Полная версия публикации №1611574537

LITERARY.RU ЗАГАДОЧНЫЙ МИР ХАРУКИ МУРАКАМИ → Версия для печати

Готовая ссылка для списка литературы

К. РОДЧЕНКОВА, ЗАГАДОЧНЫЙ МИР ХАРУКИ МУРАКАМИ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 25 января 2021. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1611574537&archive= (дата обращения: 28.03.2024).

По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):

публикация №1611574537, версия для печати

ЗАГАДОЧНЫЙ МИР ХАРУКИ МУРАКАМИ


Дата публикации: 25 января 2021
Автор: К. РОДЧЕНКОВА
Публикатор: Администратор
Источник: (c) http://literary.ru
Номер публикации: №1611574537 / Жалобы? Ошибка? Выделите проблемный текст и нажмите CTRL+ENTER!


Современный японский писатель Харуки Мураками (родился в 1949 г.) обратил на себя внимание японских критиков уже первыми публикациями. В 1979 г. он получает за свое первое произведение "Слушая песню ветра" приз литературного журнала "Гундзо", учрежденный в Японии для ранее не публиковавшихся писателей. С тех пор на протяжении уже почти четверти века Мураками буквально завораживает своим творчеством души читателей не только Японии, но и десятков зарубежных стран. Его произведения приобрели огромную популярность за границей, в том числе и в России, где молодые читатели, как пишет газета "Асахи", "с головой погрузились в творчество Мураками" 1 . И это действительно так: в прошлом году только московский Дом Книги продал примерно 20 тыс. экземпляров его книг.

Произведения Мураками уже переведены на 29 языков мира и стали бестселлерами. Критики даже называют это странной болезнью "Мураками- мания" 2 . Примечательно, что за границей произведения Мураками сейчас востребованы, пожалуй, больше, чем в самой Японии. Например, в странах Восточной Азии его "легкий" стиль породил множество писателей- подражателей, так называемых "детей Мураками". В Южной Корее его работы не покидают первых мест в списке бестселлеров. Че Янг Юк, директор Института Японской литературы в Сеуле отмечает, что произведения Харуки Мураками "в Южной Корее так же популярны как и в Японии" 3 . Там уже изданы переводы его 50 книг. В них включены, кроме художественных произведений, еще и эссе и различные интервью.

Большинство японских и зарубежных критиков, анализируя творчество Мураками, отмечают, что он создает мир, где герои, запутавшиеся в своей жизни, бессмысленно скитаются по городским кварталам современной Японии. Они поглощают, в прямом и переносном смысле, продукты западной культуры, начиная с бесчисленных гамбургеров и чизбургеров и заканчивая поп- и рок- музыкой. В этом мире любовь - это только случайные встречи, где женщины неженственны, а властны и бесчувственны. Мужчины же - слабы и безвольны, живут по принципу никому не докучать и никого не нервировать. Они только и мечтают о новой комфортной машине и о том, как можно беззаботно прожить всю жизнь, слушая музыку "Битлз" или "Бич Бойз". Кругом сплошной мир поп- культуры американского типа. Это общество - потребления с его характерным внешним материальном достатком, но с абсолютной внутренней пустотой, то есть с полным отсутствием духовности.

Родченкова Ксения Станиславовна, младший научный сотрудник ИДВ РАН.

стр. 166

В этом мире, как заметила французский литературный критик Агнэ Жиар, "тебя не покидает чувство горечи, чувство полной пустоты" 4 . Тогда возникает вопрос: почему именно этот "мир Мураками" проникает в душу совершенно разных людей, живущих в странах с различными ценностями и традициями? Почему за рубежом его творчество было принято читателями и критиками практически сразу? Может быть потому, что он смог понять замешательство большинства представителей нового поколения молодежи в различных странах, которые не в состоянии найти удовлетворение от жизни в обществе потребления, но при этом даже не задумываются над тем, что надо что-то менять или хотя бы попытаться заявить о своих проблемах, стремиться выбраться из - под пресса системы. Мураками надеется, что его "книги помогут им ощутить чувство свободы - свободы от реального мира". 5

Мураками описывает не только жизнь современной Японии. Сэм Норт, редактор известного журнала по культуре и искусствоведению "Хакрайтерс", считает, что "он пишет о потерянных человеческих душах, которые скитаются в поисках хотя бы маленького счастья". "Даже я, - признается Сэм Норт, - который полагал, что со мной все в порядке, прочитав лишь одно из его произведений, понял, что на самом деле я совершенно другой" 6 . Они открывают дверь в душу читателя, а также в этот странный мир городского пространства, переполненный, с одной стороны, различными психопатами, музыкой, сексом, едой, а с другой - монстрами, призраками тьмы, которые вторгаются в эту жизнь и переворачивают обычный ее ход. Все это, замечает Сэм Норт, "просто проходит в тебя и становиться с тобой одним целым" 7 .

