (Вильно).

2 Обширные сведения о рецепции творчества Гоголя в межвоенной Польше содержатся в книге Ф. Селицкого [5].

3 Ян Кухажевский (1876 - 1952) - политический деятель и историк, автор многотомного русофобского сочинения "От белого царизма к красному" (т. 1 - 7, 1923 - 1935), неоднократно переизданного в Польше в последние годы.

стр. 38
ратуру. В статье "Тайна Гоголя" он стремился доказать, что произведения писателя - это "перевод" с украинского языка, а причиной трагических противоречий в его творчестве является измена Хохоля (так, на украинский лад, следует, по мнению критика, писать фамилию писателя) западной (в том числе украинской) цивилизации в пользу враждебной ей, восточной, что вело к утрате национальной идентичности. "Чувство вечной связанности фальшивой ролью русского патриота и писателя-поводыря, вечное отсутствие творческой свободы и вечный призрак осознанной лжи - вот душная, убийственная атмосфера, в которой рождались соответственные произведения и образы", - писал Маланюк о Гоголе [7. S. 95]. По его словам, "марионеточность, призрачность и мертвенность образов" у Гоголя присущи даже "наиболее совершенному с точки зрения "жизненности" произведению - исторической эпопее "Тарас Бульба", в которой автор достиг объемности и пластичности в изображении героев" [7. S. 94], которые, по мнению критика, отсутствуют в его последующих произведениях.

Однако большинство польских историков литературы и литературных критиков, писавших в 1920 - 1930-е годы о творчестве Гоголя, высоко оценивали талант русского писателя, считали многие его произведения шедеврами мировой литературы. Но "Тараса Бульбу" и они относили к неудачным произведениям Гоголя, расценивая повесть как проявление "ненависти к полякам". Т. Парницкий, например, называл Гоголя "одним из величайших художников в русской литературе", но считал, что в "Тарасе Бульбе" и "Страшной мести" он изобразил поляков с ненавистью (цит. по [5. S. 76]).

В отличие от польских националистов светлые умы Польши всегда прекрасно понимали величие достижений русской культуры и литературы. Александр Брюкнер, автор обобщающих трудов по истории русской литературы, так писал о ее мировом значении: "Из всех славянских литератур наибольшее признание, понимание, влияние получила русская литература, поскольку она не обращалась к односторонним, узким проблемам; поскольку она говорила о людях, а не о политике; поскольку она взлетала, свободная в своем полете, на общечеловеческие вершины; поскольку в ней чувствуешь огромный размах, необъятные просторы, первобытную силу и глубокую веру, серьезное и милосердное отношение к людям. Все это отчетливо проявилось в произведениях писателей, служащих любви, надежде и вере - этим дочерям вечной мудрости. Этим объясняется богатство света, отсутствие теней в картине этой литературы, волнующей своей искренностью, поражающей своим величием, завоевывающей умы своей человечностью" [8. S. 399].

В этой перспективе Брюкнер рассматривал в своих трудах и творчество Гоголя. Но и Брюкнер считал, что "Тарас Бульба" "пользуется незаслуженной славой", видел в повести анахронизмы и нежизненность образов. Он писал о ней как о "примитивно сочиненном кукольном театре с невероятным сюжетом, повествующем о любви хама - козака и польки - шляхтянки, которой в голову бы не пришло взглянуть на хама, а также о предательстве родины, за которое отец собственноручно казнит сына-изменника" [8. S. 29]. В других своих работах Брюкнер называл повесть Гоголя "псевдоисторическим, хотя и эффектным романом" [9. S. 52], "одним из наиболее слабых его произведений, с романтическими, но абсолютно нереальными героями" [10. S. 11 - 12].

