LITERARY.RU → РАСПРОСТРАНЕНИЕ "МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ" В СПИСКАХ (ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА) → Версия для печати
Готовая ссылка для списка литературы
Л. С. СИДЯКОВ, РАСПРОСТРАНЕНИЕ "МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ" В СПИСКАХ (ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА) // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203429291&archive=1203491298 (дата обращения: 18.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
Л. С. СИДЯКОВ, РАСПРОСТРАНЕНИЕ "МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ" В СПИСКАХ (ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА) // Москва: Портал "О литературе", LITERARY.RU. Дата обновления: 19 февраля 2008. URL: https://literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1203429291&archive=1203491298 (дата обращения: 18.04.2024).
По ГОСТу РФ (ГОСТ 7.0.5—2008, "Библиографическая ссылка"):
публикация №1203429291, версия для печати
РАСПРОСТРАНЕНИЕ "МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ" В СПИСКАХ (ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА)
Дата публикации: 19 февраля 2008 |
|
Судьба "Моей родословной" Пушкина неразрывно связана с длительным распространением стихотворения в многочисленных списках, появление которых было вызвано невозможностью проникновения его в печать. Известно, что Николай I счел его публикацию нежелательной ("Для чести его (Пушкина) пера и особенно его ума будет лучше, если он не станет распространять их (стихов)"1 ), и это вынудило поэта отказаться от намерения опубликовать стихотворение, которому он придавал важное значение. Впрочем, списки "Моей родословной" стали появляться уже вскоре после написания стихотворения (октябрь-декабрь 1830 года); в письме А. Х. Бенкендорфу 24 ноября 1831 года Пушкин отмечал, что "несколько списков" его "пошло по рукам, о чем я не жалею, так как не отказываюсь ни от одного его слова" (XIV, 242, 443 - пер. с фр.). Это позволяет предполагать, что сам поэт был причастен к распространению его стихотворения; во всяком случае, оно разошлось очень широко, быстро став достоянием многочисленных читателей. Не появившееся в печати стихотворение Пушкина приобрело таким образом известность, и его автор с удовлетворением отметил это обстоятельство. В напечатанной в 1836 году в "Современнике" "Родословной моего героя", само заглавие которой корреспондировало ранее написанной "Моей родословной",2 Пушкин писал: Я сам - хоть в книжках и словесно Собратья надо мной трунят - Я мещанин, как вам известно, И в этом смысле демократ... (III, 427; курсив мой. - Л. С.) Эта очевидная отсылка к "Моей родословной" (ср.: "Я просто русский мещанин" - III, 261 - и другие концовки строф) как достаточно известному произведению очень показательна, свидетельствуя о том, что Пушкин считал свое ненапечатанное стихотворение дошедшим до читателя и хорошо ему памятным. Это вполне совпадало с действительностью: множество дошедших до нас списков "Моей родословной" убедительно подтверждает широкую читательскую известность пушкинского стихотворения. Они не только говорят о распространенности "Моей родословной" среди читателей, но -------------------------------------------------------------------------------- 1 Пушкин. Полн. собр. соч. [М.; Л.], 1941. Т. XIV. С. 247, 443 - пер. с фр. Далее ссылки на это издание в тексте. 2 Еще первый публикатор отрывков "Моей родословной" Пушкина И. А. Бессонов отмечал перекличку обоих произведений: "Это как бы две половины одной и той же летописи, писанной одним и тем же летописцем и разорванной на двое" (Отечественные записки. 1846. Т. 45. N 4. С. 118). стр. 21 -------------------------------------------------------------------------------- позволяют также проследить и характер восприятия стихотворения современниками, степень понимания ими содержания и полемической направленности пушкинского текста. Фольклоризация, неизбежная при рукописном бытовании произведения, обнаруживает уровень его усвоения читателями, не всегда способными адекватно воспринять авторскую мысль, углубиться в смысл речи и точно воспроизвести все ее нюансы. Положение, однако, усложняется тем, что непосредственный источник текста, к которому могут восходить копии "Моей родословной", не может быть установлен по автографам: первая известная нам редакция стихотворения - а все списки варьируют именно ее - лишь частично прослеживается по пушкинским рукописям. Основной текст "Моей родословной" восходит к позднейшей беловой рукописи, посланной Бенкендорфу вместе с письмом 24 ноября 1831 года; она является результатом довольно существенной переработки ранее сложившегося текста. Работа Пушкина над "Моей родословной" лишь частично прослеживается по рукописям стихотворения: черновики основной его части не сохранились (известны лишь черновые автографы, относящиеся к "Post scriptum"); к ним, несомненно, восходил перебеленный автограф, датированный 3 декабря 1830 года, лишенный, однако, той степени отделанности, которая позволила бы видеть в нем протограф списков. Очевидно, близка к нему так называемая коншинская копия "Моей родословной", авторизованная Пушкиным: его рукой написано заглавие стихотворения - "Моя родословная или Русской мещанин Вольное подражание лорду Байрону" - и сделана поправка в стихе "Не пел на крылосе (вместо "с придворными") с дьячками" и в конце поставлена подпись. Принятая сперва за автограф,3 копия эта долгое время служила источником основного текста "Моей родословной", заменив в этом качестве менее авторитетные списки стихотворения, по которым оно печаталось прежде. Сличение с коншинской копией и позволяет проследить степень вариативности пушкинского стихотворения в процессе его распространения в списках. Сразу же оговорюсь, что списки "Моей родословной" не могут почти ничего дать для решения вопроса о тексте стихотворения и его истории; только очень немногие их чтения, да и то с большой степенью приблизительности, могут быть приняты за его варианты (т. е. может быть допущено предположение о том, что они могут восходить к авторскому тексту). Правда, М. А. Цявловский, готовивший текст "Моей родословной" в Большом академическом издании сочинений Пушкина, привел их довольно много (см.: III, кн. 2, 876); представляется, однако, что их перечень может быть существенно сокращен.4 Значение списков "Моей родословной" ограничивается в -------------------------------------------------------------------------------- 3 Опровержение принадлежности данной копии руке Пушкина, а также атрибуция ее Н. М. Коншину содержится в работах Б. В. Томашевского (Жизнь искусства. 1924. N 9. С. 15), П. Е. Щеголева (Пушкин и его современники. 1930. Вып. 38 - 39. С. 255 - 256) и С. А. Рейсера (Slavia. 1930. Rocnik 9. Sesit 3. S. 573 - 578). 