Мураками, наглядно изображая банальность современного существования человечества, помогает читателям опомниться. Он заставляет их задуматься над своим образом жизни, над своими идеалами, помогает раскрыть глаза на мир, демонстрирует то, что они были не в состоянии увидеть и понять, так как до этого скитались по своей банальной жизни с шорами на глазах, погрузившись с головой в повседневные заботы. Газета "Вашингтон Пост" признала Мураками лучшим писателем "современной Японии, страны, ошеломленной внезапным изобилием, ищущей потерянные идеалы. В его Японии старые традиции разрушаются, а их место занимают различные, не имеющие никакого смысла идеалы, и никто не знает, что будет дальше" 8 .

Одна из привлекательных, но также и шокирующих черт произведений Мураками заключается в том, что в конце прочтения большинства его произведений читателя не покидает ощущение того, что там, внутри закрытой книги, герои продолжают жить. Туда, в эту жизнь тянет. Не зря его произведения сравнивают с наркотиком. Совершенно не случайно Френси Лин, помощник редактора известного американского литературного журнала "Трипенни Ревью", замечает: "В начале чтения его книг ощущаешь опьяняющее восхищение, к которому постепенно привыкаешь как к наркотику" 9 .

Уже в реальной жизни после "мира Мураками" невольно пытаешься поймать тень монстра, найти границу между двумя мирами, миром повседневной банальности и загадочным параллельным миром призраков тьмы. Американский журналист Филипп Вэйс заметил, что японскому писателю Харуки Мураками удалось завоевать сердца читателей в других странах прежде всего потому, что "в его произведениях так легко перемещаться из реальной жизни меркантильных трудоголиков в ужасы чувствительного воображения". 10 Для этого не обязательно ехать в Японию или быть японцем. Хотя действия в произведениях разворачиваются, в основном, в Токио, "мир Мураками" приобретает планетарный масштаб, затрагивает проблемы всего человечества. "Все это, - отмечается в редакционном обзоре журнала "Экономист", - могло происходить и в любом другом уголке мира, в каком-то другом безжалостном городе, где люди теряются, как слезы во время дождя, где найти свою любовь так же сложно, как играть с кубиком Рубика в потемках...". 11

стр. 167

Профессор японской литературы в Национальном университете Южной Кореи Норико Каянума пишет, что молодые читатели "начинают сопереживать японцам их возраста благодаря книгам Мураками. Они осознают, что у японской молодежи такие же как и у них чувства, проблемы и переживания". 12 Еще более масштабным вопросом задается профессор японской литературы Гарвардского университета Джэй Робин: "Это голос нашего времени? Но если судить по реакции людей различных культур, то можно сказать, что творчество Мураками делает что-то невероятное с читателями разных культур, и это вызывает рост популярности японской литературы" 13 .

Русскоязычный читатель также получил возможность достаточно подробно ознакомиться с творчеством Мураками по переводам его основных произведений, таких как "Охота на овец", Dance, Dance, Dance, "Слушай песню ветра", "Пинбол 1973", "Хроники Заводной птицы", "Страна Чудес без тормозов и Конец света". В России сначала не решались издавать книги Мураками, так как боялись, что на них не будет спроса, но, оказалось, что эти страхи были беспочвенны. Мураками в России полюбили и, кажется, надолго. Беседы со студентами в Москве показывают, что большинство из них прочитало хотя бы одно из произведений Мураками, а многие - 3 - 4 книги. Те, с кем предоставилась возможность побеседовать, заметили, что в своих произведениях Мураками заполняет духовную пустоту героев набором всевозможных предметов материального мира, только вещи являются неотъемлемой частью городской жизни, там нет места настоящим чувствам. Именно это заставляет читателей задуматься над тем, почему городские жители больше не в состоянии общаться друг с другом, почему они способны только на бессмысленное потребление. Это совпадает с мнением японского критика Харука Фукума, который признает, что "зачитывается Мураками" 14 и воспринимает "восхваление банальности" как осознанную тактику автора, с помощью которой он пытается изобразить мир, в который попадет человечество, если вовремя не задумается о смысле своего существования.