Не менее высоко оценивал русскую литературу Вацлав Ледницкий. "Наша публика, независимо от политической ориентации, читает русские книги так, как их читает вся Европа. Известность и авторитет русской классической литературы слишком велики, чтобы интеллигентный человек позволил себе ее игнорировать", - писал он (цит. по [5. S. 15]). Польская литература по сравнению с русской, по его мнению, "мало привлекательна для иностранцев - в этом отношении ее нельзя даже сравнить с русской литературой XIX и начала XX столетия"

стр. 39
[11. S. 159], "если говорить о нашем романе, то у нас нет ни Гоголя, ни Тургенева, ни Достоевского, ни Толстого, поэтому голос нашей письменности во время, когда проза получила в мире особенную власть, был слабее русского" [11. S. 168 - 169]. Ледницкий высоко оценивал Гоголя как мастера гиперболы и гротеска. В полемике с Евгением Лацким4, который утверждал, что Гоголь в "Тарасе Бульбе" "прекрасно запечатлел колорит XVII века", Ледницкий отметил: "Гиперболизация и романтическая экзальтация редко когда позволяли Гоголю быть правдоподобным, точным и объективным художником. Для всех его картин, как исторических, так и бытовых, характерно стихийное преувеличение, переходящее в гротеск или дифирамб". Не согласился Ледницкий и с трактовкой Лацким образов Манилова и Собакевича из "Мертвых душ", которые, по мнению Лацкого, "говорят и думают именно так, как должны говорить и думать они и тысячи им подобных". Ледницкий писал, что "они говорят и думают так, как не говорит и не думает ни одно человеческое существо; это фигуры из фантастического человеческого зверинца, который является плодом воображения мастера гиперболы и гротеска" (цит. по [5. S. 64]).

Иначе оценивал новаторство Гоголя Р. Блют, опубликовавший в межвоенные годы несколько исследований творчества Гоголя. Определяя специфику реализма писателя, Блют писал: "Гоголь-художник был реалистом специфической окраски. То, что Брюсов считает преувеличением или гиперболизацией, было лишь своеобразной "символизацией жизни". Гоголь не копировал действительности, не прибегал к приемам анализа. Он ее интуитивно угадывал [...] Дело не в натуралистическом правдоподобии, а в правдоподобии "реалистического символизма" (цит. по [12. S. 308]).

В послевоенной социалистической Польше повесть "Тарас Бульба" также не издавалась по цензурным соображениям - из опасений нанести ущерб польско-советской дружбе, а потому чаще всего замалчивалась литературоведами и критиками, писавшими о Гоголе. Были, однако, и исключения, как, например, публикации упомянутого выше Ф. Селицкого о рецепции творчества Гоголя в межвоенной Польше. К исключениям относятся и работы Богдана Гальстера - его монография "Николай Гоголь" (1967), глава о Гоголе в учебнике "Русская литература" (1971 и последующие издания). В них исследователь дал свою глубокую интерпретацию "Тараса Бульбы". Гальстер впервые рассмотрел повесть Гоголя в контексте других рассказов сборника "Миргород" как неотъемлемое его звено и показал, что у Гоголя нет какой-то иррациональной ненависти к полякам, а есть стремление противопоставить патриархальный, "естественный" жизненный уклад европейской цивилизации, преимущественно городской.

Согласна с этой трактовкой повести Гоголя современный исследователь Анна Косьцёлэк. Вслед за Гальстером она пишет: "Сечь показана как республика, в которой всех индивидов объединяет общая цель: отказ от личного блага во имя общих ценностей (отчизна, вера) [...] Андрий избрал путь индивидуального счастья. Личное благо он поставил выше народного. Поэтому убийство сына символизирует в повести триумф общего над частным. "Я тебя породил, я тебя и убью!", - говорит сыну Тарас. Андрий умирает с именем прекрасной полячки на устах" [13. S. 44, 48].

С точки зрения Анджея Кемпиньского, исследующего историю взаимных стереотипов в польском и русском сознании, ""Тарас Бульба" содержит почти полный репертуар стереотипов, связанных с поляками и польскостью, в том числе стереотип прекрасной польки, которая как всегда играет роль femme fatale" [14. S. 199].

4 Е. Лацкий - русский профессор Пражского университета, учебник которого "Русская литература" был переведен на польский язык в 1931 г.

