LITERARY.RU → ИНОЯЗЫЧНАЯ РЕЧЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
Л. В. ЧЕРНЕЦ, ИНОЯЗЫЧНАЯ РЕЧЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 20 марта 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1206021300&archive=1206184486 (дата обращения: 25.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
Л. В. ЧЕРНЕЦ, ИНОЯЗЫЧНАЯ РЕЧЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 20 марта 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1206021300&archive=1206184486 (дата обращения: 25.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1206021300, версия для печати
ИНОЯЗЫЧНАЯ РЕЧЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ
Дата публикации: 20 марта 2008 |
|
В русском языке есть множество слов, пришедших из других языков. Например, имеют французское происхождение слова: тротуар, пижон, ателье (это галлицизмы, от лат. gallicus - галльский); немецкое - парикмахер, бутерброд, курорт (германизмы); английское - футбол, бокс, митинг, спикер, компьютер, босс (англицизмы и американизмы); итальянское - мадонна, аллегро, бригада (итальянизмы), польское - полонез, краковяк (полонизмы); тюркское - джин, диван, халат (тюркизмы) и т.д. Однако эти слова давно ассимилировались в русском языке, обрусели и не воспринимаются как иностранные. Среди них много интернационализмов, т.е. слов, используемых в разных языках, часто у них греческие или латинские корни: школьник, студент, семинар, монолог, диалог, трагедия, комедия, драма, космос, хаос, флора, фауна и др. Все это "заимствованная лексика, имеющая неограниченную сферу употребления"1 . От нее следует отличать слова, не освоенные или недостаточно освоенные русским языком, в частности экзотизмы (от гр. exoticos - чуждый, иноземный), почти неизбежные при описании жизни других народов и не имеющие русских синонимов (например: тореадор, кастаньеты, идальго, передающие испанский колорит), варваризмы (от лат. barbarus - чужеземный), употребляемые окказионально, в определенном контексте (пардон, мадемуазель, стрит) и обычно имеющие русские синонимы; особый разряд составляет заимствованная ономастика (антропонимы, топонимы и т.д., например, в пьесе А. Н. Островского "Бесприданница" шутовская роль актера Аркадия Счастливцева, которую он играет не на сцене, а в жизни, подчеркнута и его прозвищем Робинзон, и его смешным обращением к своему покровителю Паратову: ла-Серж). При этом может использоваться как русский алфавит, так и французский, английский и т.д. В художественной литературе заимствования - это, как правило, стилистически окрашенная лексика, знаки другой, инонациональной, иностранной культуры. Именно в этом качестве их призван заметить и оценить читатель, профессиональный критик, литературовед. Способы введения иноязычных вкраплений в русские тексты различны: это может быть относительно самостоятельный фрагмент текста (эпиграф, письмо, документ и пр.); слово, словосочетание, предложение в русской речи персонажа, автора-повествователя; иностранная лексика в русской транслитерации, часто с сильными искажениями; имитация перевода с иностранного языка или "нулевое вкрапление" (например, в "Дубровском" Пушкина: "...Маша прибежала и перевела французу вопросы отца. - Я не слыхивал о медведе, - ответил Дефорж...")2 . С литературоведческой точки зрения, важны функции иноязычной речи, и нередко автор в самом художественном тексте дает метаязыковой комментарий. Так, А. С. Пушкин в последней главе "Евгения Онегина" оценивает Татьяну в качестве "законодательницы зал" с помощью устойчивого французского оборота: Все тихо, просто было в ней, Она казалась верный снимок Du comme il faut... (Шишков, прости: Не знаю, как перевести.) (Гл. 8. Строфа XIV) стр. 6 -------------------------------------------------------------------------------- Русский перевод данного выражения: "хорошего тона, хорошего вкуса" - слишком приблизителен, и Пушкин шутливо признается в своем бессилии, обращаясь к А. С. Шишкову - ревнителю "чистоты" русского языка. В недавнем прошлом он возглавлял "Беседу любителей русского слова" (1811 - 1818), с которым вел шумную и веселую полемику "Арзамас" (1815 - 1818). Юный Пушкин - Сверчок - был членом этого общества (хотя, находясь в лицее, не присутствовал на заседаниях). Выражение comme il faut закрепилось в светском обиходе, о чем свидетельствует одноименная глава (XXXII) в повести Л. Н. Толстого "Юность" (1857). Но здесь comme il faut - синоним поверхностного светского воспитания (отличный французский язык и в особенности "выговор", длинные ногти и пр.). Рассказчик грустит о том, "сколько бесценного, лучшего в жизни шестнадцатилетнего времени" он потратил на приобретение этих свойств. У Пушкина в характеристике Татьяны нет никакой иронии (в отличие от описания воспитания, образа жизни Онегина в первой главе, реминисценции из которой узнаются в толстовском тексте ("Он по-французски совершенно / Мог изъясняться и писал; / Легко мазурку танцевал / И кланялся непринужденно..."; "Быть можно дельным человеком / И думать о красе ногтей..."). Насколько важно было для Пушкина передать мысль на языке, на котором она нашла наиболее адекватное выражение, показывают следующие строфы (XV и XVI) 8-й главы "Евгения Онегина", также посвященные изменившейся Татьяне, принявшей законы "утеснительного сана". Здесь автор вводит меткое английское слово: Никто б не мог ее прекрасной Назвать; но с головы до ног Никто бы в ней найти не мог Того, что модой самовластной В высоком лондонском кругу Зовется vulgar. (Не могу... Люблю я очень это слово, Но не могу перевести; Оно у нас покамест ново, И вряд ли быть ему в чести. Оно б годилось в эпиграмме...) На эти строки ссылался В. Ф. Одоевский, размышлявший о выразительности "готовых слов" чужого языка. Как отметил он в повести "Княжна Мими" (1834), "все русские страсти, мысли, насмешка, досада, малейшее движение души выражаются готовыми словами, взятыми из богатого французского запаса... <...> Спросите нашего поэта, одного из немногих русских писателей, в самом деле знающих русский язык, почему он, в стихах своих, употребил целиком слово vulgar, vulgaire ? Это слово рисует половину характера человека, половину его участи; но, чтобы выразить его по-русски, надобно написать страницы две объяснений, - а куда как это ловко для сочинителя и как весело для читателя!"3 Стилистически окрашенная заимствованная лексика в подлинно художественном тексте всегда мотивирована, что чувствует и понимает читатель, хотя бы в тексте не было комментариев, подобных пушкинским. Часто писатели прибегают к экзотизмам и варваризмам в произведениях, где действие происходит в другой стране. Например, "турецкую сказку", записанную на Кавказе со слов местного ашуга, М. Ю. Лермонтов назвал "Ашик-Кериб" (ашик по-турецки - влюбленный, возлюбленный; кериб - чужеземец, скиталец). Экзотическому заглавию-антропониму соответствует обилие тюркизмов в основном тексте: ага - господин, оглан - мальчик, караван-сарай - двор, где останавливаются караваны. Так заимствования передают местный колорит. Сказка адресована русскому читателю, и естественно, что все заимствования переданы по-русски. И, напротив, для русских слов может использоваться чужой алфавит, но понятный читателю; чаще всего это латиница. Выразительно заглавие повести Л. М. Леонова "Evgenia Ivanovna" (1938, опубл. в 1963): оно намечает лейтмотив - тоску по родине, которую испытывает главная героиня, русская женщина, на чужбине. Заглавие повести ("сильная позиция" текста) - это слова автора, объясняющего таким путем читателю причину страданий героини (ко- стр. 7 -------------------------------------------------------------------------------- торую она, быть может, ясно не осознавала, поскольку внешне ее жизнь сложилась благополучно). Заглавие здесь - ключ к интерпретации произведения. Взаимодействие русского текста и иноязычных вставок, в их разных вариациях, может стать одной из стилистических доминант произведения. Показательны смешные галлицизмы в комедии Д. И. Фонвизина "Бригадир" или в его же "Недоросле" - ломаная, перевранная русская речь Вральмана ("Умарит хатят репенка!"); многочисленные экзотизмы в кавказских повестях А. Марлинского, подробно разъясняемые в авторских примечаниях ("Аммалат-бек", "Мула-Нур"); залетные словечки в щебете гоголевской "дамы просто приятной", рассказывающей "даме приятной во всех отношениях" о приезде Чичикова к Коробочке: "...