LITERARY.RU → П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
С. П. ЩАВЕЛЁВ, П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 10 января 2021. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1610274379&archive= (дата обращения: 24.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
С. П. ЩАВЕЛЁВ, П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 10 января 2021. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1610274379&archive= (дата обращения: 24.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1610274379, версия для печати
П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни
Дата публикации: 10 января 2021 |
|
П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни. М. Изд-во им. Сабашниковых. 2005. 296 с; П. С. УВАРОВА Былое. Давно прошедшие счастливые дни. Труды Государственного исторического музея. Вып. 144. М. 2005. 336 с. Имя графини Прасковьи Сергеевны Уваровой (1840 - 1924) до сих пор не нуждается в особых пояснениях для большинства представителей гуманитарного знания, по крайней мере, историков и археологов. Восемнадцатилетняя княжна Щербатова, отвергнув ухаживания Льва Николаевича Толстого (и став общепризнанным прототипом Кити Щербатской из "Анны Карениной"), чуть позже, в 1859 г. вышла замуж за другого графа - Алексея Сергеевича Уварова (1825 - 1884 гг.). Несмотря на значительную разницу в их возрастах, брак оказался счастливым, многодетным. Графиня принимала живое участие в археологических путешествиях, раскопках и музейных занятиях мужа, всей его общественной деятельности, став, по сути, его секретарем и заместительницей. В историографии русской науки об исторических древностях за А. С. Уваровым закрепилась заслуженная репутация основоположника отечественной археологии. Он сделал решающий шаг от дилетантского рытья курганов и городищ в поисках ценных вещей к научной методике раскопок; подготовил первые монографии с историческим анализом археологических находок (о каменном веке на территории Европейской части страны, о летописном племени мерян и ряд других); организовал первые демократически устроенные общества столичных любителей старины; затем периодические съезды археологов всей России (с приездом туда же множества зарубежных коллег); наконец, Русский исторический музей в Москве. Все эти начинания, успехи и трудности их осуществления живо отразились в мемуарах графини Прасковьи Сергеевны. После безвременной кончины в 1884 г. своего основателя Императорское Московское археологическое общество (ИМАО) одним решением отменило тот пункт своего устава, который запрещал проникновение в ряды его членов "дамского элемента", а следующим избрало на пост председателя вдову покойного графа. Среди многих других коллег это решение приветствовал добрый знакомый семьи Уваровых, профессор Д. Я. Самоквасов. Отвечая ему, графиня писала: "Я бы, разумеется, никогда не бросила деятельности, с которой сжилась и [которую] полюбила, как самого руководителя, но вместе с тем не знаю, хорошо ли я сделала, приняв председательство. Ведь мне, менее чем кому-либо желательно погубить дело, начатое графом. Я готова работать, но не судья в том, сумею ли работать на пользу всем нам дорогого дела"1. Судьей выступила сама история русской гуманитарной науки. Графиня не только сохранила главное детище своего покойного супруга, но и уверенно повела Московское общество русских археологов к новым достижениям в изучении и охране отечественных древностей. Над воспоминаниями графиня работала в эмиграции, в Югославии, где она оказалась в 1919 г. по сути без гроша, оставив на Родине все свои богатства, движимые и недвижимые. Писать мемуары Прасковья Сергеевна начала на последнем году жизни, и немного не успела их закончить. Рассказ символически обрывается на отъезде их семейства с Кавказа за границу. Рукопись сохранялась несколькими поколениями ее потомков, расселившихся из Сербии и Словении по всему миру. Пока один из ее правнуков, князь С. С. Оболенский, живущий в Париже, не привез рукопись в Москву и не передал от лица всех своих родственников на хранение в Государственный исторический музей. Благодаря конкуренции нескольких архивно-редакционных дам, получивших доступ к манускрипту, практически одновременно вышло сразу два разных издания этой работы. Первое готовили к печати М. Бастракова и Л. Заковоротная, а второе - Н. Стрижова. Каждое издание заявляет в аннотации, что оно первое. По времени поступления в продажу действительно на пару месяцев раннее, сабашниковское издание2 было предпринято трехтысячным тиражом, но в более скром- стр. 170 ном полиграфическом обличье, а следующее, гимовское, тысячным, но в оформлении подарочного уровня, с большим количеством иллюстраций, в том числе цветных. Обложка последнего воспроизводит штучный цветной переплет рукописи; наконец, к нему приложена подборка откровенных писем Уваровой своему мужу. Таким образом, многолетняя разлука этой замечательной рукописи с русскими читателями компенсирована теперь сполна. Мемуарный жанр, как известно, один из наиболее востребованных. Воспоминания графини Прасковьи