стр. 40
Иначе интерпретирует повесть Гоголя Гжегож Пшебинда. Главным в повести он считает утверждение Гоголем необходимости единства православного восточного славянства под эгидой русского царя. "В "Тарасе Бульбе" много польско-украинского "Голливуда", - пишет Г. Пшебинда. - Есть здесь и любовь казака к прекрасной польке, и отцовская ненависть к сыну-изменнику, который погибает от его руки, резня поляками украинцев и месть Сечи ляхам, утопление запорожцами евреев в Днепре, пытки колесом и поджаривание врагов на огне" [15. S. 61]. Критик отмечает роль повести Гоголя в создании негативного стереотипа поляка, распространенного в русском обществе, но подчеркивает при этом, что, хотя у Гоголя немало говорится о жестокости поляков, Гоголь не избегает описания жестокосердия казаков, что видно хотя бы по такому отрывку из повести: "Тарас гулял по всей Польше с своим полком, выжег восемнадцать местечек, близ сорока костелов и уже доходил до Кракова. Много избил он всякой шляхты, разграбил богатейшие и лучшие замки [...]. "Ничего не жалейте!" повторял только Тарас. Не уважили козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц: у самых алтарей не могли спастись они; зажигал их Тарас вместе с алтарями. Не одни белоснежные руки поднимались из огнистого пламени к небесам, сопровождаемые жалкими криками, от которых подвигнулась бы самая сырая земля и степовая трава поникла бы от жалости долу. Но не внимали ничему жестокие козаки и, поднимая копьями с улиц младенцев их, кидали к ним же в пламя" [16. С. 284].

В современной Польше много интересных и важных сведений (на которые я опираюсь в своей статье) о генезисе повести Гоголя и ее восприятии в Польше приводится в отмеченном выше послесловии Я. Тазбира к польскому изданию "Тараса Бульбы"5. Тазбир предлагает "читать повесть Гоголя как своего рода сказку, в которой злая ведьма отвела полякам роль злодеев" [17. S. 52]. Заметим, что эта сказка многократно использовалась в России (и в царской, и в советской, и в современной) в политических и идеологических целях. Тарас Бульба в русском восприятии - это символ патриота, который борется за освобождение своей родины от польских панов. Свежий пример тому - фильм режиссера Владимира Бортко "Тарас Бульба" (2009) с явным антипольским акцентом, получивший Гран-при на международном фестивале славянских и православных народов "Золотой витязь" "за вдохновенную экранизацию повести Н. В. Гоголя".

"Что такое Гоголь? Что такое "Тарас Бульба"? Один из краеугольных камней патриотизма, который закладывается в молодую душу", - считает Бортко. Для достижения своих целей режиссер искажает повесть Гоголя: смягчает проявления жестокости со стороны казаков, убирая сцену, в которой казаки бросают в огонь младенцев, выставляет причиной войны с поляками убийство жены Тараса, которую ему привозят в курень (чего нет у Гоголя). "Почему приносят жену Тараса?", - объясняет свой замысел режиссер. - Мы показываем, что земля подвергается насилию со стороны иностранных захватчиков. Это сильно толкает действие, объясняет, почему эта толпа, вместо того, чтобы пить и гулять, идет на войну" [19].

Гоголевский Тарас Бульба - "миф или мистификация?" - задает вопрос польский критик Изабелла Яросиньская, приходя к выводу, что гоголевский миф широко используется в современной русской критике для мистификации истории [20].

Многие польские исследователи отмечали влияние "Тараса Бульбы" на роман Г. Сенкевича "Огнем и мечом" о борьбе Речи Посполитой с украинским казачеством времен Б. Хмельницкого. Становление Сенкевича-писателя вообще не обошлось без влияния русской литературы. Известный историк литературы Петр

5 С незначительными изменениями оно легло в основу статьи исследователя [17] (русский перевод см. [18]).

стр. 41
Хмелевский писал в начале XX в.: "Влияние Гоголя и Тургенева на раннего Сенкевича неоспоримо. Обладая по своей натуре склонностью к сатирической шутке, он у Гоголя учился искусству, если можно так выразиться, пользоваться ею" (цит. по [21. С. 80]).

