LITERARY.RU → ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА НАПИСАНА БИОГРАФИЯ Н. М. КАРАМЗИНА → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
С. А. ГОМАЮНОВ, ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА НАПИСАНА БИОГРАФИЯ Н. М. КАРАМЗИНА // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 25 января 2019. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1548438731&archive= (дата обращения: 18.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
С. А. ГОМАЮНОВ, ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА НАПИСАНА БИОГРАФИЯ Н. М. КАРАМЗИНА // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 25 января 2019. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1548438731&archive= (дата обращения: 18.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1548438731, версия для печати
ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА НАПИСАНА БИОГРАФИЯ Н. М. КАРАМЗИНА
Дата публикации: 25 января 2019 |
|
В мае 1826 г. Россия прощалась с Н. М. Карамзиным, писателем и историком, автором 12- томной "Истории государства Российского". У Николая Михайловича было много почитателей, и Россия, как тогда, так и позднее, ждала появления его развернутой биографии. Еще В. А. Жуковский, А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, И. И. Дмитриев, А. И. Тургенев выражали желание взяться за такой труд. Пушкин писал Вяземскому в июле 1826 г: "Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки. Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти?"1 . Ему вторил Тургенев: "Вот уж скоро год, как не стало Карамзина, и никто не напомнил русским, чем он был для них. Журналисты наши, исчислив кратко, впрочем не безошибочно, труды его и лета жизни, возвестив России, что наставника, дееписателя, мудреца ее не стало, исполнили свой долг современных некрологов"2 . Но биографию Карамзина его друзья так и не написали. Причины же в каждом случае имелись свои. Одним из первых попытался осуществить этот замысел Пушкин. В письме к нему от 31 августа 1826 г. Вяземский убеждал: "Ты часто хотел писать прозою: вот прекрасный предмет. Напиши взгляд на заслуги Карамзина и характер его гражданский, авторский и частный. Тут будет место и воспоминаниям твоим о нем. Можешь издать их в виде отрывка из твоих записок"3 . Пушкин действительно начал писать эти воспоминания, отрывок которых дошел до нас4 . Написанный 1 Пушкин А. С. Соч. Т. 9. М. 1981, с. 233. 2 Тургенев А. И. Хроника русского. Дневники (1825 - 1826). М. - Л. 1964, с. 22. 3 Русский архив, 1913, N 2, с. 204 - 205. 4 Пушкин А. С. Ук. соч., с. 48 - 50. стр. 177 сильным, выразительным языком, этот отрывок мог бы почти целиком служить эпиграфом к биографии Карамзина, но не более. Пушкин сам сознавал это, сообщая Вяземскому: "Сейчас перечел мои листы о Карамзине - нечего печатать"5 . Позднее к этой теме Пушкин не возвращался. Время шло, а дело не двигалось с места. Более других приходил в отчаяние Тургенев: "Кто по сию пору прервал гробовое о нем молчание? Кто из нас положил цветок на уединенную могилу его? Мы, жившие его жизнью, страдавшие его страданиями, мы, одолженные ему лучшими благами души и сердца, что мы сделали? Опустили его в могилу, бросили горсть земли на землю его и смолкли как умершие". Тургенев решил взять на себя роль организатора. В письме к Вяземскому от 7 мая 1827 г. Александр Иванович изложил план создания коллективного труда: "Едва ли кто-либо вел постоянный журнал разговоров Карамзина, но многое может быть сохранено: один вспомнит одно, другой - другое... Я не вижу иного средства передать потомству что- нибудь о Карамзине, достойное Карамзина. Биографии порядочной никто у нас написать не в состоянии"6 . Но и этот план не удалось воплотить в жизнь. Обстоятельства разбросали друзей Карамзина не только по России, но и за границей. Дело постепенно вернулось к начальной точке: каждый должен написать воспоминания о нем сам. Наибольшую активность по-прежнему проявлял Тургенев. Однако он весьма критически оценивал свои возможности: "Если бы я был