4 Помимо часто встречающегося в списках заглавия: "Моя родословная или Пушкин-мещанин" (ср. вписанное Пушкиным заглавие коншинской копии), за возможные варианты могут быть приняты следующие разночтения списков: 25. Мой предок под хоругвью бранной; 46. Не любит спора властелин; 48. а. Блажен покорный мещанин; б. Блажен смиренный мещанин; 64. Я только темный мещанин; 65. Фаддей Булгарин сидя дома; 78. Пред кем среди морских пучин; 81. Решил Булгарин вдохновенный. стр. 22 -------------------------------------------------------------------------------- основном тем, что они позволяют увидеть, каким образом понимался и доводился текст стихотворения Пушкина до его современников, лишенных возможности читать его в авторской публикации. Особенности бытования "Моей родословной" в списках не были еще предметом специального исследования. Правда, сами списки были в свое время обследованы М. А. Цявловским и в примечаниях к третьему тому Большого академического издания сочинений Пушкина он поместил подробный их каталог (см.: III, кн. 2, 1226 - 1227). Всего М. А. Цявловским было выявлено 57 списков пушкинского стихотворения как в рукописных сборниках, так и отдельных. В настоящее время положение изменилось: за прошедшие годы было обнаружено несколько новых списков "Моей родословной", в то же время некоторые из тех, которые были отмечены в перечне М. А. Цявловского, оказались в силу ряда причин недоступными. В своем исследовании я основываюсь на наблюдениях над 54 разновременными списками "Моей родословной"; кроме того, мною учтены также сведения о хранящихся в Париже двух копиях пушкинского стихотворения из архива И. С. Гагарина.5 Это позволило выявить характерные тенденции восприятия "Моей родословной" в процессе ее распространения в списках, чему и посвящена предлагаемая работа. Значительная часть сохранившихся списков "Моей родословной" относится к 1830-м годам, часть из них, а также некоторые позднейшие имеют отношение к лицам из окружения Пушкина - таковы, например, список в тетради А. М. Горчакова (ПД Ф. 244. Оп. 1. N 422), копия из архива с. Тригорского руки А. Н. Вульфа (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 112), список руки О. М. Сомова из архива А. В. Никитенко (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 198), список руки С. А. Соболевского (РГАЛИ. Ф. 450. Оп. I. Ед. хр. 5) и др. Некоторые позднейшие списки "Моей родословной" включают в себя уже сличение с печатными публикациями пушкинского стихотворения и с другими его копиями (см., например, список в рукописном сборнике И. Александрова "Сочинения А. С. Пушкина, не вошедшие в Собрания его Сочинений Посмертное и Анненкова..."; ПД Ф. 244. Оп. 8. N 92. Л. 23 - 24 об.), что позволяет расширить сведения о находившихся в них разночтениях. Нет, разумеется, необходимости в подробном перечислении списков "Моей родословной", тем более в обнародовании полного свода их разночтений; это потребовало бы слишком много места и не дало бы ощутимых научных результатов; однако некоторые наиболее характерные особенности рукописного бытования пушкинского стихотворения следует все же отметить. Те или иные разночтения встречаются почти во всех стихах "Моей родословной". Только считанные из них не подвергались вообще каким-либо изменениям. Это ст. 20 - "Не ваксил царских сапогов",6 ст. 26 - "Святому Невскому служил", ст. 30 - "Из них был славен не один", ст. 44 - "И был за то повешен им", ст. 56 - "И я родился - мещанин", ст. 79 - "Громада кораблей вспылала". К ним может быть добавлен ст. 22, так как единичное разночтение в одном из списков (РГАЛИ. Ф. 1345. Оп. I. Ед. хр. 751) - "Немецких пудреных (вм. "пудреных") дружин" - вполне можно не принимать во внимание. То же относится и к ст. 21, в котором единственное разночтение (см.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 25) - "И не был беглым я (вм. "он") сол- -------------------------------------------------------------------------------- 5 См.: Шур Л. Списки стихотворений Пушкина в архиве И. С. Гагарина // Revue des etudes slaves. 1987. Т. 59. Fasc. 1 - 2. P. 351 - 352, 362 - 365. 6 В основном тексте пушкинского стихотворения это ст. 18. Дело в том, что во всех списках, включая коншинскую копию, ст. 17 - 20 даются в иной композиции, нежели Пушкин расположил их в беловом автографе; их последовательность: 17 - 20 - 19 - 18. стр. 23 -------------------------------------------------------------------------------- датом" - тут же исправлено переписчиком. С несколько меньшими основаниями, но все же могут не браться в расчет и единичные разночтения в ст. 12 - "И чем новее, тем тоншей (вм. "знатней"; ПД Ф. 244. Оп. 8. N 13)" - и ст. 55 - "И присмирел там (вм. "наш") род суровый" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 166). Но и в таком случае из 84 стихов "Моей родословной" не имеющими разночтений оказываются только десять. Правда, к ним может быть добавлен еще один, что требует, однако, особой оговорки. Дело в том, что разночтениями я не считаю случаи, когда, во-первых, чтение списка совпадает с чтением авторизованной коншинской копии, даже если оно не совпадает с показаниями пушкинских автографов (это, например, ст. 5 - "Я не лейб-кучер, не асессор" или ст. 58 - "Я свиток грамот схоронил"), и, во-вторых, те, которые, наоборот, имеют аналог в пушкинском автографе, но не зафиксированы в коншинской копии; в этих случаях можно предполагать восхождение списка к неизвестной нам рукописи авторского происхождения. Таково, например, чтение ст. 51 - "Как Миних, верен он остался" (вм. "верен оставался"), совпадающее с вариантом перебеленного автографа "Моей родословной". Исходя из этих соображений, в число не имеющих разночтений стихов "Моей родословной" можно включить и ст. 72 - "Рулю родного корабля", поскольку встречающееся в ряде списков разночтение - "Корме родного корабля" имеется также и в перебеленном автографе стихотворения и, следовательно, могло находиться в одном из протографов, к которым восходят его копии. Но и тогда общее количество подобных стихов не превышает одиннадцати случаев.7 Таким образом, разночтения списков "Моей родословной" чрезвычайно многочисленны и касаются большей части текста стихотворения. По происхождению они различны: от проявления элементарной неграмотности до своего рода сознательного или бессознательного "соавторства". Нередко разночтения возникали из-за неправильного прочтения того или иного слова. В качестве примеров можно привести чтения типа "Родов умноженных (вм. "униженных") обломок" (ст. 13),8 "Возились (вм. "водились") Пушкины с царями" (ст. 29),9 "В родне (вм. "родню") своей (вм. "свою") неукротим" (ст. 42),10 "Средь Петергофского дворца (вм. "двора")" (ст. 50),11 "Попали в знать (вм. "честь") тогда Орловы" (ст. 53; ПД Ф. 244. Оп. 8. N 61) и т. п. Иногда такие ошибочные прочтения резко искажали