Сергеевны, несомненно, будут интересны многим любителям этого жанра. "Балы, красавицы, лакеи, юнкера...", стилизованные современным поэтом, - все это и многое другое по части быта, сельского и придворного, русского и заграничного, зарисованное неравнодушным пером выдающейся русской женщины, в книге имеется и ждет интеллигентного читателя. Жизнь на родине и неоднократные путешествия в Европу сводили супругов Уваровых со многими знаменитыми современниками. Эти встречи щедро представлены на страницах воспоминаний. Юную Прасковью Щербатову учили своим предметам филолог Ф. И. Буслаев, основатель Московской консерватории Н. Г. Рубинштейн, живописец А. К. Саврасов. Среди дальнейших уваровских собеседников и сотрудников -Александр II и Александр III, императрицы Мария Александровна и Мария Федоровна, многие другие члены царствующего дома и придворные лица; а также "весь Козьма Прутков" (А. К. Толстой и братья Александр, Алексей и Владимир Михайловичи Жемчужниковы), историки М. П. Погодин, И. Е. Забелин, Д. И. Иловайский; писатели А. И. Герцен, И. С. Тургенев, Ж. -Э. Ренан и еще десятки знаменитых деятелей науки, искусства, политики. Старая и новая столицы, подмосковная резиденция Уваровых Поречье, их муромское имение Карачарово, превращенные во дворцы-музеи, Кавказ, изъезженный ими вдоль и поперек в археологических маршрутах, почти все университетские центры России, где проводились раз в два-три года Археологические съезды, главные европейские центры музейной и архитектурной археологии - такова топография уваровских воспоминаний. Открываются они 1850-ми годами, когда юная Паша Щербатова начинала свой жизненный путь, а заканчиваются 1918 г., когда почетный академик императорской Академии наук П. С. Уварова, повинуясь уговорам детей, вынуждена была оставить все свое немалое достояние на родине и бежать из страны по сути дела с пустыми руками. Для специалистов записки Уваровой интересны не только бытовыми очерками внутрисемейных идиллий и коллизий, но в первую очередь ее спокойным рассказом о научных, музейных, коллекционерских занятиях; оценками множества ученых и любителей древностей, с кем ей довелось столкнуться на долгом жизненном пути. Взгляд изнутри историко-археологической "кухни" всегда любопытен историографически, позволяет проверить или скорректировать многие официальные академические репутации. Разумеется, уваровская версия становления русской археологии не является единственной или монопольной. Конкуренция москвичей, которых возглавляли Уваровы, с петербуржцами, москвичей с провинциалами то и дело отражается на страницах воспоминаний. Спорили за право выдачи открытых листов на раскопки, право надзора за реставрацией памятников архитектуры, приоритет в открытии того или иного старинного объекта. Каждая из сторон - и придворная Археологическая комиссия, и ИМАО приводила свои резоны и в их оценке графиня, понятное дело, не всегда могла быть объективной. Впрочем, сегодня эти перипетии интересны скорее профессиональным историографам. Кроме собственно историографического, опубликованный документ имеет и более широкое значение - памятника русской мысли пореформенной и революционной эпох, отражения отечественной культуры на переломе прошлого и позапрошлого веков. Помимо археологических раскопок, научных путешествий и съездов, коллекционирования и разбора древних рукописей, графиня вспоминает о многом в хозяйственной, предпринимательской, земской, благотворительной деятельности своего семейства, о тех политических и общественных ситуаций, в которых оно оказывалось вместе со всем русским народом. Исследователи самых разных сторон прошлого русской культуры найдут на страницах "Былого" любопытный для себя материал. "Прошедшие счастливые дни" сиятельной ученой дамы особенно полезно, между прочим, прочесть историкам общественной мысли, а также политологам. Мемуаристка твердо придерживается монархически-консервативной идеологии. Она не стесняется сталкивать идеи "самодержавия, православия и народности" с теми, которыми поманили русский народ "велеречивые проповедники" радикальных доктрин. На множестве примеров из жизни своего семейства и соседских имений, графиня демонстрирует, как лучшие представители дворянства, "живя среди крестьянства, умели привлечь его к себе и, разделяя с ним и радости и горе, вносили в его среду и грамотность, и более усовершенствованные орудия, и некоторую потребность к улучшению их быта и обстановки". А радикалы-большевики "во имя равноправия, свободы и любви - залили Россию кровью, разорили всех и погубили Россию" (I, с. 25). Можно было бы и поспорить с Прасковьей Сергеевной, уверявшей, что в пореформенной русской деревне "все были сыты, здоровы и довольны и жили потому мирно и согласно между собой". Но, по-моему, лучше задуматься над тем, насколько советская историография иска- стр. 171 жала пропорции социального консенсуса и классовой борьбы, благодетельных мероприятий и общественных язв в жизни Российской империи. На примере экономической деятельности графини Уваровой видно, что далеко не все русское дворянство на пороге крушения империи