LITERARY.RU → ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ЛИТЕРАТУРАХ И КУЛЬТУРЕ ЗАПАДНЫХ И ЮЖНЫХ СЛАВЯН → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
О. Б. ЦЫБЕНКО, ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ЛИТЕРАТУРАХ И КУЛЬТУРЕ ЗАПАДНЫХ И ЮЖНЫХ СЛАВЯН // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 24 апреля 2022. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1650803363&archive= (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
О. Б. ЦЫБЕНКО, ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ЛИТЕРАТУРАХ И КУЛЬТУРЕ ЗАПАДНЫХ И ЮЖНЫХ СЛАВЯН // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 24 апреля 2022. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1650803363&archive= (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1650803363, версия для печати
ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ЛИТЕРАТУРАХ И КУЛЬТУРЕ ЗАПАДНЫХ И ЮЖНЫХ СЛАВЯН
Дата публикации: 24 апреля 2022 |
|
Отв. редактор Л. Н. Будагова. М., 2004. 470 С. 25 - 27 ноября 2003 г. в Институте славяноведения РАН прошла международная конференция "Первая мировая война в литературе и культуре западных и южных славян". Отметим, что мероприятие такого масштаба, посвященное указанной проблематике, было организовано впервые и уже поэтому (хотя, конечно, не только) достойно всяческого внимания. По материалам конференции вышел коллективный труд: сборник статей "Первая мировая война в литературах и культуре западных и южных славян" (М., 2004), в котором приняли участие не только российские слависты, но и ученые из Сербии, Чехии, Словении, Македонии, Болгарии, Польши и Белоруссии. В последние годы в связи с 90-летием того рокового и трагического события вновь стали говорить о "забытой", как ее часто именуют, войне. Первая мировая прозвучала мрачным финальным аккордом бытия христианской цивилизации. Монархическая Европа давно двигалась (одно только перечисление этих шагов заняло бы многие страницы) к своему ре- стр. 89 волюционному концу. В водоворот трагических событий оказалась втянутой и Россия. Скрежет и грохот, сопровождавший крушение трех империй (России, Австро-Венгрии, Германии), отозвался вселенским эхом на руинах довоенной Европы. Именно с Первой мировой, как верно замечает в своем вступительном слове известный историк В. К. Волков, начался XX век, который действительно оказался "короче отпущенного ему по хронологии столетия" (С. 6). И, вероятно, именно поэтому мы должны стремиться понять и осознать войну, изменившую облик всего мира. Статьи сборника охватывают весьма широкий круг проблем: в них идет речь практически обо всех славянских литературах и обо всех литературных жанрах - здесь и роман, и повесть, и рассказ, и репортаж, драматургия и поэзия. Подчеркнем еще раз: столь объемное и многостороннее исследование проблематики Первой мировой войны в литературе появилось в нашей стране впервые. Слово, наряду с фото- и кинокамерой, представляется лучшим свидетелем прошлого - "лишь слову жизнь дана"... Литература, рожденная Великой войной, доносит до нас биение пульса далекой эпохи, ее грозовой ветер, ее беспокойный дух. Слово разворачивает перед нами "экзистенциальный и нравственный опыт" человека того времени, участника катастрофической ломки привычного бытия. "Преимущественное обращение к литературе западных и южных славян, - отмечают составители сборника, - вызвано не только страноведческими задачами.., но и ее высокими достоинствами, до сих пор по-настоящему не оцененными читателями и литературоведами" (С. 5). Таким образом, внимание исследователей занимают не широкоизвестные имена, скажем, Хемингуэя или Ремарка, а не менее весомые и значимые, хотя менее популярные имена С. Жеромского и Прежихова Воранца, М. Црнянского и М. Крлежи, В. Ванчуры и Ф. С. Финжгара и, конечно же, Я. Гашека... Безусловно, советские литературоведы так или иначе говорили о творчестве этих писателей. Но сегодняшний день, те изменения, которые произошли в нашей жизни за последнее десятилетие, требуют нового прочтения "старого", его переосмысления, более свежего подхода и к событиям самой войны. Как раз общим соображениям по этим вопросам посвящена статья "О новых подходах к истории Первой мировой войны" В. Н. Виноградова, который заключает свои рассуждения следующим справедливым выводом: "Поистине нет ни одного крупного явления