Однако в Японии отношение к творчеству Мураками не столь однозначно. С одной стороны, ряд критиков, таких как Харука Фукума и Тэцуо Мацуда, сравнивают его со "светом в сумерках", который, "что бы не случилось в мире", поможет "найти выход из тупика" 15 . Есть в Японии и те, у кого огромная популярность произведений Мураками как на родине, так и за рубежом вызывает неприязнь. И это не обусловлено только банальной завистью.

Дело в том, что в Японии вся литература делится на "высокую", дословно "чистую" (дзюн-бунгаку) и "массовую" (тайсю-бунгаку). Писатели из "высокой" литературы стремятся получить Премию Акутагава (Акутагава Рюноскэ се), которую учредил в 1935 г. Кан Кикути, издатель журнала "Бунгэй Сюндзю" в честь Рюноскэ Акутагава, одного из самых известных писателей "высокой" литературы. Писатели, произведения которых рассчитаны на массового читателя, претендуют на премию Наоки, учрежденную тем же издательским домом в том же 1935 г., но в честь представителя "массовой" литературы Сандзюго Наоки.

Что касается Мураками, то в его коллекции литературных наград ни одной из вышеперечисленных премий нет.

Профессор Токийского Университета Мицуеси Нумано следующим образом разъясняет сложившуюся ситуацию: "Работы Мураками принадлежат промежуточной литературе (тюкан сесэцу)". 16 По его мнению "если писатель принадлежит к высокой литературе, то его произведения не продаются в таком количестве". 17 Одна из последних работ Мураками "Кафка на побережье", опубликованная в сентябре 2002 г., опять вызвала огромное недовольство среди сторонников "чистоты традиционной японской эстетики". Но обвинения сводились прежде всего к тому, что за два месяца произведение сразу же возглавило список бестселлеров и разошлось тиражом в 460 тыс. экземпляров в течение 2-х месяцев. На эти весьма сомнительные обвинения Мураками в одном

стр. 168

из интервью отвечает: "Некоторые люди полагают, что литература принадлежит к высокой культуре, и что она должна иметь узкий круг читателей. Я так не думаю... Мне приходится конкурировать с такими видами поп-культуры как телевидение, журналы и видеоигры". 18

В Японии Мураками критиковали и критикуют также за то, что он "предал японские литературные традиции", которых придерживались нобелевские лауреаты Ясунари Кавабата, Кэндзабуро Оэ и многие другие японские классики, например, Дзюнъитиро Танидзаки, Мори Огай, за то, что он попал под влияние зарубежной поп-культуры. В глазах некоторых японских критиков Мураками - "маслоед", так в стране Восходящего Солнца, где до недавнего времени, в отличие от Запада, к молочным продуктам относились с пренебрежением, традиционно называют чужаков.

В 1986 г., на следующий год после того, как вышла в свет книга "Страна Чудес без тормозов и Конец света" (1985), Кэндзабуро Оэ, публикует статью под названием "Жалобная песня писателя". В ней он критикует Мураками за то, что тот в своих произведениях, "изображая образ жизни молодежи, не обратился к интеллигенции в широком смысле этого слова, не изложил модель настоящего и будущего Японии". 19 Через два года свою другую статью Оэ начинает с риторического вопроса: "Загнивает ли японская литература?". По его мнению, "начиная с 1985 г., в списке бестселлеров нет ни одного произведения высокой литературы, ни среди художественных, ни среди научных работ" 20 . Говоря о творчестве Мураками, Оэ утверждает недовольство тем, что его произведения не относятся к "высокой литературе". По его мнению, популярность Мураками свидетельствуют о процессе разложения современной японской литературы.