писатель, имел "красноречие души", я бы... написал его (Карамзина. - С. Г.) биографию со слов его, о его физиогномии, со всей его прекрасной жизни, с ангельской, добродушной его улыбки". Правда, он пытался написать повесть о Карамзине, основываясь прежде всего на воспоминаниях Дмитриева, знавшего Николая Михайловича на протяжении всей его жизни, но потом решил, что лучше самого Дмитриева этого никто не сделает. Александр Иванович стал вынашивать другую идею, которой он поделился с Вяземским: "Перебирая бумаги, я нашел книгу с 386-ю письмами и записками Н. М. Карамзина ко мне, которую я везде вожу с собой. Мне пришло на мысль напечатать сии письма и записки особо"7 . Но осуществление этого намерения затруднялось тем, что между друзьями возникла натянутость в отношениях и даже определенное соперничество. "Тебе из этого собрания ничего не дам, - заявил Тургенев Вяземскому, - разве ты напишешь сам статью об этих письмах, прочитав их, для своей книжки". Узнав, что Дмитриев дает Вяземскому выписки, относящиеся к Карамзину, Тургенев не остался в долгу: о Новикове "у меня есть записка Карамзина, собственноручная, и пойдет в мою котомку"8 . Не прошло и года, как на пути к реализации замысла Тургенева издать письма встала и иная преграда: противодействие со стороны семейства Карамзина, прежде всего дочери историка Софьи Николаевны. Тургенев недоумевал: "Отчего вы теперь смущаетесь тем, на что сами соглашались и что вы сами отчасти провоцировали?". Он раздражался: "Если вы не хотите помогать мне в сем сборнике, то по крайней мере, не мешайте"9 . В спешном порядке весной 1837 г. Тургенев составил сборник, нашел издателя и отослал готовящееся издание в цензуру, даже не показав его Карамзиным ("опасаясь, что вы его задержите")10 . Но Тургенева останавливало одно обстоятельство: он не хотел, чтобы его заподозрили в желании получить с этого предприятия солидный куш. Сдержанно ответив Вяземскому, он подчеркнул, что "неоднократно говорил о своем намерении и при вас; а с вашего согласия начал его приводить и в действие"11 . Деньги от издания Тургенев намеревался отдать в фонд памятника Карамзину, сооружаемого в Симбирске. Окончательно сопротивление Тургенева было сломлено после получения резкого письма Софьи Николаевны. Тургенев, собираясь тогда в Варшаву, бросил в 5 Там же, с. 238. 6 Остафьевский архив кн. Вяземских. Т. 3. СПб. 1899, с. 151, 187. 7 Там же, с. 205, 333, 338. 8 Там же, с. 338, 363. 9 Там же. Т. 4. СПб. 1899, с. 12, И. 10 Там же, с. 12. 11 Там же, с. 16. стр. 178 сердцах: "Впрочем, делайте, что хотите: мне и тяжело, и нет времени заниматься этим делом. Ни там, ни здесь письмами, издаваемыми или не издаваемыми, заниматься не буду"12 (написано 31 мая 1837 г.). Цензор тогда не счел нужным пропустить письма в печать. Писатель Н. Ф. Павлов просил издателя "Литературных прибавлений к Русскому инвалиду" А. А. Краевского в июне 1837 г. передать: "Сделайте милость, если Тургенев еще в Петербурге, то дайте ему знать, что статья его о письмах Карамзина, которыя купил Плюшар, и которую я написал, не пропущена, почему, знает бог, но только не пропущена"13 . Тургенев умер в 1845 г., в год открытия памятника Карамзину в Симбирске. Его намерение поставить "другой памятник, коего ни губернатор, ни времени полет не смогут сокрушить"14 , осталось мечтой. Сообщали потом, что после него сохранилась рукопись, уже прошедшая цензуру: "Копия с писем Карамзина к нему и еще к некоторым лицам... Наследники решат, издавать ее или нет". Писавший это Н. А. Мельгунов был неверно информирован, будто уже "со стороны семейства Карамзина нет препятствий"15 . Впервые часть писем была опубликована М. П. Погодиным в труде, посвященном жизнеописанию Карамзина16 . В более полном виде они увидели свет лишь в 1899 году17 . Можно ли теперь ответить на вопрос, который остался неразрешенным для Тургенева: почему семейство Карамзина решительно противилось публикации писем? Дело здесь не в личности Александра Ивановича, потому что и в дальнейшем с другими потенциальными публикаторами повторялась