LITERARY.RU → ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
В. М. МАЙОРОВ, ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 23 декабря 2020. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1608730980&archive= (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
В. М. МАЙОРОВ, ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 23 декабря 2020. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1608730980&archive= (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1608730980, версия для печати
ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА
Дата публикации: 23 декабря 2020 |
|
ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА. Пер. [на исп. яз.] и публ. кит. текста Его Высокопреподобия Хуана Кобо (XVI в.). Ред., исследование и прим. Лю Лимэй. Мадрид: Летрумеро, 2005. 266 с. Espejo rico del claro corazon. Traduccion y transcripcion del texto chino por Fray Juan Cobo O. R (siglo XVI). Ediciyn, estudio y notas de Li-Mei Liu. Madrid: Letrumero. 2005, 266 p. На протяжении последних трех лет в Испании дважды переизданы миссионерские переводы на испанский язык конца XVI и конца XVII века китайской книги "Мин синь бао цзянь" ("Драгоценное зерцало просветленного сердца". Эти переводы, принадлежащие Х. Кобо (умер в 1592 г.) и Д. Фернандесу Наваррете (1618 - 1686), несомненно, являются частью культурного наследия не только Испании, но и всей Европы. Более ранний из них явился первым в истории печатным переводом китайской книги на европейский язык, а второй ни разу не переиздавался после выхода в 1676 году. стр. 170 В XIX в. с китайского оригинала "Драгоценного зерцала..." были выполнены также русский, немецкий, а позднее и голландский переводы. Кроме того, текст "Мин синь бао цзянь" лег в основу самой ранней российской хрестоматии по китайскому языку, которая стала первым учебным пособием такого рода в Европе. Изучение испанских переводов совместно с исследованием изданий и списков китайского оригинала проливают дополнительный свет на исторические проблемы широкого диапазона от католического миссионерства на Востоке и церковной дискуссии, получившей название "спора о ритуалах", до формирования национальных идеологий целого ряда стран конфуцианского культурного региона Восточной и Юго-Восточной Азии. Перевод и список параллельного китайского текста Кобо был выпущен в 2005 г. мадридским издательством "Летрумеро", специализирующимся на распространении литературы по арабским и иудейским влияниям на западную культуру. Электронная версия перевода (только испанский текст) с сохранением старой орфографии и лексики была опубликована в середине 2006 г. на веб-сайте Школы восточно-азиатских исследований университета Помпеу Фабра в Барселоне. В этом собрании представлен и более поздний перевод Наваррете, включенный в качестве четвертого трактата ("Китайская моральная доктрина") в его "Исторические, политические, этические и религиозные трактаты о Китайской монархии" (1676 г.). По состоянию на январь 2008 г. электронная публикация доведена здесь до 193-й страницы, что составляет тексты предисловий и посвящений, оглавления, первых трех трактатов целиком и примерно треть текста четвертого трактата (из стр. 173 - 245 источника). В публикации пока отсутствуют цитаты на латинском языке (их пропуск обозначен в тексте). Китайский оригинал является собранием сентенций, охватывающих широкий круг ценностей и установок повседневной морали. "Небо платит счастьем тем, кто творит добро; тем, кто творит недоброе, Небо ниспосылает несчастье", - гласит первое изречение, приписываемое Конфуцию. Китайский список Кобо в числе немногих изданий включает предисловие составителя - некого ученого из Улиня (ныне г. Ханчжоу) Фань Либэня. По другим китайским изданиям, предисловие датируется 1393 годом. Народная мудрость зачастую принимает в книге вид поговорки: "Человек умрет за богатство, а птица - за корм", "Ищешь дружбы - обуздай себя, будто и нет твоего "Я"", "Случай еще не судьба, а мудрость еще не счастье". Это обеспечило "Драгоценному зерцалу..." долгую жизнь в качестве "просветительской книги" (мэн шу) - традиционного пособия для начального обучения китайскому языку. Морализаторство книги ставит ее в длинный ряд китайских "наставлений в добре" - компилятивных сочинений, распространявшихся известными в истории Дальнего Востока "братствами добра" (шань тан). Немало изречений являются цитатами из тех или иных признанных в народе мудрецов Китая, однако, как показывает текстологический анализ, цитаты приводятся