ну просто оррер, оррер, ор-рер!.." ("Мертвые души", гл. 9). Один из испытанных способов создания комического эффекта - макароническая речь. Этот термин восходит к итальянскому словосочетанию: poesia maccheronica (т.е. поэзия макароническая, от итал. maccheroni - макароны) и обозначает беспорядочное смешение разноязычных слов. Такие стихи сочинял, мешая латынь с греческим, римский поэт Авзоний (IV в. до н. э.). Известны поэмы под названием "Maccaronea" итальянцев Тифи дельи Одасси (или Одальи) (XV в.) и Т. Фоленго (XVI в.)4 . В русской литературе самое объемное произведение такого рода - поэма И. П. Мятлева "Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л'этранже" (1840), где само название демонстрирует принцип смешения языков. Это шуточное сочинение, написанное от лица тамбовской помещицы, претендующей на светскость, но малообразованной: "Утро ясно иль фе бо, / Дня светило, ле фламбо, / Солнце по небу гуляет / И роскошно освещает / Эн швейцарский пейзаж..." 5 . Il fait beau - хорошая погода; le flambeau - светоч, факел; ил paysage - пейзаж. Французские словечки призваны показать знание путешественницей французского языка (во всяком случае, разговорного, отсюда русская транслитератация) - и ничего более; особенно тавтологично звучит эн пейзаж. И. П. Мятлев часто и с большим успехом читал свою поэму в начале 1840-х годов в петербургских салонах, и его слушателем был Лермонтов, любивший "Ишки Мятлева стихи" ("Из альбома С. Н. Карамзиной"). Вероятно, под их воздействием Лермонтов написал изящное макароническое стихотворение, обращенное к А. А. Углицкой: Ma chere Alexandrine, Простите, же ву при, За мой армейский чин Все, что je vous ecris; Меж тем, же ву засюр, Ich wunsche счастья вам, Surtout beacoup d'amour, Quand vous serez Мадам. (Перевод: Моя милая Александрина, простите, я вас прошу, за мой армейский чин все, что я вам пишу. Меж тем, я вас уверяю, я желаю счастья вам, а главное много любви, когда вы будете Мадам.) (Франц. и нем.) 6 Язык - чуткий барометр, указывающий на степень интенсивности, глубину межнационального общения: "иноплеменные слова", которыми "пестрит" слог автора "Евгения Онегина", передает реальную языковую ситуацию. В то же время между речевым узусом (нормами речи) и художественным текстом нет прямых соответствий. В "Горе от ума" А. С. Грибоедова Чацкий, иронизирующий над "смешеньем языков: французского с нижегородским", ни слова не говорит по-французски, хотя Фамусов отмечает, что он "славно пишет, переводит". А в комедии А. Н. Островского "Свои собаки грызутся, чужая не приставай" (из трилогии о Бальзаминове), где действие происходит в сонном купеческом Замоскворечье, звучат слова: проминаж, гольтепа, асаже. Бальзаминовой нравятся эти "французские слова, очень похожие на русские", и она советует своему сыну, незадачливому кавалеру, вставлять их в разговоре с барышнями: "Ты все говоришь: "Я гулять пойду!" Это, Миша, нехорошо. Лучше скажи: "Я хочу проминаж сделать!" <...> Коль человек или вещь какая-нибудь не стоит внима- стр. 8 -------------------------------------------------------------------------------- ния, ничтожная какая-нибудь, - как про нее сказать? Дрянь? Это как-то неловко. Лучше сказать по-французски: "Гольтепа!" <...> А вот если кто заважничает, очень возмечтает о себе, и вдруг ему форс-то собьют, - это "асаже" называется" (Картина 1). У героини Островского, не знающей французского языка, - своя галломания. * * * В "Войне и мире" Толстого - "писателя русского до мозга костей"7 - часто звучит иностранная речь: прежде всего французская, реже - немецкая, есть слова и предложения на итальянском, английском, латинском языках. Книга открывается французскими фразами фрейлины Анны Павловны Шерер, обращенными к князю Василию Курагину: "Et bien, mon prince. Genes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte [Ну, князь, Генуя и Лука поместья фамилии Бонапарте]" 8 . Эти "des поместья" сразу вводят в стихию смешения языков, которая будет представлена в великом разнообразии вариантов: от "московского анекдота" Ипполита Курагина ("В Moscou есть