являлось паразитическим классом3. Имения, домовладения, доходы были не только унаследованы, но и сохранены, приумножены благодаря ее деловой энергии и предпринимательской сметке. Значительную часть своего состояния она, следуя примеру мужа, вложила в археологические раскопки, подготовку научных съездов, печатание ученых трудов, а также прямо благотворительные проекты (строительство школ, больниц, индивидуальную помощь особо нуждающимся лицам среди ее земляков). У нее удивительно сочетались доброта и твердость характера. Когда графиня замечала в соседних с ее поместьями деревнях покосившуюся избу, она через волостного старосту предлагала деньги на ее починку и обзаведение. Если через несколько месяцев эта субсидия не шла впрок и горе-хозяйство оставалось порушенным, графиня добивалась через сельский сход административного выселения нерадивых хозяев. Размышления социологического плана у читателя уваровских записок оттеняются и стимулируются впечатлениями уровня повседневного, микрожитейского, но до чего увлекательны они на непредубежденный взгляд! Разночинец, недавний попович, уже строевой офицер и начинающий (в будущем - великий) археолог Василий Городцов записал в дневник, сохранившийся в его личном архиве: "День графинь Уваровых (Прасковьи Сергеевны и ее дочерей Прасковьи и Екатерины. - С. Щ.). Я не знаю, можно ли лучше и разумнее жить, чем живут графини. Их время, занятия, отдых, все распределено с таким умом... Недаром графини пользуются хорошим, бодрым настроением и здоровьем. Их жизнь следует изучать и брать в образец. В 9 часов они пьют чай. С 10 до 12 часов энергично работают. В 12 часов легкий завтрак. С 12 до 3 - отдых и прогулки. В 372 - чай. С 3 1/2 до 5 опять работа. В 5 часов - обед из трех или четырех блюд, всегда с фруктами. Обед рациональный, легкий, гигиенический. После обеда с час времени легкие домашние занятия или прогулка. С 6 до 9 опять серьезные занятия. В 9 часов вечера чай, после которого все члены семьи обмениваются своими впечатлениями, затем опять занятия или распоряжения по дому и хозяйству. Графини часто ездят в лес для осмотра участков...; тоже для осмотра школ. ... Таким образом, люди, имеющие средства жить сибаритами, живут действительно трудовой разумной жизнью. Следует заметить, что описываемую здесь жизнь графини ведут на даче и считают ее летним отдыхом.... Я никогда не видел, чтобы графини имели печальные, утомленные лица; они всегда и все жизнерадостны, энергичны, свежи" (II, с. 11 - 12). Комментарии М. Бастраковой и Н. Стрижовой к обоим изданиям в основном поясняют современному читателю большинство упоминаемых там имен и событий научной, общественно-политической жизни. Заметно, однако, что многие их персональные справки дословно копируют соответствующие статьи юбилейного сборника ИМАО 1915 года. К сожалению, к подготовке этих изданий не был привлечен ведущий специалист по научному наследию Уваровых, автор первых и лучших исследований на эту тему - А. А. Формозов4. Составительницы в предисловиях только благодарят его за консультации. На фоне уваровского благородства мышиная возня составительниц за право самим издать редкую рукопись особенно неприглядна. Замызганное журналистами выражение "железная леди", казалось бы, вполне подходит Прасковье Сергеевне Уваровой. Да, она всю свою долгую и трудную жизнь не гнула спины ни перед кем, величаво подавая руку для пожатия и великому князю, и мужику из соседней деревни. Но это была именно русская женщина, и по внешней стати, и по уму, и по характеру. Невеста-бесприданница, "первая единица" столичных балов, муза артиллерийского офицера Льва Толстого, супруга и сподвижница основателя национальной археологии графа А. С. Уварова, сама руководительница российской археологии на рубеже XIX-XX вв., автор цитируемых до сих пор научных трудов, член Императорской Академии наук и придворная кавалерственная дама, эмигрантка без средств к существованию, - самые разные перипетии судьбы вместили ее "былые счастливые дни". То, что эти воспоминания спустя многие десятилетия вернулись к соотечественникам - еще одно убедительное подтверждение жизненной правоты Прасковьи Сергеевны Уваровой, значительности ее личности. Примечания 1. Уварова П. С. - Самоквасову Д. Я. 1. V. 1885 г. - Отдел письменных источников Государственного исторического музея, ф. 104, оп. 1, д. 25, л. 65. 2. При цитировании обозначим сабашниковское издание - I, а гимовское издание- II. Подробнее о хозяйственных проектах и успехах П. С. Уваровой см.: КУРКОВ К. Н. Дворяне-предприниматели в России начала XX века. - Вопросы истории. 2006. N5, с. 113 - 114. 5. См.: ФОРМОЗОВ А. А. Очерки по истории русской археологии. М. 1961; его же. Страницы истории русской археологии. М. 1986; его же. А. С. Уваров и его место в истории русской археологии. - Российская археология. 1993. N 3; его же. Русские археологи до и после революции. М. 1995. Опубликовано 10 января 2021 года Полная версия публикации №1610274379 → © Literary.RU Главная → П. С. УВАРОВА. Былое. Давно прошедшие счастливые дни При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|