не по первоисточникам, а по популярным вторичным сборникам периода VII - начала XIV века. Значительное место отведено цитатам из конфуцианских классиков в неоконфуцианской трактовке, несколько меньше здесь даосских и буддийских нравоучений. Большинству изречений предшествует указание сборников, послуживших источником текстов. Некоторые из этих сборников к настоящему времени уже утеряны, и только по сохранившимся в "Зерцале..." текстам можно составить общее представление об их содержании. Как и в указанных ранних сборниках, текст "Зерцала..." организован по тематическим рубрикам (всего 20), что свидетельствует о его принадлежности к лэйшу - традиционным китайским "энциклопедиям". Их названия и порядок следования остается практически неизменным во всех изданиях. Здесь он приводится по китайскому списку Кобо с указанием в скобках числа изречений в разделе: "О приумножении добра" (44); "О естестве бытия" (19); "О покорности судьбе" (15); "О долге перед родителями" (19); "О том, как себя блюсти" (87); "О довольстве своим жребием" (18); "Об осмотрительности" (82); "О воздержании" (15); "О начитанности" (22); "О наставлении детей" (17); "О душевном спокойствии" (250); "Об утверждении в учении" (17); "О правильном управлении" (22); "О держании дома" (16); "О выполнении должного" (5); "О следовании ритуалу" (21); "О хранении искренности" (6); "О речах и высказываниях" (23); "О дружбе" (21); "О женском приличии" (8). Только в первых трех разделах речь идет о "воле Неба" и "судьбе" - так называемых "феодальных пережитках", в которых обычно обвиняется традиционное китайское сознание. Все остальные касаются общественной жизни, причем большая часть материала приводится в разделах, относящихся к вопросам самосовершенствования человека. Обращает на себя внимание наименьшее число изречений в разделах "О женском приличии", "О хранении искренности" и "О выполнении должного". В целом "Драгоценное зерцало..." дает выпуклый и порой про- стр. 171 тиворечивый портрет психологии традиционного грамотного китайца из средних общественных слоев. С расхожими представлениями об отношениях в китайской семье совпадает, например, заявление, что "глупый человек благоговеет перед женой, а разумная жена почитает мужа" (14.7). Об общественной пассивности может свидетельствовать поучение: "Каждый убирает снег у себя перед воротами, никому нет дела до снега на чужих домах" (7.47). Но с другой стороны, от строгих ревнителей ритуала трудно ожидать, например, такого заключения: "Кто мелочен в правилах, тот не прославит своего имени. Кто боится небольшого позора, тот не совершит больших дел" (7.59). Примечательна судьба "Мин синь бао цзянь" на Дальнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Довольно рано, по-видимому, уже в начале XVI в. она вошла в ряд классических книг Кореи и Японии, ссылки на нее представлены в сочинениях аристократов и мыслителей этих стран. Не будет преувеличением сказать, что корейцы и японцы зачастую видят в этой книге выражение своего "национального духа". Неудивительно, что корейские историографы некоторое время настаивали на том, что составителем книги являлся их соотечественник - выходец из Китая Чхво Чхек (кит. Цю Ши, 1246 - 1317). "Мин синь бао цзянь" была широко распространена (ранние сведения относятся к 1574 г.) и до сих пор издается во Вьетнаме. До начала XIX в., а может быть и дольше, эта книга была востребована и среди китайской диаспоры на Филиппинах. В Китае "Мин синь бао цзянь" всегда считалась простонародной книгой, и никогда не ценилась высоко ученой элитой этой страны. Большая часть из известных 16 ранних изданий (из них пять в Японии, четыре в Корее), выполнены с печатных досок, датируемых концом династии Мин (1368 - 1644), остальные являются ксилографами более позднего времени. Список в книге Кобо признается самым ранним сохранившимся китайским текстом. Оба доминиканских миссионера проповедовали непосредственно среди китайского населения Филиппин и Южного Китая. Их выбор "Мин синь бао цзянь" для перевода говорит о широком распространении книги в конце XVI-XVII вв. Однако позднее в какой-то период она стала выходить из обихода, и в 90-х годах XX в. даже делались ошибочные заявления об утрате ее текста в Китае. До сих пор остается неясным, почему судьба этой книги сложилась так противоположно в Китае и у его соседей. По одному из объяснений, за границей она якобы в основном использовалась взрослыми этническими китайцами, желавшими сохранить родной язык. В самом же Китае "Мин синь бао