смысл пушкинского текста: например, в чтении ст. 57 - "Над (вм. "Под") гербовой моей печатью" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 26) - или вообще далеко уводили от его правильного понимания. Наиболее разительный пример представляет встречающееся в списках "Моей родословной" чтение: "Его потомство тигр (вм. "гнев") венчанной / Иван IV пощадил" (ст. 27 - 28).12 Появление этого фантастического образа может быть объяснено наличием промежуточного чтения: в одном из списков (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 37) встречается чтение "Его потомство лев венчанный...", допускающее предположение, что оно могло появиться в результате неверного прочтения слова "гнев" (правда, по старой орфографии оно, в отличие от слова "лев", писалось через "ять", но указан- -------------------------------------------------------------------------------- 7 Добавлю, что в число разночтений я не включаю также случаи расхождения пунктуации, употребления прописных букв, т. е. те, которые отражают лишь навыки письма переписчиков. 8 Копия в сборнике, принадлежавшем С. Д. Полторацкому (РГБ. Ф. 233. N 9). 9 См.: ПД Ф. 244. Оп. 8. N 4; РГБ. Ф. 473. Карт. 2. Ед. хр. II. 10 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 24, 33, 34, 136; Оп. 8. N 61 и мн. др. 11 Часто встречающееся разночтение. См., например: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 26, 37, 136; Оп. 8. N 40 и др. 12 ПД Ф. 244. Оп. 8. N 8, 40. стр. 24 -------------------------------------------------------------------------------- ная трансформация могла возникнуть и в результате восприятия стихотворения в устном исполнении) и тогда - уже при восстановлении данного стиха по памяти - "лев" вполне мог превратиться в... "тигра"! А то, что неправильные чтения стихов "Моей родословной" в списках нередко возникали именно из-за ошибки памяти, подтверждается многочисленными случаями - вместо правильного слова подставлялось другое (во всех этих случаях нельзя, однако, исключить и сознательного изменения пушкинского текста); например: "Племен (вм. "Родов") униженных обломок" (ст. 13);13 ср. другое чтение того же стиха: "Родов дряхлеющих потомок"; 14 "Его потомство гнев державной" (вм. "венчанной"; ст. 27);15 "Когда возился (вм. "тягался") с поляками" (ст. 51; ПД Ф. 244. Оп. 4. N 182): "В то время (вм. "Бывало") нами дорожили" (ст. 39);16 "Был продан (вм. "куплен") за бутылку рома" (ст. 67)17 и многие другие подобные случаи. Ошибкой памяти скорее всего объясняются и нередкие случаи перестановки слов, как, например: "Его пример нам будь (вм. "будь нам") наукой" (ст. 45);18 "Я просто Пушкин (вм. "Пушкин просто"), не Мусин" (ст. 62)19 и др. Всё это случаи скорее всего непроизвольного изменения текста; иногда они граничат с сознательным его искажением, особенно тогда, когда неправильное прочтение ведет к существенным смысловым сдвигам, как, например, в чтении ст. 32 - "Новогородский (вм. "Нижегородский" - указание на К. Минина) мещанин"20 (здесь, впрочем, возможно и просто неправильное прочтение слова); ст. 43 - "С Петром мой прадед (вм. "пращур") не поладил";21 ст. 63 - "И не большой я царедворец" (вм. "Я сам большой, не царедворец" коншинского списка; ПД Ф. 244. Оп. 4. N 29); ср. чтение того же стиха - "Я сам-себе большой не царедворец" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 29), ведущее к тому же и к нарушению ритма; оба они, несомненно, вызваны непониманием выражения "сам большой". Очень часто встречается искаженное чтение ст. 74 - "И сходно купленный араб (вм. "арап")";22 ср. также единичное чтение ст. 77 - "И был отец он Адмирала (вм. "Ганнибала"; РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 534)", или даже "И дедом был он Ганнибала" (РГБ. Ф. 473. Карт. 2. Ед. хр. II); неточно приводился и ст. 78 - "Пред кем средь северных (вм. "гибельных" коншинской копии) пучин" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 34) - всё это далеко уводило от реалий биографий А. П. и И. А. Ганнибалов. Иногда встречаются и совершенные курьезы; так, например, в одном из списков "Моей родословной" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 242) ст. 54 читается: "А дед мой в крепость Карантин (вм. "в крепость, в карантин")"! Можно указать также на случаи очевидного "соавторства", когда произвольно заменялись или комбинировались стихи "Моей родословной"; например, в списке из бумаг В. А. Жуковского (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 40), вообще изоби- -------------------------------------------------------------------------------- 13 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 136; РГБ. Ф. 372. 9. 14 ПД Ф. 244. Оп. 8. N 9, 40; в первом из указанных списков рукой В. П. Гаевского вместо правильного слова "униженных" (слово зачеркнуто) надписано "дряхлеющих"; возможно, что он опирался при этом на второй из них, сохранившийся в бумагах В. А. Жуковского. 15 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 32, 136; Оп. 8. N 23. Любопытно, что в последнем случае имело место также и искажение пушкинской образности: "Его потомство гнев державной / Ивана Грозного щадил (вм. "Иван IV пощадил")"; слово "гнев" утрачивает свое метафорическое значение (Иван IV - "гнев венчанной") и приобретает иной смысл: "державной гнев" Ивана Грозного. 16 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 231; РГАЛИ. Ф. 450. Оп. I. Ед. хр. 5. 17 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 37; Оп. 8. N 61. 18 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 242. Такое же разночтение зафиксировано и в одном из списков "Моей родословной", сохранившемся в архиве И. С. Гагарина. См.: Шур Л. Указ. соч. 19 См.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 34, 36, 136, 147, 182; Оп. 8. N 40, 51, 63 и мн. др. 20 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 23, 177; Оп. 8. N 100. 21 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 33, 34, 147; Оп. 8. N 40. 22 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 34 - 37, 166, 177, 182, 198; РГБ. Ф. 372. 