одна барыня, une dame" ) до изощренных композиций Билибина и Шиншина; от дежурных "Oh, oui [О, да]", "chere princesse [милая княжна]" Наташи Ростовой (2, 5, IX, XIV), контрастирующих с живостью ее русской речи, до естественных во внутренних монологах Пьера Безухова французских вставок: "Зачем я сказал ей: "Je vous aime [я вас люблю ]" ? - все повторял он сам себе. И, повторив десятый раз этот вопрос, ему пришло в голову Мольерово mais que diable allait il faire dans cette galere [и зачем черт дернул меня ввязаться в это дело]?, и он засмеялся сам над собою" (2, 1, VI). В "Войне и мире" очень много иноязычных вкраплений (каноническим считается текст с французскими вставками, хотя в третьем прижизненном издании, 1873 г., и в ряде последующих они были заменены русским переводом). Иноязычной речи в "Войне и мире" посвящен ряд специальных исследований9 . Не рассматривая здесь проблему всесторонне, выделим (с опорой на эти и другие работы) основные функции французского и немецкого языков в речи персонажей (не только прямой, но и косвенной, несобственно прямой), поскольку в речи повествователя заимствования, как правило, суть "цитаты", отражения "чужого слова". 1. Владение тем или иным иностранным языком - знак национальной, сословной принадлежности персонажа, а также определенной профессии. Многоперсонажности произведения (около 600 лиц!) соответствует богатство групповых и индивидуальных речевых характеристик. Важно не только то, что говорит человек, но и как он это говорит. Выразительна, например, реплика эпизодического персонажа, французского доктора Lorrain'a: "Mon prince, "errare humanum est, mais... [князь, "человеку свойственно ошибаться, но...]" - отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором" (1,1, XII). Французский язык - не только естественный язык французов, это язык светского общения русских дворян; чисто русская речь Марьи Дмитриевны Ахросимовой на этом фоне - исключение, прием "остранения"10 . Свободное владение французским закрепляет сословную иерархию. В толстовской поэтике контраста нет мелочей: Сперанский, сын священника, говорит по-французски "с очевидным затруднением" (2, 3, V), князь Борис Друбецкой удачно дебютирует в салоне Шерер - в немалой степени благодаря "чистому и правильному французскому языку" (2, 2, VI). В паре: Долохов - Анатоль Курагин первенствует Долохов, несмотря на то, что "он был небогатый человек, без всяких связей", и несмотря на недостаточное знание французского: "Держу пари (он говорил по-французски... и говорил не слишком хорошо на этом языке)" (1, 1, VI). Долохов всего добивается сам, ив 1812 г. его выговор не вызывает подозрения в лагере французов. В том же эпизоде (пари с англичанином) Анатоль переводит "слова Долохова по-английски"; на вечере у Шерер Ипполит восклицает: "Capital стр. 9 -------------------------------------------------------------------------------- [Превосходно]!" (1,1, IV). Сыновья князя Василия, по его признанию, "оба вышли des imbeciles [дурни]" (1, 1, I), но иностранные языки (в отличие от русского!) они знали. 2. Французский язык предстает в "Войне и мире" как "язык мысли", или, по выражению того времени, метафизический язык. В 1825 г. П. А. Вяземский сетовал: "...язык политический, язык военный, скажу наотрез - язык мысли вообще, мало и немногими у нас обработан"11 . Пушкин с ним соглашался: "Когда-нибудь должно же вслух сказать, что русский метафизический язык находится еще у нас в диком состоянии. Дай бог ему когда-нибудь образоваться наподобие французского (ясного точного языка прозы, то есть языка мысли)"12 . Пьер Безухов и князь Андрей обсуждают философские, политические, военные темы по-французски. Так же объясняет своему отцу князь Андрей ход военных действий: он "сначала неохотно, потом все более и более оживляясь и невольно посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании" (1,1, XXIII). Будучи адъютантом Кутузова, он на основании разных немецких бумаг должен составить записку на французском языке для австрийского генерала, с которым Кутузов также говорит по-французски (см.: 1, 2, III). Пьер, воспитывавшийся с десятилетнего возраста за границей, привык думать по-французски. Но рассуждения героев переданы в основном в авторском "переводе", с включением отдельных иноязычных слов, отсылающих к источникам (концепциям, книгам). Так, Пьер в Слободском дворце "был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества - сословий, etats generaux - вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественном договоре] и французской революции" (3, 1, XXII). Тот же принцип прослеживается в речи повествователя (а также в письмах самого Толстого). 