цзянь" предназначалась для обучения детей и позднее была вытеснена другими более подходящими для этих целей пособиями. Это мнение вызывает несколько возражений, но главное не подтверждается историческими фактами. Книга сохранила свою популярность после устранения китайского языка из официального употребления в Японии, Корее и Вьетнаме. Напротив, жители этих стран уже довольно давно читают ее тексты в переводах на свои национальные языки. Согласно другой точке зрения, смешанное конфуцианское, даосское и буддийское содержание "Мин синь бао цзянь" оставалось приемлемым в указанных странах с их религиозным синкретизмом, тогда как в Китае в период правления маньчжурской династии Цин (1644 - 1911) более строгой становилась конфуцианская ортодоксия, и наблюдалась тенденция к обособлению религиозных учений. Это вело к большей популярности канонически выдержанных текстов. Переиздание ранних испанских переводов "Мин синь бао цзянь", прежде всего, призвано помочь исследованию истории западного восприятия китайской мысли в XVI-XVII веках. Вместе с тем оно вполне отвечает современной тенденции изучения христианского миссионерства на Востоке. Если ранее основное внимание было обращено на роль миссионеров-иезуитов, сделавших ставку в своем проникновении в Китай на неоконфуцианство, классический китайский язык, прозелитство среди служилой и интеллектуальной элиты, то в последнее десятилетие открывается все больше фактов, показывающих значительный вклад и определенные исторические приоритеты доминиканцев в изучении Китая. В отличие от миссионерской практики "Общества Иисуса", Кобо и Наваррете выбрали для перевода простонародную книгу синкретического характера. Более того, судя по заглавию "Бэн сим по кам" и транскрипции имен китайских мыслителей в переводе Кобо, он познакомился с книгой, читавшейся филиппинскими китайцами на миньнаньском (фуцзяньском) диалекте разговорного языка. Как известно, его перевод был выполнен около 1590 г. в Маниле на Филиппинах. В 1592 г. был подготовлен чистовик рукописи параллельных текстов испанского перевода и китайского оригинала, а в 1595 г. книга была преподнесена доминиканцами в дар наследнику испанского престола будущему королю Филиппу III. Подаренная рукопись хранится сейчас в Мадридской Национальной библиотеке. Перевод Кобо, опубликованный в 2005 г., в определенном смысле можно считать научным изданием. В отличие от предыдущих изданий 1924, 1959 (факсимиле источника и публикация текста испанского перевода) и 1998 гг. оно включает отредактированные и прокомментированные стр. 172 тексты иероглифического китайского оригинала и испанского перевода (с. 65 - 247), а также результаты изучения испанского перевода, выполненного исследовательницей тайваньского происхождения Лю Лимэй (Li-Mei Liu). Вслед за кратким предисловием Фернандо Диаса, знакомящим читателя с историей публикуемой книги и представляющим автора редакции текста, комментария и исследования, следует "Введение" (с. 9 - 64), написанное Лимэй на основе своей диссертации на степень доктора философии, защищенной в Мадридском университете Комплутенсе. Публикация исторического источника призвана упростить читателю знакомство с его содержанием. Как указывает во введении Лимэй, редакция исходного испанского текста состояла в приведении его в соответствие с современной орфорграфией, устранении явных описок, замене старинных грамматических форм и латинизированных слов современными аналогами и т.д. Вместе с тем были сохранены особенности стиля Кобо, если они не мешали адекватному прочтению текста современным читателем. Текст китайского оригинала подвергся незначительной правке - вставке нескольких иероглифов, отсутствие которых вытекало из сопоставления оригинала и испанского перевода, а также было выявлено путем сравнения с одним из старинных корейских изданий этой китайской книги. Лимэй выполнила также важную техническую работу по сравнению китайского и испанского текстов, были исправлены нарушения пагинации и ошибочные перестановки текстов, допущенные при брошюровке книги. К сожалению, остались без комментария несовпадения реального числа изречений в некоторых главах и числа, которое заявляется в китайских заголовках этих глав. Эти несовпадения присутствуют в оригинале, однако в публикации транскрипции текста их вполне можно было бы прокомментировать. Важным моментом "Введения" является анализ перевода Кобо и его сравнение с переводом Наваррете. Исследовательница обращает внимание на то, что прочтение Кобо китайского источника