LITERARY.RU → О МИРОВОМ ЗНАЧЕНИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII в. → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
А. С. КУРИЛОВ, О МИРОВОМ ЗНАЧЕНИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII в. // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 02 апреля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1207133190&archive=1207225892 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
А. С. КУРИЛОВ, О МИРОВОМ ЗНАЧЕНИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII в. // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 02 апреля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1207133190&archive=1207225892 (дата обращения: 20.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1207133190, версия для печати
О МИРОВОМ ЗНАЧЕНИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII в.
Дата публикации: 02 апреля 2008 |
|
Мировое значение национальных литератур традиционно возводится к характеру и степени влияния этих литератур, выдающихся их представителей на другие литературы и писателей, на мировой литературно-художественный процесс. Это бесспорно. Однако очевидным и общепризнанным влиянием одних национальных литератур на другие или в целом на мировой литературно-художественный процесс не исчерпываются критерии мирового значения литератур1 . Уже сам факт существования какой-либо национальной литературы, даже самой незначительной по своему объему и системе жанров, автоматически определяет ее мировое значение. Без нее, перефразируя известные слова одного из героев Андрея Платонова, мировая литература неполна. Будучи естественной и неотъемлемой частью мировой литературы, национальные литературы утверждают свое мировое значение не только и не сколько выдающимися художественными достоинствами своих произведений, совершенством и оригинальностью их форм, сколько новизною содержания2 - изображением еще неизвестных, неведомых до того мировой литературе цивилизаций, вещей, явлений, событий как реальных, имевших место в действительности, так и фантастических, придуманных, открывая мировому сообществу новые страницы, новые грани, а нередко и перспективы жизни народов и стран, выставляя на всеобщее обозрение их жизнь со всей ее поэзией - светлыми, радостными, праздничными сторонами, и прозой - повседневным, обыденным, будничным. Именно поэзия и проза жизни каждого народа определяют своеобразие его искусства, содержание произведений национальной литературы, их характер и художественные достоинства. Открывая миру поэзию и прозу жизни своей страны, своего общества и народа литература открывает новую, неведомую до того человечеству, сферу мирового искусства. Эти открытия становятся, говоря словами А. С. Пушкина, "дипломом на будущее"3 каждой национальной литературы и признания ее мирового значения. Мировое значение русской литературы XVIII в. определило открытие как раз такой сферы, объектом которой был феномен русской жизни того времени, а предметом - ее поэзия и проза. И прежде всего - поэзия. Наиболее яркое воплощение она получила в творчестве Г. Р. Державина. Во-первых, он нашел поэзию там, где ее до него никто не находил и где, казалось, ее просто не может быть: в жизни сановной России, петербургской знати. Как красиво и размашисто жили наши вельможи! Кого роскошными пирами На влажных Невских островах, Между тенистыми древами, На мураве и на цветах, В шатрах Персидских, златошвейных, Из глин Китайских драгоценных, Из Венских чистых хрусталей, Кого толь славно угощаешь, И для кого ты расточаешь Сокровища казны твоей? В вертепе мраморном, прохладном, В котором льется водоскат, На ложе роз благоуханном, Средь неги, лени и прохлад, Любовью распаленный страстной, С младой, веселою, прекрасной И нежной нимфой ты сидишь. Она поет - ты страстью таешь: То с ней в весельи утопаешь, То, утомлен весельем, спишь... "К