3. В ходе развития исторического сюжета функции французского языка изменяются: в 1812 г. он становится в России языком врага, что создает огромные трудности для русских аристократов и порождает яркий комизм салонных диалогов. Когда галломания сменяется галлофобией, не только петербургская, но и московская знать никак не может перейти на русский язык: на грани гротеска - беспомощное письмо Жюли Друбецкой к княжне Марье: "... Я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать, говорить..." (3, 2, II), "штраф за галлицизм", принятый в кружке Жюли и "во многих обществах Москвы" (3, 2, XVII). Но это - временное явление. 4. Устойчива другая функция французского языка - надежного поставщика готовых, клишированных фраз. Шаблонностью отмечены высказывания, внутренние монологи очень разных французских персонажей: m-lle Bourrienne, Наполеона, капитана Рамбаля. Их сближает флер сентиментальности (у первых двух - в сочетании с холодным расчетом), выражающийся, в частности, в варьировании мотива "pauvre mere [бедная мать]" в их внутренних монологах и высказываниях. M-lle Bourrienne мечтала о том, как "настоящий русский князь" (Анатоль) "увезет ее, потом явится та pauvre mere, и он женится на ней" (1,3, IV). Наполеон, намереваясь открыть в Москве богоугодные заведения, "как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere [моей милой, нежной, бедной матери]... решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere [Учреждение, посвященное моей милой матери]. Нет, просто: Maison de ma Mere [Дом моей матери], - решил он сам с собою" (3, 3, XIX). Рамбаль рассказал Пьеру историю, в которой "ma pauvre mere играла, разумеется, важную роль..." (3, 3, XXVIII). Но хотя французский язык - главный источник готовых слов в речи персонажей, подобные стереотипные моти- стр. 10 -------------------------------------------------------------------------------- вы и фразы есть в любом национальном языке. Толстой часто дает русские стилистические эквиваленты французских клише. "...Вы знаете этот глубокий ум? Он был принят государем"; "Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества]" - эти аттестации, которыми Шерер награждает аббата Морио и виконта Мортемара (1, 1, I), выдержаны в одном стиле. Или другой пример. Наполеон после Аустерлицкой битвы объезжает поле и вступает в разговор с русскими ранеными офицерами, полковником князем Репниным и молодым поручиком Сухтеленом: "Ваш полк честно исполнил свой долг", - сказал Наполеон. - "Похвала великого полководца есть лучшая награда солдату", - сказал Репнин. - "С удовольствием отдаю ее вам, - сказал Наполеон. - Кто этот молодой человек подле вас?" Князь Репнин назвал поручика Сухтелена. Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь: "Il est venu Men jeune se frotter d nous [Молод же он сунулся биться с нами]". - "Молодость не мешает быть храбрым", - проговорил обрывающимся голосом Сухтелен. - "Прекрасный ответ, - сказал Наполеон, - молодой человек, вы далеко пойдете!" (1, 3, XXXIX). Здесь реплики русских офицеров стилизованы под броские афоризмы Наполеона. Ситуации, в которых выручают французские клише, имеют свою градацию. Это и невинная светская болтовня, в которой не участвует мысль: "Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: "Je suis bien charmee; la sante de maman...et la comtesse Apraksine [Очень, очень рада...здоровье мама...графиня Апраксина]" - и опять, зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать" (1,1, VII). Но это и нежелание углубляться в сущность преступных действий, самообман. Граф Растопчин пытается успокоить свою совесть (после убийства Верещагина): "Я должен был поступить так. La plebe, le traetre... le bien public [Чернь, злодей...