Франчишек Селицкий приводит суждения Александра Брюкнера и Юлиана Кжижановского по поводу сходства некоторых мотивов в повести "Тарас Бульба" и романе "Огнем и мечом". А. Брюкнер заметил, что герои романа Сенкевича Богун и Азия напоминают Андрия из "Тараса Бульбы". По мнению Ю. Кжижановского, на создание образов Богуна и Хелены у Сенкевича повлияла история любви Андрия к дочери польского воеводы у Гоголя (хотя Хелена и не ответила Богуну взаимностью). Сходны и описания (особенно изображение украинской степи) путешествия в Запорожскую Сечь Яна Скжетуского у Сенкевича и Тараса Бульбы с сыновьями у Гоголя. "И в повести Гоголя, и в трилогии Сенкевича, - заметил Б. Бялокозович, - герои погибают за веру и свободу. Гибель Подбипенты напоминает смерть отважного казака Кукубенко у Гоголя в повести "Тарас Бульба" [21. S. 84]. Сам Сенкевич признавался, что своим романом он хотел внести поправку в образ казачества, созданный Гоголем в "Тарасе Бульбе" (см. [5. S. 81]).

Судьба "Тараса Бульбы" в Польше схожа с судьбой романа Г. Сенкевича "Огнем и мечом" в СССР. После 1917 г. этот роман Сенкевича в переводе на русский язык удалось издать лишь в годы "перестройки", преодолев сопротивление украинских политиков, считавших роман "антиукраинским"6.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Gogol M. Taras Bulba / Thim. Jerzy Szota. Nakladem autora tłumaczenia. Krosno, b/d.

2. Tazbir J. Posłowie // Gogol M. Taras Bulba / Przełozył, wstepem i przypisami opatrzył Aleksander Ziemny. Posłowie Janusz Tazbir. Warszawa, 2002.

3. Tazbir J. Antygogolowskie manifestacje w jubileuszowym roku // Polacy na Kremlu i inne historyje. Warszawa, 2005.

4. Grabowski M. O pismach Gogola. List do Pantalejmona Kulisza // Grabowski M. Wybór pism krytycznych. Kraków, 2005.

5. Sielicki F. Klasycy dziewietnastowiecznej prozy rosyjskiej w Polsce miedzywojennej. Warszawa, 1985.

6. Słonimski A. Kronika tygodniowa // Wiadomosci Literackie. 1936. N 28.

7. Małaniuk E. Tajemnica Hogola // Regiony. 2001. N 1. (=Wschód - Orient. 1935. N 1 - 2).

8. Brückner A. Historia literatury rosyjskiej. Lwów; Warszawa; Kraków, 1922. T. II. 1825 - 1914.

9. Brückner A. Dzieje literatury rosyjskiej. Złoczów, 1932.

10. Brückner A. O literaturze rosyjskiej i naszym do niej stosunku dzis i lat temu trzysta. Szkic literacki. Lwów; Warszawa, 1906.

11. Lednicki W. Pamietniki. Londyn, 1963. T. 1.

12. Sławecka E. Spojrzenie na literacką tradycje dziewietnastowieczną w działalnosci rusycystycznej Rafała Blütha (1891 - 1939) // Spotkania literackie. Z dziejów powiązań polsko-rosyjskich. Wrocław etc., 1979.

13. Kosciolek A. Mikołaj Gogol wobec Polski i Polaków (na materiale "Tarasa Bulby" // Studia Rossica XIII. Warszawa, 2003.

14. Kepiński A. Lach i Moskal. Z dziejów stereotypu. Warszawa; Kraków, 1990.

15. Przebinda G. Piekło z widokiem na niebo. Kraków, 2004.

16. Гоголь Н. В. Избранные произведения. М.; Л. 1937.

17. Tazbir J. Szlachta polska w oczach Gogola // Tazbir J. Polacy na Kremlu i inne historyje. Warszawa, 2005.

18. Тазбир Я. "Тарас Бульба" - наконец по-польски // Новая Польша. 2002. N 5.

19. Камень патриотизма. Интервью с режиссером "Тараса Бульбы" Владимиром Бортко// http:// www.film.ru/article.asp?id=

20. Jarosińska I. Taras Bulba - mit czy mistyfikacja? // Regiony. 2001. N 2.

21. Бялокозович Б. Родственность, преемственность, современность. М., 1988.

6 Роман в переводе А. Эппеля и К. Старосельской с комментариями Б. Стахеева вошел в состав 9-ти томного собрания сочинений Сенкевича, изданного в 1983 - 1985 гг.

Опубликовано 20 июля 2022 года





Полная версия публикации №1658336567

© Literary.RU

Главная "ТАРАС БУЛЬБА" В ПОЛЬШЕ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на сайте библиотеки