9 и др. стр. 25 -------------------------------------------------------------------------------- лующем грубыми искажениями пушкинского текста, ст. 30 и ел. читаются таким образом: Нас жаловал страдальца род Когда Романовых на царство Звал в грамоте своей народ, Спасая трон и государство Ср. также произвольное чтение ст. 57 - 58 в списке ПД Ф. 244. Оп. 8. N 100: С тех пор я верно сохранил О том преданье под печатью (вм. "Под гербовой моей печатью / Я свиток грамот схоронил" коншинской копии). Пора, однако, перейти к более систематическому рассмотрению разночтений, встречающихся в списках "Моей родословной", в ходе которого еще придется встретиться со случаями, подобными описанным выше, и пополнить таким образом представление о характере восприятия пушкинского стихотворения его ранними читателями. Для этого целесообразно обратиться к одному из них, наиболее, пожалуй, авторитетному, - списку руки отца поэта С. Л. Пушкина, правленному его младшим сыном Л. С. Пушкиным.23 Список этот не датирован, но составлен он, очевидно, уже после гибели Пушкина. Анализ находящихся в нем разночтений позволяет заключить, что С. Л. Пушкин знал стихотворение сына лишь по спискам; во всяком случае, за основу им был взят какой-либо ходивший по рукам список "Моей родословной". Характер же некоторых поправок Л. С. Пушкина наводит на мысль, что стихотворение было известно ему не только по спискам, но, видимо, и по рукописям; кроме того, он мог слышать стихотворение в чтении брата и, обладая цепкой памятью на стихи, запомнить многое наизусть. В списке С. Л. Пушкина стихотворение озаглавлено "Моя родословная или Пушкин-мещанин"; заглавие это часто встречается и в других копиях, что, как уже отмечалось, не исключает его авторского происхождения. Другие варианты заглавия, встречающиеся в немногих списках, - "Мещанин",24 "Пушкин-мещанин",25 "Моя родословная или Русский мещанин" (РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 620); нередко же ставится его основное заглавие ("Моя родословная") или же оно вообще опускается. Разночтения в списке С. Л. Пушкина начинаются уже со второго стиха - "Писачки (вм. "Писаки") русские толпой", что, впрочем, исправляется Л. С. Пушкиным. В других списках "Моей родословной" такое разночтение не встречается, поэтому можно предположить, что оно произвольно внесено составителем данного списка. Правильное чтение ст. 8 - "Я просто русский мещанин" - Л. С. Пушкин исправляет на "Я мещанин, я мещанин", то же он делает и в ст. 24, заменяя правильное его чтение - "Я слава Богу мещанин". Такое стремление к унификации концовок первых строф по модели ст. 16 коншинской копии ("Я мещанин! Я мещанин!") вообще характерно для списков "Моей родословной". Исправив затем согласно авторскому чтению ст. 9 - "Понятна мне времен превратность" (у С. Л. Пушкина -------------------------------------------------------------------------------- 23 Список этот из с. Голубова хранится в Пушкинском Доме (Ф. 244. Оп. 4. N 30); он описан в публикации: Гофман М. Л. Из Вревского архива // Пушкин и его современники. 1915. Вып. 21 - 22. С. 366 - 369. 24 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 23, 177; РГАЛИ. Ф. 130. Оп. I. Ед. хр. 96. 25 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 32, 33; Оп. 8. N 1 3. стр. 26 -------------------------------------------------------------------------------- начало стиха читалось "Приятна..."), Л. С. Пушкин тем не менее искажает чтение ст. 17 - "Не торговал мой дед блинами", отметив цифрами перестановку слов ("Мой дед не торговал блинами"). Вероятно, из-за пробела памяти он оставляет не правленным ст. 25, который С. Л. Пушкин записал в соответствии с ошибочным чтением очень многих списков: "Мой предок ради службы бранной" (вм. "Мой предок Радша, службой бранной" коншинского списка). Этот стих в списках "Моей родословной" претерпел разнообразную трансформацию, вызванную тем, что имя легендарного родоначальника Пушкиных Радши ("Рачи" в беловом автографе) не было понято переписчиками. В результате ст. 25 "Моей родословной" оказался для них особенно трудным местом, и они, как могли, выходили из создавшегося положения. Варианты этого стиха особенно многочисленны; изредка, впрочем, встречается и его правильное чтение с упоминанием имени Радши (Ратши), правда, подчас измененного до неузнаваемости: "Мой предок Робша славой бранной" (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 100). Наиболее часто встречается форма, воспроизведенная С. Л. Пушкиным (вариант: "...ради славы бранной"26 ); но нередки и произвольные чтения вроде "Мой предок с детства в службе бранной",27 иногда вместо непонятого имени Радши подбиралось первое пришедшее на ум слово: "Мой предок рында службой бранной" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 25), "Мой предок ратник службы бранной" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 147) и т. д. Все это, естественно, объяснимо, поскольку имя Радши ничего не говорило переписчикам "Моей родословной", но вот, как Л. С. Пушкин, зная, очевидно, подлинный текст стихотворения брата и уж, конечно, историю своего рода, упустил этот дефект текста в списке своего отца, остается необъяснимым. Вероятнее всего, тут имела место простая невнимательность, тем более что об этом говорят и некоторые другие его поправки. Так, исправляя ст. 37, неточно записанный С. Л. Пушкиным - "И мы к ней (вм. "Мы к оной") руки (вм. "руку") приложили", Л. С. Пушкин, зачеркнув слово "ней", надписывает правильное "оной", заменяет окончание в слове "руки" на "руку", но в то же время оставляет начальное "И", разрушая тем самым ритм данной стихотворной строки ("И мы к оной руку приложили"); любопытно, что почти в той же форме этот стих встречается и в позднейшем списке "Моей родословной" руки А. Н. Вульфа (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 112): "И мы ко оной руку приложили". Остается в списке С. Л. Пушкина неисправленным и ст. 46 - "Не любит спора (вм. "споров") властелин"; впрочем, частота такого написания в списках "Моей родословной" настолько велика, что позволяет допустить возможность того, что это может быть и авторский вариант; кстати, слово "спор" в единственном числе употреблено и в списке руки самого Л. С. Пушкина (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 29). Интересна поправка, которую Л. С. Пушкин вносит в ст. 48 списка С. Л. Пушкина. Последний записал его в соответствии с текстом коншинской копии - "Счастлив покорный мещанин" (этот эпитет сохранится и в тексте белового автографа "Моей родословной" - "Умен покорный мещанин"). Однако Л. С. Пушкин заменяет слово "покорный" на "смиренный". Конечно, это может быть и произвольной заменой; однако эпитет "смиренный", хотя и отвергнутый, встречается в перебеленном автографе "Моей родословной", и не исключено поэтому, что Л. С. Пушкин мог именно оттуда заимствовать это запомнившееся ему слово. Впрочем, "...смиренный мещанин" обнаруживается и еще в одном из списков "Моей родословной" -------------------------------------------------------------------------------- 26 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 36; Оп. 8. N 4, 51. 