экономической, политической, социальной, культурной и духовной жизни XX столетия, на котором не сказались бы последствия Первой мировой войны. Первая мировая - рубеж цивилизационного значения в истории человечества и, как таковая, заслуживает названия Великой" (С. 13). Разделяя мнение автора, нельзя, однако, не вспомнить, почему русский народ фазу же назвал эту войну Великой и Отечественной. Уже в словах Высочайшего манифеста прозвучал призыв встать на защиту Отечества "с железом в руках и с крестом в сердце". А вот как замечательно описывал В. В. Розанов в своей "репортажной" книге "Война 1914 года и русское возрождение" атмосферу тех дней, настроение всего народа (это ценнейшее свидетельство очевидца): "Что-то неописуемое делается везде, что-то неописуемое чувствуется в себе и вокруг... Какой-то прилив молодости ... В Петербурге ночью - то особенное движение и то особенное настроение, разговоры, тон, - то самое выражение лиц, какое мы все и по всем русским городам знаем в Пасхальную ночь ... Мужайся, русский народ! В великий час ты стоишь грудью за весь сонм славянских народов, - измученных, задавленных и частью стертых с лица земли тевтонским натиском, который длится уже века ... Да пошлет Бог свое благословение на нашего Государя и на нашу Родину в ее великом и правом деле!" [1. С. 255, 257]. И эта книга, и, например, повесть "Тихие подвижники" генерала П. Н. Краснова с трогательным подзаголовком "Венок на могилу неизвестного солдата Императорской Российской армии", как и скупые, но пронзительные искренностью своею дневниковые записи погибшего в самые первые дни войны великого князя Олега Константиновича... - все, все говорит стр. 90 нам о том глубоком смысле, который вкладывали русские в великую праведную борьбу, но не "бессмысленную империалистическую бойню", как привычно "заштамповала" этот крестоносный подвиг русского народа большевистская историография. Этот мотив "бессмысленности войны", в частности, обозначен в статье Л. Н. Будаговой "К литературоведческой рефлексии Первой мировой войны". Исследователь указывает на него в творчестве В. Ванчуры и М. Шолохова. И вместе с тем отмечает, что "большая и жестокая война породила большую и во многом жестокую литературу... В ней скрыт слишком поучительный жизненный и творческий опыт, полезный человечеству во все времена" (С. 21). Л. Н. Будагова выделяет целый ряд сходных мотивов и художественных решений в разных национальных литературах, в частности обилие произведений о неизвестном солдате. К сравнительному анализу воплощения темы Первой мировой войны в славянских литературах тяготеют многие авторы сборника, выдвигая его в качестве основной задачи статьи или делая соответствующие попутные замечания с привлечением материалов венгерской и австро-немецкой культуры. В статье С. В. Никольского "Проблема конфликтности человеческого бытия в антиутопиях К. Чапека и М. Булгакова" убедительно доказывается родственность идейно-философских устремлений чешского и русского писателей в осуждении любого насилия, всяких экспериментов и "хирургических вмешательств" в истории, приверженность эволюционному пути развития человечества, важность для них традиции немецкой классической философии, прежде всего И. Канта. В творчестве Чапека и Булгакова Никольский находит полемику с "Закатом Европы" О. Шпенглера, опубликованного фазу после Первой мировой войны. Освещению проблематики великой войны в чешской литературе посвящены также статьи Д. Блюмловой (Ческе Будейовице) - "Первая мировая война в чешском историко-культурном контексте", С. А. Шерлаимовой - "Первая мировая война в чешской поэзии", Г. А. Сорокиной - "Сатирический образ армии в произведениях Я. Гашека и Г. Майринка", Е. Ф. Фирсова - "Рукописные журналы на родном языке чешских добровольцев в России в 1916 - 1917 гг., или Чехия - Земля обетованная", И. А. Герчиковой - ""Барак смерти" и образ России в творчестве Я. Вайсса". Обращает на себя внимание широта охваченного материала: проза, поэзия, документально-публицистические жанры, воспоминания, "школьные хроники"... Память о войне в чешском сознании закрепилась даже в языке, в выражении "это было на святую Анну", ставшем синонимом слов "когда началась война" (наблюдение Д. Блюмловой). Статья чешского ученого Б. Ироушека "Личность генерала Л. Г. Корнилова в освещении чешских авторов межвоенного периода", пожалуй, представляет