Что бы не говорили критики Мураками, но его популярность у читателей в Японии и за рубежом необычайно высока. По этому поводу одна из тайваньских газет писала, что придут времена, когда японские банкноты будут украшены изображением Мураками, подобно изображению одного из самых известных японских писателей начала XX века, Нацумэ Сосэки на 1000-йеновой банкноте. 21

Сам Мураками не очень огорчается тем, что его творчество не относят к "высокой литературе". В одном из интервью он говорит: "В мире японской литературы сильно ощущается иерархичная система, в которой надо пройти путь с самого низа наверх. И если ты на вершине, то ты имеешь право оценивать других писателей. Ты читаешь различные произведения, потом вручаешь различные награды. Но там, наверху, даже не подозревают, чем занимаются внизу молодые писатели... Когда я написал свои первые произведения, верхи заявили, что японская литература загнивает, находится в упадке. Это не упадок, это просто что-то новое. Многие не любят перемен. Писатели старшего поколения живут в очень замкнутом мире. Они не имеют никакого понятия о том, что происходит вокруг" 22 .

В связи с этим американский литературный критик Джэй Рубин подчеркивает, что отрицательное отношение Оэ к творчеству Мураками имеет "четкий оттенок определенного поколения" 23 . Для Оэ "высокая литература" ассоциируется с рассуждениями о социальной борьбе, которая была характерна для эпохи первых послевоенных десятилетий, 40 - 60-х годов. В то время писатели "жили духом борьбы против войны и фашистского правительства". 24 И поэтому для Оэ изображение социальной борьбы является просто неотъемлемой частью "высокой литературы". С этим высказыванием созвучно и мнение японского писателя Наоми Ватанабэ, который с гордостью называет себя "упорным критиком Мураками" 25 . В статье, написанной в 1998 г., он относит творчество Мураками в "миру трусости", в котором герои любым способом пытаются избежать контакта с обществом.

В свою очередь японский критик Такааки Есимото, в статье "Обаяние "Dance, Dance, Dance" (1989) критикует Мураками за то, что он сгущает крас-

стр. 169

ки при описании проблем современного мира. Есимото согласен с тем, что в мире происходят серьезные перемены, но не в таких масштабах как в своих произведениях изображает Мураками. Это всего лишь выдумки писателя, который, "испытав все прелести жизни, просто пытается ввести читателя в мир загадочных мифов и проблем". 26 Но это далеко не так. В одном из интервью Мураками говорит: "1968 или 1969 годы были идеалистическим временем, у нас была своя философия, у нас был марксизм. Но эта пора прошла. Современная молодежь не знает чем заняться, куда пойти, в частности в Японии... Если бы я написал мои книги в 70-е годы, никто бы не читал их. После войны мир стал лучше, жить стало легче. Но не все так просто: мы стали богаче, но мы все-таки не знаем по какому пути нам идти". 27

В своих произведениях Мураками заполняет духовную пустоту общества перечислением всевозможных вещей. Его книги изобилуют названием рок- групп, джазовых пластинок, марками машин, пива. Такое восхваление вещей повлияло на отношение к его творчеству литературных критиков. Разброс мнения довольно-таки большой. Например, Оэ видит в этом всего лишь изображение банального образа жизни молодежи, а писателю Миеси Macao не нравится его "изощренная стилизация обыденности". 28 Macao даже заявил, что "только сумасшедшие могут зачитываться" произведениям Мураками. Для критика Кодзин Каратани счастье городского потребительства, изображаемое в работах Мураками, - всего лишь стремление писателя показать читателям главного героя как "исключительную личность", который "путем изображения своего восторга вещами испытывает чувство превосходства над теми, кто упорно пытается что-то найти в этой жизни". Каратани сравнивает эту "исключительную личность" с "мошенником", который "воспринимает отказ от борьбы как полную победу над обществом" 30 .

Не однозначно отношение критиков и к "вещизму" Мураками. Так, американская писательница Харна Вере Нэшер считает, что в работах Мураками вещи "показывают то, что есть на самом деле", но если их в произведении слишком много, то они еще и помогают осознать, чего "не хватает" 31 . В случае с Мураками, считает Нэшер, не хватает человека как личности.

Действительно, современная городская жизнь в произведениях Мураками изображается как каждодневные походы по магазинам, где тщательный выбор товаров воспринимается как попытка самовыражения. Этот процесс выбора вещей с дотошной аккуратностью становится, по Мураками, единственным способом самопроявления в обществе людей, воспринимающих себя как личность. Но это совершенно не означает, что, изображая таким образом жизнь молодежи, он соглашается с этим способом жизни. Наоборот, решительно отказывается от слепого согласия с этой действительностью.