иногда страдает буквализмом, "недопониманием и ошибочным переводом", но в целом исходит из принципа культурной адаптации китайского текста путем использования в переводе христанских терминов (с. 52). Последнее, по сути, роднит переводческие установки Кобо с методами миссионерской деятельности иезуитов (с. 19). Перевод Наваррете определяется как "свободный", он содержит обширные комментарии к тексту, критикующие китайские понятия с позиций христианства. Вместе с тем, недостаток "уважения" к источнику ведет к сокращениям, упрощениям и, в конечном счете, к "искажениям" идей источника в переводе (с. 53). Вслед за Л. Кнаутом, Лимэй считает, что разница в подходах Кобо и Наваррете объясняется исторической дистанцией, лежащей между двумя испанскими переводами, которая стала "результатом эволюции европейского общества в эти 80 лет" (с. 53). Несколько ранее она указывает и непосредственную причину малого распространения перевода Кобо. В условиях продолжительного "спора о ритуалах" воплотившиеся в его переводе идеи "культурной адаптации" не нашли поддержки у доминиканцев (с. 30 - 31). Иллюстрация разных методов доминиканских переводов путем сравнения отдельных параллельных примеров выглядит достаточно наглядной. Однако общие выводы исследовательницы остаются малообоснованными. Во-первых, заключение о сокращенном переводе Наваррете (с. 50) делается всего лишь на основании его меньшего объема по сравнению с переводом Кобо. Исследовательница даже не упоминает о существовании кратких китайских версий "Мин синь бао цзянь", одна из которых, возможно, и послужила источником для Наваррете. Доступный теперь электронный текст позволяет читателю непосредственно обратиться к предисловию переводчика к четвертому трактату. Здесь нет сведений о сокращениях. Напротив, Наваррете сравнивает китайский источник с сочинением Фомы Кемпийского (1380 - 1471, см.: Фома Кемпийский. О подражании Христу. Москва; Минск, 1993), сообщает, что исключает из перевода имена китайских мудрецов, которым принадлежат изречения, но сохраняет порядок следования изречений (с. 173 - 174). Наваррете подробно излагает и принцип своего перевода, - переводить не слова, а смысл, - подкрепляя его латинскими цитатами из отцов церкви. Кроме того, исследовательница допускает известное упрощение исторической перспективы, говоря о невостребованности перевода Кобо, но при этом забывая о невостребованности перевода Наваррете. Можно также добавить, что доминиканцы не были столь едины в неприятии адаптации. Например, доминиканец-китаец Грегорио Лопес (Ло Вэньцзао, 1611 - 1691) в "споре о ритуалах" поддержал иезуитов. К тому же, отношение иезуитов к переводам китайских просветительских сочинений несколько изменилось к началу XVIII в., книга "Мин синь бао цзянь" была им известна, и тем не менее, они и не попытались перевести испанские тексты на латинский язык. Недостаточная проработка вопроса о китайских изданиях заметна, прежде всего, в библиографии научных работ (с. 250 - 257). Список статей, посвященных китайскому оригиналу (с. 257), можно существенно дополнить другими работами китайских ученых (с Тайваня и из КНР), а также их коллег из Японии и Кореи. стр. 173 Вполне объяснимую неточность исследовательница допускает при перечислении других европейских переводов "Мин синь бао цзянь". К отмеченным ею неполным переводам на немецкий и голландский языки следует добавить неполный изданный (1837 г.) и полный рукописный (1855 г.) переводы китайского источника на русский язык архимандрита Даниила (Дмитрий Петрович Сивиллов, 1798 - 1871). Научное издание текста китайского оригинала и испанского перевода "Мин синь бао цзянь", несомненно, вызовет интерес ученых, как на Западе, так и на Востоке. Залогом такого интереса является многовековое существоание отнюдь не чисто конфуцианского и весьма распространенного письменного памятника народной культуры в регионе, который принято именовать конфуцианским. Обращение к этой книге европейских переводчиков, принадлежавших разным народам и разным эпохам, предполагает историческую общность европейской культуры и дает прекрасную возможность для сравнительных исследований широкого хронологического и географического спектра. Подготовка и публикация научного издания русского перевода о. Даниила могла бы стать важным вкладом в эти исследования. Опубликовано 23 декабря 2020 года Полная версия публикации №1608730980 → © Literary.RU Главная → ДРАГОЦЕННОЕ ЗЕРЦАЛО ПРОСВЕТЛЕННОГО СЕРДЦА При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|