интерес для более широкого круга российских читателей. В ней сообщаются некоторые любопытные подробности, суждения Т. Г. Масарика и Э. Бенеша о Корнилове, анализируются работы Й. Яновского и Й. Шаха о легендарном русском генерале. В статье ведущего российского словакиста Ю. В. Богданова "Первый словацкий антивоенный роман" анализируется роман М. Урбана "Живой бич", вошедший в золотой фонд словацкой классики. Панорамную картину словацкой военной прозы представила в своем обзоре "Тема Первой мировой войны в словацкой прозе XX века" А. Г. Машкова. И наконец, словацкой военной поэзии, а именно творчеству М. Разуса, посвящена статья Н. В. Шведовой. Отражение Первой мировой войны в словенской литературе стало темой статей Й. Новак-Поповой (Любляна) - ""Забытые" словенские свидетельства о Великой войне", М. Митрович (Триест) - "До свидания в лучшем будущем...", А. Енстерле-Долежаловой (Прага) - "Образы смерти в творчестве Ивана Цанкара", Ю. А. Созиной - ""Напророченная" война в произведениях Ф. С. Финжгара", А. Корон (Любляна) - "Военная проза Милана Пугеля" и М. Л. Бершадской (Санкт-Петербург) - "Первая мировая стр. 91 война в словенской драматургии (1918 - 1941)". Болгарской военной мемуаристике посвящена статья Р. П. Гришиной "Синдром военного поражения в национальной мемуаристике Болгарии". Социокультурная ситуация в послевоенной Болгарии, вплоть до середины 40-х годов XX в., рассматривается в обзоре болгарского слависта С. Стоянова "Рожденные войной". М. Г. Смольянинова делает попытку объективно оценить поэзию И. Вазова о Первой мировой войне, отмечая, что сложная и изменчивая идеологическая и политическая ситуация на Балканах, да и в Европе в целом на протяжении XX в. мешала полноценным, без купюр, публикациям и беспристрастному изучению наследия писателя. Пересмотру восприятия творчества А. Страшимирова, непростого, противоречивого человека, писателя и общественного деятеля Болгарии, посвящена статья И. И. Калиганова "Малоизвестные страницы из "неровного" творчества А. Страшимирова 10 - 20-х годов XX в.". Целый ряд статей освещает события сербской истории, связанные с Первой мировой войной (собственно историческим исследованием является статья А. В. Карасева "Сараевское убийство и Балканы"), и, конечно, отражение их в литературе. Возможно, для российского читателя особенно интересной окажется статья известного сербского русиста Б. Косановича "Сербия и Черногория в русской поэзии Первой мировой войны". Он говорит об именах знаменитых (Н. Клюев, В. Брюсов, С. Есенин, Ф. Сологуб и т. д.), вспоминая при этом стихи малоизвестные; одновременно в этом обзоре "всплывают" и вовсе забытые русские поэты начала XX в.: Е. Федотова, А. Невская, С. Цыганок-Темрюкский и др. Обстоятельно, хотя и сжато, проанализировала культурно-психологическую атмосферу в Сербии накануне мировой катастрофы Р. Ф. Доронина в статье "Сербская литература в преддверии войны", отметив трагизм творчества талантливых авторов и огромные потери, которые понесла вся Сербия, включая и преждевременную смерть молодых писателей. Отражение судьбоносных исторических событий в сознании сербской интеллектуальной элиты - предмет исследования Д. Джурича (Нови Сад) "Первая мировая война с точки зрения типичного сербского интеллигента (по дневнику Президента Сербской Королевской Академии)". "Герой" этой статьи Й. Жуйович только четырем военным годам посвятил почти тысячу листов своих дневниковых записей: в тот период он находился с дипломатической и пропагандистской миссией в Лондоне и Париже, был в центре тех процессов, которые привели к созданию Королевства сербов, хорватов и словенцев. В статье сербской исследовательницы Г. Раичевич "Первая мировая война и творчество М. Црнянского" анализируется "авангардистский бунт" Црнянского-поэта. Рассуждая о его отношении к этой войне, автор цитирует замечательные слова самого писателя: "Когда мы, ради узких партийных интересов, дерзнули удариться в клевету на войну, мы оказались на низшей ступени политической морали. Тем самым мы предали осмеянию мертвых. Прошедшая война, со всеми своими ужасами, со всеми своими тяжелыми жертвами и последствиями для нашего народа, все же кажется светлой, вечной звездой в ночи над нами" (С. 100). Интересную статью посвятила М. Црнянскому и украинская исследовательница О. Дзюба - ""Дневник о Чарноевиче" Милоша Црнянского