27 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 24, 231; РГАЛИ. Ф. 450. Оп. I. Ед. хр. 5. стр. 27 -------------------------------------------------------------------------------- (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 27), правда, ему здесь предшествует слово "Блажен...". Ст. 54, записанному С. Л. Пушкиным неточно - "А дед мой в крепость, и один (вм. "в карантин")", Л. С. Пушкин возвращает его подлинное чтение и на этом завершает правку основной части стихотворения, поскольку в списке его отца отсутствует последняя ее строфа (ст. 57 - 64); пропуск этот остается невосполненным, хотя строфа эта, несомненно, была известна Л. С. Пушкину (в списке его руки она, правда, с характерными и для других списков разночтениями приведена полностью). "Post scriptum" "Моей родословной" в списке руки С. Л. Пушкина не выделен в самостоятельную часть стихотворения, и его стихи, подобно строфам основной части стихотворения, объединены в восьмистишия. Как правило, так поступали и другие переписчики; в коншинской копии, правда, "Post scriptum" отделен от основной части стихотворения, озаглавлен PS, но дается сплошным текстом (не разделен на четверостишия, как в беловом автографе "Моей родословной"). Рукописи Пушкина не позволяют твердо установить, писался ли "Post scriptum" сразу с расчетом на "Мою родословную", а если нет, то когда именно поэт решил объединить его с основной частью стихотворения; перебеленный автограф последней и черновики "Post scriptum" существуют раздельно и ничто прямо не указывает на их взаимосвязь. Очевидно, однако, что протограф (протографы) "Моей родословной" включали уже "Post scriptum" в качестве отделенной от основной части стихотворения композиционной единицы; помимо коншинской копии, об этом свидетельствует и то, что хотя бы в одном из списков "Моей родословной" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 136) имеется заглавие P. S., хотя последний и не разделен на строфы (впрочем, и основная часть стихотворения в этом списке также дается сплошным текстом). Таким образом, отделение "Post scriptum" от основной части "Моей родословной" предполагалось уже первой редакцией стихотворения и не совсем понятно, почему большинство его переписчиков игнорировало это очевидное авторское указание. Что же касается деления "Post scriptum" на четверостишия, то его черновики указывают скорее на то, что это композиционное решение предполагалось с самого начала, и, по-видимому, в таком именно виде он был представлен в протографе "Моей родословной"; во всяком случае, в форме четверостиший "Post scriptum" (лишенный, правда, своего заглавия) также встречается в списке пушкинского стихотворения, сохранившемся в бумагах В. А. Жуковского (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 40) и восходящем к копиям, обращавшимся в читательской среде. Но обычно переписчики, игнорируя это композиционное решение, присоединяли "Post scriptum" к основной части стихотворения, чаще всего располагая его текст в виде двух восьмистиший и одного четверостишия (иногда к восьмистишию присоединялась строфа в двенадцать стихов28 ). В других же случаях последнее четверостишие, как не укладывающееся в композиционную форму восьмистиший, вообще отсекалось, и тогда стихотворение, включавшее в себя десять полных строф, завершалось ст. 80 - "И пал впервые Наварин".29 Впрочем, нередко текст "Моей родословной" дополнялся в списках еще одним четверостишием, и тогда текст "Post scriptum" включал в себя три полные восьмистишия. С. Л. Пушкин, имея дело с одним из таких списков, переписал и это дополнительное четверостишие: Не верю чести игрока Любви к России поляка, -------------------------------------------------------------------------------- 28 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 177; Оп. 8. N 45 и др. 29 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 8. N 23, 33; РГБ. Ф. 473. Карт. 2. Ед. хр. II и др. стр. 28 -------------------------------------------------------------------------------- Не верю я французской дружбе И бескорыстью немца в службе. Л. С. Пушкин, помня, очевидно, подлинный текст стихотворения брата, решительно зачеркивает эту произвольную его концовку. В списках "Моей родословной" она встречается достаточно часто и варьируется по-разному, например: Не верю я Француза дружбе Не верю чести игрока России клятвам Поляка И бескорыстью Немца в службе.30 М. А. Цявловский полагал, что включение этих стихов в пушкинское стихотворение "объясняется, конечно тем, что в какой-то копии они были записаны непосредственно вслед за стихотворением "Моя родословная"..." (III, кн. 2, 1228). Действительно, возникнув как самостоятельная эпиграмма, направленная, вероятно, против Булгарина ("поляк"), четверостишие это случайно оказалось вслед за текстом стихотворения Пушкина. Например, в одном из списков "Моей родословной" (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 33) после заключительного 84 ст. поставлена подпись: "А. Пушкин" и только затем отдельно приводится текст "Не верю чести игрока...", под которым снова проставлено имя Пушкина. Иными словами, псевдоокончание "Моей родословной" оказывается здесь на правах приложения как близкая по смыслу якобы пушкинская эпиграмма. Поскольку стихотворение Пушкина связывалось с именем Булгарина как его адресата (см., например, заглавие в одной из копий - ПД Ф. 244. Оп. 4. N 182: "Моя родословная, или Пушкин-мещанин. Ответ Булгарину" или рифмованный комментарий в списке ПД Ф. 244. Оп. 4. N 166: "Упоминаемый Фиглярин / Есть некто из писак Булгарин"), к нему вообще нередко присоединялись эпиграммы на него, причем чаще всего не пушкинские; впрочем, в списке ПД Ф. 244. Оп. 4. N 33 после "Моей родословной" помещена эпиграмма Пушкина на Булгарина - "Не то беда, что ты поляк...". В другом списке - ПД Ф. 244. Оп. 4. N 35 - "Post scriptum" "Моей родословной" соединен с приписанной Пушкину эпиграммой П. А. Вяземского "Булгарин (в подл. - Фиглярин) - вот поляк примерный...", а также с указанным четверостишием, здесь начинающимся со стиха "Не верю я французской дружбе...". В одной из копий "Моей родословной" (РГБ. Ф. 233. 162. 3) находится карандашная запись С. Д. Полторацкого, в которой без указания на авторство приведены три эпиграммы на Булгарина: "Не верю чести игрока...", "Не то беда, что ты поляк..." и "Фиглярин - вот поляк примерный...". В списке ПД Ф. 244. Оп. 4. N 182 указанная выше эпиграмма Вяземского "Фиглярин - вот поляк примерный..." приведена в ряду других "эпиграмм на Булгарина по сему же предмету" под заглавием "Эпиграмма на Булгарина, или Продолжение Моей родословной" и с подписью: "А. Пушкин"; эта же эпиграмма следует непосредственно за четверостишием "Не верю чести игрока..." и в списке ПД Ф. 244. Оп. 8. N 62 и -------------------------------------------------------------------------------- 30 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 32. В одном из списков "Моей родословной" (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 63. Л. 40 об.) приводятся со ссылкой на другие копии сразу два варианта апокрифического окончания: Не верю я Француза дружбе И бескорыстью Немца в службе Не верю чести игрока Любви к России поляка Не верю чести игрока Любви к России поляка Француза постоянной