LITERARY.RU → ДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕЖНИХ ОШИБОК → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
И. Ф. СТАДНЮК, ДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕЖНИХ ОШИБОК // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 21 июня 2019. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1561118793&archive= (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
И. Ф. СТАДНЮК, ДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕЖНИХ ОШИБОК // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 21 июня 2019. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1561118793&archive= (дата обращения: 19.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1561118793, версия для печати
ДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕЖНИХ ОШИБОК
Дата публикации: 21 июня 2019 |
|
Западные радиоголоса, вещающие на Советский Союз, без всяких на то оснований объявили меня официальным биографом Сталина. Но господа на радиостанции "Голос Америки" позабыли, что в начале 1963 г. стр. 54 они несколько недель, глава за главой, читали по радио мой роман "Люди не ангелы", сделав, разумеется, выгодные им усекновения. Роман был опубликован в N 12 журнала "Нева" за 1962 год. П. А. Николаев упомянул в своем докладе эту мою давнюю боль. В 1963 г. "Люди не ангелы" увидели свет в Лондоне сразу в двух издательствах. Издательство "Баркер" сопроводило название книги такой надписью на суперобложке: "Это первый роман в России, где рассказана правда о жестокостях Сталина по отношению к украинскому крестьянству". В 1964 г. роман был опубликован в Мюнхене и Цюрихе издательством "Дромер Кнаур" и сопровожден предисловием, в котором, в частности, говорится: "Иван Стаднюк - автор романа "Люди не ангелы" - коммунист. В этом нет сомнения. Тем удивительнее, с какой очевидностью описана бесчеловечность происходящего, описана с ослепительным светом: принудительная, грубая коллективизация крестьянства, страшный голод, варварство допросов, ссылок в ночь и туман, система доносов и "разоблачений"... и т. д.". Роман издавался много раз у нас и за рубежом, выдвигался на всевозможные премии. Их не присудили. Зато литературная критика, обратив вначале внимание на роман, потом, в годы застоя, позабыла о нем и своим молчанием исключила его из числа произведений, повествующих о тех трудных годах нашей истории. Теперь уже от других книг ведется исчисление, когда в нашей литературе впервые были изображены голод, репрессии и тяжкие несправедливости, допущенные при раскулачиваниях и коллективизации. И пришла мне в голову такая мысль: кому-то невыгодно напоминать читателям, что роман "Люди не ангелы" и последующие мои романы написал один и тот же автор. Случилось даже так, что изданный в прошлом году в приложении к журналу "Дружба народов" мой однотомник, куда включены роман "Люди не ангелы" и повесть "Человек не сдается", без моего ведома и согласия назван "Человек не сдается". Что же стоит за этим? А дело вот в чем. Сейчас ведется атака против моих романов о войне, и я в меру своих слабых сил стараюсь отражать атаки, ибо считаю, что не погрешил против исторической правды и документальной подлинности событий. Вот, например, в "Неделе" N 15 за этот год И. В. Бестужев-Лада, вполне разумно размышляя о многих проблемах нашей истории, в то же время повторяет не соответствующую действительности версию о самоизоляции Сталина "на даче в Кунцеве в первые десять дней войны, когда рушился фронт". Против Сталина сейчас выдвинуто столько справедливых обвинений (вспомните хотя бы публикацию А. Ваксберга "Тайна октября 41-го" в "Литгазете" от 20 апреля 1988 г., от которой волосы на голове встают дыбом), что непонятно, зачем еще нужна и неправда? Могу в двух словах рассказать, как Москва узнала о начале войны. Это не одна из версий, а правда. Между двумя и тремя часами ночи 22 июня 1941 г. на даче Наркома иностранных дел В. М. Молотова раздался телефонный звонок. Звонил германский посол Шуленбург и просил срочно принять у него меморандум об объявлении Германией войны Советскому Союзу. Молотов ответил, что будет ждать посла в наркомате и тут же позвонил на дачу Сталину, разбудил его и сообщил о разговоре с Шуленбургом. Сталин ответил: "Езжай. Но прими немецкого посла только после того, как военные нам доложат, что агрессия началась. Еду собирать Политбюро. Ждем там тебя". С этого часа Сталин бессменно находился в Кремле, принимая решения, о правильности или неправильности которых могут лучше судить историки. После скандальных объяснений 29 июня между государственно-политическим и военным руководством страны в Наркомате обороны Берия насторожил Сталина о якобы зреющем заговоре военных. С этим связаны, на мой взгляд, последовавшие за тем новые решения, вступившие в стр. 55 силу 30 июня: создание Государственного Комитета Обороны, назначение С. К. Тимошенко командующим Западным фронтом и посылка на Северо-Западный фронт Н. Ф. Ватутина. Г. К. Жуков остался в Москве "под колпаком" Берии. А 2 июля для надсмотра над Тимошенко был послан на Западный фронт Мехлис. Хочу также ответить на выступление О. Темушкина в "Советской культуре" (19 марта 1988 г.). В нем содержится обвинение в мой адрес, будто я в романе "Война" неправильно изобразил судьбу и вину генерала армии Д. Павлова и его соратников. Темушкин ссылается на то, что он был в составе комиссии, которая после XX съезда КПСС пересматривала в Военной коллегии Верховного Суда СССР дело Павлова и реабилитировала его вместе со всеми генералами и офицерами, расстрелянными в 1941 году. Я вполне солидарен с Темушкиным, что не надо было применять к руководству Западного