в контексте южнославянской прозы"; творчество сербского писателя она сопоставляет с произведениями и западноевропейских, и украинских авторов. Позволю себе одно частное замечание: иногда "странное", новое может оказаться хорошо известным старым - "странным" представляется Дзюбе родственное восприятие природы Црнянским, целительное ее воздействие на душу человека. Упоение природой вообще, а особенно по контрасту с военными и любыми другими враждебными действиями людей по отношению друг к другу - чувство древнее, как мир, и гениально запечатленное во многих произведениях, достаточно назвать Лермонтова и Толстого. Прозаический цикл хорватского писателя М. Крлежи "Хорватский бог Марс" стр. 92 рассматривается в статье Г. Я. Ильиной. Исследовательница сопоставляет его антивоенный пафос с позицией А. Барбюса, анализирует особенности индивидуального стиля писателя - "сплава обнаженного натурализма с экспрессионизмом и натурализмом" (С. 122). Находя типологически сходными судьбы и идейные искания М. Крлежи и М. Горького, Ильина делает вывод, что их произведения - масштабный роман "Знамена" и многотомная "Жизнь Клима Самгина" являлись во многом пророческими и сохраняют актуальность для современного читателя. Три статьи сборника о теме Первой мировой войны в македонской литературе объединяет интерес к произведениям, созданным уже в близкую нам эпоху - после 1960 г. Я. Мойсиева-Гушева (Скопье) анализирует прозу П. М. Андреевского, Ж. Чинго, С. Яневского, их обращение к мифологическому восприятию мира, оказавшееся реакцией на кризис прежней системы ценностей (статья "Апокалиптическое видение человеческих судеб в Первую мировую войну в македонской литературе"). В центре работы Д. Ристеского (Скопье) - роман П. М. Андреевского "Пырей" (1980), одно из лучших произведений во всей македонской литературе, правдиво раскрывающее трагедию македонского народа во время войны. Российская исследовательница М. Б. Проскурнина в статье "Роман Йована Стрезовского "Святая и проклятая"" рассматривает это произведение, созданное в 1978 г., как "малый новеллистический роман" с ослабленным сюжетом, мозаичной композицией. Лирическая стихия в романе, сама его фрагментарная структура, по мнению Проскурниной, помогает "убедительно показать, как постепенно нарушается в глазах людей целостность и гармония бытия" (С. 443) под влиянием войны. Достоинством статьи являются "вписанность" произведения Стрезовского в процесс становления жанра романа в македонской литературе, конкретные наблюдения о влиянии этого писателя (в частности образов-символов корня, дома и земли) на более поздние романы П. М. Андреевского. Польский исследователь Б. Бакула (Познань) в обширной статье "Первая мировая война в польской прозе XX в. Точки зрения, тенденции, жанры" систематизировал огромный материал, что представляло немалую трудность - и вследствие избранного для анализа протяженного периода, и, может быть, в первую очередь - богатства польской литературы, так или иначе затрагивающей указанную проблематику. Одно перечисление талантливых мастеров слова и их произведений займет немало места - В. Реймонт, С. Жеромский, З. Налковская, Ю. Каден-Бандровский, А. Струг и другие в разделе "Проза 1920-х годов - на пути к независимости"; Ст. И. Виткевич, Ю. Виттлин и другие в разделе "Проза 1930-х годов - предостережение перед катастрофой"; Я. Ивашкевич, А. Кусьневич, П. Войцеховский, Ю. Стрыйковский и другие в разделе о прозе после 1945 г. Кроме анализа ведущих тенденций в тот или иной период, Б. Бакула выделяет для более подробного рассмотрения произведения Ю. Стрыйковского (роман "Корчма"), А. Кусьневича, "Хвалу и славу" Я. Ивашкевича, "Дело полковника Мясоедова" Ю. Мацкевича. Автор статьи умело соотносит литературные явления с особенностями польской истории XX в., национального менталитета, политической ситуацией и общественной атмосферой каждого конкретного периода. Для проблематики рецензируемой книги в целом интересен один из выводов Б. Бакулы: ".. .