первому соседу" Или великолепным цугом В карете Англинской, златой, С собакой, шутом или другом, Или с красавицей какой Я под качелями гуляю; В шинки пить меду заезжаю; Или, как то наскучит мне, По склонности моей к премене, Имея шапку на бекрене, Лечу на резвом бегуне. стр. 20 -------------------------------------------------------------------------------- Или музыкой и певцами Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух; Или о всех делах заботу Оставя, езжу на охоту, И забавляюсь лаем псов; Или над Невскими брегами Я тешусь по ночам рогами И греблей удалых гребцов... "Ода к Фелице". Затем, что закономерно и естественно, он находит поэзию в русском гостеприимстве: Сядь, милый гость! здесь на пуховом Диване мягком отдохни; В сем тонком пологу, перловом, И в зеркалах вокруг усни; Вздремли после стола немножко, Приятно часик похрапеть; Златой кузнечик, сера мошка Сюда не могут залететь. "Гостю". Не говоря уже об извечном русском радушии и хлебосольстве: Шекснинска стерлядь золотая, Каймак и борщ уже стоят; В крафинах вина, пунш, блистая То льдом, то искрами, манят; С курильниц благовонья льются, Плоды среди корзин смеются, Не смеют слуги и дохнуть, Тебя стола вкруг ожидая; Хозяйка статная, младая Готова руку протянуть... "Приглашение к обеду". Державин первым увидел, что и в жизни крестьян есть своя поэзия: она в празднике, в разгульном, не знающем удержу, народном веселье, Где все молодки с молодцами Под балалайками, гудками, С парнями, с девками поют... Раздайтесь же, круги, пошире, И на преславном этом пире Гуляй, удала голова! Ничто теперь уже не диво: Коль есть в глазах вино и пиво, Все, братцы, в свете трын-трава. Гуляйте, бороды с усами, Купайтесь по уши в чанах, И вы, повойники с чепцами, Не оставайтесь на дрожжах; Но кто что хочет, то тяните, Проказьте, вздорьте, куромшите; Тут нет вины, где пир горой... "Крестьянский праздник". Будучи помещиком, он не мог, просто в силу своего социального положения, почувствовать поэзию крестьянского труда, что суждено было открыть уже в XIX в. А. В. Кольцову4 . В то же время никто лучше Державина - ни до, ни после него, - не выразил поэзию жизни русского помещика: Дыша невинностью, пью воздух, влагу рос, Зрю на багрянец зарь, на солнце восходяще, Ищу красивых мест между лилей и роз, Средь сада храм жезлом чертяще. Иль накормя моих пшеницей голубей, Смотрю над чашей вод, как вьют под небом круги; На разноперых птиц, поющих средь сетей, На кроющих, как снегом, луги. Пастушьего вблизи внимаю рога зов, Вдали тетеревей глухое токованье, Барашков в воздухе, в кустах свист соловьев, Рев крав, гром жолн и коней ржанье, - а также поэзию русского застолья, расцвеченного дарами природы нашего Отечества: Бьет полдня час, рабы служить к столу бегут; Идет за трапезу гостей хозяйка с хором. Я озреваю стол - и вижу разных блюд Цветник, поставленный узором. Багряна ветчина, зелены щи с желтком, Румяно-желт пирог, сыр белый, раки красны, Что смоль, янтарь - икра, и с голубым пером Там щука пестрая - прекрасны! Прекрасны потому, что взор манят мой, вкус; Но не обилием иль чуждых стран приправой, А что опрятно все и представляет Русь; Припас домашний, свежий, здравой. "Евгению. Жизнь Званская". Державин увидел, что своя поэзия есть и в русской природе, и в семейной жизни, даже в вельможестве, и все это сумел отобразить5 . В творчестве Державина русская жизнь XVIII в. со всеми ее атрибутами и реалиями, со всей ее поэзией, впервые была осознанна художественно, открыта как предмет высокого искусства, как новая его сфера, обеспечив тем самым мировое значение русской литературы XVIII в. Поэзия русской и прежде всего крестьянской жизни получает тогда свое отражение в драматургии А. О. Аблесимова, Н. А. Львова, М. И. Попова. Поэзия жизни стр. 21 -------------------------------------------------------------------------------- былинной Руси была представлена в "Русских сказках" В. А. Левшина. И т.