фронта крайнюю меру наказания. Павлов, Климовских, Клыч, Григорьев, Коротков и другие могли бы принести много пользы, командуя корпусами, дивизиями и даже полками. Но ведь я писал не о ходе реабилитации командования Западным фронтом, а о том, давнем ходе дознания, перед преданием их суду и при этом пользовался той папкой коллегии военного суда, которая осталась там после расследований комиссии. Я даже читал тот протокол дознания, в котором Павлов "сознается" о якобы имевшем место своем сговоре с фашистами. И там имеется примечание следователя, которое звучит так: "Протокол подписал в невменяемом состоянии". Я знаю и о трагедии семей расстрелянных: их репрессировали, хотя статья, по которой выносился приговор, не давала повода для этого. Мехлис тут явно перестарался. Читал я и о том, как комиссия по реабилитации, в которую входил Темушкин, пыталась доказать, что осужденный во время войны сын Хрущева, летчик, совершивший героический подвиг, ни в чем не виноват. Но военная коллегия Верховного Суда не нашла возможности снять с него судимость. Но виноват ли в самом деле Павлов? Темушкин доказывает, что нет, не виноват... К сожалению, виноват, доложив Сталину за две недели до начала войны, что сведения о сосредоточении немецких войск вдоль наших границ являются провокационными. Свидетелем этого доклада был А. Е. Голованов, ставший потом Главным маршалом авиации и опубликовавший свои мемуары в журнале "Октябрь". Я потом разговаривал со многими полководцами. Все они были единодушны: командующий, который заранее даже не позаботился о своем командном пункте и потерял управление армиями в первый же день войны, не может быть невиноватым. Не может быть невиноватым командующий, который 21 июня вечером, ощущая всю накаленность атмосферы, позволил себе вместе с членом Военного совета дивизионным комиссаром Фоминых и семьями пойти в окружной дом офицеров смотреть "Анну Каренину" в постановке приехавшего на гастроли в Минск МХАТ. Правда, Павлов поставил в коридоре аппарат ВЧ и во время спектакля дважды отзывался на телефонные звонки из Москвы, разумеется, никому не объясняя, что находится в театре, а не в штабе округа, на связи с командующими армиями. Все это записано в переданных мне бывшим членом Военного совета Западного фронта генерал-лейтенантом Фоминых мемуарах. Это же подтверждает бывший офицер отдела культуры Политуправления Западного особого военного округа А. Н. Колесов, живущий ныне в Москве. Он в тот вечер нес дежурство у ВЧ Павлова и подзывал его из ложи к телефону. А что говорит сам Павлов о своей виновности или невиновности? Читаю свидетельство бывшего капитана госбезопасности, ныне полковника в отставке И. Г. Бойко, сейчас живущего в Одессе. Он был в опергруппе, которая 4 июля 1941 г. арестовала Павлова. Что было после стр. 56 ареста? "Примерно в 16.00 мы были в Смоленске в кабинете начальника НКГБ. Через некоторое время в кабинет вошел Мехлис и сразу с присущей ему резкостью и несдержанностью обрушился на Павлова с гневом и ругательствами, допуская такие выражения, как "подлец, негодяй, предатель, изменник, немцам фронт на Москву открыл", и др. Павлов, сидя в кресле, пытался возражать Мехлису, но у него ничего не получалось под градом слов крайне раздраженного Мехлиса. Минут через 10 - 15 Мехлис и остальные вышли из кабинета, а мне было приказано провести личный обыск Павлова, оформить как это положено протоколом, что я и сделал. После ухода Мехлиса и других Павлов, оставшись со мной, стал выражать свое возмущение тем, что Мехлис назвал его предателем и изменником, признавая однако при этом свою вину за неподготовленность войск округа к отражению нападения немецко- фашистских войск, несмотря на предупреждение Наркома обороны накануне, за потерю почти всей авиации на приграничных аэродромах в момент начала войны, за необеспечение и потерю связи штаба округа с армиями и соединениями в первые дни войны, что привело к потере управления войсками и незнанию обстановки на границе. В разговоре со мной он часто повторял: "Я виноват и должен нести ответственность за свою вину, но я не изменник и не предатель". Успокоившись через некоторое время, Павлов попросил у меня разрешения покушать и выпить немного коньяку (у него в чемодане с собой были курица, хлеб и бутылка коньяку). Покушать я ему разрешил, а в отношении коньяка сказал, что этого делать нельзя. На что Павлов сказал: "Ну вот, арестовали и выпить не дают". После настойчивых просьб я уступил ему и разрешил немного выпить. Отвлекшись записью и оформлением протокола обыска, я не заметил, как Павлов в считанные минуты выпил почти всю бутылку коньяка. Когда я это заметил, то забрал у него остаток коньяка, на что Павлов сказал: "Ну вот, выпил в последний раз в жизни". На мой вопрос: почему в последний раз, он ответил: "Меня расстреляют, я хорошо знаю Сталина, он мне не простит того, что произошло". А теперь судите сами, как быть историкам, юристам и литераторам, прикоснувшимся к истокам истины о любой конкретной ситуации? Давайте не загонять друг друга в угол. Перестройка в литературе - это не сведение счетов за несовершенства наших былых суждений или за прежние обиды и несправедливости. Именно так понимают суть перестройки сегодня иные писатели. Давайте же делать нужные и верные выводы из прежних наших ошибок, при этом глубоко задумываясь над тем, где были истинные ошибки, а где были плодотворные поиски. Ведь все, что было, - это мы с вами! И. Ф. СТАДНЮК (писатель). Опубликовано 21 июня 2019 года Полная версия публикации №1561118793 → © Literary.RU Главная → ДЕЛАТЬ ПРАВИЛЬНЫЕ ВЫВОДЫ ИЗ ПРЕЖНИХ ОШИБОК При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|