дружбе И Немца бескорыстной службе. стр. 29 -------------------------------------------------------------------------------- под ней в завершение всего текста ставится имя Пушкина. Прослеженная тенденция и привела к слиянию в ряде списков анонимной эпиграммы "Не верю чести игрока..." с текстом "Моей родословной"; это оказалось тем более возможным еще и потому, что "Post scriptum" в списках чаще всего не выделялся из общего строфического членения стихотворения и складывался из двух восьмистиший и одного четверостишия, к последнему для полноты гипотетической последней строфы и присоединялась названная эпиграмма. В других случаях заключительное четверостишие "Post scriptum" ("Решил Фиглярин вдохновенный...") воспринималось нередко как самостоятельная эпиграмма на Булгарина.31 С. А. Соболевский поместил последнее четверостишие "Post scriptum" и апокрифический текст "Не верю чести игрока..." в два столбика, рассматривая их, видимо, либо как приложение к предшествующему тексту, либо как альтернативные варианты окончания пушкинского стихотворения.32 М. А. Цявловский в примечаниях к "Моей родословной" приводит любопытную приписку к одному из оставшихся недоступным мне списков: ее автор посчитал ст. 81 - 84 "Моей родословной" ответом на якобы реакцию Булгарина на предшествующий текст стихотворения: мол, по поводу него "Булгарин что-то, кажется, написал или сказал, и тогда уже четыре первые стиха последней строфы (т. е. ст. 81 - 84) были написаны ему в ответ" (III, кн. 2, 1229). Такое стремление к комментированию по своему разумению "Моей родословной" вообще характерно для списков этого стихотворения. Выше уже приводился подобный комментарий, раскрывавший соотнесенность эпиграмматической клички "Фиглярин" с именем Булгарина. Раскрывая имя Булгарина, списки "Моей родословной" недвусмысленно связывали с ним сатирическую направленность стихотворения Пушкина. В одном из них (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 182) оно аттестовалось как направленное именно против Булгарина, "сказавшего о Пушкине, что он во дворянстве мещанин". И хотя непосредственный повод к написанию "Post scriptum" - пасквиль Булгарина во "Втором письме из Карлова на Каменный Остров" - нигде в списках не назывался, антибулгаринский пафос стихотворения подчеркивался, как и в названном списке, присоединением к нему ряда направленных против Булгарина эпиграмм, главным образом не пушкинских, но приписанных Пушкину, которые тоже служили своеобразным комментарием к стихотворению. Комментирование "Моей родословной" в списках не ограничивается "булгаринским" сюжетом стихотворения. В нескольких из них делается попытка раскрыть имена тех, кто косвенно упомянут в ст. 17 - 22, посвященных происхождению некоторых аристократических фамилий, принадлежавших к "новой знати", в социологической концепции Пушкина противопоставлявшейся старинному дворянству, к которому он по праву относил и себя. Так, со стихом "Не торговал мой дед блинами" уверенно связывался кн. А. Д. Меншиков, со стихом "Не ваксил царских сапогов" - гр. И. П. Кутайсов; однако в других случаях возникали различные мнения. В одном из списков (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 45) со стихом "В князья не прыгал из хохлов" связывалось имя гр. А. К. Разумовского ("прид(ворный) певчий, а впоследствии любовник и муж Елизаветы"), стих же "Не пел на кры- -------------------------------------------------------------------------------- 31 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 8. N 14, 33, 92; РГБ. Ф. 473. Карт. 2. Ед. хр. II; РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 529 и др. 32 См.: РГАЛИ. Ф. 450. Оп. I. Ед. хр. 5. Л. 225. Ср.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 231; в нем первые 16 ст. "Post scriptum" представлены в виде двух полных восьмистиший, а значительно ниже и в две колонки приведены последнее его четверостишие и "Не верю я Француза дружбе...". Все это отразилось в последующей печатной истории "Моей родословной"; но ее рассмотрение выходит за пределы темы предлагаемой статьи. Некоторые сведения о ней см. в примеч. М. А. Цявловского (III, кн. 2, 1227 - 1229). стр. 30 -------------------------------------------------------------------------------- лосе с дьячками" в этом списке вообще не комментировался. В то же время в другом списке (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 198) имя Разумовского среди нескольких других упомянуто уже в связи со стихом "Не пел на крылосе с дьячками", а рядом со стихом "В князья не прыгал из хохлов" ставится имя кн. А. А. Безбородко, что, как и догадка о Разумовском, соответствует замыслу автора "Моей родословной". В связи со стихом "Не пел на крылосе с дьячками" высказывалось и еще одно предположение. В списке руки Л. С. Пушкина, как и еще в двух (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 27, 34), по связи с этим стихом названо имя гр. М. М. Сперанского; как одно из возможных, наряду с Разумовским и Полторацким, названо оно и в отмеченном выше списке (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 198), сохранившемся в архиве А. А. Андро (Олениной). Упоминание имени Сперанского в связи с "Моей родословной" основано, конечно, на недоразумении, поскольку оно никак не согласуется с замыслом Пушкина. В своем стихотворении поэт имел в виду не столько "родоначальников" современных аристократических фамилий, сколько их "ничтожных внуков" (см. VIII, 42), и имя Сперанского не укладывается в этот ряд. Сперанский вызывал в Пушкине неизменное уважение, и его возвышение, в противовес "случаю" И. Кутайсова, связывалось им с представлением о достойной награде за личные заслуги - что так очевидно звучит в "ганнибальской" теме "Моей родословной". К тому же и биография Сперанского не давала достаточных оснований для соотнесения его имени со стихом "Не пел на крылосе с дьячками", в то время как имя А. Разумовского легко сопрягалось с ним. Подстановка имени Сперанского, таким образом, далеко уводила от подлинного замысла Пушкина, и составители (или читатели) списков "Моей родословной", комментировавшие стихотворение Пушкина, уводили в сторону от правильного понимания одного из наиболее значительных фрагментов его, которому автор придавал, как известно, особо важное значение.33 По-разному комментировались в списках и ст. 21 - 22 "Моей родословной" ("И не был беглым он солдатом / Немецких пудреных дружин"): в списке из архива А. А. Андро невпопад называлось имя И. И. Дибича; в другом списке (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 45) с ними связывался "Клейнмихель, отец лакей Мелиссино". Последнее особенно любопытно, поскольку впоследствии комментирование этих стихов вызвало трудности и далеко не сразу они были совмещены с именем И. Клейнмихеля, правда, не отца, а деда современника