д. Своя поэзия имелась и в жизни героев фонвизинского "Недоросля". С одной стороны - поэзия беззаветного служения Отечеству, что отличало жизнь Стародума, Правдина и Милона. С другой - поэзия быта, повседневности. В жизни Скотинина - это поэзия "скотного двора", неустанная забота о свиньях; в жизни Митрофанушки - поэзия чревоугодия и голубятни; У Простаковой одна радость, одна забота и отрада - Митрофанушка, одно желание - вывести его "в люди". Как ни относиться к поэзии жизни Простаковых - Скотининых, но эта была поэзия жизни заметной части России XVIII в., и хотя она существенно отличалась от поэзии "жизни Званской", тем не менее являлась важной составляющей поэзии русской жизни того времени. К XVIII в. относятся и первые попытки найти поэзию в исторической жизни России, что наблюдается в драматургии Екатерины II, Я. Б. Княжнина, А. П. Сумарокова, эпических поэмах М. М. Хераскова. Не обошли тогда вниманием и "поэзию" русской воровской жизни, одновременно сравнив ее с "поэзией" жизни французских жуликов, о чем свидетельствуют "Обстоятельные и верные истории двух мошенников: первого российского славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина... Второго французского мошенника Картуша и его сотоварищей" Матвея Комарова. Что касается прозы русской жизни XVIII в., то она была, в основном, начиная с А. Д. Кантемира, предметом сатиры, нацеленной исключительно на негативные явления российской действительности. Ничего позитивного, заслуживающего заинтересованного художественного внимания, отечественные писатели в прозе той жизни не видели и не находили. Повседневное, обыденное, будничное, т.е. самое что ни на есть прозаическое с его главной составляющей - жизнью крепостных крестьян, их никак не привлекало. А проза жизни крепостнической России XVIII в. была не просто сурова, но жестока и безжалостна по отношению к крестьянам. Немногие оставались к ней неравнодушными. Среди них были Н. И. Новиков и А. Н. Радищев. Радищевское "Путешествие из Петербурга в Москву" стало печальным, не имевшим аналога в мировой литературе, памятником прозы русской жизни XVIII в. Поэзия и проза, но в основном - поэзия русской жизни XVIII в., невозможные и неповторимые в других странах и в других исторических условиях, получив художественное воплощение, определили мировое значение русской литературы XVIII в. И в дальнейшем, художественное воплощение поэзии и прозы русской жизни во многом определило и мировое значение русской литературы XIX и XX вв.6 ---------- 1 См.: Курилов А. С. В. Г. Белинский и В. И. Ленин: к истории понятия о мировом значении литератур и писателей. (Условия и критерии мирового значения) // Мир филологии. - М., 2000. - С. 24 - 33. 2 Там же. - С. 28. 3 Пушкин А. С. Полн. собр.соч.: В 10 т. - Т. 10. - Л., - 1979. - С. 256. 4 См.: Белинский В. Г. Стихотворения Кольцова //Белинский В. Г. Полн. собр. соч.: В 13 т. - Т. 1. -М., 1953. - С. 388 - 391; Майков В. Н. Стихотворения Кольцова // Майков В. Н. Литературная критика. - Л., 1985. - С. 78 - 124; Курилов А. С. Кольцов и Белинский // А. В. Кольцов и русская литература. - М., 1988. - С. 77 - 93. 5 Подробнее об этом см.: Курилов А. С. "Народен в высочайшей степени..." // Литература в школе. - 1993. - N 5. - С. 4- 10; Он же. "Ода к Фелице" Г. Р. Державина: поэзия русской жизни XVIII века // Русская словесность. - 2003. - N 5. - С. 5 - 10. 6 См., например: Курилов А. С. "Мертвые души", или Поэзия жизни провинциальной России // Филологические науки. - 2004. - N 6. - С. 55 - 64. стр. 22 Опубликовано 02 апреля 2008 года Полная версия публикации №1207133190 → © Literary.RU Главная → О МИРОВОМ ЗНАЧЕНИИ РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ XVIII в. При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|