Постиндустриальная культура, которая расширяет свои рамки в мировом масштабе, требует от нас, как предложил профессор Колумбийского университета Эдвард Сэйд, "пересмотреть некоторые традиционные взгляды японских критиков". Например, "предположение, что литература существует только в национальных границах и что литература находится всегда в неизменном виде, не подвергаясь никаким изменениям" 32 . Именно на такое глобальное будущее литературы работает Мураками. И именно это подтверждает сам Мураками в своей беседе с Джеем Мак Инернеем, утверждая, что "старое поколение недовольно тем, что происходит угасание литературы... Но это не так, просто мои современники и я стараемся создать новый японский язык. Если ты хочешь говорить о чем-то новом, тебе придеться говорить на новом языке" 33 , общем для всего человечества. Мураками, по его словам, старается "что-то предпринять, чтобы вывести Японию из языковой изоляции, которой японцы долгое время гордились". Он хочет общаться с остальным миром на этом новом языке. Конечно, Мураками ценит красоту, утонченность языка, которым пользовался Юкио Мисима, но для него "все традиции принадлежат прошлому и не могут по-настоящему что-то сказать о современной Японии" 34 .

стр. 170

Каким бы ни было отношение к творчеству Мураками, он остается истинно японским писателем. На протяжении веков литература Японии развивалась, не стояла на месте, разные поколения писателей придавали ей новый облик. Но неизменным остался такой принцип японского литературного мышления как "моно-но аварэ". В буквальном переводе - это "очарование вещей". ("Моно" - это "вещь", "нечто" в самом широком смысле слова. "Аварэ" - "прекрасное", "трогательное".) "Моно-но аварэ" - неповторимое очарование, присущее каждой вещи или явлению, вызывающее эмоциональный восторг, но с оттенком грусти, так как все в этой жизни не вечно, все куда-то ускользает. Считалось, что задача художника в искусстве - выявить и выразить "аварэ" в изящной форме. Во время зарождения этого явления, а именно в период Хэйан (794 - 1185), период расцвета средневековой японской культуры, литературные круги простили бы писателям отступление от достоверности характера или событий, но не простили бы "безвкусицы", отсутствие "аварэ". И может быть и сейчас критики, которые считают Мураками "предателем традиций", смягчат свой гнев на милость, так как произведения Мураками пропитаны сентиментальной грустью, нежным чувством горечи, которое испытываешь, придаваясь ностальгическим воспоминаниям о прошлом, чувству, которое известно в Японии как "моно-но аварэ" или "очарование вещей". Сам Мураками в одном из интервью говорит: "Главная тема в моих произведениях - это изображение того, что прошло, того, что потеряно". 35

Мир Мураками - это реальность вперемешку со сновидениями, где герои ищут каждый свой способ отвлечься от происходящего. Это мир, в котором печальные герои говорят о проблемах с такой простотой и мудростью одновременно, что создается впечатление, что это твои друзья, которых хочется слушать всегда. Перед глазами читателей проходит жизнь поколения "Эры пустоты", свершаются судьбы, и никто в них не вмешивается.

В отличие от Запада, где не считается предосудительным "влезть в душу", Восток в этом смысле более гуманен. Здесь из человека не делают предмет исследования, да и сам человек не испытывает особого желания "копаться" в себе. Такое его поведение базируется на буддийском отношении к жизни, где мир иллюзорен, где истина лежит по ту сторону вещей, по ту сторону видимого мира и недоступна пониманию; поэтому надо следовать за своей душой или "просто танцевать", как говорит Овца, один из представителей именно того потустороннего мира произведений Мураками.

Вряд ли можно считать обоснованным отрицательный настрой японских критиков по отношению к "нетрадиционному", с их точки зрения, творчеству Мураками, в котором нет социальной борьбы главных героев, не выражено отношение автора к происходящим в обществе процессам. Тем более, что именно в традиционной японской литературе часто использовался принцип "недеяния" (увэй), пришедший из буддийской концепции о произрастании мира из самого себя. В связи с этим появилась тенденция, когда автор как бы остается безучастным, повинуется естественному ходу и ритму вещей. Именно эта концепция в средние века обусловила появление таких популярных в Японии литературных жанров как "дзуйхицу", что буквально означает "следовать за кистью", и "моногатари", что дословно можно перевести как "вещи рассказывают", и именно Мураками использует в своем творчестве такую "естественность" изложения, он "следует за кистью". Вот что он говорит в своем творчестве: "Если бы я заранее знал, о чем я буду писать, то это было бы очень скучно. Образы людей и факты их жизни приходят ко мне непроизвольно. Я не выдумываю все это сам". 36