Пушкина гр. П. А. Клейнмихеля, близкого к Николаю I сановника. Современные Пушкину читатели в этом случае значительно опережали позднейшие достижения комментаторов "Моей родословной". Но вернемся к тексту "Post scriptum" "Моей родословной" в списке стихотворения руки С. Л. Пушкина, правленному его сыном. Первые его стихи (65 - 66) записаны С. Л. Пушкиным в соответствии с тем, как они представлены в списках "Моей родословной" (включая и авторизованную коншинскую копию): "Видок-Фиглярин, сидя дома, / Решил, что дед мой Ганнибал..."; однако Л. С. Пушкин исправляет это чтение: зачеркнув имя "Видок", он надписывает "Решил" и, устранив последнее слово в следующем стихе, добавляет к оставшемуся тексту слово "будто" ("Что будто дед мой Ганнибал"). Эта правка и дает основание полагать, что Л. С. Пушкину была известна редакция "Моей родословной", близкая беловому автографу стихотворения, поскольку только здесь первые два стиха "Post scriptum" читаются в редакции, к которой приближаются стихи, исправленные братом поэта: -------------------------------------------------------------------------------- 33 См. свидетельство П. П. Вяземского: А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. М., 1985. Т. 2. С. 188 - 189. стр. 31 -------------------------------------------------------------------------------- "Решил Фиглярин, сидя дома, / Что черный дед мой Ганнибал". Подобного чтения не содержит ни один из списков "Моей родословной"; все они, как уже отмечалось, восходят к первой редакции пушкинского стихотворения. Кстати, и Л. С. Пушкин в списке его руки дает вариант, приближенный к чтению других копий: "Фадей Фиглярин, сидя дома", причем к имени "Фиглярин" дана сноска - "Фадей Булгарин". Ср. в других списках: "Фаддей Булгарин, сидя дома",34 "Видок-Булгарин, сидя дома".35 Такого рода изменения текста "Моей родословной", очевидно, связаны с отмеченным выше стремлением к его комментированию: раскрывая имя Булгарина, переписчики, а может быть и сам автор, в неизвестном нам протографе прямо указывали на него как на адресата сатиры. Исправляя ст. 68, записанный С. Л. Пушкиным неверно - "И в руки к шкиперу (вм. "шкиперу") попал", - Л. С. Пушкин допустил, однако, новую неточность, изменив падеж слова "шкипер" ("И в руки шкипера попал"36 ); еще более запутывает он чтение ст. 69: вместо соответствующего оригиналу чтения - "Сей шкипер был тот шкипер славный" (так этот стих был записан и С. Л. Пушкиным) - он создает громоздкую, выбивающуюся из ритма конструкцию: "Но шкипер сей был тот шкипер славный".37 В ст. 70 Л. С. Пушкин исправляет характернейшее (оно встречается в множестве списков "Моей родословной") разночтение: "Кем наша двинулась (вм. "двигнулась") земля", но оставляет без изменения тоже характерное для списков ошибочное чтение ст. 74: "И сходно купленный Араб (вм. "арап")". Так же это слово написано и в списке руки самого Л. С. Пушкина. Трудно сказать, является ли это инерцией сложившейся традиции (выше уже отмечалась большая распространенность подобного написания), или же С. Л. и Л. С. Пушкины действительно не видели существенной разницы между понятиями "арап" и "араб". Последнее мало вероятно: кому, как не им, должно было быть известно происхождение "арапа Петра Великого"; приходится поэтому говорить о допущенной в данном случае невнимательности, и это тем более удивительно, что в целом брат автора "Моей родословной" очень внимателен к погрешностям текста, переписанного их отцом; см., например, сделанное им исправление ст. 76: "Царю (у С. Л. Пушкина "Царя...") наперсник, а не раб". Можно даже заметить, что, правя список отца, Л. С. Пушкин был более внимателен, нежели тогда, когда сам переписывал "Мою родословную" с одной из копий: в списке его руки находится немало погрешностей, обычных для копий пушкинского стихотворения: в частности, в том же ст. 76 он допустил грубое искажение слова "наперсник" ("наперст ник"), нередко встречающееся и в других списках.38 Обратимся к последнему четверостишию "Post scriptum" "Моей родословной" в списке С. Л. Пушкина. Эта строфа, и прежде всего ее заключительный 84 ст., особенно часто подвергалась изменениям, свидетельствующим о неполном понимании, а иногда и о полном непонимании вложенного в нее смысла. Непонятым, таким образом, оказался острый point "Post scriptum" (и всего стихотворения) с едким намеком на скандальную репутацию жены Булгарина (ср. в пушкинском памфлете "О записках Видока": "...женатого на одной из тех несчастных, за коими по своему званию обязан он иметь присмотр..."; -------------------------------------------------------------------------------- 34 ПД Ф. 244. Оп. 8. N 45; РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 534. 35 ПД Ф. 244. Оп. 8. N 8; РГАЛИ. Ф. 130. Оп. I. Ед. хр. 96. 36 Ср. подобное же написание в списках: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 422. Л.10 (тетрадь А. Горчакова); Оп. 4. N 36; ПД N 23484/CL XIX б. 5 (здесь "шхипера"). 37 Ср. в списке ПД Ф. 244. Оп. 4. N 24: "Сей шкипер был тот самый шкипер славный". 38 См.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 29, 32, 37, 136, 166; ПД N 23484/CL XIX б. 5 и др. В одном из списков (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 62) встретилось даже написание "наперт с ник". стр. 32 -------------------------------------------------------------------------------- XI, 129). Прием этот легко вписывался в полемику "Литературной газеты", для которой, по свидетельству Пушкина, и предусматривалась публикация "Моей родословной" ("Я послал свой ответ покойному Дельвигу с просьбой поместить в его газете"; XIV, 242, 442 - пер. с фр.). Полемика эта, тактика которой была во многом навязана "Литературной газете" ее противниками, не исключала, как известно, личных нападок в ответ на подобные же инсинуации в первую очередь булгаринских изданий, особенно "Северной пчелы", выступление которой и послужило поводом для появления "Моей родословной".39 Пушкин, конечно, рассчитывал, что его намек будет понят; но это оказалось трудным для переписчиков его стихотворения. Исправляя ст. 81 - 84 в списке отца, Л. С. Пушкин сам допустил несколько неточностей. Правильно написанный ст. 81 - "Решил Фиглярин вдохновенный" - он изменяет, переделав "Фиглярина" в "Булгарина", - подобное прояснение пушкинского намека, как уже было показано, свойственно ряду списков "Моей родословной".40 Изменяет Л. С. Пушкин и соответствующее подлиннику чтение ст. 82 - "Я во дворянстве мещанин" - на "Что я в дворянстве мещанин".41 В ст. 83 он обнаруживает характерное искажение текста "Кто ж (вм. "Что ж...") он в семье своей почтенной?" и исправляет его (впрочем, в списке руки самого Л. С. Пушкина стих этот представлен также в произвольном чтении - "Но кто же он в семье почтенной?"42 ). Однако ст. 84, в котором слово "Мещанской" написано