несмотря на моральное неприятие самой войны, в польской литературе существует очень небольшое количество истинно пацифистских произведений, столь характерных для французской, немецкой, английской или чешских литератур" (С. 131). В польской прозе первых послевоенных лет идеология пацифизма, характерная для Запада и Америки, проявлялась значительно менее ярко. Здесь, очевидно, сыграли роль и легенда, окружавшая деятельность легионов, и то, что Первая мировая война - в основном - велась другими странами, а главное, что в результате именно этой войны Польша обрела независимость. Идеи пацифизма стали закрепляться в польской прозе лишь по прошествии нескольких лет, когда под гнетом реальной послевоенной ситуации заряд эйфории от свободы начал стр. 93 иссякать. В то же время идеи катастрофизма, кризиса европейской культуры как источника мирового катаклизма, обнаруженные исследователем статьи в польской прозе (А. Кусьневич и др.), вполне соотносятся с тенденциями в других славянских (и не только) литературах, отмеченными учеными - участниками сборника. Один из важных ракурсов восприятия великой войны в польской литературе рассматривается в статье В. В. Мочаловой "Время и вечность: галицийская перспектива". Ее автора занимают прежде всего матафизические поиски Ст. И. Виткевича, который сопоставлен с чешским писателем того же поколения И. Лангером, а также Ю. Виттлина, Ю. Стрыйковского. Для известной польской писательницы З. Налковской война стала важнейшим жизненным событием, рубежом, определившим новое отношение к себе, людям, творчеству. Анализу ее дневников, художественной прозы и драмы, в которых отразилась эволюция мировосприятия писательницы, отношения к войне, посвящена статья С. Ф. Мусиенко (Гродно). Исследовательница отмечает антивоенную направленность произведений З. Налковской, переживавшей военные страдания земляков как личное горе, разрушение стереотипов, существовавших в польской литературе на военную тему. На новых, недоступных широкому читателю источниках базируется заметка Ю. А. Лабынцева ""Белорусская проблема" 1914 - 1917 гг. в секретных литературных материалах польского Генерального штаба". Значительная часть этих материалов собрана автором в ходе экспедиционных исследований 1990-х и 2000 - 2002 гг. в Польше, Белоруссии и на Украине. Война повлияла на политизацию межнациональных противоречий, и о том, что именно, какие силы - польские, немецкие, русские революционные и т.д. стояли за активизацией белорусского движения в те годы, помогают судить представленные в публикации материалы. Любопытна тема статьи Л. Л. Щавинской "Начало войны в нарративных памятниках западнобелорусских очевидцев"; на наш взгляд, особую ценность здесь представляет и сам приложенный источник - незатейливый, бесхитростный рассказ крестьянина-беженца о военных поворотах в его судьбе. В завершающей сборник статье Ю. М. Трибицова (Кемерово) с энтузиазмом доказывается необходимость знакомства студентов с художественной литературой о Первой мировой войне при изучении истории южных и западных славян, а также истории стран Европы и Америки. Тем самым еще раз обосновывается высокая познавательная, художественная и воспитательная ценность этой литературы, изучению которой посвящена рецензируемая книга. К недостаткам, к сожалению, почти неизбежным при сегодняшнем положении с изданием книг, следует отнести опечатки, иногда досадные - в датах, фамилиях, редкие стилистические погрешности, в основном в переводах на русский язык иноязычных текстов, цитат, разночтения. Так, скажем, на стр. 135 роман Я. Ивашкевича назван "Хвала и Слава", а на стр. 136 - "Честь и Слава". Написание с заглавной буквы последнего слова "слава" неоправданно. Война слишком многогранное явление, ее отражение в искусстве и, в частности, в литературе слишком многоаспектно. Безусловно, ни одному художнику не под силу всесторонне воссоздать это событие, ни один ученый не может дать полный объем хроники прошлого. А потому ценность и значение сборника "Первая мировая война в литературах и культуре западных и южных славян" велики, ибо он все же дает коллективный "сферический" взгляд в прошлое, создает замечательную ретроспективную мозаику великих битв - и на полях сражений, и в сердцах и душах людей, и не только писателей и их героев, но и исследователей их творчества. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 1. Розанов В. В. Война 1914 года и русское возрождение // Розанов В. В. Последние листья. М., 2000. Опубликовано 24 апреля 2022 года Полная версия публикации №1650803363 → © Literary.RU Главная → ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ЛИТЕРАТУРАХ И КУЛЬТУРЕ ЗАПАДНЫХ И ЮЖНЫХ СЛАВЯН При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|