Мураками добился изображения современного мира таким образом, что читатель начинает понимать: человек не живет, и проживает свою жизнь, является в ней и зрителем, и участником одновременно. Нет никакой критики, никаких осуждений, просто воссоздаются образы членов общества потребления, которые сгниют изнутри, если вовремя не опомнятся. Единственное пре-

стр. 171

пятствие на их пути - это они сами. Человек является неотъемлемой частью природы, поняв себя, можно понять ход вещей в нем.

-----

1 Izuru Yokomura. Young Russian jump on the Murakami bandwagon // The Asahi Shimbun. 15 January 2003. P. 1.

2 Jean-Cristopher Castelli. Tokyo Prose // Harper Bazaar. March 1993. P. 2.

3 Cho Yang Uk. The Asahi Shimbun. IMay 2000. P. 1.

4 Agnes Griard. Haruki Murakami, un sentiment tres doux de desespoir // Magazine litteraire du salon du livre. Mars 1997., N352. P. 1.

5 Matt Thompson. Nobel prize winner in waiting?// The Guardian. 26 May 2001. P. 1.

6 Sam North. Haruki Murakami-outside looking in // The Hackwriters, 2001. P. 2.

7 Ibid. P. 2

8 The Washington Post. 25 December 1989.

9 Francie Lin Break on Through // Threepenny Rewiew. Summer 2001. P. 2.

10 Philip Weiss. The New York Observer. 1 February 1999.

11 The Economist. 17 May 2001.

12 Velisarios Kattoulas. Pop Master// Time Asia. 25 November 2002. Vol. 160. N 20. P. 1.

13 Ibid. P. 1.

14 Фуками Харука. Мураками Харуки-но ута [Песнь Мураками Харуки]// Сэйкюся. 1990. С. 179.

15 Там же. С. 3

16 Там же. С. 2

17 Там же. С. 2

18 Там же. С. 2

19 Ое Kenzaburo. A Novelist's Lament // The Japan Times. 23 November 1986.

20 Oe Kenzaburo. Japan's Dual Identity: A Writer'Dilemma // World Literature Today. Summer 1988. P. 359.

21 Velisarios Kattoulas. Op. cit. Ibid. P. 3.

22 Roll over Basho: Who Japan is reading, and why? A dialog between Jay Mclnerney and Haruki Murakami // The New York Times Book Rewiew. 27 September 1992. P. 4.

23 Jay Rubin. The other world of Haruki Murakami// Japan Quaterly. Oct. -Dec. 1992. P. 499.

24 Ibid. P. 499.

25 Ватанобэ Наоми. Тярити фудо-но кансэй [Ощущение благоприятных природных условий] // Нихон бунгаку кэнкю ронбун сю:сэй: Вакакуса Себо:,. 1998. Т. 46. Нихон бунгаку кэнкю ронбун сю:сэй. С. 239.

26 Есимото Такааки. Дансу, Дансу, Дансу-но миреку. [Очарование Dance, Dance, Dance] // Синее Фев. 1989. С. 239.

27 Katherine Knorr. A Japanese Novelist in Search of Lost Ideals, www.iht.com.

28 Masao Miyoshi. Off Center: Power and Culture Relation between Japan and United States : Harward University Press, 1991. P. 235.

29 Каратани Кодзин. Сю:эн о мэгутте [По поводу смерти] // Фукутаку Сетэн. 1990. С. 90.

30 Там же. С. 91.

31 Hana Wirth-Nesher. City Codes: Riding The Modern Urban Novel: Cambridge University Press, 1996. P. 8.

32 Edward W. Said. Globalizing Literary Study: PMLA 2001. P. 64.

33 Roll over Basho Op. cit. P. 4.

34 Ibid. P. 4.

35 Katherine Knorr. Op. cit. www.iht.com.

36 Haruki Murakami in the interview with Matt Thomson // The Gardian. 26 May 2001.

Опубликовано 25 января 2021 года





Полная версия публикации №1611574537

© Literary.RU

Главная ЗАГАДОЧНЫЙ МИР ХАРУКИ МУРАКАМИ

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!



Проект для детей старше 12 лет International Library Network Реклама на сайте библиотеки