та же ситуация. В 1840-е годы Карамзины отказали в содействии П. А. Плетневу, задумавшему заняться биографией автора "Истории государства Российского"18 . В 60-е годы XIX в., когда Погодин принялся за это дело, он пересылал все свои рукописи Карамзиным на проверку19 . Конечно, их беспокойство в определенной мере объяснялось боязнью, что появится искаженный образ их отца и мужа. Но прямой отказ в содействии нельзя объяснить только этим. В наше время выдвинута на этот счет убедительная гипотеза: "50000 ежегодной пенсии... тут играли свою роль: да не только и не столько в грубо материальном смысле (все равно не возьмут обратно!), сколько в моральном: неудобно, невозможно при такой награде говорить вольно, "выходить из образа", представлять настоящего Карамзина"20 . Речь идет о ежегодной пенсии в 50 тыс. руб., пожалованных Карамзиным Николаем I за несколько дней до смерти Николая Михайловича. Мотивы, которыми руководствовался царь, он выразил в разговоре с Д. В. Дашковым: "Какой чудак Жуковский! Пристает ко мне, чтобы я семье Пушкина назначил такую же пенсию, как семье Карамзина. Он не хочет сообразить, что Карамзин человек почти святой, а какова была жизнь Пушкина?"21 . Этими деньгами Николай I сумел на долгие годы запечатать рот семье Карамзиных, добиваясь, чтобы общество всегда верило в официальную версию его "ангельской" жизни. И хотя стена молчания впоследствии была пробита публикациями, но обязательство молчать, данное Карамзиными в обмен на пенсию, соблюдалось ими даже почти через 50 лет. П. И. Бартенев, издатель "Русского архива", вспоминал, что когда он намеревался издать в 1870 г. "Записку о древней и новой России" Карамзина, то его дочь Елизавета Николаевна решительно заявила, что она "не дает своего согласия, т. к. она получает карамзинскую пенсию"22 . Обет молчания послужил серьезнейшим препятствием не только для Тургенева, 12 Там же. с. 18. 13 Русский архив, 1897, кн. 1, с. 445. 14 Остафьевский архив кн. Вяземских. Т. 4, с. 15. 15 Русский архив, 1899, кн. 1, с. 635. 16 Погодин М. Н. М. Карамзин, по его сочинениям, письмам и отзывам современников. М. 1866. 17 Русская старина, 1899, NN 1 - 3. 18 Майков Л. Пушкин. СПб. 1899, с. 2. 19 Русский архив, 1871, с. 1218. 20 Эйдельман Н. Последний летописец. М. 1983, с. 156. 21 Русский архив, 1888, кн. 1, с. 298. 22 Там же, 1909,, кн. 2, с. 298. стр. 179 но и для друзей Карамзина, поскольку мнение членов его семьи для них было очень значимо. Надежды по написанию биографии Карамзина друзья возлагали также на Дмитриева. Изданные письма Карамзина к нему23 служат истинной энциклопедией для исследователя, занимающегося жизнью и деятельностью историка. Не случайно впоследствии Вяземский вспоминал: "Когда получено было известие о кончине его, помню, что я писал кому-то в Москву: со смертью Дмитриева мы как будто бы во второй раз теряем и погребаем Карамзина... Со смертью Дмитриева и предания о Карамзине пресеклись. Мы все, более или менее приближенные к нему, знали его, так сказать, по частям, то в одно время, то в другое. Дмитриев один знал его от детства до смерти; знал и его, и жизнь его вполне. Мы могли бы представить одне разбросанные черты его жизни; один Дмитриев мог бы быть его полным биографом"24 . Конечно, Вяземский преувеличивал. Дмитриев не мог знать жизнь Карамзина "вполне". Они постоянно жили в разных городах (за исключением 1802 - 1810 гг.), и лишь письма служили им тогда источником знаний друг о друге. Видимо, на основании только этих писем, да еще при отрицательном отношении к подобному предприятию со стороны семейства Карамзина, Дмитриев не решился приняться за биографию историка. Изданные после смерти Дмитриева автобиографические записки25 включают отдельные воспоминания о Карамзине, при этом с наибольшими подробностями - о его молодых годах. В 30-е годы XIX в. промелькнула идея Вяземского насчет того, что биографию Карамзина мог бы написать Жуковский. В 1833 г. Вяземский писал Тургеневу: "Почему Жуковскому, больному, слабому, отдыхающему от трудов, не писать бы воспоминаний