общественное благо ] ", - думал он" (3, 3, XXV). Важно отметить, что такие софизмы звучат в "Войне и мире" не только по-французски: лубочные "афишки" Растопчина - другая речевая маска этого персонажа. В использовании французского языка в книге есть определенный ритм, подчиненный общей композиции, и часто главы, где звучит только (или почти только) русская речь (например, описание жизни Ростовых в Отрадном) сменяются "городскими", изображающими высший свет, его искусственную жизнь, где норма общения - готовый великосветский жаргон и, естественно, французский язык (приезд Ростовых из Отрадного в Москву, увлечение Наташи Анатолем). Такие переходы - характерная особенность речевого стиля произведения. 5. Второй по частоте применения иностранный язык "Войны и мира" - немецкий. Он тоже полифункционален. Прежде всего он нужен для изображения немецких генералов и офицеров: как австрийских и прусских, так и служащих в русской армии (Вейротер, Бенигсен, Пфуль, Толь и др.). Это язык приказов, военных диспозиций: "Die erste Kolonne marschiert ...die zweite Kolonne marschiert...die dritte Kolonne marschiert [первая колонна марширует... вторая колонна марширует...третья колонна марширует]... и т.д., - читал Вейротер" (1,3, XII). Есть пародия на диспозицию как на сугубо немецкий по духу жанр: "Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по-немецки: "Die erste Colonne marschiert туда-то и туда-то, die zweite Colonne marschiert туда-то и туда-то" и т.д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место" (4, 2, IV). В книге звучит и другая, мирная немецкая речь. Одна из кульминационных, в идейном отношении и романтических сцен - обмен приветствиями между юнкером Николаем Ростовым и безымянным стр. 11 -------------------------------------------------------------------------------- жителем немецкой деревни под Браунау: "Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул колпак и, взмахнув им над головой, закричал: "Und die ganze Welt hoch [И да здравствует весь свет]!". Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: "Und vivat die ganze Welt!" (1, 2, IV). В совместной здравице - эхо многозначного названия книги: Welt - мир. ----- 1 Голуб И. Б. Стилистика русского языка. - М., 2003. - С. 103. 2 Листрова-Правда Ю. Т. Иноязычные вкрапления и язык А. С. Пушкина // Филологические записки. Вестник литературоведения и языкознания. - Вып. 12. - Воронеж, 1999. - С. 139. 3 Одоевский В. Ф. Повести и рассказы. - М., 1959. - С. 165 - 166. 4 См.: Квятковский А. П. Поэтический словарь. - М, 1966. - С. 150. 5 Мятлев И. П. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею, дан л'этранже: В 3 т. - СПб., 1841. - Т. 1. - С. 7. 6 Лермонтов М. Ю. Собр. соч.: В 4 т. - М.; Л., 1958. - Т. 1. - С. 520. 7 Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. - М., 1968. - Т. 15. - С. 187. 8 Здесь и далее русский перевод дается в квадратных скобках. Текст цитируется по изд.: Толстой Л. Н. Собр. соч.: В 22 т. - М., 1978 - 1985. Т. 4 - 7; арабские цифры указывают том и часть "Войны и мира", римские - главу. Курсивом выделены иноязычные вкрапления (включая "нулевой" вариант). 9 См.: Виноградов В. В. О языке Толстого (50 -60-е годы) // Литературное наследство. - 1939. - N 35 - 36; Чичерин А. В. Возникновение романа-эпопеи. - М., 1958; Сабуров А. А. Роман Л. Н. Толстого "Война и мир". Проблематика и поэтика. - М., 1959; Успенский Б. А. Поэтика композиции // Он же. Семиотика искусства. - М., 1995; Чернец Л. В. Иноязычная речь в "Войне и мире" // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9, филология. - 2002. - N 5; и др. 10 Шкловский В. Б. Матерьял и стиль в романе Льва Толстого "Война и мир". - М., 1927. - С. 212. 11 Вяземский П. А. Эстетика и литературная критика. - М., 1984. - С. 56. 12 Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. - М., 1962. - Т. 9. - С. 162. стр. 12 Опубликовано 20 марта 2008 года Полная версия публикации №1206021300 → © Literary.RU Главная → ИНОЯЗЫЧНАЯ РЕЧЬ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОИЗВЕДЕНИИ При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|