С. Л. Пушкиным со строчной буквы ("Он на мещанской Дворянин"), остается не исправленным его сыном. Судя по тому, что так же этот стих записан и в списке самого Л. С. Пушкина, он, вероятно, запамятовал его правильное чтение ("Он?.. Он в Мещанской дворянин"). Такое обессмысливающее написание последнего стиха "Моей родословной" не единично в списках стихотворения,43 и указывает оно на непонимание смысла, вложенного Пушкиным в упоминание славившейся своими притонами Мещанской улицы в Петербурге. Об этом непонимании говорят и другие разночтения ст. 84 в списках "Моей родословной", например: "Он не мещанской Дворянин",44 "Он из Мещанской дворянин" (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 61). Особенно показательно проявилось это в стремлении зеркально отразить в ст. 84 рифмующийся с ним ст. 82: "Я во дворянстве мещанин (...) Он во мещанстве дворянин".45 В сборнике копий стихотворений Пушкина из собрания П. Я. Дашкова (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 34. Л. 37) в примечании к заключительным стихам "Моей родословной" указывается как альтернативное их чтение - "Что ж я в мещанстве дворянин / А он - в дворянстве мещанин", - совсем далеко уводящее от их подлинного смысла. Все это указывает на активные попытки по-своему разгадать смысл концовки "Моей родословной": в списке, принадлежавшем А. А. Андро, содер- -------------------------------------------------------------------------------- 39 См.: Гиппиус Вл. В. Пушкин и журнальная полемика его времени. СПб., 1900; Гиппиус Вас. Пушкин в борьбе с Булгариным в 1830 - 1831 гг. // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1941. [Т.] 6. С. 235 - 255; Сидяков Л. С. Статьи Пушкина в "Литературной газете" и формирование позиции газеты в общественно-литературной борьбе рубежа 1830-х гг. // Болдинские чтения. Горький, 1983. С. 91 - 102. 40 Ср.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 112; Оп. 8. N 8, 48; РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 534. Не исключено, впрочем, что прямое введение имени Булгарина могло быть и авторским вариантом текста "Моей родословной", хотя автографы PS и не указывают на такую возможность. 41 Подобное же чтение встречается и в списках: ПД Ф. 244. Оп. 8. N 45 (исправлено поверх правильного чтения), 51. Ср. абсурдное чтение в одном из списков (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 4. Л. 43): "Что я в дворянстве дворянин". 42 Ср.: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 33; Оп. 8. N 105. 43 См., например: ПД Ф. 244. Оп. 4. N 32, 177, 227; РГБ. Ф. 372. 9 и др. 44 ПД Ф. 244. Оп. 8. N 13; РГБ. Ф. 372. 9. 45 ПД Ф. 244. Оп. 4. N 35; Оп. 8. N 45. Ср. в другом списке (РГАЛИ. Ф. 1346. Оп. I. Ед. хр. 534): "Он... он в мещанстве дворянин". стр. 33 -------------------------------------------------------------------------------- жится даже комментарий к последнему стиху, записанному здесь в форме "Он - на Мещанской дворянин": "Варварин дом, где останавливались Поляки и где дворник жаловал их графами" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 198). Ссылка на "Поляков" явно указывает на то, что Пушкину приписывалось высмеивание дворянских амбиций Булгарина, что, конечно, не вполне соответствовало подлинному смыслу разящего удара поэта, больно задевавшего оскорбившего его противника. Это, конечно, частность, но за ней стоит недопонимание содержания "Моей родословной", вообще отразившееся в разночтениях, которыми пестрят списки пушкинского стихотворения. Его ранние читатели, хотя, несомненно, и догадывались о значительности содержания "Моей родословной", все же оказывались не в силах постичь его вполне. Проявилось это и в неизбежной при массовом рукописном хождении фольклоризации текста, привнесении в него произвольных чтений, которые не могут быть объяснены только неверным прочтением соответствующих мест; например, ст. 15 - "Бояр Российских (вм. "старинных") я потомок" (ПД Ф. 244. Оп. 4. N 24), ст. 38 - "Нас пощадил (вм. "жаловал") страдальца сын" (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 63. Л. 42), ст. 61 - "Я не поэт! Я однодворец" (вм. "Я неизвестный стихотворец" коншинского списка),46 ст. 82 - "Что Ганнибал не дворянин" (вм. "Я во дворянстве мещанин"; ПД Ф. 244. Оп. 8. N 40) и т. п. (некоторые подобные чтения приводились выше). Многочисленные разночтения в списках "Моей родословной", прослеженные в данной статье, позволяют говорить о том, что стихотворение Пушкина обрастало новыми смысловыми нюансами, не предусмотренными авторским замыслом, и, хотя в целом текст сохранял общие очертания оригинала, его содержание утрачивало свою аутентичность. Изменения, вносившиеся в текст переписчиками, указывают на своеобразие восприятия ими пушкинского текста, выявляя при этом наиболее трудные для их понимания места (ст. 25, 84 и др.). Все это надолго определило восприятие стихотворения, поскольку именно списки "Моей родословной" длительное время клались в основу печатного текста. Даже обнаружение белового автографа стихотворения, казалось бы убедительно решавшего текстологическую проблему, далеко не сразу привело к установлению соответствовавшего авторскому замыслу основного текста. В 1903 году он был опубликован П. А. Ефремовым, но лишь в виде приложения к письму Пушкина Бенкендорфу 24 ноября 1831 года,47 видимо, потому, что он распространил на него недоверие, которое у него вызвал даже перебеленный автограф "Моей родословной", заключавший, по мнению этого пушкиниста, "изменения и смягчения, вызванные назначением ее (рукописи) для представления гр. Бенкендорфу".48 Однако именно эта рукопись, положенная затем в основу дефинитивного текста "Моей родословной", позволила наконец полностью освободить текст стихотворения от следов восприятия ее современными читателями, отраженных в многочисленных списках пушкинского стихотворения. Но именно последнее обстоятельство и определяет, как было показано в настоящей статье, значение этих списков; наблюдения над ними позволили воссоздать некоторые особенности восприятия "Моей родословной" в сложных условиях длительного распространения стихотворения Пушкина в современной поэту читательской среде. -------------------------------------------------------------------------------- 46 Разночтение, указанное в примечании к копии "Моей родословной" в рукописном сборнике И. Александрова (ПД Ф. 244. Оп. 8. N 9. Л. 163 об.) со ссылкой на "один список" стихотворения. 47 См.: Пушкин А. С. Сочинения / Ред. П. А. Ефремов. СПб., 1903. Т. 7. С. 447 - 449. 48 Там же. Т. 2. С. 258. стр. 34 Опубликовано 19 февраля 2008 года Полная версия публикации №1203429291 → © Literary.RU Главная → РАСПРОСТРАНЕНИЕ "МОЕЙ РОДОСЛОВНОЙ" В СПИСКАХ (ИЗ ИСТОРИИ РАННЕГО ВОСПРИЯТИЯ СТИХОТВОРЕНИЯ ПУШКИНА) При перепечатке индексируемая активная ссылка на LITERARY.RU обязательна!
|
|