о Карамзине?.. Этот труд был бы благорастворительным для Жуковского; следовательно, я не враг, указывая ему на него, как на деятельное и полное души отдохновение"26 . Вероятно, не без участия Петра Андреевича в этой мысли утвердился и Дмитриев. И когда по заданию Российской Академии наук ее непременный секретарь Д. И. Языков искал человека, который мог бы написать биографию Карамзина, Дмитриев посоветовал ему обратиться именно к Жуковскому. Тот был сердечно тронут предложением, однако не счел себя внутренне готовым к его осуществлению. В письме Дмитриеву от 23 августа 1836 г. он сообщал: "Может быть, я исполню это назначение, но только не для академии: она требует краткой биографии для портрета. Посмотрю, буду ли уметь написать ее. Но описанием жизни и оценкою гения Карамзина должно заняться с благоговением, приличным предмету; оно не может быть делом посторонним. Когда поселюсь в уединении... тогда примусь, может быть, за это святое дело, которое будет если не собственною моею исповедью, то, по крайней мере, исповедью того.., что было в моей жизни лучшего"27 . Этот план также не был осуществлен. Что касается Вяземского, то из приведенных отрывков его писем может сложиться впечатление, что он и не помышлял о том, чтобы самому приняться за этот труд. Между тем в обществе, хорошо знавшем окружение Карамзина, именно Петр Андреевич рассматривался как наиболее вероятный человек, который возьмется за написание биографии историка. Погодин, например, записал в 1826 г. в дневнике, что он помышляет о сочинении "Жизни Карамзина", "за которую примется непременно, если не вздумает сам Вяземский"28 . Много лет спустя А. В. Старчевский в своих воспоминаниях задавался вопросом: "Не могу объяснить себе, почему кн. Вяземский, долго живший в доме Карамзиных, близко знавший историографа и даже составивший программу вопросов для его биографии, изменил свое намерение и занялся биографией Фонвизина"29 . На то, что Вяземский может и должен взяться за биографию Карамзина, не раз указывал Пушкин. 10 июля 23 Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб. 1866. 24 Вяземский П. А. Поли. собр. соч. Т. 7. СПб. 1882, с. 134 - 135. 25 Дмитриев И. И. Взгляд на мою жизнь. Записки тайного советника. М. 1866. 26 Остафьевский архив кн. Вяземских. Т. 3, с. 245. 27 Русский архив, 1866, с. 1639 - 1640. 28 Барсуков Н. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 2. СПб. 1889, с. 22. 29 Исторический вестник, 1888, N 10, с. 125. стр. 180 1826 г. он писал Вяземскому: "Отечество вправе от тебя того требовать. Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том "Русской истории"; Карамзин принадлежит истории. Но скажи все". Через несколько месяцев он еще раз напоминает: "Соберись с духом и пиши"30 . На Вяземского рассчитывали не случайно. Он был не просто друг Карамзина: его сестра Екатерина Андреевна с 1804 г. стала женой Николая Михайловича. В подмосковном имении Вяземских Остафьеве Карамзин написал восемь томов "Истории государства Российского". Переписка Карамзина с Вяземским в годы разлуки, изданная впоследствии31 , по значению своему лишь немного уступает переписке Карамзина с Дмитриевым32 . После смерти историка Вяземский старался неотлучно быть с его семьей. Члены ее даже упрекали Петра Андреевича в том, что он пишет биографию Фонвизина, а не Карамзина33 . Наконец, даже если Вяземский просто боялся первым нарушить молчание, то и впоследствии, когда возрастающим потоком полились публикации, он так и не принялся за биографию Николая Михайловича вплоть до конца своей жизни. В то же время он внимательно следил за соответствующими публикациями и приветствовал тот факт, что "биографическая любознательность пробудилась"34 . Препятствием для Вяземского могло служить отсутствие опубликованной переписки Карамзина, вследствие чего ранний период его деятельности был известен Петру Андреевичу только по рассказам. Рассказ же всегда граничит со слухами, к которым Вяземский относился с осторожностью: "Не всякому слуху верь,., тем более не всякий слух передавай, а особенно не всякий слух печатай... Мы можем и должны быть осмотрительнее и строже и принимать только то, что носит на себе печать достоверности... Особенно обязаны мы держаться осторожности, когда речь идет о людях знаменитых и тем более о людях, всею жизнью оправдавших свою знаменитость"35 . А когда в 1866 г. была опубликована переписка Карамзина с Дмитриевым и в тот же год появился труд Погодина о Карамзине, который в дореволюционной литературе оказался непревзойденным с точки зрения полноты изложения его биографии, Вяземскому уже ничего не оставалось, как взять на себя роль консультанта, исправляя неточности в новых публикациях. Возникает мысль: прояви Вяземский больше настойчивости и усердия, он мог бы собрать фактический материал, не уступающий погодинскому. Но так как он этого не сделал, то напрашивается вывод: хотел ли он это делать? Вяземского нельзя заподозрить в нелюбви к Карамзину или в короткой памяти. Чтобы объяснить поведение Вяземского, вернемся к письму Пушкина от 10 июля 1826 года. "Но скажи все", - предупреждал его поэт. Вот этого-то и не мог сделать Вяземский. Он знал слишком многое, чтобы написать так, как хотел бы. Зато он не мог или не хотел идти против сложившегося, не без усилий правительства и с годами все более укреплявшегося, образа "ангельской" жизни Карамзина. А о том, что Вяземский знал действительно многое такое, что не вписывалось в рамки официального портрета, свидетельствуют его замечания в неофициальных беседах. Не подлежала, например, сомнению страстная вера Карамзина в провидение, волей которого он "мог" объяснить любое событие. Между тем Бартенев, публикуя переписку Карамзина с Новиковым, сделал следующее примечание: "Старец Новиков почел нужным говорить Карамзину про истины христианства. Это приводит мне на память слышанное мною в беседе с глазу на глаз в 1876 г. в Гамбурге от кн. П. А. Вяземского, близко знавшего Карамзина под конец его жизни: "Ведь Карамзин был только деист"36 . Вполне вероятно, что Вяземский знал и о таких фактах в жизни Карамзина, характеризуемого как прекрасного семьянина, которые в свое время навсегда охладили сердце Тургенева к этому человеку37 . 30 Пушкин А. С. Ук. соч., с. 233, 238. 31 Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому. 1810 - 1826. СПб. 1897. 32 Карамзин Н. М. Избранные статьи и письма. М. 1982. 33 Эйдельман Н. Ук. соч., с. 153. 34 Вяземский П. А. Полн. собр. соч. Т. 2. СПб. 1879, с. 301. 35 Там же, с. 302. 36 Русский архив, 1880, кн. 3, с. 373. 37 Ланда С. С. Дух революционных преобразований... 1816 - 1825. М. 1975, с. 325. стр. 181 Наверное, было еще много подобных примеров, не зафиксированных в литературе. Вместе с Вяземским ушла из жизни неосуществленная мечта друзей Карамзина. Впоследствии это умножило трудности будущих исследователей, пытавшихся воссоздать правдивый образ Карамзина и вынужденных использовать в основном лишь его переписку. Между тем тот же Вяземский намного глубже воспринимал эти письма и умел увидеть заложенный в них потаенный смысл: "Часто по одному полуслову, брошенному как бы случайно, по одному звуку души, неожиданно раздающемуся и часто вызванному без видимой причины, проникаешь во глубь этой светлой и спокойной внутренней святыни" 38 . Именно отсутствие воспоминаний о Карамзине, написанных прежде всего его близкими друзьями, привело к тому, что исследователи долгое время защищали или критиковали, а порой и негодовали не на истинный образ Карамзина, а лишь на оттиск, сделанный правительственным клише. Только советская историография в последнее время 39 попыталась сойти с проторенного пути. С. А. Гомаюнов 38 Вяземский П. А. Поли. собр. соч. Т. 7. СПб. 1882, с. 136. 39 Помимо книги Н. Я. Эйдельмана, см.: Кислятина Л. Г. Формирование общественно-политических взглядов Н. М. Карамзина. М. 1976; Гулыга А. Искусство истории. М. 1980; и др. Опубликовано 25 января 2019 года Полная версия публикации №1548438731 → © Literary.RU Главная → ПОЧЕМУ НЕ БЫЛА НАПИСАНА БИОГРАФИЯ Н. М. КАРАМЗИНА При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|